Нянька для Радуги

Глава 25. Жизнь продолжается… или постапокалипсис

Глава 25. Жизнь продолжается… или постапокалипсис

Теперь Мирослава делила свою жизнь на три временных отрезка: до Макса, с Максом, и после Макса. И последний казался ей чем-то вроде периода пост апокалипсиса. «Всё рухнуло, но если хочешь выжить — приспосабливайся», — повторяла она себе и искренне старалась сделать для этого всё возможное.

Поначалу она действительно очень злилась на Максима. Просто дико переживала, хоть и старалась никому этого не показывать. Всё свободное время проводила в университете, активно участвуя во всех студенческих мероприятиях. При этом успевала отлично учиться, да и Лёве на мозги капать, чтобы не затягивал с открытием агентства. И со стороны казалась всем всё такой же живой и активной, да только глаза её больше не блестели.

А вот Лёва, напротив, даже не пытался скрыть от кого-то насколько ему плохо. Первую неделю после отъезда Маши он ещё старался делать вид, что всё в порядке. Упорно убеждал сам себя, что она вернётся. Одумается и позвонит ему. Но телефон продолжал молчать.

Сам он больше ей не звонил. После двух сотен безуспешных попыток, всё же понял, насколько это бессмысленно. Но по прошествии семи дней, когда нервы начали сдавать, он всё же набрал Максима, да только тот уже сменил номер.

Это стало крахом его иллюзий. Лишь теперь Лёва окончательно осознал, что Маша не вернётся. Что она сбежала от него… вместе с их будущим малышом.

В тот вечер он первый раз напился. Просто закрылся в своей квартире и накачивался алкоголем, пока благополучно ни отключился. Он надеялся, что хотя бы пьяный угар поможет избавиться от этой душевной пустоты. И ему действительно стало легче… на час или два. А потом всё вернулось с новой силой.

Теперь Лёва не понимал, как он вообще мог думать о том, чтобы самому отказаться от Маши! Ведь когда его желание исполнилось, оказалось, что жить без неё он не может. Нет, просто существовать (есть, пить, работать) у него ещё как-то получалось, но он больше не улыбался. Лишь скалился иногда, да и то нечасто. У него будто отключили ту часть мозга, которая отвечала за эмоции, превратив яркого молодого мужчину в бездушного робота.

Его основным состоянием стало полное равнодушие. Через месяц он без лишних эмоций положил на стол отца заявление на увольнение, полностью проигнорировав любые причитания. В начале ноября закончил оформлять документы для открытия агентства, снял офис, набрал персонал и, наконец, воплотил свою мечту в жизнь.

В полную силу фирма заработала только в феврале, когда были достигнуты договорённости с местными властями, заключены договора с типографиями, наработана внушительная клиентская база.

Лёва в буквальном смысле жил на работе. Ночевал на диване в своём кабинете, ел в ближайшем кафе. Он самостоятельно разрабатывал рекламные стратегии для большинства клиентов. И благодаря его несомненному таланту дела агентства быстро пошли в гору. Заказов становилось всё больше. Пропорционально им росли и доходы. Стали появляться действительно крупные и интересные проекты. И казалось… вот оно счастье. Ведь именно к этому он так долго стремился. Желал… загадывал…

И лишь оставаясь с собой один на один в холодной пустой квартире, Лёва мог признаться хотя бы самому себе, что счастьем здесь и не пахнет.

Он думал о Маше постоянно. Не было ни единого дня, который бы прошёл для него без воспоминаний о любимой девушке. Жаль, что осознание собственных чувств, пришло к нему слишком поздно. Теперь же он даже не пытался задушить их в себе. Просто затолкал поглубже, как и все остальные эмоции, и продолжил жить, притворяясь бездушным роботом.

Мира, которая теперь помимо учёбы ещё и трудилась в Лёвиной фирме, называла его состояние «эмоциональным вакуумом», а самого парня дразнила Дартом Вейдером. В ответ он холодно звал её Мирославой Васильевной, просил сосредоточиться на работе, и обещал лишить премии. Правда, так ни разу этого и ни сделал.

Он считал дни до рождения ребёнка. По его расчётам, малыш должен был появиться на свет где-то в конце марта. И в эти недели Лёва стал поистине невыносим. Его и в обычное время подчинённые побаивались, а теперь он и вовсе превратился в озлобленного вечно недовольного «дракона».

Мира как-то даже стала свидетелем беседы между сотрудниками, состоявшейся на рабочей кухне за чашечкой чая:

— Может, у него «спермотоксикоз» или хронический «недотрах»? Чего он на нас вечно срывается? — предположил их системный администратор Витёк.

— Да вряд ли, — отозвалась одна из менеджеров по привлечению по имени Вера. — Такой видный мужчина просто не может страдать подобным недугом.

— А я слышала, что он раньше вообще особо не разбирался с кем ночи проводить, — внесла свою лепту секретарша Анфиса. — На всех тусовсках был «своим парнем». Девушки на него так и вешались. А теперь вот всё время работе посвящает.

— А вдруг всему виной тяжёлая венерическая болезнь? — продолжил гнуть свою линию сисадмин.

— Да отстаньте вы от Льва Евгеньевича, — не выдержала Мира. — Всё у него в порядке.

— А почему тогда он на девушек не смотрит? — поинтересовалась Анфиса.

— Может он предпочитает парней? — предположил Витёк, искренне посмеиваясь, а потом вдруг прочистил горло и серьёзным голосом предложил: — А давайте ему проститутку закажем. Вот увидите, мигом подобреет.

— А зачем сразу проститутку, — возразила Верочка. — Я и сама была бы не против.

И как это часто случается, в соответствии с безотказным законом подлости, именно в этот момент на кухню занесло Лёву. И выглядел он при этом таким взбешённым, что даже у Миры возникло желание спрятаться под столом.

Он молча прошёл к кулеру, набрал в чашку воды, затем обвёл собравшихся тяжёлым взглядом и, вздохнув, проговорил.

— Если вам так интересно — поясню. Я не болен, не гей, и в услугах проституток не нуждаюсь, — и при этом одарил Веру таким взглядом, что у той мигом пропало всякое желание лезть в штаны к начальству. — И чтобы впредь не возникало подобных разговоров, говорю один раз: у меня есть невеста. Всё. Остальное вас не касается.

Как ни странно, но после этого личную жизнь директора больше никто не обсуждал. Его просто старались не трогать и не пересекаться с ним. Окружающие будто чувствовали, что Лев Евгеньевич на грани нервного срыва, вот и обходили его стороной. Да только в итоге им всё равно не повезло.

Вечером двадцать восьмого марта все сотрудники собрались в конференц-зале для обсуждения основных направлений работы на будущий месяц. Лёва планомерно раздавал задания, поясняя каждому некоторые основные моменты. Он никуда не спешил. Сосредоточенно выслушал предложения и возражения. Выдвигал свои. Давал особо активным возможность высказать идеи.

Во время одного из таких брифингов он обратил внимание не пришедшую на телефон СМСку. Продолжая внимательно слушать, открыл сообщение и… завис. Просто замер и, кажется, даже дышать перестал. А потом резко поднялся, опрокинув при этом собственный стул, и отошёл к окну. Все вокруг мгновенно затихли, даже не представляя, что можно ожидать от шефа, когда он в таком состоянии.

— Лев Евгеньевич, — тихо позвала, подошедшая к нему Мира. — Что случилось?

Он зажмурился, упёрся лбом в холодное стекло и едва слышно попросил:

— Мирка, выгони всех. Пожалуйста.

Его голос дрожал и был готов сорваться. Это напугало Мирославу куда сильнее всего остального. И без того запуганным сотрудникам хватило одного её жеста, чтобы быстро покинуть кабинет. Всего спустя минуту в большом зале остались только Мира и сам Лёва. Тогда-то она и рискнула ещё раз поинтересоваться:

— Что такое, Лёв?

Он развернулся и посмотрел на неё глазами полными застывших слёз. Но… впервые за все последние месяцы, его взгляд стал живым и, кажется, счастливым.

— У меня сегодня сын родился, — проговорил он с улыбкой, совсем не замечая, что по щекам текут ручейки. — Арсений… вес три девятьсот, рост пятьдесят шесть сантиметров, — он счастливо рассмеялся и снова развернулся к окну. — Мля, Мирка! Они там… а я здесь… Богатырь. Мой сын…

Мира впервые видела Лёву в таком состоянии. Она уже и сама, не сдерживаясь, размазывала по мокрым глазам потёкшую косметику.

Он несколько минут простоял в тишине, снова и снова перечитывая сообщение с неизвестного номера, и лишь потом нашёл в себе силы перезвонить. Он надеялся, что трубку возьмёт Маша, но даже услышав в динамике голос Максима, ни капли не расстроился.

— Спасибо, — прошептал Лёва, крепко сжимая трубку дрожащими пальцами.

— Не за что, — ответил Макс, чей голос звучал удивительно бодро и доброжелательно.

— Как Машенька? — всё так же хрипло спросил новоиспечённый отец.

— Хорошо. Рожала сама, без проблем и осложнений. Мелкий тоже в полном порядке. Уже занимается опустошением маминой груди.

— Я… очень рад, — на глазах Лёвы снова навернулись слёзы. Он упёрся локтем в стекло и спрятал за ним лицо. — Скажи ей… что я очень люблю их. Они… для меня всё, — он замолчал, тщательно подбирая слова. — Я знаю, где вы живёте.

— Не приезжай, — тут же перебил его Макс. — Ты только всё испортишь.

— И что ты предлагаешь? Ждать? Пока мой сын будет расти без меня? — вопреки озвученному упрёку, голос Лёвы звучал очень спокойно. И даже как-то смиренно.

— Сейчас ты всё равно ничем не поможешь. Дай ей время прийти в себя после родов. Да и Арсению нужно окрепнуть.

— Можно я хотя бы звонить буду?

— Да, конечно. И я передам ей твои слова, — сказал он. И Лёва думал, что тот положит трубку, но к его удивления Максим заговорил снова: — Как Мира?

— Хорошо, — Лёва усмехнулся, глядя на смотрящую на него сестру. — Лучше чем я. Её ведь просто любимый человек бросил, а у меня ещё и сына отобрали.

— Не иронизируй, — парировал Макс. — Твой сын только сегодня родился.

— Арсений… — протянул Лёва. И вдруг встрепенулся и твёрдо произнёс: — Арсений Львович Мишин.

— Маша не согласиться, — возразили в трубке.

— Макс, — хитрым тоном позвал Лев. — Давай поможем друг другу. Я в долгу не останусь, обещаю. Пусть у моего ребёнка будет моя фамилия.

В этот раз Максим молчал дольше. Казалось, он просто ищет подходящий повод для категоричного отказа. Но эти выводы оказались преждевременными.

— Ладно, но для этого нужен твой паспорт, — сдавшись, сказал Макс.

— Я сам тебе его привезу. Когда их выписывают?

— Ты что хочешь, чтобы у неё истерика случилась? Заявишься на выписку?

— Я со стороны понаблюдаю. Обещаю, если она не пожелает меня видеть, подходить не стану.

— Ну, только если так.

— И Макс… скажи ей, что я очень соскучился. Что… с ума тут схожу без неё и вообще.

— Ещё что-нибудь?

Лёва вздохнул и добавил:

— Люблю её больше жизни, — тихо проговорил он. — Её и Арсения.

Мира слушала их разговор молча и почти не шевелясь. И благо в тишине большого зала ей без труда удавалось различать каждое слово Максима, каждую его интонацию. Как только она поняла, с кем именно беседует Лёва, то даже хотела подняться и вырвать трубку. И, наверно, поступила бы именно так, если бы знала, что сказать. Но в голову как назло не приходило ни единой мысли. Поэтому она просто перебралась поближе и с жадностью и упоением слушала любимый голос. А когда Макс спросил у Лёвы о ней — едва не растаяла от накрывающего душу безграничного счастья.

Когда же эти двое договаривались встретиться, она твёрдо решила, что тоже поедет. Поэтому слова Макса стали для неё настоящим ударом.

— Машу выпишут в среду. Мы с тобой встретимся до этого момента. Время и место сообщу позже, — говорил он. А потом неожиданно добавил: — Приезжай один. И не говори Мире про нашу беседу.

— Хорошо, — безоговорочно согласился Лёва, даже не глядя в сторону ошарашенной девушки. Сейчас его не волновало ничего кроме возможности увидеть своего сына и его мать.

На этом разговор был закончен.

А спустя ещё десять минут с громким скандалом из кабинета выбежала разъярённая Мирослава. Лёва даже слушать её не стал. Просто поставил перед фактом, что она с ним никуда не поедет. Да ещё и информацией делиться отказался. Это окончательно вывело её из себя. Она даже кричала ему в лицо, что он ей не брат, что завтра же уволится из его агентства! Обещала исцарапать его драгоценную Ауди, а ещё намазать её валерианой и натравить котов. Она вообще много чего ему наговорила. И даже не постеснялась сказать, что такой козёл как он, не достоин такой девушки как Маша. После чего её фактически выставили за дверь.

— Хочешь увольняться — увольняйся! — кричал Лёва ей вслед. Ему тоже нужно было куда-то выплеснуть все накопившиеся эмоции, и эта перепалка с Мирой оказалась как нельзя кстати. — Только чем ты за квартиру платить собираешься?! Сама же решила больше не брать деньги у отца.

Это напоминание быстро вернуло её в реальность. Ведь Мира действительно, уже четыре месяца жила одна. С первой же полученной зарплаты сняла себе квартиру и заявила папе, что будет учиться самостоятельности. Тот, как ни странно, не возражал, и даже сам помог ей перевезти вещи. А ещё, по её же просьбе, забрал обратно все карточки, кроме одной, которая осталась в качестве «неприкосновенного запаса» на всякий случай. Вдруг у любимой доченьки неожиданно закончатся все сбережения, я заботливого папочки не окажется в городе?

Но пока Мира прекрасно справлялась и сама. Кстати, опыт самостоятельного заработка на многое ей открыл глаза. И теперь она не понаслышке знала, что же это за страшное слово «экономия».

— Вот и не уволюсь! — громко выпалила она с другого конца длинного коридора, в то время когда Лёва продолжал стоять в дверях. — Буду тебе ежедневно на мозг капать! А Макса — сама найду. Без твоей помощи!

— Что-то я в этом сомневаюсь! — Лёва усмехнулся и, привалившись плечом к дверному косяку, скептично осмотрел насупившуюся девушку. Сейчас он просто упивался всеми этими эмоциями, которые так долго были для него недоступны и, можно сказать, даже получал от этой ругани настоящее удовольствие.

— Спорим?! На твою машину! — предложила она.

— Нет, — Лёва покачал головой. — Сама в свои игрушки играйся, а у меня много других, куда более важных дел

Она грозно вскинула руку и, ткнув пальцем в его сторону, угрожающе сверкнула глазами.

— Вот и не лезь больше в мою песочницу! — крикнула она, заметив, что он намеревается скрыться за дверью. — Ты мне больше не брат!

Но он снова проигнорировал её реплику. И вместо ответа она услышала, как щёлкнул механизм замка. Вот так её фактически послали куда подальше, и Мира не придумала ничего лучше, чем просто отправиться по указанному адресу.

И плевать ей на Лёву. Если она ему не нужна, то и не надо!

Наверно принципиальность и упрямство Миры, на самом деле, родились раньше её самой, потому что с того дня она общалась с Лёвой исключительно как подчинённая с руководителем, и ни разу не переступила эту черту. А он будто и не замечал этого… а может не хотел признавать очевидного. Ведь сам же её оттолкнул, хоть и знал, что наладить всё будет очень непросто.

***

В полупустом зале ресторана в это время почти не было посетителей. Что не удивительно, ведь пик посещений в подобных заведениях обычно приходится на вечер, а сейчас часы показывали только десять утра.

Василий Фёдорович сидел у окна и задумчиво крутил в пальцах стакан с соком. Изначально он не собирался сюда заходить, предпочитая провести предстоящий ему трудный разговор в ближайшем скверике. Но сегодняшняя изматывающая жара быстро изменила его планы.

Сентябрь в этом году оказался больше похож на июль. Солнце палило так, что находиться под ним было просто невыносимо. Тем более в классическом костюме.

Зато снующая по улицам молодёжь принимала такую погоду на «Ура». И даже тот факт, что в школах и ВУЗах уже начались занятия, ни капли их не расстраивал.

— Прошу прощенья, — обратился к нему официант. — Наш администратор просила передать, что нужный вам курьер появится с минуты на минуту.

Мужчина только благодарно кивнул и снова отвернулся к созерцанию залитой солнцем площади за большим окном ресторана. А в голове его почему-то всплыл недавний разговор с дочерью. Помниться в тот день, впервые за девять месяцев её самостоятельной жизни, она обратилась к нему за помощью.

— Пап, — начала Мирка, явно не находя нужных слов. — Мне деньги нужны.

— Да неужели?! — усмехнулся тот, пряча ироничную улыбку. — Что-то случилось?

Мирослава снова замялась и, сильнее вжалась в диван. Разговор это проходил в отцовском рабочем кабинете в его офисе. Мира и раньше-то бывала здесь не часто, а теперь и вовсе перестала приходить. Поэтому её сегодняшний визит стал для Василия Фёдоровича настоящим сюрпризом.

— Нет, — поспешно отозвалась девушка. — Ничего. Всё в порядке. Просто мне понадобилась сумма, которой у меня нет.

— И сколько же?

— Много.

Он удивлённо склонил голову на бок и, сложив пальцы замком, настороженно посмотрел на дочь. В его голове почему-то возникла мысль о наркотиках, но тут же была отброшена, в связи с её полной нереальностью. И всё же такая просьба Мирославы заставила господина Дубровского всерьёз задуматься.

— Пока не скажешь на что, я ничего тебе не дам, — категорично ответил он.

Да Мира и не ожидала другой реакции. Она с самого начал знала, что придётся объясняться. И у неё даже было припасено несколько правдоподобных версий, но почему-то теперь, сидя перед отцом, врать ей расхотелось. Поэтому, она и выдала голую правду.

— Хочу нанять частного детектива. А их услуги стоят недёшево. Моей зарплаты не хватит, — проговорила она, опустив глаза.

— Но зачем?! — удивлённо выпалил Василий Фёдорович. Он ожидал от неё чего угодно, от просьбы купить ей новую машину, до желания обзавестись личной квартирой. Поэтому ответ дочери оказался для него по-настоящему неожиданным.

— Найти Максима, — бросила Мира. И тут же поспешила пояснить. — Я искала его сама, просила помощи у знакомых ребят, но всё что мне удалось выяснить за почти полгода поисков — это жалкие крохи. Я знаю, что они купили билеты до Москвы, но до конечной станции не доехали. Больше мне узнать не удалось…

— Для чего тебе это? — не сдержавшись, воскликнул шокированный отец. Он-то был уверен, что его ветреная дочурка давно выкинула из головы этого парня.

— Надо! — отозвалась она тем же тоном.

Он поднялся со своего кресла и, пройдя по кабинету, присел рядом с Мирой.

— Зачем, милая? — мягко спросил он, с беспокойством глядя в её лицо. — Тебе давно пора отпустить его.

— Не могу… — ответила она шёпотом и положила руку на свою грудь, где сильнее всего ощущались удары сердца. — Он вот здесь поселился. И никто другой мне не нужен.

Мира вздохнула и только теперь решилась посмотреть в глаза отцу, и те боль и надежда, что светились там, заставили Василия Фёдоровича впервые усомниться в правильности собственного решения. Ведь он сам настоял на том, чтобы Максим оставил Миру в покое. Чтобы ушёл из её жизни… и вот к чему это привело.

— Так ты дашь мне денег? — снова спросила она

— Нет, — спокойно ответил ей отец. — И не потому что мне жалко. Я просто не хочу, чтобы ты так унижалась. Ну, найдёшь ты его… а дальше что? Будешь умолять вернуться?

Видимо об этом Мира не подумала. Для неё была важна сама идея, во что бы то ни стало разыскать Максима, а о своих дальнейших действиях она как-то поразмыслить не удосужилась.

— Не буду, — покачала она головой.

— А что тогда?

— Не знаю. Мы просто поговорим.

Мира, и правда, не знала. И пусть весь тот год, что они не виделись, она отчаянно мечтала, чтобы Макс одумался и вернулся, но теперь вдруг поняла, насколько это было бессмысленно. Да она до сих пор любила его, причём ещё сильнее, чем раньше, но теперь уже не была уверена, что сможет впустить этого человека в свою жизнь. В конце концов, должна же у неё быть гордость?

— Поговорить можно и по телефону, — не сдавался её отец. — Зачем же тратить деньги на поиски?

И тут Мирослава ответила то, что оказалось для неё истинной главной причиной.

— Мне важно знать, что с ним всё хорошо, — она снова отвела взгляд. — Так я хотя бы спать ночами нормально стану. Пусть даже у него давно другая девушка и новая жизнь… Главное, чтобы он был счастлив.

Эти слова его эгоистичной дочурки так впечатлили Дубровского, что он сам подключил все свои каналы и разыскал Максима куда быстрее любого детектива. И что удивительно, парень-то оказался не так далеко. Всего в каких-то ста пятидесяти километрах.

Судя по всему, они с Машей подумали, что кардинальная смена климата не пойдёт ей на пользу и поэтому решили осесть в Краснодаре. Сняли квартиру, оба устроились на работу. Маша в школу психологом, а Макс кредитным экспертом в банк. Но через четыре месяца, когда пришло время декрета, и зарабатывать стал один Максим, оказалось, что его зарплаты им не хватает. Пришлось ему уволиться и, наплевав на амбиции, идти работать на стройку. Здесь платили прилично, но опять же, недостаточно, поэтому в выходные, коих на неделе было целых два, он подрабатывал в такси. И лишь совсем недавно один знакомый устроил его курьером в дорогой ресторан, где Макс и трудился по сей день.

Сообщать эту информацию Мирославе Василий Фёдорович не стал. Да и не хотелось ему снова расстраивать дочь. Поэтому он и решил для начала поговорить с Максимом сам. Именно для этого и пришёл сюда с самого утра и уже больше часа ожидал, когда же самый занятой курьер в мире, наконец, сможет уделить ему пару минут.

— Здравствуйте.

Звучание знакомого голоса оторвало Дубровского от раздумий. Он обернулся, с ухмылкой рассматривая удивлённого Максима, и жестом указал ему на соседний стул.

— Ну, привет, — поздоровался в ответ. А потом вдруг улыбнулся шире и решил всё-таки пояснить: — Вот был здесь проездом и решил проведать старых знакомых. Поинтересоваться вашими делами…

— Василий Фёдорович, — перебил Макс, строго глядя на своего бывшего шефа. — Это всё, конечно, похвально, но не могли бы вы сразу озвучить истинную причину своего визита?

Мужчина улыбнулся ещё шире и всё-таки отпил немного из своего стакана.

— А ты всегда был умным парнем. Проницательным, амбициозным… — он внимательно оглядел Макса, заострил внимание на форменной одежде и снова вернулся к лицу. — Так объясни мне, почему столь талантливый экономист и управленец, коим ты себя показал, работает простым курьером.

— Официально, я и у вас в фирме был курьером, — ровным тоном ответил тот. — А мои дополнительные обязанности в трудовой книжке никак не фигурируют. Так что, Василий Фёдорович, ничего для меня не изменилось.

Его бывший шеф нахмурился и вдруг почувствовал себя ещё больше виноватым. Он ненавидел ошибаться и почти никогда не признавал собственные ошибки. Но сейчас, глядя на осунувшееся лицо Макса, вынужденного работать без выходных, вспоминая полный пустоты и боли взгляд Мирославы, Василий Фёдорович решил, что сделает всё возможное, чтобы исправить такое положение вещей.

— У меня к тебе предложение, — выдал он решительно.

— И какое же? — холодным тоном поинтересовался Максим. А потом натянуто улыбнулся и добавил: — Помнится, в прошлый раз после такой же точно фразы мне пришлось полностью изменить профиль работы. И насколько я могу судить, ничем хорошим это не кончилось.

Но Дубровский будто бы и не слышал его скепсиса.

— Должность моего заместителя. Официально, со всеми вытекающими отсюда обязанностями и привилегиями.

— Вы шутите? — выпалил не ожидавший такого ответа парень. — Кто же предлагает курьеру должность заместителя директора?!

— Я, — уверенно проговорил его бывший начальник. — И ни капли не сомневаюсь в твоей кандидатуре. Пусть опыта у тебя ещё не так много, но зато других качеств — с избытком.

Он сделал глоток сока и, отставив в сторону пустой стакан, снова посмотрел на явно озадаченного Максима. Тот же, старательно пытался спрятать свой интерес за напускным безразличием, но выходило у него плохо.

— Так каким будет твой положительный ответ? — поинтересовался Дубровский.

— Не понимаю… Зачем вам это? — сказал Макс, всё-таки усаживаясь на соседний стул. — У вас ведь столько талантливых специалистов. Почему именно я?

— Скажем так, у меня есть причины, но озвучивать их я бы не хотел, — уклончиво ответил тот. — Но думаю, ты не будешь сильно огорчён, узнав, что в этом ресторане ты больше не работаешь.

Вот теперь Макс оказался по-настоящему шокирован и, можно сказать, даже взбешён. Он не терпел, когда в его жизнь влезал кто-то посторонний, а Дубровский не просто лез, он ещё и перекраивал её на свой лад, причём уже не в первый раз.

— Да какое вы имеете право?! — начал Максим, уже почти потеряв остатки своего хвалёного самообладания. Но, натолкнувшись на необычно серьёзный взгляд шефа, вдруг замолчал.

— Кажется, ты говорил, что любишь мою дочь, — начал Василий Фёдорович, глядя в глаза Максиму. Потом хмыкнул и добавил: — А не так давно мне стало известно, что и Мира испытывает к тебе похожие чувства. Она даже хотела детектива нанять, чтобы найти тебя. Но я не позволил.

— Так это всё только из-за неё? — тихо проговорил Макс. — И ваш визит и предложение…

— Отчасти, — кивнул его собеседник. — Не может же мой зять работать курьером.

— Зять? — почему-то подобная мысль показалась Максиму ещё большим абсурдом. — Я?!

— И чего в этом такого удивительного?

— Да мы с Мирой больше года даже не разговаривали! — явно забыв, где находится, громко рявкнул Макс. — Я бросил её. Уехал, даже толком не попрощавшись! Вы хоть примерно представляете, как это её обидело? Да она при встрече даже смотреть на меня не станет!

— Пусть так, — согласился Дубровский. — Это уже ваше дело. Помиритесь — хорошо. А не помиритесь, так у тебя останется высокая должность. Ты в любом случае только выиграешь.

Окончательно смирившись с тем, что здравый смысл его собеседнику чужд, Макс устало уронил голову на сложенные на столе руки. Почему-то каждое появление этого человека в его жизни переворачивало её с ног на голову. И этот раз тоже не стал исключением. Конечно, он мог бы оказаться от такого предложения. Послать бывшего шефа подальше вместе с его интригами и безумными идеями. Но… разве не о таком повороте Максим мечтал все бессонные ночи? Не об этом грезил, глядя в тёмный потолок и стискивая зубы, чтобы не дать сорваться с губ стону безумной душевной боли?

Он хотел к Мире… настолько, что дважды приезжал к зданию её ВУЗа и украдкой наблюдал за ней. Заставил Лиса докладывать обо всех изменениях в её жизни. Искренне переживал, когда его девочка изъявила желание жить отдельно от своего родителя. Гордился её успехами в работе и на учёбе. Постоянно пересматривал видео, записанное Лисом во время торжественного вручения Мирославе диплома о высшем образовании.

Но каждый раз, заговаривая с Машей о возвращении, натыкался на глухую стену обиды и непонимания. Его сестра настолько глубоко ушла в собственную депрессию, что даже слышать об этом не желала. И только с появлением в их маленькой семье Арсения, ситуация начала понемногу меняться.

Правда, здесь большую роль сыграл именно Лёва, который хоть сам и не появлялся, но каждый выходные присылы сыну подарки, а Маше — цветы с маленькими записками, в каждой из которых говорил о своих чувствах и просил прощения. Так, спустя три месяца, она уже сама стала склоняться к возможности возвращения. Но окончательно решиться не могла.

Им всем нужен был толчок к действию. Этакий «волшебник в голубом вертолёте», который прилетит, накормит всех «эскимо» и легко решит любые проблемы. Но проходили дни… недели… и даже месяцы, а он всё не прилетал. А тут на тебе — явился!

— И когда я должен дать ответ? — поинтересовался Максим, уже немного успокоившись.

— Сейчас, — всё так же невозмутимо отозвался Василий Фёдорович. — Сию секунду, — он хитро прищурился и, усмехнувшись каким-то своим мыслям, добавил: — Знаешь, а ведь Мира очень хочет тебя найти. И если ты вдруг сейчас откажешься, я буду вынужден сообщить ей твой адрес. Как думаешь… быстро ли она доберётся?

Почему-то Максим ни капли не сомневался, что Мирослава нарисуется на его пороге даже раньше, чем мог предположить её отец. Другой вопрос, что она при этом скажет? С Миры станется, проехать сто пятьдесят километров только ради того, чтобы плюнуть ему в лицо, а потом с гордым видом развернуться и уйти. Вот только Максим сильно сомневался, что даже после подобного сможет найти в себе силы, чтобы её отпустить.

— Мне нужно поговорить с сестрой. Такие вопросы мы должны решать вместе, — всё же добавил он.

— Не утруждайся, — отмахнулся Дубровский, демонстративно поглядывая на часы. — Думаю, она уже закончила упаковывать ваши вещи.

— Что вы имеете в виду? — насторожился Максим, с нарастающим опасением разглядывая чрезвычайно довольного собой мужчину.

— Ничего особенного, — прозвучал невозмутимый ответ. — Просто Маша уже согласилась. Я разговаривал с ней два часа назад. Хотел побеседовать с вами обоими сразу, но к моменту моего появления ты уже уехал.

Макс заметно напрягся, и с видом задетого за живое вожака стаи, на чью территорию зашли враги, посмотрел в глаза Дубровскому.

— Она не могла согласиться, не посоветовавшись со мной, — медленно проговорил он.

— И, тем не менее, согласилась. Возможно, в отличие от тебя самого, она не сомневается в здравомыслии собственного брата. — Василий Фёдорович с сомнением посмотрел на свой пустой стакан, раздумывая, стоит ли заказать ещё сока, или лучше выпить чего-нибудь другого. — Кстати, по чистой случайности я через час собираюсь домой. Могу подбросить.

Именно в этот момент Максим окончательно смирился с тем, что этот «волшебник» уже начал творить своё «колдовство», и правильней всего просто принять это как данность. Тем более что свершившееся «чудо» полностью соответствовало его желаниям. Ведь он хотел вернуться. Желал этого всеми фибрами своей души. А теперь, когда эта мечта почти стала явью, ещё смеет тратить время на бессмысленные раздумья?

— Не надо нас подвозить. Мы сами доберёмся, — сказал Максим, поднимаясь из-за стола. — У меня есть машина.

— Да видел я твоё корыто, — отмахнулся Дубровский. — Ты кстати, уверен, что оно доедет? Всё-таки маленького ребёнка везти собираешься.

Свою старенькую Тойоту Макс купил сразу же, как они с Машей приехали в этот город. Тогда на этот автомобиль были потрачены все деньги из выданной бывшим шефом последней премии. И несмотря на её довольно потрёпанный вид, она исправно служила своему новому хозяину. Не раз выручала и помогала ему. На ней же парень иногда подрабатывал в качестве таксиста, и она же являлась его рабочей курьерской машиной. Макс относился к этой «старушке» с большой любовью, хоть и понимал, что до комфортного БМВ Дубровского ей, как до северного полюса.

На слова Василия Фёдоровича он предпочёл ничего не отвечать. Просто развернулся и, молча кивнув на прощание, направился к выходу из зала.

— Завтра к девяти жду тебя в офисе, — бросил ему в спину Василий Фёдорович.

Когда эти слова долетели до Максима, он обернулся, посмотрел на стоявшего у их столика мужчину и негромко ответил:

— Не сомневайтесь. Я такого шанса не упущу.