О чем мечтает герцог

Глава 6

На следующий вечер, готовясь к долгожданному балу, Лилиан обнаружила, что её мысли снова и снова возвращаются к Саймону и их случайной встрече в саду. Она пыталась отогнать от себя эти воспоминания, пыталась не обращать на них внимания, даже проклинала их, но они продолжали преследовать её, несмотря на отчаянные попытки избавиться от них.

– Ты опять думаешь о нём, – сказала Габби, застегивая на шее Лилиан прелестную нитку жемчуга.

Лилиан поджала губы. Оставалось только надеяться, что Саймон понимает её не так хорошо, как подруга.

– Уверяю тебя, это факт, который вызывает во мне презрение к себе, – фыркнула девушка, внимательно рассматривая себя в зеркало.

Платье, хоть и не такое роскошное, как у подруги, все же было довольно милым. По крайней мере, она не будет выглядеть, как чья-то бедная родственница.

Но это не особо её волновало. Она здесь не для того, чтобы за ней ухаживали.

– Вчера за ужином он наблюдал за тобой.

– По крайней мере, до сего момента нас не сажали рядом, – проговорила Лилиан, прикрыв глаза. – Иначе не представляю, что могло бы произойти. Но, конечно, я заметила, как он смотрел на меня. И утром, за завтраком, тоже.

Габби встала со своего места и улыбнулась.

– Не знаю, Лилиан. Мне кажется довольно романтичным, что он так открыто проявляет свой интерес к тебе.

– Думаю, при нормальных обстоятельствах я бы еще могла с этим согласиться, – нахмурилась девушка. – Я всегда ценила в людях прямоту и откровенность. Однако сейчас ситуация необычная, и Саймон – не обычный мужчина. Он сын человека, которого я ненавижу больше всех на свете. К тому же, предсмертным желанием моего отца было отомстить за нашу семью. У меня нет выбора, я должна продолжить начатое, и не могу остановиться только потому, что мужчина показался мне привлекательным. Моя мать заслуживает большего. Заслуживает, чтобы весь мир узнал о том, что её обидчик был недостойным человеком.

– Да, – мягко проговорила подруга, – согласна.

Лилиан внезапно замерла от переполнявшего её чувства вины, но тут же подавив его, добавила:

– К тому же, учитывая его воспитание и то, кем был его отец, я очень сомневаюсь в искренности Саймона.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурила брови Габби.

– Роджер Крэторн сумел скрыть от всех свое истинное лицо. Как я могу верить Саймону, зная, что его отец мог преподать сыну несколько ценных уроков о том, как манипулировать женщинами?

– И ты думаешь, что с момента нашего приезда он практикует на тебе свои способности? И что все те чувства, так открыто проявляемые им, были наигранными?

Страсть во взгляде Саймона, определенно, выглядела подлинной, и его слова казались искренними, однако, кто знает?

– Не исключено, что он действительно хочет меня, и, возможно, потому, что я ему совершенно не подхожу. Но означает ли это, что его интересует нечто большее, помимо возможности затащить меня в постель? – Лилиан пожала плечами, стараясь не обращать внимания на тепло, которое разлилось по телу при этой мысли. – Но это совсем другое дело.

Габби покраснела, и Лилиан тут же захотелось взять обратно свое бесцеремонное высказывание. Иногда она забывала, что подруга не только моложе её, но и более невинна, да и к тому же, лучше защищена от постороннего влияния.

– На самом деле, всё это не имеет значения, – вздохнула Лилиан. – Кроме того, что с его помощью я могу отыскать нужные сведения о Роджере Крэторне, в другом отношении Саймон меня не интересует. И какова бы ни была природа его заинтересованности, я не отвечу ему тем же. Даже если бы хотела, я не могу этого сделать. Это было бы похоже на предательство по отношению к моей семье.

Подруга недоверчиво посмотрела на неё, но спорить не стала. Вместо этого она взглянула на часы.

– О, пора собираться на бал. Ты готова?

Лилиан бросила последний взгляд в зеркало. Она выглядела прилично, но не слишком ярко. Безупречно, для того, чтобы раствориться в толпе, если только Саймон позволит ей это сделать.

И всё же, выходя вслед за Габби из комнаты, Лилиан тайно мечтала о платье таком же красивом, как у подруги. Хотела то, что заставило бы почувствовать себя привлекательной. Хотела бы хоть на несколько часов позабыть об истинной цели, которая привела её сюда. И, кружась на танцевальной площадке, притвориться, что она совсем другая. Та, которая смогла хоть бы на мгновение привлечь внимание одного из самых желанных мужчин в Англии.

Бал был в полном разгаре. Лилиан могла собой гордиться. На протяжении часа ей удавалось избежать непосредственного общения с Саймоном. Фактически, если бы не несколько острых взглядов в её сторону, можно было бы подумать, что Саймон о ней абсолютно забыл. Он танцевал с другими женщинами и непринужденно беседовал с гостями, полностью поглощенный своими обязанностями.

– Мне кажется, тебя что-то тревожит, – сказала Габби, украдкой поглядывая на свою тетю Изабел. Пожилая женщина стояла прямо рядом с ними, но на их разговор, по-видимому, не обращала никакого внимания.

– О, вовсе нет, – поспешно проговорила Лилиан. – Я собственно размышляла о том, как удачно, что Саймон, видимо, полностью утратил ко мне интерес. Не так уж и часто он смотрел в мою сторону за последний час.

Габби выгнула бровь.

– Понимаю.

Лилиан прищурилась. Ей не понравился тон подруги, и она собиралась сказать об этом, но тут с противоположной стороны бальной залы к ним подошла вдовствующая герцогиня.

– Добрый вечер, – голос леди Биллингем был так же холоден, как и короткий взгляд, которым она окинула их небольшую группу. – Надеюсь, вы приятно проводите время.

– О, да, Ваша светлость, – кивнула Габби. – Бал просто замечательный.

– Хм-м-м. – Отвернувшись и тем самым отделавшись от Габби, герцогиня сосредоточила всё своё внимание на Лилиан.

Обычно девушку не волновало, что её разглядывали. За последние несколько лет Лилиан успела привыкнуть к пристальным взглядам и покачиваниям головой, которые преследовали её с тех пор, как умерла мама.

Но леди Биллингем была совсем другой. Когда она посмотрела на Лилиан, девушку охватило желание немедленно отвернуться. Или убежать. Или хотя бы спрятаться от уничтожающего взгляда женщины, не испытывающей к ней ничего, кроме глубочайшего презрения.

– Я бы хотела поговорить с вами, мисс Мейхью.

Слова леди Биллингем прозвучали как приказ, и, поскольку у Лилиан не было подходящей причины для отказа, она непроизвольно кивнула.

– Конечно, миледи.

Герцогиня жестом приказала следовать за ней, и они двинулись в тихий и безлюдный уголок бальной залы. Там, медленно обернувшись к Лилиан, она пронзила её очередным холодным пристальным взглядом.

– Вы, несомненно, понимаете, мисс Мейхью, что единственная причина, по которой вас пригласили сюда, состоит в том, что лорд Уотсенвейл лично просил меня об этой любезности.

Лилиан вздрогнула. Герцогиня была столь же прямолинейна, как и её сын. И всё же девушка испытала некоторое удовлетворение, поскольку её светлость понятия не имела о том, что Габби подделала письмо своего отца. И казалось, подруга поступила правильно.

– Я, безусловно, благодарна вам за приглашение и благодарна графу за его доброту, – ответила Лилиан. Ей пришлось перевести дыхание, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Если она хоть как-то даст понять, что боится своего оппонента, несомненно, такая женщина, как леди Биллингем, подобно кобре, тут же нанесёт ей удар.

В ответ герцогиня презрительно фыркнула.

– Что ж, прекрасно. Я надеюсь, вы не считаете моё благодеяние чем-то вроде одобрения. Очевидно, вы хорошо понимаете, что новый герцог ищет невесту, и что этот приём организован для того, чтобы представить ему подходящих юных леди.

У Лилиан сильнее забилось сердце.

– К каковым я не отношусь.

– Я вижу, мы понимаем друг друга, – герцогиня улыбнулась, но весьма скупо. – Мисс Мейхью, конечно, я понимаю, вы хотите занять более высокое положение в обществе. Можно было бы даже восхититься вашими нахальными попытками завлечь герцога в ловушку, если бы подобные намерения не были столь чудовищными.

Лилиан задохнулась от этих слов. Её руки сжались в кулаки, щеки запылали, и её всю затрясло.

– Миледи, уверяю вас, я никоим образом не пытаюсь завлечь герцога в ловушку.

– Правда? – Герцогиня смерила девушку взглядом с ног до головы. – Если это так, вы можете забыть всё, что я сказала. И всё же, я повторяю, поскольку считаю, что вы лжёте. Саймон должен жениться на ком-то подходящем, мисс Мейхью. Надеюсь, вы не забудетесь просто потому, что проводите с ним какое-то время. И пусть его обаяние не вводит вас в заблуждение относительно того, что он мог, на самом деле, упустить из виду ваши более… неприятные качества.

Пока Лилиан, не находя слов от унижения и злости, потрясенно смотрела на герцогиню, та отступила назад.

– Теперь, если позволите, я должна уделить внимание многим важным гостьям. Доброго вечера.

И, конечно же, она не ожидала получить ответ, поскольку гордо удалилась. Лилиан была счастлива отделаться от неё, поскольку не смогла бы найти нужных слов для ответа, даже если бы от этого зависела её жизнь.

Герцогиня не сказала ничего такого, чего Лилиан не слышала бы раньше. Она никогда не занимала высокого положения в обществе. У её отца не было титула, а денег было совсем мало, однако он происходил из семьи с прекрасной родословной, и они получали много приглашений. Во время своих первых сезонов Лилиан даже вызывала интерес у тех мужчин, которым не нужно было жениться ради приданого. Она продолжала надеяться, что выйдет замуж за человека, который бы ей понравился, и которого она смогла бы полюбить.

Эти мечты умерли пять лет назад, когда её мать покончила жизнь самоубийством. Семья изо всех сил пыталась скрыть этот факт, но правду оказалось невозможно утаить. Распространились слухи, о происшедшем повсюду шептались и слуги, и их хозяева.

Тогда-то Лилиан и заметила, что отношение светского общества к её семье изменилось. Их, конечно, все ещё приглашали на приёмы и вечера, но за ними стали тщательно следить. О них шушукались. Мужчины, которые когда-то проявляли к ней интерес, постепенно отдалились.

В конце концов, Лилиан оставила надежду выйти замуж за кого-то из этого круга. И она говорила себе, что их слова не могут её ранить.

Однако сегодня, стоя в углу переполненной бальной залы, леди Биллингем сумела разбередить все те раны, которые Лилиан получила за последние годы. И девушка неожиданно почувствовала всю боль, которая до сих пор копилась в ней и теперь разом обрушилась на неё.

Какое право имела эта женщина называть Лилиан “недостойной”? Её собственный муж был чудовищем, хоть и выдавал себя за образец добродетели.

Лилиан подняла подбородок. Когда правда о покойном герцоге выплывет наружу, леди Биллингем пожалеет о своих словах. Её язвительность обернется против неё и её семьи. Какое-то мгновение Лилиан наслаждалась этими мыслями, но затем вздохнула.

Девушка понимала, что придет время и чувства гнева, печали и унижения исчезнут. То, что произошло с её матерью, не изменить. Ничто не вернет её детям. Но, по крайней мере, Лилиан сможет успокоиться от того, что исполнила последнее желание своего отца. Она будет знать, что убийца её матери более не считается почтенным и уважаемым человеком.

Вдруг комната показалась Лилиан слишком маленькой, люди говорили слишком громко, музыка звучала просто оглушительно. Всё это захватило её в ловушку. Так же, как и обещание отомстить, и невозможность уклониться от своего долга, который возложили на неё обещание отца и безответственность брата.

Лилиан оглянулась. На другой стороне бальной залы виднелись двери террасы, которые были открыты и манили её к себе. Воздух был довольно прохладным для поздней весны. Это, несомненно, остановит тех, кто решит выскользнуть из комнаты. Там, за дверями, она могла бы побыть вдали от всех.

Именно этого она и хотела. Побыть одной. И забыть герцогиню. И Саймона. Хотя бы ненадолго.

Саймон видел, как Лилиан, обходя бальную залу, направлялась к дверям, ведущим на террасу. Было что-то странное в том, как она двигалась. Девушка выглядела расстроенной и напряженной, и походка у неё была неровной, не похожей на прежнюю грациозность.

Весь вечер у него не было возможности поговорить с ней. Конечно, об этом позаботились Рис и его собственная мать. Благодаря им, на его пути всё время попадались очередные гости, появлялись всё новые обязанности. Поэтому он не смог разыскать ту единственную девушку, которая в данный момент вызывала в нем настоящий интерес.

Но теперь, став свидетелем того, как она практически выбежала из бальной залы, Саймон решил, что его больше ничего не остановит. Он извинился перед собеседниками и быстро пересек бальную залу. Увидев Риса, движущегося в его сторону, чтобы снова вмешаться, герцог обернулся к другу. Тот остановился на полпути, и их взгляды скрестились.

Саймон медленно покачал головой. Казалось, несколько мгновений внутри Риса шла напряженная борьба, но затем он, признавая поражение, склонил голову и вернулся к своей невесте. Саймон поспешил на террасу и захлопнул за собой двери.

Он не видел Лилиан. Почему-то ему казалось, что девушка стоит сразу за дверьми, опираясь на калитку, которая вела в сад, где они еще недавно разговаривали. Но её там не оказалось. Вокруг было пусто и тихо. Только изредка шелестели листья под дуновением холодного ветра.

Вглядевшись в темноту, Саймон нахмурился.

– Мисс Мейхью?

Ответа не последовало, и он ступил в темноту.

– Лилиан?

На этот раз он кое-что услышал, но не ответ. Тихий звук доносился с той стороны дома, где вдоль террасы стояли несколько стульев и небольшой стол для летних завтраков и чаепитий. Свет из бальной залы не освещал эту часть дома, а значит, никто бы не пошел сюда, если бы не хотел спрятаться.

И это ещё больше усилило беспокойство Саймона о самочувствии Лилиан.

Он обошел террасу и остановился, едва его глаза привыкли к темноте, которая была слегка разбавлена лунным светом. Лилиан сидела на одном из холодных металлических стульев, закрыв лицо руками.

К его глубокому изумлению и ужасу, плечи девушки слегка вздрагивали, и она тихо плакала. Саймон помедлил. По-видимому, Лилиан пришла сюда, чтобы остаться наедине со своим горем, но он не мог оставить её одну. Только не сейчас.

Он двинулся вперед и мягко положил руку девушке на плечо, чтобы успокоить её. От его прикосновения Лилиан вздрогнула и, обернувшись, вскочила со стула. Когда она увидела, кто нарушил её уединение, её лицо исказила другая боль.

– Лилиан, – прошептал он, чувствуя себя беспомощным и глупым перед лицом её горя. Но вскоре инстинкты возобладали над ним, и Саймон заключил девушку в свои объятия.

К его удивлению, она не возражала против подобной близости и приняла его утешение. И хотя Лилиан не сделала попытки обнять его в ответ, всё же опустила голову ему на плечо и не стала вырываться. Так они простояли несколько минут, пока слезы девушки не иссякли, и её перестала сотрясать крупная дрожь.

Только тогда она медленно выскользнула из его объятий и отвернулась.

– Примите мои самые искренние извинения, ваша светлость, – шепнула Лилиан. Её голос уже почти не дрожал. – Вы, должно быть, считаете меня очень глупой.

Покачав головой, он достал из кармана чистый носовой платок и протянул ей. Не произнеся ни слова, девушка принял его с благодарной улыбкой.

Подождав, пока она вытрет глаза, он произнес:

– Я отнюдь не считаю вас глупой. Очевидно, сегодня вечером что-то или кто-то огорчил вас. Вы же человек и вы имеете право проявлять свои чувства.

Она повела плечом.

– Однако никто не плачет на балу. Так не поступают. И это только доказывает, что все они правы.

– Все? – нахмурившись, тихо спросил Саймон.

Девушка поджала губы.

– Извините, но я должна вернуться.

Лилиан собралась было уйти, но он схватил её за локоть и удержал на месте. Вид её гордо приподнятого лица вызвал в нём мощный прилив неизведанного ранее чувства. Да, это было желание. Вожделение даже более сильное, чем он когда-либо испытывал за все прошедшие годы.

Но помимо этого было кое-что ещё. Где-то глубоко внутри него возникло непреодолимое стремление защитить эту девушку, уберечь от неприятностей, оградить от сплетен, которые причиняли ей боль, даже если обычно она делала вид, что с ней всё в порядке.

– Я видел вас вместе с моей матерью сегодня вечером, – тихо заметил Саймон.

Лилиан отвернулась от него. Он еле сдержал вздох. Очевидно, среди «всех» была и герцогиня.

– Могу вообразить, что она наговорила вам, – мягко сказал он. – То, что её слова причинили вам боль, возмущает меня больше, чем я могу это выразить. Но вы должны знать, что я не имею к этому никакого отношения. Ни малейшего.

Это утверждение, высказанное более жёстко, чем намеревался Саймон, по-видимому, удивило Лилиан, поскольку она резко повернула к нему своё лицо. Их взгляды встретились. Прошла, казалось, целая вечность, пока они напряженно всматривались друг в друга.

– Она повторила только то, что многие говорили раньше, – наконец ответила Лилиан, высвободив свою руку, но не отстранившись. – И, вероятно, ещё больше оскорблений звучало за моей спиной. Я должна была бы уже привыкнуть к этому.

Он покачал головой.

– Вы не должны привыкать к подобному вопиющему пренебрежению вашими чувствами. Вам никогда не следует мириться с таким обращением. Независимо от обстоятельств, никто не заслуживает этого.

Лилиан моргнула, глядя на него. На её лице отразилось удивление не только от его слов. Девушка была поражена тем, с каким жаром они были произнесены. Он не порицал ее. Большинство мужчин его положения не придавали значения таким вещам, но только не Саймон. Он отстаивал законопроекты, защищающие бедняков и их детей, и намеревался добиться большего. Никто не заслуживает подобного нечеловеческого обращения только потому, что так сложились обстоятельства его рождения или жизни.

И в особенности очаровательное создание, стоящее перед ним, почти в его объятиях. Удивительная девушка, которая и притягивала его, и отталкивала от себя с равной силой. От чьих прелестных, полных губ он не мог отвести взгляд, чьи карие глаза переливались столькими оттенками, что ему хотелось купить ей множество платьев, дабы подобрать наряд под каждый из этих дивных цветов.

Он хотел её. Хотел просто коснуться её. Почувствовать всё её тело своим телом. Ощутить её под собой.

Обретя собственную волю, руки Саймона инстинктивно потянулись к девушке. Он обнял её за плечи и притянул к себе. Лилиан не сопротивлялась, успела лишь ахнуть, прежде чем оказалась прижатой к его твердому телу. У неё дрожала нижняя губа, когда Саймон, нежно взяв ее за подбородок, приподнял лицо для идеального поцелуя.

Он не мог отказаться от поцелуя, даже если бы от этого зависела вся его жизнь. Наклонив голову, Саймон слегка коснулся её губ своими губами с твердым намерением отстраниться сразу же после этого целомудренного прикосновения.

Однако Лилиан удержала его на месте, обхватив Саймона за талию, и сама приподнялась на цыпочки, чтобы быть ближе к нему, словно расстояние между ними было слишком велико. Она ответила на давление его губ и вздрогнула. Легкий вздох заставил её уста разомкнуться. Ни один мужчина не смог бы устоять, ощутив на своих губах жар её дыхания.

Притянув девушку еще ближе к себе, Саймон кончиком языка попробовал её на вкус, осторожно исследуя полуоткрытые губы, пока они полностью не раскрылись для него, позволяя проникнуть внутрь.

Лилиан не могла объяснить, как возник этот момент, этот поцелуй, но это произошло, и теперь она была здесь, а Саймон прижимал её к себе так крепко, что их дыхание смешалось. В таком положении девушка была не в состоянии прислушаться к тихому внутреннему голосу, приказывающему ей оттолкнуть его. Лилиан не обратила внимания на доводы разума, которые напоминали ей о том, зачем она приехала сюда. Она проигнорировала даже ту крошечную часть своего подсознания, которая шептала, что Саймон Крэторн соблазняет её так же, как, вероятно, соблазнил сотни женщин до неё.

Нет, подобные мысли были вытеснены из головы бешеным стуком сердца, когда она сдалась на милость мощного желания, нахлынувшего на неё так внезапно, что она была готова на всё, лишь бы ещё немного продлить это мгновение.

Язык Саймона погрузился в ее рот с определённой целью, пробуждая и разжигая желание. Исследуя каждый уголок её глубины, он просил её язык последовать за ним. У Саймона был вкус мяты с примесью виски. Но под этим налетом, намного глубже скрывался вкус его желания и обещания будущих грешных удовольствий.

Лилиан изумилась, ощутив удивительный трепет, который возник, казалось, во всех самых неприличных местах её тела, а затем вырвался наружу, обжигая её всю. Никогда прежде ей не хотелось потереться о мужчину, как если бы это сделала кошка от удовольствия. До этого мгновения.

Именно осознание этого, в конце концов, и заставило Лилиан отшатнуться от Саймона. Она вырвалась из его объятий с такой силой, что натолкнулась спиной на перила террасы. Они стояли посреди холодной ночи и смотрели друг на друга, разделенные лунным светом. Дыхание Саймона сбилось, губы были слегка приоткрыты, а руки он сжал в кулаки так, словно пытался овладеть собой.

И Лилиан хорошо понимала, что выглядит почти так же. Губы её, порозовевшие и опухшие, горели от поцелуя, глаза потемнели и горели диким пламенем от желания, смущения и ненависти к самой себе.

Она должна была что-то сказать. Или дать пощечину. Или извиниться. Что-нибудь. Все, что угодно.

Но, в конце концов, она всего лишь приподняла край юбки и унеслась обратно в бальную залу. Единственное, что она смогла сделать, это убежать.