О чем мечтает герцог

Глава 1

У неё никогда не было лица. Именно поэтому с самого раннего детства, с тех пор, как Саймон был мальчиком, он знал, что она – часть его сна. Не кошмара, потому что она не была призраком. Саймон не знал точно, как её описать. Он не мог разглядеть её фигуру, но зато испытывал некое чувство при её появлении. И это было чувство покоя.

Саймон не мог припомнить, чтобы она хотя бы раз не становилась частью его сновидений. Она плыла по сменяющим друг друга пейзажам его ночных фантазий и прогоняла неожиданно возникающие кошмары.

И когда она начинала говорить, с её губ всегда слетали одни те же слова:

– Просыпайся, дитя.

Услышав их, Саймон Крэторн, герцог Биллингем, резко открыл глаза, все еще находясь в тумане от неожиданного пробуждения и не понимая, где он. Он пристально всматривался в темноту своей комнаты, ища таинственную фигуру, которая должна была непременно обнаружить свое присутствие, и на этот раз она была бы из плоти и крови.

Но, конечно же, её не было в комнате.

Выругавшись, Саймон откинул одеяло, встал и прошел по спальне к окну. Он резко отодвинул тяжелые шторы и поморщился от ярких лучей солнца, ударивших ему в лицо.

Посмотрев на часы на каминной полке, он понял, что еще слишком рано для пробуждения. У него был в запасе целый час перед тем, как придет его камердинер и поможет одеться. Накануне Саймон лег поздно. Он провел всю ночь, выпивая со своим самым лучшим другом Рисом Карлайлом, герцогом Уэверли, который приехал в Биллингем, чтобы предложить Саймону моральную поддержку на время угнетающего загородного приёма, который начинался сегодня.

Вероятно, именно поэтому снова повторился этот беспокоящий его сон с безликой женщиной. Она обычно появлялась тогда, когда ему было не по себе, когда его что-то беспокоило. И ведь действительно, этот приём был очень важным. Разве нет?

В конце концов, через каких-нибудь несколько часов, по крайней мере, дюжина красивых карет прибудет по подъездной дороге, и стайка молодых особ со своими мамашами или компаньонками будут осаждать его. Прежде чем две недели увеселений подойдут к концу, одна из этих леди в один прекрасный день может стать его нареченной. И бриллиант Биллингемов, который носили все одиннадцать герцогинь Биллингем, будет сверкать на её пальце, извещая весь мир о том, что новый герцог нашел, наконец, свою невесту.

Саймон застонал, опустил шторы и снова упал на постель. Если он уже начал видеть во сне безликую женщину, несомненно, загородный приём будет очень долгим.

– Ты действительно уверена, что твоя тетя спит? – прошептала Лилиан Мэйхью, толкнув локтем свою лучшую подругу леди Габриэлу Уотсенвейл. – Мне кажется, что её глаза открыты.

Габби еле заметно вздрогнула. Две девушки, ехавшие в тряской карете, устремили пристальные взгляды на свою компаньонку, у которой был пустой, потускневший взгляд.

– Да, она на самом деле спит, – прошептала её подруга и отвела от тети глаза. – Ужасно выглядит, не правда ли? Однако уверяю тебя, что тетя Изабел спит. Даже если это не так, она глуха, как тетерев. Мы можем прокричать весь «Словаря вульгарной лексики», и она даже не пошевельнется.

Лилиан подавила смешок, прикрыв ладонью рот.

– А у нас разве есть копия этого словаря под рукой, чтобы было что кричать? Я бы очень хотела расширить свой словарный запас. Разве не было бы восхитительно, если бы я смогла прийти прямо к герцогу Биллингему и сказать ему все то, что думаю о его так называемом святом папаше в таких выражениях, от которых у него задымились бы уши?

Габби поморщилась.

– Поступить так, означило бы разоблачить себя, ты не находишь? Цель твоего визита в том, чтобы потихоньку раздобыть свидетельства того, что отец нынешнего герцога не был образцом добродетели, как привыкли думать о нем в обществе. Если ты в течение пяти минут после нашего прибытия оскорбишь герцога, тебя отправят собирать вещи еще до обеда. Так у тебя ничего не получится.

Скрестив руки на груди, Лилиан поерзала на месте.

– Что ж, думаю, ты права. Оставляю тебе рассуждения по части логики вместо того, чтобы поощрять мои фантазии! Знаешь, иногда я забываю, что я старше тебя на целых четыре года.

Габби рассмеялась.

– У меня старая душа.

Лилиан, поддразнивая, показала язык, но потом грустно вздохнула.

– В таком случае мне придется забыть об изучении вульгарных слов и придерживаться своего изначально разработанного плана.

Морщинки на лбу её подруги стали глубже, а веселость исчезла.

– И снова должна напомнить, что меня беспокоят твои планы, Лилиан. – Девушка со стоном закрыла глаза. Это она слышала уже дюжину раз, если не больше. Габби проигнорировала её недовольство и добавила: – Хотя тебе и неприятно это слышать, но Биллингем один из самых могущественных людей во всей стране. Если ты перейдешь ему дорогу…

Лилиан пожала плечами.

– Не думаю, что Саймон Крэторн может причинить мне больший вред по сравнению с тем, что сделал его папаша с моей матерью…

Подруги одновременно вздрогнули. Габби покачала головой:

– Не могу поверить, что твой отец рассказал тебе такое. Это не для женских ушей.

Лилиан моргнула, пытаясь удержаться от слёз. Отец Лилиан умер совсем недавно, шесть месяцев назад, и на своем смертном одре он раскрыл такую тайну… сделал такое ужасное открытие, что каждый раз, когда девушка думала об этом, у неё закипала кровь в венах и тряслись руки от едва сдерживаемой ярости.

– Он не мне все это рассказал. Я лишь подслушала, – прошептала она. – Отец поведал все моему брату. Он требовал, чтобы Джек отомстил герцогу за нашу семью. Но вместо того, чтобы заняться делом, брат стал топить свое горе в бутылке с виски. Так что я – единственная, кто может выполнить последнюю волю отца.

– Месть – не женское дело, Лилиан, – прошептала подруга, прикоснувшись к её руке. – Это всегда мерзко и опасно. Ты уверена, что не можешь оставить все как есть?

– Оставить все как есть? – возмущенно проговорила Лилиан и тут же замолчала, взглянув на тетю Изабел. Но Габби была права, старушка даже не пошевелилась, несмотря на то, что в каких-то шести дюймах от неё шел такой оживленный разговор. – Я не могу оставить все как есть! – продолжила Лилиан. – Пять лет назад Роджер Крэторн, герцог Биллингем, нашел мою мать, когда она оказалась одна на вечере, а потом он… он… – Она едва могла произнести эти слова. – Он изнасиловал её. Буквально через месяц она покончила с собой, предпочтя самоубийство жизни с чувством стыда от того, что с ней сотворил этот мерзавец. Той ночью я потеряла все, чем дорожила. Мою мать, моего отца, а теперь и брата. Не говоря уже о том, что люди шепчутся и судачат о причинах её смерти. Из-за этого на мою семью смотрят свысока, а мои шансы выйти замуж очень ограничены. И это в лучшем случае.

Габби нахмурилась, но Лилиан не дала ей перебить себя.

– И при этом о Роджере Крэторне осталась несправедливо светлая память. Да ведь всего две недели назад я случайно услышала, как кто-то клеветал на мою семью, и тут же эта особа на одном дыхании говорила, каким замечательным человеком был покойный герцог Биллингем. Как я могу все оставить как есть? Как я могу с этим смириться?

– Твой отец так поступил, – не согласилась с ней Габби. – У него было пять лет, чтобы отомстить, но он этого не сделал.

Лилиан покачала головой, подумав об отце. После смерти матери он полностью ушел в свое горе. Отец едва был способен вставать по утрам, не говоря уже о том, чтоб помышлять о мести.

– Он каждый день сожалел о своей слабости! – проговорила Лилиан, вновь вспоминая предсмертные слова отца. – Он рассказал это моему брату и просил отомстить прежде, чем герцог умрет.

– Так пусть твой брат этим и занимается, – взмолилась Габби, схватив подругу за руки.

– Я месяцами ждала, что он, наконец, сделает это, но ты ведь знаешь моего брата. Он очень похож на отца и лучше выпивкой смягчит свою боль, чем займется местью. Но это просьба папы, и моя мать этого заслуживает. Поэтому я здесь, и я намерена поступить так, как он велел, даже если он просил не меня.

Габби какое-то время смотрела прямо в глаза Лилиан, потом кивнула:

– Я прекрасно тебя понимаю. Должно быть, это ужасно – постоянно слышать, как люди твердят о том, каким чудесным был герцог, когда ты знаешь правду. Я даже слышала, что ему собираются поставить памятник за все его благие деяния.

Лилиан стиснула зубы.

– Видишь? Вот почему я не собираюсь отступать, хотя он уже умер. Я не собираюсь проводить еще один Сезон там, где этого человека восхваляют, будто он святой.

– Я понимаю, – прошептала её подруга.

Лилиан кивнула, но тут же почувствовала укол совести.

– Если честно, я больше волнуюсь за тебя. В конце концов, если я добьюсь успеха и смогу доказать, что великий и замечательный Роджер Крэторн был никак не святым, а отвратительным лжецом и негодяем, у меня появится множество могущественных врагов, как ты уже сказала. Если ты собираешься искать себе мужа среди друзей герцога или имеешь планы на него самого…

Габби приподняла руку, остановив её:

– Я тебе не раз уже говорила: я никогда не захочу в мужья человека, чья семья была источником стольких твоих бед.

Лилиан пожала руку подруги и повернулась к окну, дав понять, что разговор окончен. Девушка стала разглядывать проплывающий за окном зелёный сельский пейзаж. Как бы Лилиан ни ценила преданность своей подруги, она была одной из тех немногих людей, кто прекрасно знал о финансовых затруднениях семьи Габби, и понимал, что это означает. Её подруга должна удачно выйти замуж, поэтому Лилиан была обязана оградить имя Уотсенвейлов от любых последствий, к которым могут привести её планы.

– Ты действительно считаешь, что сможешь найти доказательства того, что покойный герцог творил все те злодеяния, в которых ваша семья его обвиняет? – спросила Габби, вновь завладев вниманием Лилиан. – Свет набрасывается на своих бывших героев, как полчище гадюк, это верно, но нужны весомые доказательства.

– Я знаю. – Лилиан откинула голову, прислонившись к кожаной спинке сиденья, и вдруг почувствовала себя уставшей, а ведь она даже не начинала свои поиски. – Мерзавец… – Произнеся это слово, девушка тут же застыла, быстро взглянув на тетю Изабел, но хотя глаза матроны оставались открытыми, тихий храп все же слетал с её губ, что подтверждало, что она спит. – Мерзавец был настолько любим, он одурачил стольких людей, что потребуется много времени и сил, чтобы показать всем, каким он был на самом деле. Но если мне удастся найти достаточно доказательств, думаю, я смогу убедить общество. Даже если они не захотят услышать это непосредственно от меня, газеты быстро напечатают всю правду.

Габби с трудом сглотнула.

– Газеты? Они ведь наверняка потребуют более убедительные доказательства, прежде чем все же напечатать нечто, что может вызвать ярость семьи Биллингемов.

Лилиан кивнула.

– Да, и так как покойный герцог, покинув Лондон, стал проводить все свое время в поместье, думаю именно это место, как нельзя лучше подходит для того, чтобы найти его Ахиллесову пяту.

Габби выгнула бровь.

– Не говоря уже о том, что это единственный дом Биллингемов, куда тебя вообще пригласили.

Лилиан снова взглянула в окно. Слова подруги вовсе не были намеренной издёвкой, но они заставили девушку вспомнить о её месте в этом мире.

– Ты права, я не из тех, кого герцоги приглашают на балы. Но, возможно, удача будет на моей стороне.

Габби вздрогнула, поняв, что её слова задели подругу, но потом кивнула.

– Уверена, что так оно и будет. Ты найдешь здесь то, что ищешь, я знаю это. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.

Лилиан взяла её руку и мягко сжала. Если что-то правдивое и осталось в этом мире, так это была Габби – самая лучшая и преданная подруга, которая у неё когда-либо была.

Когда отец Лилиан умер, а её младший брат стал неуправляем от горя, именно Габби убедила своего отца позволить Лилиан жить в их семье и принять участие в Сезоне в качестве её гостьи. Именно Габби как-то ухитрилась попасть в список приглашённых на загородный приём нового герцога Биллингема. И именно Габби написала от имени своего отца герцогине, попросив включить в этот список и Лилиан. Все это потому, что она знала, как отчаянно Лилиан хотела исправить все то зло, что причинили её семье.

Карета медленно остановилась. Снаружи доносились какие-то голоса. В этот момент тетя Изабел с фырканьем проснулась, выпрямилась и с легкой улыбкой посмотрела на двух девушек, прежде чем выглянуть из окна.

– Ах, наконец, мы приехали! Они открывают для нас ворота, – проговорила она хриплым после сна голосом.

Едва слова были произнесены, как карета снова тронулась в путь, и они въехали в родовое поместье, которое на протяжении одиннадцати поколений принадлежало герцогам Биллингем. Теперь двенадцать, подумала Лилиан. В конце концов, существовал еще и новый герцог.

По слухам, отец и сын были очень близки, так что сын, вероятно, такой же безнравственный и лживый, каким до него был его отец. По крайней мере, так считала Лилиан. Если же она заблуждалась, и он был вовсе не такой, то вся ситуация могла усложниться еще больше.

Весьма нелепо – надеяться, что гостеприимный хозяин окажется негодяем.

Девушка выпрямилась, когда карета покатила по дороге, ведущей к основному зданию. Настало время собраться и быть готовой к непредвиденным обстоятельствам. Человек, с которым ей предстояло встретиться, не должен догадаться, что она прибыла на его загородный приём не как гостья, а как предвестник его гибели. Или, по крайней мере, как предвестник гибели хорошего имени и репутации его покойного глубокоуважаемого отца.

Нет, напротив, она должна казаться милой, пустой и неприметной, но никак не холодной и желчной. И тогда новый герцог сосредоточится на других бедных девушках, которых ему надлежит развлечь, и забудет о ней, позволив ей благополучно приступить к поискам в спокойной обстановке.

Карета дернулась и остановилась. Шум и суета заполнили тишину, когда лакеи стали спрыгивать со своих мест. Дверь отворилась, тетя Изабел первая вышла из кареты и поприветствовала всех, не обращаясь, по-видимому, к кому-то конкретно. Габби последовала за ней, бросив многозначительный взгляд в сторону Лилиан.

Как только её подруга вышла, Лилиан в последний раз глубоко вздохнула для храбрости и приняла протянутую руку слуги, затянутую в перчатку. Оказавшись снаружи, девушка хотела было присоединиться к тете Изабел и Габби, но едва она попыталась обойти лакея, как внезапно замерла. Ее спутницы были не одни. Рядом с ними стоял мужчина.

И не просто мужчина, а, возможно, самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела за всю свою двадцатисемилетнюю жизнь. Он был высок, головы на полторы выше её самой. У него были широкие плечи, на которых идеально сидели безупречно сшитые на заказ жилет и сюртук. Густые черные волосы были немного длинноваты. Завиваясь, они падали ему на лоб в таком очаровательном беспорядке, что Лилиан почувствовала непреодолимое желание откинуть их назад. У него были твердый подбородок и полные губы. Когда она посмотрела на них, внизу живота возникло странное трепетное ощущение.

Но не это заставило все вокруг него меркнуть. Нет, эти черты могли бы принадлежать любому красивому мужчине. Особенностью его необыкновенно красивой внешности, которая так ярко выделялась среди всех, были глаза.

Никогда прежде она не видела мужчин с глазами цвета нефрита. Бледные и ясные, они светились интеллектом и юмором, и немножко озорством. И самое невероятное было в том, что эти глаза смотрели в её собственные так пристально, что Лилиан почувствовала необычный жар, несмотря на то, что прохладный весенний воздух все еще приятно бодрил.

– А это подруга и компаньонка моей племянницы, мисс Лилиан Мэйхью, – заговорила тетя Изабел, единственная среди всех, кто не обратил внимания на происходящее. Габби, конечно, заметила все. Она смотрела на этих двоих с поджатыми губами и бледным лицом.

Лилиан шагнула вперед, пытаясь вспомнить, как надо дышать, пытаясь вспомнить, кто она вообще такая.

– Добрый день, – прошептала девушка, радуясь, что у неё не дрожит голос, и что она не показала, насколько поражена одним только взглядом незнакомца.

Он потянулся и взял её руку в свою. Рука мужчины была в перчатке, как и её, но тепло и сила его пальцев проникли даже через два слоя ткани.

– Добрый день, мисс Мэйхью. Добро пожаловать в мой дом. Я Саймон Крэторн,… – У Лилиан перехватило дыхание, а улыбка сползла с её лица, словно её смыл быстрый поток воды, когда он закончил предложение: -… герцог Биллингем.