О чем мечтает герцог

Глава 18

Поджав под себя ноги и зажав в руках книгу, Лилиан сидела в кресле напротив камина в библиотеке, а рядом дымилась чашка чая. Было такое ощущение, что она попала в настоящий рай.

Эта комната за очень маленький период времени стала её любимым местом в доме, потому что здесь были не только книги, подпитывающие её любовь к печатному слову, но и воспоминания. Воспоминания о Саймоне. Об их страсти.

Находясь в этой комнате, Лилиан почти забывала об истинной цели, которая привела её в это имение, привела к мужчине, за которого она теперь собиралась выйти замуж. А ведь она почти забыла, что во имя мести обманывала его, вводила в заблуждение и до сих пор не была с ним до конца честной.

Почти.

Она уже собиралась было отбросить в сторону беспокоящие мысли и вернуться к чтению, как дверь библиотеки распахнулась, и в комнату торопливо вошла леди Уэстфорд. Лилиан встала со своего места, но, кажется, Наоми не сразу её заметила. Повернувшись, виконтесса закрыла дверь и поднесла руку к губам. Судя по тяжёлому прерывистому дыханию, она едва сдерживала слёзы.

Лилиан сразу же двинулась вперед.

– У вас всё в порядке, миледи?

Заметив Лилиан, Наоми вздрогнула, и на какую-то долю секунды Лилиан смогла увидеть в её глазах целую бурю чувств – боль, огорчение, и даже страх. Но затем всё померкло и ушло. Она сумела взять себя в руки, спрятав свои эмоции.

– О, я не видела вас… Вы напугали меня, – засмеялась Наоми, но её смех прозвучал совсем невесело.

– Вы были чем-то озабочены, когда вошли, – Лилиан положила книгу и подошла ближе. – Что-то случилось?

– Нет, конечно, нет, – слишком торопливо ответила Наоми и, явно избегая пристального взгляда Лилиан, стала смотреть на возвышающиеся стеллажи с книгами. Её лицо слегка расслабилось. – Ах, как же я люблю эту комнату.

Лилиан посмотрела на неё долгим взглядом. Было очевидно, что будущая золовка не хотела делиться с ней своими переживаниями, но поскольку Наоми провела несколько минут наедине с Саймоном, Лилиан испытывала живейший интерес к тому, что у них там произошло. Однако она попыталась не думать об этом и вместе с Наоми принялась рассматривать стеллажи.

– Замечательное место! Полагаю, во всём доме эта комната – моя самая любимая.

Эта и ещё биллиардная, о чём она не стала говорить Наоми. Но всё же при этой мысли щёки Лилиан вспыхнули густым румянцем.

– Для меня тоже. И Саймон любит её больше других. – Наоми как-то немного погрустнела, и её голос прозвучал отстранённо и сдержанно. – В детстве он, бывало, прятался здесь, иногда даже часами.

Лилиан наклонила голову.

– А вы? Вы здесь прятались?

Наоми с напряжением в упор посмотрела на неё.

– У меня было меньше причин, чтобы прятаться. Полагаю, для вас не секрет, что отношения между моим братом и матерью очень напряжённые.

Лилиан неожиданно почувствовала себя неловко.

– Я не могла не заметить отсутствия той привязанности между ними, какая существует между вами и вдовствующей герцогиней.

Лицо Наоми слегка разгладилось.

– У мамы на то есть причины, поверьте мне. И невозможно отрицать, что Саймон страдает от её невнимания.

– Но ведь очевидно, что вы с ним настолько близки, насколько это возможно между братом и сестрой, – нахмурившись, заметила Лилиан. – И всё же, в отличие от него, её пренебрежительное отношение не распространилось на вас.

– Нет, – кивнула Наоми. – Я делала всё возможное, чтобы дать ему то, чего он был лишён, чего не могла дать ему наша мать: любви, привязанности… И защиты.

– Защиты? – переспросила Лилиан, не понимая, о чём говорит Наоми. Только ли о гнев их матери, или о чем-то ещё? И судя по печальному отсутствующему взгляду, виконтесса подразумевала нечто более серьёзное.

И снова Наоми кивнула:

– Да. Кое-что лучше предать забвению. Иногда раскрытие правды может только лишь причинить боль. У Саймона и без того жизнь была нелегкая, зачем делать его ношу ещё тяжелее?

Лилиан чуть отступила назад. Итак, Наоми говорила о чём-то большем, нежели о простом отчуждении в отношениях Саймона и его матери. Невольно создавалось впечатление, что она знала секреты их отца, возможно, те самые, которые начал раскрывать Саймон.

– Но Саймон больше не нуждается в защите, – мягко сказала Лилиан, содрогнувшись от того, что сама делала в точности то же самое, пряча от Саймона свои собственные секреты. – Он взрослый мужчина, и заслуживает того, чтобы знать правду. Ему нужна эта правда, даже если она заставит его страдать.

Теперь Наоми сама повернулась к ней с бледным напряжённым лицом.

– Он говорил, что тщательно проверяет документы, оставленные нашим отцом. – Лилиан медленно кивнула, соглашаясь с ней. – Что он знает?

Девушка медлила в нерешительности, понимая, что поступает неправильно, вмешиваясь в сокровенные переживания брата и сестры. Если Наоми знала что-то ещё о прошлом их отца, несправедливо, если Лилиан услышит об этом раньше Саймона. Как бы её не мучило любопытство. И со вздохом она сказала:

– Я думаю, будет лучше, если вы поговорите с Саймоном о том, что он знает.

Задрожав от волнения, Наоми опустилась в ближайшее кресло.

– Да, полагаю, я задолжала ему эту правду. Просто, мне трудно не думать о нём как о ребёнке, которого я поклялась защищать, чтобы с ним никогда не случилось ничего плохого.

Наморщив лоб, Лилиан попыталась представить себе эту картину. И почему-то было очень трудно вообразить Саймона ребёнком, который не мог о себе позаботиться… Саймона, нуждающегося в защите. Перед её внутренним взором предстал лишь сильный властный мужчина, которым она не смогла не увлечься.

– Но вы же понимаете, что он уже не тот ребёнок, – настаивала Лилиан.

– Да, – согласилась Наоми, встала и улыбнулась. – Он уже не тот ребёнок, только я иногда забываю об этом. Хорошо, что вы мне напомнили это. Я поговорю с ним ещё раз, может быть, после ужина.

Лилиан кивнула, испытывая необъяснимую тревогу. Несмотря на то, что Саймон хотел узнать правду, девушка почувствовала себя так, словно каким-то образом причинила ему вред, даже зло.

– Ну, а теперь, – Наоми бросила на Лилиан озорной взгляд, – давайте перестанем говорить о моём брате, давайте поговорим о вас.

Лилиан напряглась и, смутившись, повернулась к Наоми.

– Обо мне?

– Да, – Наоми зашагала по комнате. – Что вам больше всего нравится? И будьте внимательны, я буду судить о вас, основываясь исключительно на ваших предпочтениях в книгах для чтения.

– Тогда я буду осторожна, – засмеялась Лилиан, подходя к заполненным самыми разнообразными книгами полкам, которые предлагали большой выбор, дабы поразить и развлечь свою будущую золовку.

Но даже когда они смеялись, Лилиан не покидало чувство беспокойства. Пока она хранила свои секреты от Саймона, она скрывала от него кусочек мозаики, которую он страстно хотел сложить. И неважно, защищала ли она его или себя, это делало её похожей на его отца.

Несмотря на дневные события, ужин проходил оживленно. Лилиан занимала место справа от Саймона, а Наоми – напротив неё. Габби сидела рядом с Лилиан, а её глуховатая тётушка – рядом с Наоми. На противоположном от Саймона конце стола расположилась его мать. Только она одна из всех присутствующих не смеялась, ничего не рассказывала, и вообще никак не участвовала в весёлом времяпровождении за столом, даже, несмотря на то, что тётя Изабел поделилась несколькими историями из тех времён, когда была дебютанткой.

И, несмотря на всё это, Лилиан ощущала, что между братом и сестрой нарастало невидимое напряжение. Случайно, в те минуты, когда их глаза встречались, казалось, они вели безмолвную битву. И хотя Лилиан понимала, что большего, кроме короткого разговора с Наоми, ничего не добьется, её по-прежнему интересовало, какой исход будет у «этой» войны.

И словно прочитав её мысли, Наоми наклонилась к брату, и Лилиан услышала тихий шёпот:

– Сегодня вечером после ужина я бы хотела поговорить с тобой.

Саймон изогнул бровь.

– Поговорить?

Она кивнула, и страдание на её лице заставили Лилиан сжаться от сочувствия к ней. Во взгляде Наоми девушка распознала непоколебимую решимость и смирение. Как если бы сестра Саймона знала, что ничто не останется прежним после того, как она поговорит с ним, но даже несмотря на это, она была готова встретиться лицом к лицу с уготованным ей будущим.

– Мы начали разговор раньше, – проговорила Наоми, судорожно вздохнув, – но у меня не хватило сил его закончить. Теперь я готова это сделать.

После длительного молчания Саймон кивнул:

– Что ж, хорошо. Могу я узнать, что изменило твое мнение по этому вопросу?

Вместо ответа Наоми решительно посмотрела прямо на Лилиан. Саймон последовал за её взглядом, и вдруг весь мир исчез. Остался только он один. Ни лжи, ни тайн, ни боли.

Только он.

У него был невероятно пугающий взгляд. Лилиан уже почти была готова отвернуться, когда вдовствующая герцогиня неожиданно поднялась со своего места и резко произнесла:

– Полагаю, теперь нам следует перейти в западную гостиную.

Пока все остальные гости вставали из-за стола и выходили из комнаты, Саймон уже был на ногах и заботливо помогал Лилиан подняться со стула. Когда он предложил ей руку, девушка вздрогнула. Всего один день прошёл с тех пор, как они последний раз были вместе, но сейчас ей показалось, что прошла целая вечность. Она нуждалась в нем, жаждала его прикосновений, ощущения его дыхания на своей коже.

Видимо, он почувствовал то же самое, так как склонился и медленно вдохнул её тонкий аромат, прежде чем прошептать:

– Я не знаю, что ты сказала моей сестре, но благодарен тебе за это.

Лилиан зажмурилась.

– Подожди, пока не поговоришь с ней, прежде чем благодарить меня. Возможно, тебе не понравится исход разговора.

Он дернул плечом.

– Неважно. Я начинаю ценить правду намного выше лжи, с помощью которой меня пытаются защитить.

Лилиан бросила на него быстрый взгляд. Он выглядел почти умиротворенным, даже, несмотря на то что, догадывался: сестра сообщит ему то, что он будет потом ненавидеть. Что, возможно, причинит ему боль и навсегда его изменит. И всё же он хотел знать правду.

Саймон вздохнул.

– Сегодня вечером я расскажу ей всё, что знаю, и, может быть, от неё тоже услышу что-то новое. А потом мы попробуем жить дальше. В конце концов, это всё, что мы можем сделать.

Не обращая внимания на подступившие к глазам жгучие слёзы, Лилиан кивнула. Осознание того, что ей придётся рассказать ему правду и, причем до того, как они поженятся, навалилось на её таким тяжёлым грузом, что она почти ощущала это физически. Он заслужил это, заслужил права не быть обманутым. Да и она заслужила права освободиться от своего бремени.

– Я хотел бы снова встретиться с тобой, – пробормотал он немного тише, когда они вместе шли по коридору. – Я хочу побыть с тобой.

Девушка затрепетала от затопившего её желания, которым было пропитано каждое произнесённое им слово, которое сквозило в его интонации. Её сердечко, её тело тут же отозвались на его признание.

– Я тоже хочу этого, – несмело призналась она, взглянув на него снизу вверх и восхищаясь его совершенной, мужественной красотой.

Он улыбнулся, и это смягчило некоторые жёсткие линии его лица.

– Тогда встретимся в моей комнате в полночь.

Лилиан нервно сглотнула. И время, и место идеально подходили для того, чтобы сознаться ему во всем. Сегодня вечером, когда они будут одни, без всяких свидетелей, она могла бы, наконец, рассказать ему правду, которую он заслуживал. Она точно знала, что последствия неизбежны, но, как он сказал, потом они могли бы попробовать жить дальше. И это всё, что они могли бы сделать.

– Лилиан? – мягко спросил он. – Ты придёшь ко мне?

Она резко кивнула, прежде чем они вошли в гостиную, где уже не могли обсуждать такую деликатную тему. Но когда Лилиан отошла от Саймона и пересекала комнату, чтобы поговорить с Габби, она не могла сдержать дрожь, на секунду представив, что может случиться, когда они снова останутся наедине.

Часом позже, ожидая сестру в кабинете отца, Саймон понимал, что больше не может совладать с нервами. Когда днём она стремительно вылетела из комнаты, он предположил, что она что-то знает о прошлом покойного герцога, но теперь он в этом начинал сомневаться. Откуда Наоми могла бы узнать что-то, чего не знал он сам?

Возможно, это его уставшее, лишённое иллюзий воображение сыграло с ним глупую шутку, поэтому он увидел призраков, там, где их не могло быть.

Саймон услышал приближающиеся шаги сестры в коридоре и успел взять себя в руки к тому моменту, когда Наоми вошла. Она была слегка бледна и растерянно огляделась, а потом медленно покачала головой.

– Ох, папа, – прошептала она скорее себе, чем брату. Затем посмотрела на Саймона с грустной улыбкой. – Тебя в одиночку заставляют пройти через всё это?

– Нет, не в одиночку, – признал Саймон, направляясь к двум креслам, которые он освободил для них. Когда они сели, он продолжил: – С первых дней на приёме присутствовал Рис.

Улыбка Наоми поблекла. Она особо никогда и не была в тёплых отношениях с его другом.

– Да, Рис. Я достаточно давно его не видела. Как он?

– Собирается жениться. Даже если бы моё внезапное обручение не заставило участников приёма вернуться в Лондон, Рис всё равно не намеревался остаться здесь на целых две недели. – Саймон покачал головой. – Он вернулся в Лондон и скорее всего, занят последними приготовлениями к свадьбе с Энн. Когда мы поедем в город, сначала состоится быстрая церемония у нас с Лилиан, а затем через несколько дней я буду шафером на его свадьбе.

Сестра кивнула.

– Я, безусловно, желаю ему большого счастья. Ты говоришь, он помогал тебе разбирать бумаги отца?

Обеспокоенность в её голосе заставила Саймона нахмуриться.

– Он способен на многое, Наоми, но он точно заслуживает доверия.

– Я не сомневаюсь, – согласилась она.

– И… Лилиан тоже мне кое в чём помогала, – после мгновенного колебания признался Саймон.

Теперь обе брови его сестры поползли вверх.

– Должно быть, твои чувства к ней намного сильнее, чем кажутся, если ты поделился с ней такими откровениями.

Он долго смотрел на сестру. Всё его подозрения вернулись к нему вновь, когда он заметил её побледневшее лицо и услышал эти загадочные слова. Наклонившись вперед, Саймон твердо выдержал её пристальный взгляд.

– Что ты знаешь, Наоми? – жёстким голосом прошептал он.

Она вздрогнула и сжалась, словно от боли в животе.

– Ох, Саймон. Почему бы нам не начать с того, что ты знаешь, а я дополню твой рассказ, – наконец заговорила она. Её голос был полон сострадания и боли, и это словно нож врезалось в его сердце.

Он постарался спокойно рассказал ей о найденных им свидетельствах, уличающих их отца в двойной игре, которую он вёл в политике. О его сомнительных связях и тайных обменах деньгами. И казалось, это нисколько не удивило сестру. И вот он дошел до истории о брошенном сыне.

– Генри Айвз, – тихо повторила Наоми.

Он напрягся.

– Ты знала его имя?

– Как своё собственное, – закрыв глаза, произнесла она, а когда снова открыла их, они были полны слез. – А ты знаешь о других?

Саймон тяжело упал в своё кресло, и воздух со свистом вырвался из его груди. Он ведь подозревал об этом, и его худшие опасения, наконец, подтвердились.

– Были и другие?

Наоми медленно кивнула.

– И как давно ты знаешь об этом? – резко спросил Саймон.

В этот момент Наоми встала и зашагала между кучами документов. Казалось, она едва замечает, куда идет, но каким-то образом ей удавалось обойти стопки бумаг, не уронив их.

– Ты не представляешь, на что это было похоже, – пробормотала она. – Ты думал, твои отношения с матерью были напряженными, но быть её любимицей тоже не очень легко.

Когда Наоми посмотрела на Саймона, от боли у него сжалось сердце.

– Она рассказала тебе свои секреты, его секреты, – закончил он за сестру, когда та, по-видимому, уже не могла продолжать.

Сначала только кивок был её ответом, но прошло много времени, прежде чем она глубоко вздохнула и заговорила:

– Я была её наперсницей, соучастницей в её злодеяниях, и иногда я ощущала себя узницей её ненависти. Какое презрение я испытывала, слушая бесконечные перечисления грехов отца! Но если бы я отвернулась от неё, ей бы было не с кем разделить свою боль. Я боялась, что это доведёт её до сумасшествия, и, кто знает, что она могла бы тогда сделать.

– Ей не следовало так поступать с тобой, это несправедливо! – гневно воскликнул Саймон, вскочив с места.

Наоми вскинула руки в мольбе.

– Ты не знаешь, Саймон, какая у неё была жизнь. Что ей пришлось пережить!

– Тогда расскажи мне. – Он в нетерпении провёл рукой по волосам. – Расскажи, сколько мне ещё предстоит разузнать. Поведай мне о тайнах, которые всё ещё витают над этим домом. Сколько детей бросил наш отец? Сколько раз мне лгали?

Сестра со стоном возвела взгляд к потолку.

– Я хранила их тайны так долго… Я понимаю, что ты заслуживаешь того, чтобы узнать правду, знала это всю свою жизнь, но сама мысль о том, чтобы оказаться тем, кто расскажет это тебе… тем, кто причинит тебе боль…

Она замолчала и, закрыв лицо руками, тихо заплакала, а Саймон смотрел на неё, обуреваемый одновременно гневом и состраданием. Наконец, он пересек комнату и заключил сестру в объятия. Уткнувшись ему в плечо, она ещё некоторое время продолжала рыдать, а он успокаивающе гладил её по волосам.

– Она поставила тебя в трудное положение, ты словно была между двух огней, – заговорил он. – А теперь и я делаю то же самое. Это нечестно, я знаю.

Наоми последний раз всхлипнула и посмотрела на брата снизу вверх:

– Во всём этом нет ничего честного.

– Ты можешь хотя бы указать мне правильное направление? – прошептал он, вытирая скатившуюся слезинку тыльной стороной ладони. – Если для тебя слишком мучительно рассказывать мне всё, не могла бы ты просто отдать мне это?

Она кивнула и ответила тоже шёпотом:

– Я могу дать тебе две подсказки, которые точно положат конец твоим поискам. Во-первых, проследи, куда исчезает мать. Это одно из мест, где ты найдешь правду.

– Это скорее загадка, чем подсказка, – проговорил Саймон, сдерживая ругательство, которое готово было сорваться с губ от разочарования.

– Но есть и прямая подсказка, – мягко добавила сестра. – У отца были важные документы, которые он хранил в потайном месте и думал, что о тайнике никто не знает. Бумаги спрятаны под одной из досок пола под его столом. Когда ты их прочитаешь, ты разгадаешь все загадки.

Саймон посмотрел на заваленный бумагами стол, а затем снова перевёл взгляд на сестру.

– Откуда ты знаешь?

Наоми нахмурилась, и тень страдания пробежала по её лицу.

– Потому что я однажды пряталась в этой комнате, когда он убирал туда бумаги. Через несколько лет, когда я поняла больше, страстно захотела узнать ещё больше, я пришла сюда и прочитала их. – Она протянула руку и коснулась его руки. – В этих бумагах заключены ответы, которые ты ищешь. Я только надеюсь, что ты сможешь вынести всю ту правду, которая выпала на твою долю.

Наоми последний раз коснулась щеки брата и молча вышла из комнаты. Оставила его в одиночестве с осознанием того, что всё, что он хотел знать с самого начала, находилось буквально у него под ногами.

Саймон повернулся и шагнул к столу. Отпихнув кресло в сторону, он опустился на колени, и начал плавно водить руками по блестящему дереву. Он двигался взад-вперед в поисках плохо закрепленной доски или чего-нибудь, указывающего на место, где его отец хранил все свои тайны.

И затем он нашел.

Грубо обработанный фрагмент панели явно отличался от других, а вырез в углу позволял подцепить пальцем его край. Решительно потянув доску, Саймон сдвинул её и в тусклом свете увидел спрятанный в тайнике ящик. Пока он вытаскивал его и поднимался на ноги, у него дрожали руки.

Расположив ящик в свете лампы у камина, Саймон опустился в кресло. Никак не украшенный и ничем не примечательный простой сосновый ящик походил на крошечный гроб. Саймон дрожал, обдумывая эту мысль. Его отец едва не похоронил свои тайны.

А теперь Саймон уже почти оживил их. Ему осталось только открыть крышку и посмотреть, что его ждало под ней.