Новый рассвет Изенфала (СИ)

Глава 8

Одгархал и Сагархал, или, как их называют в народе, Серые земли, делящие между собой северную половину Ориеи. Словно оправдывая своё клеймо, этот холодный край встречает путешественников мрачной, пасмурной погодой, еще больше усугубляющей атмосферу тоски, царившую в каждом уголке города Сольт, в который и прибыл Кристовел вместе со своими спутниками. Также картину дополнял нависший утренний туман, чтобы город полностью походил на те, что фигурируют в страшных историях, рассказываемых по ночам любителями пощекотать нервы. Но для Кристовела это был не рассказ, а удручающая реальность — Сольт выглядел отторгающим и недружелюбным, во многом благодаря местным жителям, откровенно негодующим на гостей, и было неудивительно, что в городе так плохо развивалась торговля.

Первый жест гостеприимства был встречен еще в порту, где группа моряков с излишним любопытством интересовалась о целях прибытия, но на тот раз всё обошлось, по крайне мере, им так казалось, пока они не узнали об второй стороне столь «радушной» встречи. Вскоре после выхода на берег Селифия почувствовала неладное, но, вопреки ожиданиям, причина её волнения таилась не в будущем, а в недалёком прошлом: заготовленные на первое время припасы были нагло украдены вместе с немногочисленными вещами, собранными для похода. Возмущенная ситуацией Инриона тут же поспешила обратиться к местным стражникам, но те явно не собирались нарушать свой покой ненужными проблемами, и даже более того, чуть не выставили виноватой её саму, отчего желание общаться с местными хранителями порядка у нее мигом отпало. Собраться с мыслями, обдумать последующие действия и по возможности закупить новые припасы было решено в ближайшей таверне.

Лишь только их компания перешла порог, и без того немногочисленные разговоры стихли, а внимание посетителей было обращено на них. Фальвиас спокойно направился к свободному столу, коих в помещении было немало, следом за ним пошла и Элинэй. Довольно быстро люди потеряли к ним интерес, вернувшись к своим делам, но изредка оглядывались, недоверчиво наблюдая за незнакомцами. Вскоре рядом с ними показалась необъятных размеров женщина в засаленном переднике и выражением нескончаемой усталости на лице. Бесцеремонно облокотившись на стол, она тяжело вздохнула и на удивление добродушно проговорила:

— Ну и чаго вам?

— Мы хотели купить немного еды в дорогу, да вина, — ответил за всех Кристовел.

— А-а-а, — задумчиво протянула женщина. — Ну, мяса сушеного, рыбы, сыра, хлебу. Ага? — получив в ответ одобряющий кивок, она начала уходить, но, засомневавшись, обернулась. — А куда эт вы собрались идти?

— На юг, в Одгархал, — вмешалась в разговор Элинэй, будучи единственной, кто знал дорогу.

— Ох, не надо вам туда, езжали бы обратно. Тут умбры бродят, и крупицы добра не ждите, погибель тольк.

— Умбры? Кто это? — удивилась Инриона.

Как будто разволновавшись, женщина прижала уголок передника ко рту и эмоционально махнула на них рукой, скрывшись в глубине таверны.

— Зверюги ушастые, — донесся голос от соседнего стола, пьянчуга за которым стал невольным свидетелем разговора. — С виду как люди, но серые такие и уши. Во! — он вытянул свои уши, пытаясь продемонстрировать их слушателям, после чего схватился за пинту и со злостью хлопнул ей по столу. — Но ничего человеческого в них нет, они точно животные. Жизни не дают, все беды нам от них, эх! А графу хоть бы что, что б утонуть ему в грязном пруду… — позабывшись, он продолжил причитать себе под нос, уткнувшись в пинту.

— Кажется, я понимаю, о чём он, — задумчиво проговорил Фальвиас. — Позже поведаю.

— А что мы будем делать со всеми этими предупреждениями? — поинтересовался Кристовел.

— Ничего, отправимся по запланированному пути, другого выбора у нас нет.

Собрав все необходимое, они тут же покинули Сольт, чтобы успеть преодолеть как можно большее расстояние до темноты. У западных ворот города постовые так же, как и люди в таверне, предупреждали их об опасностях местных дорог, но иллюминат был непреклонен, отчего стражи быстро потеряли к ним интерес — они и так проявили слишком много заботы для чужаков.

Как только отряд отдалился от города, встав на путь по широкой лесной дороге, Фальвиас всех остановил и приказным тоном, на эльфийском, что-то сказал Селифии. Получив в ответ кивок, он продолжил путь и обратился уже к человеческой части отряда:

— Еще во времена правления Дельсамира у нашего народа был ужасный ритуал, кустоаэт. У эльфов практически не было преступников, а тому, кто как-либо провинился, помогали исправить содеянное и неизменно прощали, мы жили в мире, подобно которому не существовало ни до, ни после той эпохи. Но даже среди эльфов встречались монстры, преступления которых было невозможно простить, жестокие убийцы и предатели нашей расы. Если несчастный совершил нечто, за что не сможет заслужить прощение, его заточали в «Объятиях дриады», духов природы живущих в деревьях.

Фальвиас замедлил шаг и поднял голову к небу, прошептав, словно читая видимый лишь ему текст:

— Это дитя потеряло свой путь, лишившись корней, и корням же принесут его в жертву, дабы заблудший вернулся к истоку. Это говорили в конце ритуала, прежде чем виновного забирала внутрь древа дриада, где ему было суждено оставаться до конца времен, питая своими бессмертными телом и душой священную чащу. К великому сожалению, наши темные полуживые-полумертвые сородичи все же увидели свет, ведь когда Дельсамир погиб, природа стала угасать и дриады, создающие клетку, увядали вместе с деревьями, освободив заключенных. Были среди них двое, что занимают особенное место в этой истории, ибо их деяния несравнимы ни с чем.

— Что же они совершили, что делает их такими особенными? — вмешался Кристовел, чем заслужил укоряющий взгляд эльфа.

— Карникайд, прославленный воин, — после небольшой паузы продолжил иллюминат. — Он был известен не только своими победами, но и горячей любовью к деве Соркарисс, однако место в её сердце он делил с Немиэль, матерью Дельсамира, прародительницей и богиней всех эльфов. Карникайд был напорист, уверенный в своем успехе, но в один трагический момент узнал, что его возлюбленная решила посвятить свою жизнь не ему, но службе Немиэль, став жрицей богини. Познав первое поражение в своей жизни, разгневанный ревностью, Карникайд в ту же ночь осквернил святилище Немиэль и убил Соркарисс. Он был безумен уже тогда, но это лишь тень того, чем он стал после освобождения. Кровожадное чудовище, превратившее кровь в идола собственной религии, столь прижившейся в жестоком Круделассе.

— Так значит те темнокожие эльфы, напавшие на нас в пустыне, были его последователями? — удивился маг.

— Да, — вместо эльфа ответила Инриона. — Путешествуя по Круделассу, мне частенько приходилось иметь с ними дело. Ходят слухи, что у них где-то на юге даже есть свой город, в котором находится арена, прозванная Ямой, и-и-и… в общем, на ней творятся ужасные вещи, — с усмешкой закончила она.

— А ты откуда это знаешь? — сухо поинтересовалась Элинэй.

— Я же говорю, слухи. Кому-то все же удавалось бежать оттуда и, если честно, я даже знавала одного такого. Жуткий тип, но рассказывал очень правдоподобно.

— Ладно, а кто был вторым особым заключенным?

— Трайтрисс, благородная служанка нашей принцессы, которая с самого детства поддерживала ее во всем и была её верной подругой, на деле, порабощенная ненавистью и завистью к ее благородному происхождению. Страшно представить, что натура древнего эльфа могла оказаться столь темной, но душа Трайтрисс была ядовита, как и вода, которую она когда-то преподнесла принцессе. Винлидива была поражена страшным недугом, но осталась жива, что толкнуло ее служанку на крайние меры. Трайтрисс, позабыв об осторожности, напала на принцессу открыто, но как бы ни были глубоки шрамы и увечья, нанесенные ядом, кинжалом и предательством, дух нашей будущей правительницы было не сломить. Своих истинных причин она так и не раскрыла, однако до сих пор покрыт тайной случай, когда, незадолго до покушения, её видели в компании с незнакомцем не принадлежащему к эльфийскому народу. Позже, в её покоях были найдены пауки и змеи, возможно, необходимых ей для создания яда, но многие утверждали, что она связалась с демонами.

— Разве эльфы не были защищены магией Дельсамира? — спросил Кристовел.

— Верно, но демоны слишком коварны. Мне кажется, что они каким-то образом предвидели, что великая Винлидива станет первым оплотом в борьбе с ними в будущем, потому я не исключаю, что они могли быть замешаны в той истории. Так или иначе, вероломная Трайтрисс так же выбралась из заточения и, подобно Карникайду, обзавелась последователями, но, в отличие от предыдущего, спряталась так хорошо, как только смогла, затаившись на многие века. Мы до сих пор ничего не знаем о Трайтрисс, но я уверен, что умбры, как их называют здешние люди, её отголоски. Всё же, как бы ни были искажены их тело и разум, они остаются первородными эльфами, либо их прямыми потомками. Для медиума не составит труда определить их приближение даже на очень большом расстоянии, так что мы можем не опасаться нападения…

Не успел он договорить как, в небольшом отдалении от их группы, в дерево со свистом впилась стрела.

— Это не они, — виновато проговорила Селифия, коря себя за то, что в ожидании одних противников, не смогла предвидеть появление других.

— Это было предупреждение! Кто двинется, того убьем на месте, — раздался голос разбойника.

Выходя из глубины леса, множество людей стали обступать их, грозя довольно примитивным, но всё же оружием. Вдалеке показались двое всадников, стремительно приближающихся к месту нападения, но разбойники не обращали на них никакого внимания. Запахло дымом, который, непонятно откуда исходя, поднялся над их головами и развеялся в воздухе. Бандиты насмехались и улюлюкали, но никто так и не заговорил с ними, пока к ним не присоединились те всадники. Один из них, молодой слащавый юноша, был неброско одет и держался позади. Второй же, короткостриженый блондин, все своим видом показывал важность и влияние, начиная от презрительного взгляда и поведения, и заканчивая выставленными на показ драгоценностями и богатыми одеждами ярких синих, красных и желтых цветов, которые явно не вписывался в эту дорожную обстановку. Они не стали спешиваться, с превосходством осматривая пленников с высоты. Один из разбойников поспешил отчитаться:

— Мессир Орло, их тут было больше, но кто-то удрал.

— Пусть бегут! — снисходительно произнес всадник. — Надеюсь, их сожрут волки. Эти явно не похожи на крестьян, хорошая работа.

— Меня зовут Фальвиас, — приподнял руки иллюминат. — Я являюсь посланником Мисордалии, верного союзника Альисианской империи, если в вас есть хоть…

— Молчать! — Орло сорвался на визг, но уже спокойней добавил: — На западе есть провинция Сий-лин, принадлежащая вашим верным союзникам, а сейчас добро пожаловать в графство Гриффгрик!

— Кем бы вы ни были, испортив отношение с эльфами, вы подпишите себе смертный приговор, — угрожающе произнес Фальвиас.

Они залились смехом, что заставило Элинэй сжать рукоять копья, однозначно показав свои намерения, но пресекающий жест эльфа вынудил её подчиниться. Отсмеявшись, Орло вновь принял надменный вид.

— Тебя никто никогда не найдет, — произнес он, делая паузу между каждым словом. — А искать виноватого на Ориеи, это самое бессмысленное занятие в мире. Хотя, спасибо тебе за твой острый язык, теперь я знаю, что ты эльф! Умбры за тебя заплатят целое состояние! — предвкушая выгоду, Орло потер руки, затем обратившись к разбойникам: — Разберитесь кто здесь кто. Людей в тюрьму, эльфов в темницу замка.

Развернув лошадь, он коротко бросил второму всаднику: «Проследи за всем», — и умчался в обратном направлении. К удивлению, с пленниками обращались очень бережно, но всё же связали весьма крепко, отобрав оружие. Когда их уже уводили, Фальвиас пристально глянул вглубь леса, едва слышно прошептав: «Не опаздывай».

Когда их группа двигалась по лесной дороге, Инриона почувствовала неладное — будь эльфы хоть трижды медиумами, её опыт им ничем не заменить. Работа расхитительницы гробниц в самой жестокой стране мира сопровождается смертельной опасностью на каждом шагу и, не научившись её замечать, погибнешь, даже не начав своё путешествие. Но закалённая в этих опасностях дезермарийка провела в таких странствиях всю свою жизнь. Всё же, леса Ориеи совсем не походили на пустыню и стены деревьев серьезно притупляли её чувства, но даже в таких условиях она предугадала нападение; достаточно быстро, чтобы среагировать, но не настолько, чтобы предупредить остальных. Схватив за одежду стоявшего рядом с ней Кристовела, и дернув его так, что он едва устоял на ногах, она мигом бросилась в лес, попутно проделав рукой пасс, словно ярмарочный фокусник, отчего их окутали непроглядные клубы дыма. Вопреки стереотипам о физическом развитии магов, Инриона продемонстрировала удивительную скорость, сумев скрыться среди деревьев даже до того, как разбойники осознали произошедшее, при этом подгоняя за собой растерянного чародея. Некоторые из них тщетно бросились в погоню, но, к её удивлению, никто не пытался остановить их стрелами, просто попытавшись нагнать, но, не обнаружив и намёка о том, куда скрылись беглецы, вернулись к трём оставшимся пленникам.

Зажимая рот брыкающемуся Кристовелу, Инриона, прячась за толстым корнем дерева, наблюдала за отдаленными фигурами на дороге. Поведение разбойников больше напоминало каких-нибудь наёмников, а наличие всадника в одеждах ярче, чем штандарт в поле, лишь укрепляло сомнения. Убедившись, что убивать её друзей пока никто не собирался, Инриона смогла спокойно выдохнуть, переводя дух и, наконец, отпуская из захвата несчастного мага.

— Нам нужно им помочь, — тут же прошептал Кристовел.

— Поможем, обязательно поможем, поверь, я их не брошу, — женщина указала наверх. — Слишком пасмурно, без солнечного света я мало что смогу.

— Как мы узнаем, куда их отведут?

— Проследим, наверное? — она эмоционально взмахнула руками, при этом, не повышая голос. — Зачем я вообще тебя спасла?

— А, правда, почему я?

— Если тебе станет от этого легче, я хотела спасти Фави, как жаль, что ты был ближе, грязный магоненавистник!

— Эй, я же сам маг, — возмутился Кристовел.

— Что удивительно вдвойне! И вообще, ты, вроде, принужден был ко всем этим странствиям, а сейчас тебя никто не держит. Ты можешь быть свободен.

— Я пообещал помочь, к тому же, меня ведут к моему якобы покойному дяде, и вся моя жизнь никогда не была так наполнена смыслом, как сейчас, — разозлился он.

— Ладно, ладно, тогда помоги мне придумать, как вызволить их, — вернулась к старой теме Инриона.

— Для начала проследим куда их отведут.

— Неужели? Отличная идея! Может быть ты…

— А еще, одного из тех всадников зовут Орло, а наших друзей собираются запереть в какой-то темнице, — перебил её Кристовел, глядя в пустоту с едва заметными бликами в глазах, выстукивая пальцами на ладони какие-то узоры.

— Что… как ты? — ошарашенно спросила Инриона.

— Мысли, слова, эмоции, они отпечатались в Цикле и ментал несет в себе их узор, а это то, что мне удалось в нем расшифровать, — поморгав, он с усмешкой повернулся к дезермарийке. — Тот мир, для меня как родной дом, так что это не составило труда.

— Похоже, я тебя недооценивала, — она, уже привычно, хлопнула его по плечу. — Не будем терять время, когда в нас нуждаются.

Обветшалое, затхлое помещение было пропитано сыростью и зловонием, от которых перехватывало дыхание. Срывающиеся с потолка капли сливались шумом с копошением крыс и редким лязганьем металла, но, как только сюда спустился надзиратель, к этим звукам добавились тихие мольбы о пощаде из темных, тесных камер, закрытых решетками. Игнорируя стенания и тянущиеся между прутьев руки, пожилой тюремщик вел по коридору девушку, направляясь к дальней двери, за которой находились отдельные клетки, для особых заключенных, которых к нему приводили по поручению Орло, первого советника графа. Как правило, это были сильные, молодые, красивые парни и девушки, которых планировали продать в рабство. На старость лет, в погоне за деньгами, он согласился участвовать в этой богомерзкой идее, в надежде заработать достаточно, чтобы уехать в Сий-лин, провинцию процветающей империи. Шли годы, оборот рабов всё рос, а сам он был прикован к этой умирающей земле сильнее, чем прежде, став ничем не лучше бедняг, заточенных в этой тюрьме.

Отделенная комната содержалась куда лучше общих камер, но даже здесь были весьма жесткие условия. Элинэй не упиралась и не противились, но её вид явно говорил, что всё происходящее ни капли не запятнало её гордость. Не проронив ни слова, она вошла в уготованную для неё клетку, которая, к удивлению, была обставлена немногим хуже комнаты трактира, в то время как во всей остальной тюрьме не всегда встречались даже тюфяки. Заперев клетку, тюремщик тоскливо оглядел девушку и направился обратно, оставляя её наедине со своими мыслями, а точнее, планированием побега. Прямо напротив неё располагалась еще одна камера, которая так же не пустовала: внутри сидел какой-то мужчина в оборванных одеждах, но, несмотря на одеяния, сам он не выглядел бродягой, будучи весьма ухоженным и здоровым на вид. Как только дверь за стариком закрылась, он поднялся с кровати, подойдя к прутьям двери, и стал пристально смотреть на Элинэй. Не обращая на него никакого внимания, Элинэй осматривала окружение, пытаясь найти лазейки, как тут раздался мужской голос:

— А где парень?

— Что? — вырвалось у неё от удивления.

— Юнец такой. В эту клетку должны были посадить имперца, мага, а вместо него тут ты. Ничего не знаешь об этом?

— Понятия не имею о чём ты, — настороженно ответила Элинэй.

— Сдается мне, что всё же имеешь. Я ошибиться не мог, если здесь не он, тогда ты можешь меня к нему привести.

— Кто ты вообще такой?

— Стейрам, — он приветственно поднял руку. — Ты рыскаешь глазами как хищник в поисках добычи. Хочешь выбраться? Я могу помочь.

— Мне не нужна помощь, — твердо ответила девушка.

— Да брось, когда ты сможешь найти решение? Через день, два, неделю? Ты знаешь, что тебя ждет, если ты не выберешься? А что если выберешься? Судя по всему, ты не из этих мест. Знаешь куда идти, где спрятаться?

— Что-нибудь придумаю.

— Мне всего лишь нужно с ним поговорить. У меня нет оружия, ты сможешь связать мне руки и следить за нами от начала до конца разговора, или еще любые условия, которые ты сможешь выдумать.

— Даже если так, я не знаю где он.

— Но ты знаешь, как его найти! — уверенно заявил Стейрам.

— Да, — Элинэй устало закрыла глаза. — Знаю.

— Тогда, сегодня же ночью я нас выведу, а потом мы найдем юнца. По рукам?

Не ответив, Элинэй ушла вглубь камеры, взяв в руку оставленный ей паёк, состоящий, в основном, из каши и хлеба.

— Ах да, — как будто что-то вспомнив, произнес Стейрам. — Еще мне нужен твой хлеб.

— Мой хлеб? — недоверчиво переспросила она, взглянув на немногочисленный провиант. — Еще чего.

— Чуть больше доверия. Мне нужен хлеб, — настойчиво повторил он.

— Черт с тобой, забирай.

Элинэй прокинула кусок хлеба между прутьев. Ловко поймав его, Стейрам отвесил благодарственный поклон и аккуратно отложил хлеб в сторону, ту же скрывшись в тени своей камеры.

Последующее до вечера время он не пытался развязать разговор, скитаясь по камере от угла к углу, изредка прикладываясь щекой к стене, будто пытаясь услышать, что происходит в остальной тюрьме; либо неподвижно сидел на кровати, не роняя ни звука. Такое поведение казалось ей странным, но пока действовало его обещание о побеге, Элинэй решила побыть снисходительной.

Когда девушка начала чувствовать усталость, она озвучила возникший у неё вопрос:

— Стейрам, а как ты узнаешь, когда наступит ночь?

— Она уже настала, — незамедлительно последовал ответ из соседней клетки. — Вот как чувствую!

Элинэй встала и подошла к прутьям, взявшись за них рукой, и подозрительно посмотрела на соучастника.

— Серьезно?

— Нет, я просто внимательно слушал и ждал, когда старик начнет вечерний обход. Осталось немного, жди.

Стейрам достал полученный им хлеб и начал не спеша отрывать от него небольшие куски, бросая их на пол по углам своей камеры, при этом, как показалось Элинэй, что-то задорно напевая.

— С тобой все в порядке? Что ты делаешь?

— Завлекаю духов, — вполне серьезно ответил он, не прекращая разбрасываться едой.

— Ты что, шаман? — обреченно произнесла Элинэй. — Я правда подумала, что у тебя есть план, а ты обычный чудак.

— Может и чудак, но шаман едва ли, — засмеялся Стейрам. — Видишь ли, совершенно любой человек может обращаться к духам, просто нужно знать как, но это очень ценные знания. Духи обычно к чему-то привязываются, а в нашем случае к тюрьме, и уподобляются этому. Люди здесь голодают и гибнут от нехватки еды, значит, чтобы задобрить духов, их нужно… как бы накормить, — неуверенно закончил он.

— Откуда же ты это знаешь? — скептически спросила она.

— Веруспирияс, священное писание и религия по совместительству, народа Унгвенти, — между нашептыванием своих заговоров успевал ответить мужчина. — Племя Силвайские Мазамы мне давали его почитать. Интересно, знаешь.

— Сумасшествие. Если это сработает, то я…

Не успела она договорить, как в комнате раздались два щелчка, следом за которыми двери камер медленно отворились. Элинэй от неожиданности отпустила прутья, отступив назад, смотря на свободный выход, постаравшись сохранить маску спокойствия на лице.

— То ты что? — ликуя, спросил Стейрам, выходя в коридор.

— Ничего. Просто выведи нас отсюда.