Оберег воплощения (СИ)

Глава 21 Признания и боль

Записи главного ищейки отряда в Гебирд

Трея Вайзенкайнда

«Я старался не вмешиваться в то, что происходило между Праем и воплощением божества. Это исключительно их дело до тех пор, пока девушка не будет готова умереть за него. Одной увлечённости для такого шага недостаточно, а её жизнь слишком важна.»

Город Биц, в пяти днях пути через лес от Митла

или в восьми днях пути по дороге от Митла

Ёль

В неярком свете очага глаза мужчины казались ярко-жёлтыми, но только когда я всмотрелась в них, то поняла, что это не из-за освещения. Они такими и были, а больше всего пугало полное отсутствие зрачка. Вокруг его рта вздымалась пена такого же цвета. Жёлтая смерть. Вот почему болезнь носила это название.

Прежде мне никогда не доводилось видеть больных.

Сжимая трость, я застыла возле огня и смотрела на мужчину у входа, не представляя, на что он способен. Яра и Трей ушли не так давно, их возвращение в ближайшее время не ожидалось, а я понятия не имела, как следовало вести себя с людьми при подобных симптомах. Если ему не помог бы напиток из крови Прая, был ли шанс, что поможет что-то другое или это означало неминуемую смерть?

Человек продолжал стоять и смотреть на меня. Тут с лавки на другом конце комнаты раздался приглушённый стон ищейки. Он попытался встать, но пошатнулся и рухнул обратно. Взгляд больного сразу оказался привлечён к нему. Сильнее сжав рукоятку трости, я напряглась.

Хоть наглец и не нуждался во сне или отдыхе, но, отдав столько крови ради приготовления лекарства, любой на его месте остался бы без сил. Не удивительно, что и с ним случилось подобное, он сам предупреждал меня об этом. Правда, теперь мужчина не смог бы защитить ни меня, ни даже себя. Видимо, Трей не подумал, что такая необходимость возникнет в пустой таверне заражённого города.

Сорвавшись с места, больной ринулся к лавке и Праю. Мои плечи расслабились, пальцы на рукояти трости разжались, но осознание, кого мужчина выбрал своей целью, обрушилось на меня, словно ледяной ливень, вызвав дрожь по всему телу. Прай.

Под рукой не было ничего, кроме трости. Больного от ищейки отделял только стол. Не медля ни секунды, я навалилась на него руками и принялась толкать в стене, отрезая мужчине путь. Отшатнувшись, больной оскалил зубы, зашипел и широко распахнул глаза. Его ноздри вздымались и опускались, но грудная клетка не шевелилась. Складывалось впечатление, что человек не дышал, но почему тогда его лицо выглядело так, словно он принюхивался ко всему вокруг? Какое-то время он смотрел на меня, но я не была уверена, видел ли он что-то.

Проигнорировав моё присутствие, больной запрыгнул на стол и в два счёта оказался по ту его сторону, в паре шагов от Прая. Вцепившись пальцами в волосы и приподняв их, я металась взглядом по кухне в поисках оружия.

Когда мужчина набросился на наглеца, тот пошевелился, его глаза приоткрылись, и единственное, что ищейка успел сделать — это выставить руку вперёд и задержать нападавшего на расстоянии от себя.

Стиснув зубы от предстоящей боли, я сделала несколько шагов и, замахнувшись на больного, огрела его по голове тростью. Удар не произвёл никакого эффекта, и я повторила его, а затем ещё и ещё, пока не раздался хруст. К моему сожалению сломался вовсе не череп нападавшего.

Прай нашёл в себе силы и нанёс ему дополнительный удар по лицу, но не причинил сильных увечий.

Подняв трость для нового замаха, я уставилась на свисавший отломанный наконечник и неожиданно попыталась проткнуть больного той частью, что превратилась в немного заострённый край. Превозмогая боль в лодыжке, я сделала ещё один шаг и со всей силы вогнала деревяшку в спину мужчины.

Выпрямившись, тот развернулся на меня и вынудил отпрыгнуть назад. Нога подогнулась из-за боли, и я рухнула на пол, но вовремя подставила ладони, смягчив падение. Рукоятка оказалась возле Прая, и он немедленно схватился за неё и вогнал поглубже. Мужчина снова проигнорировал моё присутствие и вернул всё внимание ищейке. Когда он повернулся к нему лицом, трость выскользнула из пальцев наглеца и вылетела из спины больного.

Набросившись на Прая, противник почти сомкнул челюсти на его плече. Вздрогнув от раздавшегося рёва, я осмотрелась в поисках оружия. Схватив из очага единственное полено, край которого не был объят пламенем, я поздно осознала ошибку и вскрикнула от боли. Кожу обдало огнём.

Стиснув зубы, я замахнулась и обрушила полено на затылок мужчины. Ищейка продолжал удерживать его на расстоянии от себя, но рука наглеца согнулась в локте от напряжения. На лбу выступила испарина.

Мои пальцы разжались в тот момент, когда деревяшка с треском столкнулась с черепом больного. Ладонь горела от ожога. Вздрогнув, человек развернулся и набросился на меня. За один прыжок он придавил меня к полу. Его руки прижали плечи, а покрытые пеной губы с пожелтевшими зубами так и норовили сомкнуться где-то в области шеи.

Оказавшись снова придавленной мужским телом и лишившись возможности выбраться из этой западни, я невольно вспомнила лес и Лиама, и меня охватила паника.

Прай скатился с лавки на пол и из последних сил пополз ко мне. Сквозь подрагивающие веки я видела, каких трудов ему даётся каждое движение. Визг от ужаса так и не сорвался с моих губ. Вопли не помогут ищейке спасти меня, а вот мои способности… Я протянула руку и вжала её в лицо противника.

— Да умри ты уже.

К моему удивлению, мужчина затрясся, его рот открылся шире. Прай вовремя нашёл в себе силы на то, чтобы схватить мужчину за бок и отпихнуть его с меня.

Кое-как я отползла от тела, не переставая наблюдать за его конвульсиями, но через несколько секунд оно замерло, уставившись побелевшими глазами в потолок.

Облегчённо выдохнув, я попыталась встать, но снова забыла про лодыжку и наступила прямо на эту ногу. Стиснув зубы от боли, рухнула на вовремя подставленные руки Прая и оказалась в его объятиях. Сам мужчина откинулся спиной на лавку. Он тоже сидел на полу, прижимая меня к своему плечу, и тяжело дышал. Никогда прежде я не замечала за ним этого, даже после битв и бега.

— Это я должен тебя спасать, а не наоборот, — едва слышно прошептал он.

— Четыре-два. Спасу тебя ещё пару раз, и мы в расчёте, — усмехнулась я, успокаиваясь в его руках. Я вдыхала уже знакомый аромат Прая и с трудом боролась с желанием уткнуться носом в шею наглеца, где для меня было самое место и где можно наслаждаться его запахом постоянно. Пальцы мужчины задели мои волосы. Это прикосновение было почти незаметным и невесомым. Ищейка замер, наслаждаясь моментом. Всё портила только боль в руке.

Отстранившись, я вытянула ладонь и осмотрела. Кожа местами покраснела и вздулась. Я всё ещё не могла поверить в то, что сделала. Я только что приказала человеку умереть. Как я могла так поступить?

Шаги из общего зала заведения донеслись до моего слуха не сразу, но когда рядом на колени опустился Трей, подняла на него взгляд. В глазах главного ищейки читалось искреннее волнение. Сперва он осмотрел моё лицо и убедившись, что нет никаких ран, начал изучать ладони. Покосившись на наглеца, я увидела, как Яра помогала ему вернуться на лавку. Сперва он просто сел с её помощью, а потом откинулся спиной на стену и продолжил смотреть на меня.

— Трей, правая ладонь, — намекнул он таким тоном, словно Трей в жизни не догадался бы, какая часть моего тела повреждена, — и ей нужна новая трость.

— Ты о себе беспокойся, ладно? А то мы застрянем тут на недели, чего совершенно не хотелось бы, — зло буркнул главный ищейка. — Идёмте, я обработаю вашу руку в зале, там ещё осталось немного той дряни, как вы выразились. Яра…

— Да, я справлюсь тут. Этого вытащу на задний двор, — не дала ему закончить приказ девушка. Она отстала от закрывшего глаза Прая и принялась убираться на кухне.

Трей помог мне встать и, подставив локоть, вывел в соседнюю комнату. Главный зал таверны оставался пуст с самого их ухода. С тех пор здесь ничего не изменилось, только банки пропали, а на их месте стояла корзинка. Усадив меня за стол, Трей принялся копаться в ней и сливать остатки жидкости из полупустых баночек в один чистый стакан. Когда накопилось достаточно для пары глотков, он протянул его мне, а сам сел рядом и взялся за мою руку. Неосознанно вырвав её, я удивлённо посмотрела на главного ищейку.

— А как же не прикасаться? — прямо спросила я.

— Тогда вам придётся самой обработать вашу правую руку. В перчатках я не умею этого делать, — с явным недовольством в голосе высказался Трей. Представив, как будет больно, я залпом выпила остатки жидкости и кивнула.

У мужчины под рукой оказалось всё, что нужно. Кувшин с водой и чистый носовой платок очень помогли ему, но вот за свежими повязками пришлось сбегать в одну из комнат. Весь процесс занял не больше получаса, за который мне хотелось из-за боли вырвать ладонь всего раз пятнадцать. Настойка полностью от неё не избавила, но обещала быстрое заживление кожи, а ещё меня начало клонить в сон.

— Почему вы вернулись?

— Мы раздали настойку соседям и пришли за второй порцией. — Он махнул на накрытые скатертью чашки на соседнем столе. — Вы дрожите, — сделал верный вывод Трей. Он закончил с моей рукой и выпустил её из своей. Сжав и разжав пальцы, я убедилась, что теперь это тоже причиняло мне боль.

— Это моё естественное состояние в последнюю неделю, — буркнула я, рассматривая результат его работы.

— Мы можем остановиться, если вам нужно время. Понимаю, что вам, должно быть, нелегко. А мы стараемся гнать без остановок.

— У нас нет времени, не так ли? — прямо заявила я и посмотрела на Трея. Он как раз пытался заглянуть мне в глаза и что-то понять по ним. — Завтра начнётся жара, так? Шесть дней. Весь снег растает, на какое-то время дороги развезёт, пока всё не высохнет. Жара — это насколько жарко? Как долго лошади смогут ехать в таких условиях без привалов?

— Чем скорее мы окажемся в Митле, тем лучше, это факт, но если…

— Я справлюсь, Трей.

— Это вы убили его? — неожиданно спросил мужчина. Нервно сглотнув вставший поперёк горла ком я опустила взгляд на ладони и не хотела больше смотреть на мужчину. — Больные уже мертвы, они перестают дышать, и потому с ними не так просто справиться. Обычные способы их не берут. Вы — справились, потому я и не спрашивал сразу, это очевидно. Главное — вы не должны корить себя за это. Те, кто заразился жёлтой смертью, чаще всего умирают с той разницей, что не все становятся такими, как он. А без настойки из крови переболевшего выздороветь практически невозможно. Очень мало людей выживают и становятся такими, как Прай. Этот мужчина был хозяином трактира. Он лежал в комнате под лестницей, едва живой, у него не было шансов.

— Я велела ему умереть, — прямо заявила я. — Значит, он был ещё жив.

— Это был приказ его разуму, и он воспринял его по-своему. Иоланта, на ваши плечи многое свалилось. Вы сейчас очень уязвимы, особенно к влиянию со стороны. Вас переполняют эмоции, и вы не привыкли к тому, среди чего оказались.

— Говорите прямо, Трей. Секреты между нами всё портят, не так ли? — я слишком устала, чтобы пытаться отгадать завуалированный смысл его слов.

— Вы не должны рисковать собой ради кого-то из нас. Вы — самый ценный участник нашей группы и если стоит выбор спасти кого-то другого или не подвергать себя опасности, вы должны выбрать второе, — прямо заявил он.

— По-вашему я должна была бежать?

— Именно так.

— Но если бы я не вмешалась, Прая могли… — я запнулась, представив, как челюсти больного почти сомкнулись на шее наглеца.

— Прай всё равно умрёт, Иоланта. Как только вы объединитесь с двумя другими воплощениями, он, как и все переболевшие, погибнет вместе с любыми признаками болезни, остатки которой поддерживают в них жизнь. Его смерть сейчас ничего не будет значить для мира. Ваша — ввергнет его в хаос на десятки лет.

Я впервые слышала об этом. Никто никогда не посвящал меня в столь детальные подробности последствий нашего с воплощениями объединения для отдельной группы людей. Чаще от ищеек звучали слова о положительном влиянии этого события на весь мир. Все мои знания про то, кем я была, исходили от Трея и Яры. Смотря на мужчину, я словно смотрела в пустоту и не видела перед собой ничего.

— Почему я ничего не знала об этом? — тихо спросила я.

— Переболевшие довольно большая редкость. Они все присоединяются к ордену и выступают против церкви и триады, но даже мы, ищейки, не сталкиваемся с ними каждый день. Многие из нас за всю жизнь ни разу не видели таких, как Прай. А уж про воплощения триады и говорить не стоит. Всё, что связано с вашим объединением и его последствиями, изучают лишь в общих чертах. Многие считают, что на его веку этого никогда не случится, и даже не интересуются этой темой. В мире множество людей. Какой шанс найти среди них всего троих?

— Но он спасал меня, и не один раз. И при этом он знал, что умрёт, если я найду двух других? — удивлённо спросила я.

Я старалась говорить тихо, чтобы человек, о котором шла речь, меня не слышал.

— Насчёт его мотивов лучше допросить его, миледи. Но я опасаюсь, как бы он ни захотел найти способ выкрутиться из своего положения и сохранить себе жизнь. Он хитрый засранец, — голос Трея был серьёзным. Мне не нравилось то, как он звучал.

— Просто доставьте меня в Митл живой, Трей, и пусть ваша церковь разбирается с тем, что натворили те два воплощения. Это они заварили эту кашу, и я не хочу хлебать её одна.

Все события последних дней выжали меня, почти ничего не оставив взамен. Мне не хватало отца и его объятий. Будь он здесь, то непременно нашёл бы способ успокоить и подбодрить меня. Отругал бы ищеек и прямо высказал всё, что кипело у меня в груди от злости на них. Мне хотелось прижаться к человеку, которому я доверяла. Закрыть глаза и быть уверенной, что всё будет хорошо.

— Вы правы. Для этого мне стоит набраться сил и выспаться. Вам, кстати, тоже. Попрошу Яру подежурить и разбудить меня. А настойку я разнесу завтра с утра, пока она будет отсыпаться. Мы приготовили вам комнату, вторая дверь налево. Доброй ночи, — понимая, что ничего от меня не добьётся, Трей подвёл итог нашего разговора.

Мужчина поднялся на ноги, подошёл к кухне и заглянул внутрь. Перекинувшись парой слов с Ярой, он направился наверх, но остановился возле погасшего камина и вытащил из подставки длинную кочергу.

— Это, конечно, не трость, но в случае очередного нападения, сгодится лучше предыдущей. Да и с вашим ростом вполне подойдёт, — сказал он и продемонстрировал её мне. Подойдя ближе, главный ищейка положил кочергу на лавку и, не оборачиваясь, направился наверх.

Не знаю, как долго я сидела в полумраке огромного зала таверны. Казалось, что прошла целая вечность, но на самом деле ночь ещё не кончилась. Сложив руки перед собой и уронив на них голову, я задремала, но резко проснулась от непонятного звука. За окном виднелась серость предрассветного утра.

Звук, разбудивший меня, повторился, он шёл с кухни. Подняв длинный металлический прут с загнутым концом, я сперва осмотрела его и только потом использовала как трость. По росту она подошла идеально, но вот при соприкосновении с полом кочерга издавала более звонкий стук. Стараясь производить как можно меньше шума, чтобы не нервировать слух Прая, если ищейка как раз пытался выспаться и набраться сил, я направилась к двери в конце зала.

От представшей передо мной картины внутри что-то умерло. Меня пронзило чувство, словно лечу вниз с огромной высоты и заранее испытываю боль от столкновения грудью с острыми камнями.

Эта внутренняя боль могла сравниться только с той, что обрушилась на меня в момент ударов ремня Лиама по спине. Горло точно так же что-то сдавило, и я задержала дыхание, продолжая наблюдать за тем, как Яра страстно впивалась губами в рот Прая, наслаждаясь каждым своим прикосновением к нему.

Мужчина спокойно сидел на лавке, спиной прислонившись к стене, в то время как девушка оседлала его сверху и прижималась всем телом, обвив голову ищейки руками. Его глаза были закрыты. Рубашка Яры оказалась расстёгнута, а одна из ладоней наглеца скользила по её обнажённой груди. Второй он прикасался к шее партнёрши, срывая с её губ сладостные и едва слышные стоны.

Именно их я и слышала, но из-за попыток девушки заглушить их, не сообразила, что это. Даже сейчас они едва доносились. Прай со своим слухом, должно быть, наслаждался ими, слыша с усиленной громкостью. Бёдра девушки медленно двигались, ёрзая на ногах мужчины.

Нервно сглотнув, я медленно попятилась, стараясь не издавать ни звука и не привлекать к себе внимания. Кочерга оказалась против и с присущим ей скрежетом протянулась за мной по полу, вынудив меня вздрогнуть и мысленно выругаться. Развернувшись, я поспешила к двери. Щёки пылали от увиденной сцены, хотелось окунуть лицо в снег целиком. Пока ещё снаружи есть этот самый снег.

Сзади раздалось непонятное шуршание. Затем голос Прая. Он произнёс всего одно слово, но я не разобрала его. В голове в этот момент ревела буря, заглушая всё вокруг. Мне хотелось рыдать или просто открыть рот и орать во всё горло.

Обожжённая рука напомнила о себе, когда я сильнее сжала её, впившись ногтями в повязку на ладони. Лодыжка болела и доставляла дискомфорт. Только из-за неё путь до двери занял слишком много времени.

— Ёль, — окликнули меня из-за спины.

Ноги в один миг приросли к полу. Стук сердца отдавался в ушах, виски пульсировали, это злило. Но ещё больше злило непонимание причин моего поведения и состояния. Всё выглядело вполне логично и ожидаемо.

Они оба ни разу не выглянули в зал, чтобы проверить, там ли я, иначе непременно разбудили бы. Может, они вообще занимались этим всю ночь, пока я дремала сидя…

На что я надеялась, когда шла туда? Что Прай сидит и ждёт моего появления, чтобы поблагодарить за спасение, пока Яра готовит на всех завтрак? Дура. Какая же я дура. Развесила уши и наслаждалась его словами, сказанными в полубреду и наедине.

Ни одной фразе мужчин верить нельзя, особенно если она не была сказана публично.

Мама всегда предупреждала меня, что на балу, в тёмном уголке, когда слышишь только ты, они скажут что угодно, лишь бы получить желаемое. А на следующий день всегда будут это отрицать.

Яра любила Прая. Может, он и не отвечал ей взаимностью, но периодически прежде бывал в её постели. А тут ему в затылок прилетел мой оберег, и он перестал, решив охмурить меня? Или, сама того не подозревая, я как-то внушила что-то мужчине и переключила его внимание на себя? Потому ищейки и заметили странности в его поведении? А тогда, в доме я всё-таки отменила действие приказов, и сейчас он хотел пояснить мне всё это, чтобы между нами не возникло недопонимания? Нет, что-то не сходилось. При первом разговоре с Ярой прошла всего одна ночь после нашего знакомства, я не могла быть причиной их разлада.

— Ёль? С каких пор я для вас Ёль? — усмехнулась я.

Меня переполняла злость, которую я не имела права испытывать и тем более демонстрировать. У меня вообще нет никаких прав на этого мужчину. Были только на Лиама, и те скрывали от общественности. Сейчас до моего дня рождения оставалось шесть дней… Через почти неделю я была бы официально помолвлена и готовилась бы к свадьбе, а вместо этого еду через весь материк в город, где никогда не была, в компании людей, которых почти не знала.

— Я не хотела вам мешать…

— Ёль, это не то, что ты подумала… — прервал меня Прай.

Мужчина сделал шаг ко мне, но пошатнулся и опёрся о стол. Я почти сорвалась с места, чтобы поддержать его, но перед глазами предстала картина того, как его руки касались груди Яры. Мне стали противны воспоминания о тех моментах, когда он дотрагивался ими до меня.

— Прошу, вы не должны передо мной оправдываться. Это ваши отношения, и меня они не касаются. Как я говорила, меня не волнует ваша личная жизнь. Вы можете заниматься чем хотите, и с кем хотите, — мой голос дрогнул, заставив закрыть глаза и вдохнуть. Почему-то меня трясло. Грудь стискивали невидимые руки, причиняя боль и отдавая горечью в горле.

— Я хочу только с тобой… — мужчина запнулся и поднял на меня взгляд, соображая, что сказал не то, что хотел. — Я хочу только тебя. Я думал, что это ты… — он снова запнулся, подбирая слова для оправданий, раз уже ляпнул нечто подобное. — От потери крови моя голова постоянно кружится, я едва могу открыть глаза, а если и открываю, то вижу разноцветные круги и темноту. Я правда думал, что это ты… — неуверенно сказал Прай. — Я думал, ты вернулась, когда все ушли… Что наконец-то решилась на то, чего так и не сделала… Я и подумать не мог, что меня начнёт целовать она!

Не убирая руки от стола, он сделал несколько шагов ко мне и протянул в мою сторону свободную ладонь. В этот момент у него закрылись глаза, и мужчина склонился ниже над столешницей. Очевидно, он ещё не набрался сил. Если бы я подошла к нему, то могла потерять всякое самообладание и оказаться в его объятиях… Ну или он в моих, и потому я сделала шаг назад, поморщившись от стука кочерги о пол. Представив, как этот звук доносился до ушей Прая, я замерла, не желая мучить его слух. Одна из затычек была вынута, вторая оставалась на месте.

— Вы должны были слышать мои шаги в отдалении от себя, и знать, что я не могу там быть… — мой голос продолжал дрожать. Попытки успокоиться не помогали.

Да что со мной не так? Я не злилась так сильно даже на Лиама, когда услышала слухи про него и Элизу Феринели, а ведь он был моим женихом.

Нас с Праем ничего не связывало, никаких обещаний, клятв и договорённостей. Что вообще на него нашло? Это такой хитрый способ как-то избежать смерти после объединения триады? Чем он ему поможет? Я не стану обрекать мир на все озвученные мне ужасы, что ожидали его, в случае если воплощения не объединяться, ради спасения жизни наглого ищейки! От осознания рухнувшей мне на плечи ответственности на груди стало ещё тяжелее.

— Затычка выпала, и тогда я услышал тебя, когда ты уже уходила и… И вот я здесь. Здесь. Перед тобой. Несу какой-то бред, пытаясь оправдаться, вместо того, чем стоило бы продолжить заниматься там, если бы мне была нужна она. Я же говорил тебе… Меня не интересует Яра…

Голос мужчины оторвал меня от размышлений. Он заставил меня вернуться к происходящему и сосредоточиться на его словах. Я стояла, смотрела на Прая и не понимала ровным счётом ничего. Зачем ему так унижаться, тратить последние силы, поддерживая себя в стоячем положении, и пытаться что-то мне объяснить? Что, если моя догадка верна и всё это ради сохранения своей жизни? Но каким образом?

— Ты не должен ничего мне объяснять. Я повторюсь. Мне безразлично, чем и с кем ты занимаешься. Нас ничего не связывает, и я надеюсь, что этот эпизод никак не отразится на моей безопасности, — продолжала я настаивать на своём. — Ты мужчина, у вас есть определённые потребности, мне это прекрасно известно. Я не смею лишать вас их на то время, пока вы сопровождаете меня. Я просто не ожидала увидеть это. Могли хоть дверь закрыть. — Часть моих слов голосом Лиама повторились в ушах, но зачем я сказала их Праю? Я пыталась убедить в этом себя или его? Запнувшись перед словом «это», я перевела взгляд на губы наглого типа и неосознанно облизнула свои.

— Ты моя потребность, — тихо ответил он, выпрямившись насколько мог. В дверях зала застыла Яра. Она успела застегнуть рубашку и молча стояла там, сжимая руки в кулаки. Мне было плохо видно её лицо, но чувства, переполнявшие девушку, были вполне очевидны. Я испытывала точно такие же. — Я пытаюсь впечатлить тебя с первого дня, и думаешь, что я настолько глуп, чтобы так облажаться после всех приложенных усилий? Я не из тех идиотов, которые считают, что можно добиться внимания дамы, соблазняя другую у неё на глазах. Если бы я правда хотел переспать с ней, то у меня была куча возможностей сделать это, не опасаясь быть застуканным тобой!

— Впечатлить меня? — я чуть не рассмеялась, вспоминая, как в первое время вообще не хотела с ним разговаривать, прекрасно зная, к чему приведёт беседа. — Чем? Пошлыми шуточками, намёками, от которых меня воротило и приколами? Думаешь, это производит впечатление?

— Зачем, по-твоему, я отправился помогать больным? Зачем отдал ради них столько крови, сколько смог? Думаешь, мне есть до них хоть какое-то дело? — глаза Прая сузились, но взгляд продолжал прожигать меня и заглядывать в самую душу. Мне не хотелось вести с ним этот разговор. Наши беседы никогда не приводили ни к чему хорошему.

Почему-то, всего на секунду мне захотелось оказаться на месте Яры на той кухне. Ощутить вкус его губ, понять, чем поцелуй с ним отличался бы от тех, что у меня были. Но по этой же причине и свежести воспоминаний о поступках Лиама я не могла переступить через себя и сделать это.

— Ты ищейка церкви. Церкви не наплевать на людей, разве нет? — Я пожала плечами, не видя связи между его вопросом и тем, что мы здесь обсуждали.

— Я надеялся произвести этим впечатление на воплощение божества, в голосе которого была печаль, когда речь зашла о жертвах болезни! — рявкнул в ответ он.

— Меня этим не впечатлить, — прошептала я.

— А чем тогда? Что я должен сделать? — устало развёл он руками. Пошатнувшись, Прай чуть не рухнул на лавку возле себя, но вовремя снова опёрся о стол. Моя ладонь дрогнула, переставив трость в его сторону. Я почти сделала шаг, намереваясь броситься к нему и помочь.

— Тебе уже никогда не произвести на меня положительного впечатления, — едва слышно сказала я. Наблюдая за тем, как наглец слабел на глазах, я очень хотела поверить ему. Поверить, что всё произошедшее на кухне с участием Яры было только из-за помутнения рассудка Прая, вызванного слабостью, и на самом деле он говорил правду. Что он что-то испытывал ко мне… Что-то настоящее.

— Всего один вопрос, Иголочка. Зачем ты вызвалась идти с нами? Чтобы помочь мне или чтобы не оставлять нас с ней вдвоём? — мужчина смотрел на меня, и в его взгляде неожиданно промелькнула мольба. Ответ был для него важен. Краем глаза я заметила, как дёрнулась Яра. Развернувшись, она зашагала к лестнице на второй этаж, оставив нас наедине, что следовало сделать ещё раньше. Скорее всего, её уход означал скорое пробуждение Трея. А вот при нём вести этот диалог точно не стоило.

— Я вызвалась, чтобы помочь тебе… — нагло соврала я, вернув всё внимание Праю.

— Врунья, — заявил он мне прямо в лицо. — Когда Яра заговорила, я так мечтал, что эти слова сорвутся с твоих губ, и готов был расцеловать тебя, когда ты произнесла свои. Я так хотел, чтобы ты предложила это… Надеялся, что без присутствия Трея, контролирующего каждое наше движение, ты не выдержишь и поддашься мне. Надеялся, что наконец, смогу снова заключить тебя в объятия, вдохнуть твой пьянящий аромат, прижать к себе, и готов был отдать за это всю кровь, что есть во мне… — Вслушиваясь в слова, произносимые Праем, я ощущала, как постепенно камень на груди рассыпался и падал к моим ногам, заставляя сердце биться с каждой секундой всё быстрее. Мне никто и никогда не говорил ничего подобного. — Надеялся, наконец, ощутить вкус твоих губок, мягкость тела, испытать, каково это — войти… — неожиданно ляпнул Прай, давая мне повод вспомнить, с кем я имею дело. Он осёкся сам, но я уже нахмурилась и сжала одну руку в кулак, предвидя окончание фразы.

— Ты можешь хоть признание в любви не опошлять! — со злостью рявкнула я, ударив кочергой о пол. Ищейка поёжился от этого звука, но его губы растянулись в улыбке.

— А кто тебе сказал, что я собирался признаваться именно в этом?

— Ты спросил, что произвело бы впечатление? Вот это и произвело бы! Но без столь любимых тобой пошлостей, которые не позволительно произносить в присутствии дам, — взорвалась я и подалась немного вперёд.

— Я не могу тебе в этом признаться, Иголочка, ведь если буду первым, то никогда не услышу от тебя того же в ответ, — печально заметил Прай.

— Конечно не услышишь. Как ты вообще мог подумать о том, что я могу влюбиться в грубого, невоспитанного и неотёсанного негодяя, не умеющего даже говорить красиво! — почему-то у меня на глазах выступили слёзы, и я поспешила их смахнуть. Хоть он уже видел меня плачущей, но второй раз за несколько дней — это уже слишком. Камень вернулся на грудь, а на горле снова появилось ощущение стиснутых рук Лиама.

— А знаешь, что я слышу от тебя и это лучше всяких признаний? Как с каждым моим шагом твоё сердце начинает стучать быстрее. — Он сделал ко мне ещё один шаг. — Тук, — и ещё один, — тук, — и ещё, — тук. Как твоё дыхание учащается и становится тяжелее. Если бы мурашки, которые бегают по твоему телу и заставляют тебя дрожать, издавали бы звуки, то я слышал бы и их, но они появляются бесшумно даже для меня. — Мужчина замер, сохранив между нами расстояние в два оставшихся шага. — А ещё я вижу, как ты облизываешь губы каждый раз, когда смотришь на мои. Как твой взгляд задерживается именно на мне дольше, чем на любом другом человеке за все проведённые в пути дни. Как ты всегда садилась у костра возле меня, если место было свободно. Ты смущалась и краснела каждый раз, когда я что-то говорил тебе, хоть и пыталась скрыть это, завуалировать злостью, ведь именно так должна реагировать дама на подобные фразы. Но стоило тебе подумать, что нас никто не видит и не слышит, и ты таяла в моих руках. Поддерживала мои шутки и шутила в ответ. Тоже переходила на фамильярный тон и радовала меня этим. Странная реакция на грубого, невоспитанного и неотёсанного негодяя, которому никогда не произвести на тебя положительного впечатления.

Он говорил, а я понимала, что всё это на самом деле было так. Я не замечала подобных мелочей и не придавала им значения. У каждой из них в своё время была причина, но если я начну говорить об этом, Прай сочтёт мои слова за оправдания. Я не собиралась оправдываться перед ним, хотя и хотела этого.

— Ничего удивительного, ведь я боялась тебя, — нашлась с ответом я.

— Боялась? Из-за того, что сказала тебе Яра?

— И поэтому тоже.

— А почему ещё?

— Ты слишком привлекателен.

Теперь мужчина не выдержал и рассмеялся, немного разрядив напряжение между нами. Я позволила себе расслабиться и выдохнуть, наблюдая за ним. Склонившись над столом, Прай покачал головой и устало опёрся коленом о лавку рядом. Только после этого он поднял на меня взгляд.

— Я? Привлекателен? Иголочка, мне ещё никто и никогда так не льстил, — сказал он, продолжая улыбаться. Лицо ищейки светилось счастьем. Я что, правда сказала про него так? Учитывая шрамы, сильно портившие лицо Прая, ему, должно быть, давно не говорили таких слов.

— Это не лесть, это правда, — уверенно подтвердила я. Почему-то мне захотелось выпрямить спину и гордо вздёрнуть голову.

— Никогда не слышал, чтобы привлекательность была поводом для страха.

— Тогда позволь просветить тебя. Привлекательные люди — самые опасные хищники на свете. Они вторгаются в разум своих жертв, лишают аппетита и сна, вынуждая пойти на немыслимые поступки, ради одного своего взгляда. Причём делают это, не сказав ни слова. Вынуждая терзаться сомнениями и неуверенностью до тех пор, пока они не получат желаемого, — выпалила я одно из напутствий матери.

— Вижу, ты хорошо осведомлена о них.

— Конечно. Ведь я одна из них.

В глазах Прая сверкнуло отражение солнца с улицы. Первые его лучи проникли в зал через неплотно зашторенные окна и напомнили о наступлении утра. Вот-вот должен проснуться Трей, если Яра уже не разбудила его и не позвала принять участие в нашей перепалке.

— Тогда это мне следует бояться тебя. Ты и так заставляешь людей делать всё, что пожелаешь, одним своим прикосновением… — Прай сделал ещё один шаг, и теперь, если бы он захотел, то мог протянуть руку и коснуться меня.

— Бояться стоит не меня, а того человека, ради которого я буду готова поступиться принципами. Того, ради кого буду готова, не задумываясь, применить всю силу воплощения божества, — мой голос снова дрогнул, и я поняла, что не могу находиться возле этого человека. Когда Прай оказывался рядом, мурашки начинали бегать по моему телу, и я не контролировала их. Куда мне, ведь я не могла контролировать даже себя.

— Того, ради кого ты отнимешь чью-то жизнь? — с намёком спросил он.

Слова и оправдания были излишни. Прай видел меня насквозь, и мне не было нужды пытаться опровергнуть его догадки. Он был совершенно прав и знал это.

— Если ещё раз захотите меня впечатлить, лучше поучитесь манерам. А губы и руки вам придётся вымыть с мылом пару десятков раз, прежде чем они удостоятся чести коснуться хотя бы моей одежды. — Мысленно я ругала себя за то, что сказала это. Не следовало давать ему незначительную надежду, а ведь Прай непременно увидит в моих словах именно её.

— Звучит обнадёживающе, — согласился он, словно прочитав мои мысли.

Я ничего не ответила. Не хотела ляпнуть ещё что-то неуместное или лишнее.

На последних ступеньках лестницы послышались шаги. Яра и Трей спускались к нам, и мне следовало поставить точку в этом бессмысленном диалоге. Что бы себе ни придумал Прай, что бы не хотел получить от меня, я не должна поддаваться ему. Но как прислушаться к голосу рассудка, если тело рядом с ним молило о его прикосновениях, а губы покалывало иголками в ожидании поцелуев? Ведь их вкус мне пока так и не удалось испытать.