Оберег воплощения (СИ)

Глава 27 Предсмертное желание

Из дневника Прая Вайзенкайнда

«Я любил женщин, и никогда этого не скрывал. Особенно мне нравилось, когда от них приятно пахло, ведь в первую очередь я вдыхал именно запах, а уже потом удостаивался чести познакомиться с другими достоинствами дам. Нежность кожи и мягкость форм были одними из них. Мало вещей в этом мире может сравниться с чувством, охватывающим мужчину в тот момент, когда женщина стонет от наслаждения, вызванного его действиями. Любой, кто заявляет, что не любит доставлять дамам удовольствие и ощущать в ответ их трепет, нагло врёт.»

Митл, главный город церкви святой триады

Резиденция магистров церкви святой триады

Ёль

Книга лежала на подушке прямо под окном. Серость тумана освещала немного выцветшие буквы на жёлтых страницах. Я водила пальцами по строчкам и пыталась сосредоточиться на словах, произнося их вслух, пока нежные горячие губы и руки самого лучшего мужчины на свете изучали мою спину.

— … и когда триада объединилась, гром огласил небеса. — Язык Прая скользнул с плеча к лопатке. — И поток их благословения волной прокатился туда… — Его ладонь пронеслась вдоль позвоночника, — … где почувствовал симптомы болезни, чтобы все их искоренить. Очистить мир от заразы, и покой людям вернуть… — губы переместились в самое начало едва заметного шрама, что всё-таки остался на моей спине, и прошлись по нему сверху вниз. — Но как только триада исчезнет, время жизни снова уйдёт, — с придыханием выдавила из себя я и прикусила нижнюю губу в попытке сдержать стон. Не вышло, он раздался слишком громко даже для меня, но Прай с ещё большим жаром поцеловал впадину на моей пояснице. — Прай, это важно.

Каждый раз, когда я заговаривала о наших проблемах, мне затыкали рот. В прямом смысле, но всегда разными способами. Думать о чём-то во время поцелуев этого наглеца первые несколько часов я не могла. Постепенно периоды моего здравомыслия и его спокойствия становились дольше, позволив прочитать целых три абзаца. Они беспокоили меня и что-то значили. Ни на один из них Прай никак не отреагировал и ничего не сказал, начиная заново наслаждаться моим телом рядом с собой.

— Конечно важно, но у меня есть более важное занятие, — прошептал он, продолжая ласки. Руки мужчины обхватили меня за бёдра и поглаживали.

— Нет ничего важнее твоей жизни, — заявила я.

Губы наглеца медленно сдвинулись выше, и в той точке, где они оказались, поцелуй ощущался особенно остро.

— Кажется, на твоём теле ещё осталась пара мест, где не побывал мой язык, — хитро ответил он, передвинув руки с бёдер на живот.

— Ты был везде, — сказала я и ощутила, как щёки обдало жаром от стыда.

Кто бы мне перед отъездом из Гебирда сказал, чем и где я буду заниматься спустя двадцать два дня и как далеко мы зайдём, в жизни не поверила бы, что соглашусь на такое.

— Я не уверен, надо проверить.

— Прай, пожалуйста, давай отвлечёмся на книгу, — попросила я.

Мы провели в кровати больше суток. К удивлению, нас беспокоили только три раза, когда приносили полагавшиеся мне подносы с едой. Это оказалось весьма кстати. Их содержимое мы разделили на двоих, а кувшин воды и чашка с чаем пришлись особенно по душе. За всё это время мужчина позволил мне вздремнуть пару часов.

— Да оставь ты эту книгу. — Одним движением Прай столкнул её с кровати. Увесистый том с глухим хлопком рухнул на пол. Я не успела никак отреагировать. Сразу после этого меня самым наглым образом перевернули на спину. Обхватив бёрда, он развёл их и устроился между моих ног, поглаживая пальцами всё, до чего мог дотянуться.

— Прай, у меня ещё всё болит… — взмолилась я. Это на самом деле было так.

Судя по довольно терпеливому поведению мужчины в последние часы, он это прекрасно понимал, и потому перерывы между моментами страсти становились всё длиннее. Первое время после купальни, мы не могли оторваться друг от друга, и я удивилась тому, как мы добрались до комнаты, не забыв при этом ни одежды, ни книги…

— Хорошо, просто лежи и ничего не делай, — прошептал он и продолжил покрывать моё тело поцелуями и водить по нему языком. Просто невыносимый мужчина! До ужаса! Невероятно возмутительный, раздражающий, восхитительный до умопомрачения!

— Это тебе здесь не требуется отдых и сон, а я в них периодически нуждаюсь! — неразборчиво пробормотала я и вскрикнула от наслаждения, когда губы Прая обхватили одну грудь, а язык прошёлся по ней в едином касании.

— Может, я этого и добиваюсь? Хочу измотать тебя, пока ты не уснёшь, а потом нагло воспользуюсь так, как захочу? — он улыбнулся, но ради этого мужчине пришлось на некоторое время прервать ласки. Стоило ему замолчать, и они возобновились.

— Зачем? Я и так ни в чём тебе не откажу, — честно призналась я.

Закрыв глаза, я запрокинула голову, ощущая, как на второй груди сомкнулись его пальцы, а их кончики поглаживали кожу в настолько мимолётном касании, что меня начало ощутимо трясти.

Поцелуи вдруг прекратились. Прай убрал от меня руки и отстранился. Непонимающе открыв глаза, я столкнулась с его пронзительным взглядом. Мужчина навис надо мной, прижав ладони с двух сторон возле плеч.

— Ни в чём? — серьёзно спросил он.

От тона голоса наглеца у меня по спине пробежала волна покалывания. Она спустилась к пояснице и растворилась там, перетекая в область между ног, где постепенно начало распыляться возбуждение.

— Конечно. — Подняв руку, я прижала её к идеально гладкой щеке Прая. Внезапно я поняла, что за все дни путешествия только у него никогда не было щетины. У остальных мужчин в разные периоды, разной длины, но она была всегда. Я терпеть не могла эту дань моды Гебирда. Неужели он как-то узнал об этом и брился для меня? — Ты столько раз спасал меня, а я не знаю, как спасти тебя всего один. Ты умрёшь, а я ничего не могу для тебя сделать. Как я могу в чём-то тебе отказать? — голос дрожал, и слова казались неразборчивыми, но Прай их услышал.

В его глазах отражалась серость тумана из окна. И я тонула в них всё время, что мы провели здесь. Я даже не знала, сколько часов назад пришла в ту купальню, где он впервые поцеловал и взял меня. И разве это имело значение, пока мы оба живы и никто от нас ничего не требовал и никуда не звал? Про нас словно все забыли… Ну, кроме прислужниц с кухни.

— Ты пришла ко мне только из-за этого? — внезапно его голос стал грубее, взгляд потемнел, а лицо превратилось в каменную маску. Ни один мускул на нём не шевелился, ничего не давало понять, какие мысли крутятся в его голове. — Ты отдалась мне только из жалости и… не знаю, сострадания к умирающему? Раз не смогла спасти, решила порадовать напоследок? — Он оттолкнулся от кровати и собирался встать, но я не могла этого позволить. Обхватив мужчину ногами, я взяла его шею в кольцо своих рук и притянула к себе, не позволяя отстраниться. Прай хотел сопротивляться, но я подалась вперёд и потёрлась о него. Он замер.

— Я не знаю, как тебя спасти, — прошептала я одними губами. Без затычек в ушах мужчина прекрасно меня слышал. — Не знаю, хотя Сони сказал, что ответ в книге, но я его не понимаю… — мой голос сорвался, но я поспешила проглотить вставший поперёк горла ком. Он мешал говорить. — Я ничего не смогла придумать. — Я покачала головой, закрыла глаза и ощутила, как первая слезинка медленно стекала к виску. — Давай просто сбежим. Куда угодно. Туда, где нас не найдёт ни церковь, ни орден, ни кто-то другой. Где мы продержимся, сколько сможем и будем только вдвоём… В пекло мир. Мне никто и ничто больше не нужно в нём, если не будет тебя… — мой голос дрожал. — Можем уплыть на остров… Или в горы. Давай в горы. Там всегда холодно, и в дни жары она будет не так ощущаться. И вокруг снег, дополнительная вода… Правда, мне придётся вернуться к мясу, но это ерунда… Опаснее всего землетрясения, в горах они, наверное, чаще… — я продолжала и продолжала, выдавая всё, что накопилось в голове на эту тему.

Слёзы катились из глаз ручьями, но я говорила слова, которые не могла не произнести. Всё время, что мы провели здесь, корпус ищеек и городская стража искали два воплощения божества по всему Митлу.

Как только они найдут их, нас заставят объединиться, и это убьёт Прая, отнимет его у меня, а я ведь только обрела его. Да, сама виновата, что так тянула, но разве хоть одна здравомыслящая девушка бросилась бы в объятия человека, которого видела впервые? Сейчас я не могла смириться с тем, что мне предстояло навсегда потерять его. Раз я не поняла книгу и не нашла в ней способа спасти переболевших, то я смогла придумать только один выход.

Взгляд мужчины потеплел, а его плечи осунулись. Он повернул голову, коснулся губами моей руки, так и застывшей на его щеке. Склонившись надо мной, Прай аккуратно поцеловал уголки глаз, стирая с лица слёзы.

— Иголочка, ты понимаешь, что ты предлагаешь? — неожиданно тихо и серьёзно спросил он. — Ты готова обречь мир на постепенное разрушение? Готова поступить так с теми, кто ни в чём не виноват?

В его голосе не слышалось осуждения. Только напряжение и какое-то томительное волнение.

— Если есть другой способ тебя спасти, скажи мне его, и я, не задумываясь, сделаю это. Но если такого способа нет… — всхлипнув, я замолчала, подавляя рыдания. Ему не удалось остановить слёзы, и они продолжали течь из глаз, срываясь и стекая на подушку. Все мои старания больше никогда их не проливать оказались напрасны, и оба раза за последний месяц Прай становился свидетелем моментов моей слабости.

— И как такое чудо могло полюбить такой кусок дерьма, как я? — недовольно хмыкнул он и резко поцеловал меня. Поцеловал так, что голова закружилась, и всё, что заполняло её в этот миг, кроме него одного, перестало существовать. Он завладел моими губами и не собирался их отпускать. Его слова эхом повторялись у меня в ушах, не давая окончательно потерять связь с реальностью и раствориться в нём.

— Я не признавалась тебе в этом! — отрезала я, как только мужчина отстранился ради глотка свежего воздуха. Улыбнувшись, он тяжело вздохнул.

— Иголочка, ты готова обречь весь мир на долгие годы хаоса и постепенного разрушения ради меня. Если это не признание в любви, то ни один человек за всю историю никогда не знал этого чувства. И если это так, то я даже рад, что ты приняла своё решение, ведь такой мир не заслуживает спасения.

— Значит, ты согласен? Ты убежишь со мной? — обрадованно воскликнула я.

Прай мигом подвинул руку с моей щеки на губы и прикрыл их, намекая сбавить тон.

— Нет, не убегу, — заговорщически ответил он. Склонившись к моему уху, мужчина едва заметно поцеловал мочку, обхватил губами и прошёлся по ней языком. — Я тебя украду, — прошептал он.

От этих слов мои глаза расширились. Я попыталась посмотреть на Прая, но он прижался ко мне всем телом, передвинул губы с уха на шею и принялся покрывать её поцелуями. Надолго меня не хватило, глаза пришлось закрыть от наслаждения.

— Что? — едва выговорила я, задыхаясь от приятного трепета. Этот вопрос заставил его оторваться от меня.

— Я бы мог убить одного из тех двоих, чтобы освободить тебя от силы воплощения и интереса церкви, но для этого нужно их найти раньше остальных. Братья и сёстры не позволят мне сделать это до вашего объединения, а убивать своих я не хочу…

— И это может не остановить катаклизмы, — заметила я.

— Ты прочитала книгу полностью? — уточнил он.

— Да…

— Тогда скажи мне, что случится после смерти воплощения божества?

Моргнув несколько раз, я закатила глаза, пытаясь осушить остатки слёз. Я хотела вытереть их, но Прай опередил меня. Он обхватил моё лицо ладонями и склонился над ним, водя пальцами по щекам.

— Если кто-то умрёт до объединения, то двое других потеряют свою силу и станут равны простым людям. На свет родятся новые воплощения, но вот прекратятся ли катастрофы или продолжатся дальше… — запинаясь, подрагивающим голосом, начала я.

В книге пилата было прямо написано, что все писания расходятся во мнении о том, как смерть одного отразится на природных явлениях при неполном объединении. Единого мнения не существовало. Магистры одного периода считали, что всё вернётся в норму, а другие утверждали, что мир будет ожидать объединения и дальше, даже если те, кто вызвал весь этот хаос, умрут…

— А после объединения? — Прай медленно кивнул, подтверждая верность моих слов.

— Если одно из воплощений умрёт после объединения, они умрут все вместе… мы умрём втроём, — озвучила я те моменты, что помнила.

— А теперь скажи мне, девочка моя, какой из вариантов кому выгоден в нашем мире?

— Я не понимаю…

— Что представляет собой объединённые воплощения триады?

Это были слишком сложные вопросы, но я постаралась напрячь голову и вспомнить, что не так давно читала на эту тему. Мой лоб покрылся морщинками, но взгляд Прая даже не скользнул по нему.

— Я… — договорить мне не дали, Прай прильнул к моим губам, подарив очередной страстный поцелуй. Сильнее обвив его шею руками, я запустила пальцы в невероятно мягкие длинные волосы и подалась навстречу мужчине. Со стонами оторвавшись от меня, он упёрся лбом в мой и закрыл глаза.

— Они убьют вас, Ёль. Как только вы объединитесь. Как только церковь убедится, что переболевшие мертвы, что я мёртв. Они убьют вас, пока вы ещё не осознали всей мощи своих новых сил и не заподозрили подвоха, — выдохнул тихо он. — Потому нас с тобой и не трогают, пока все заняты поисками воплощений. Церковь уверена, что мы никуда не денемся, пока заняты друг другом. Так они знают, где нас искать, когда придёт время. За твоей дверью следят мои братья, но пытаются делать это незаметно. Вдвоём нас никуда не отпустят, ведь мы оба нужны им. На мне проверят, что переболевшие мертвы, а тебя или одного из двух других воплощений, убьют метким выстрелом с расстояния когда всё закончится.

— Но церковь… — Я смотрела в его глаза и ни на секунду не сомневалась в том, что он говорил правду.

— Церкви не нужны конкуренты за власть в этом мире. Особенно столь могущественные, как объединённая триада. Ты можешь заставлять людей делать всё, что захочешь, одним прикосновением. После объединения эта способность будет работать на расстоянии. Ты сможешь поставить на колени весь мир, даже если люди того не захотят. Вы будете прямой связью между людьми и божествами и не всегда из ваших уст будут доноситься их слова. Церкви не нужен кто-то со столь огромной силой и влиянием. И уж тем более, если этой силой будет обладать тот, кто с первой встречи начал перечить пилату ищеек. Когда ты открыла свой милый ротик в беседе с ним, Сони понял, что никогда не договорится с тобой. А когда ты заговорила про меня, он осознал, что после моей смерти контролировать тебя будет нельзя, — Прай печально улыбнулся и поцеловал меня в нос. — А ещё с вашим объединением церковь наконец-то окончательно избавится от таких, как я. Все новые переболевшие, скорее всего, попадут под бдительный контроль магистров, и они не допустят образование нового ордена.

— Но если ты знал об этом, почему мы тратим время… — запаниковала я.

Мои руки ослабли. Я разжала ноги и спустила их с его спины, намереваясь оттолкнуть ищейку и встать с кровати. Он скользнул ладонью с моего лица по шее, пальцы едва заметно коснулись ключиц, ложбинки между грудей и направились вниз, вызывая волну приятной дрожи.

— Мы не тратим время, девочка моя. Я не трачу время. Я жду, когда тебе ещё раз принесут чай, чтобы добавить в него побольше своей крови и усыпить тебя этим. Да, без нужных трав она обладает не столь желанным эффектом, как мне того хотелось бы, но для моих целей ты должна спать достаточно долго. После порции за завтраком ты проспала слишком мало, я ничего не успел сделать, только подготовить всё необходимое к твоему похищению. В этот раз времени должно хватить, — в его голосе слышалось ледяное спокойствие. Оно добавило мне уверенности и помогло взять себя в руки.

— Но зачем? Ты мог мне всё рассказать, и я… — запротестовала я и снова задохнулась. Пальцы мужчины оказались между моих ног с ласковыми прикосновениями, отголоски которых волнами пронеслись по телу. Приоткрыв рот, я втянула в него воздух, но он не весь попал в лёгкие.

— Я не знал, что ты согласишься пойти на это. Когда речь идёт о спасении твоей жизни, я могу доверять только себе. Я дал тебе право выбора в вопросе: отдаться мне или нет. Я потому не постучал в твою дверь, когда она захлопнулась перед моим носом, хотя мог просто выбить её. Потому не искал тебя целый день, а просто ждал. Я хотел, чтобы это был твой выбор, а не мой напор. И ты пришла ко мне. Сама. Я потому так вёл себя в купальне. Дважды спросил зачем, давая тебе возможность одуматься, прогонял, но ты осталась, несмотря на мою грубость, а значит, назад для нас дороги уже не было. Я не могу обещать, что спасу тебя и в этот раз, но я могу попытаться.

— Но зачем меня усыплять?

— Митл хоть и не Гебирд, но слухи здесь расходятся очень быстро. Весь корпус уже наверняка знает, кто ты и с кем коротаешь часы. А главное, почему меня нет на улицах города вместе с ними. Если я появлюсь там в сопровождении б… Дамы — они всё поймут, а я не смогу убить всех своих братьев и сестёр. Только тех, что караулят нас у двери. Как бы мне ни хотелось этого не делать. Если же я буду один, с телом, завёрнутым в саван, то в случае вопросов, всегда могу сказать, что из-за её предательства Яру велено похоронить за пределами главного города церкви. В это поверят и проверять не станут.

— И ты хотел просто похитить меня, увезти и заявить, что мы будем прятаться столько, сколько сможем, даже не спросив меня? А если бы я была против? — в перерывах между стонами, запинаясь, с трудом выговорила я.

— Но ты же согласилась бы, — хитро улыбнулся он.

Мне оказалось нечего на это возразить. Прай всего на секунду убрал пальцы, помог себе рукой и неожиданно вошёл в меня. Продвигаясь медленно и аккуратно, он закрыл глаза, наслаждаясь тем, как постепенно проникал внутрь.

Я не смогла сдержать стона и выгнула спину, устремляясь навстречу. Тело отдалось болью и наслаждением, но одно затмило другое, и эта смесь была неразделима, доставляя только восторг. Осознание, что во мне именно он и никто другой, вызывало трепет в груди, желание слиться с Праем и никогда не выпускать его.

Этот раз был медленным и нежным. Мужчина растягивал удовольствие, наслаждаясь каждым прикосновением ко мне и ответным движением. Ему нравилось всё, что происходило, и это отражалось на его лице. Когда мы закончили, и наши стоны стихли, комната погрузилась в тишину. Устроившись рядом, Прай прижал меня к себе и уткнулся носом в мою макушку.

— Это всегда так восхитительно? — тихо выговорила я, когда дыхание выровнялось.

— Со мной — всегда, — усмехнулся он.

— И почему же?

— Потому что ты без ума от меня. Всё самое восхитительное происходит именно с теми, кто мешает нам здраво мыслить. В их обществе мы не думаем ни о чём другом, кроме этого момента, — он мимолётно поцеловал мою макушку. Откуда-то я знала, что Прай улыбается в ожидании колкости в ответ. И я решила его не разочаровывать.

— Кажется, у тебя помутился рассудок, раз ты говоришь что-то подобное. — Я хихикнула, предвидя бурю гнева, но вместо неё, он повернул голову и посмотрел на окно.

— А ты знала, что из твоего окна открывается вид на море? Правда, туман всё портит, — перевёл тему он.

Водя пальцами по нежному, но упругому плечу Прая, я выдохнула и закрыла глаза.

— Я ни разу в него не посмотрела.

— Это был мой подарок на твой день рождения. Я попросил эту комнату для тебя.

— Откуда ты вообще знаешь про него? — я уже знала ответ, но всё равно спросила. Мне исполнилось восемнадцать вчера.

— Я многое слышу. — Губы мужчины растянулись в улыбке.

— Забавно. Я спрашивала про вид на море.

В дверь очень осторожно постучали, боясь нарушить наше уединение.

— Миледи, ваш ужин, — раздался приглушённый голос прислужницы.

— Одну минуту, — отозвалась я и попыталась встать, но объятия Прая не дали.

— Пусть оставит у двери, — шепнул он и поцеловал мой висок.

— Мы же очень ждём этот чай.

Извернувшись, я выпуталась из кольца рук мужчины и соскользнула с кровати. На полу валялось моё платье. Пояс от него потерялся ещё в купальне.

— Могла бы и не одеваться, — фыркнул наглец, рассматривая меня.

Его глаза светились от счастья, и этот взгляд заставлял моё сердце биться ещё чаще. Натянув наряд через голову, я поспешила к двери. Меня гнало туда предвкушение скорой свободы и нового путешествия. Мы с Праем вот-вот окажемся только вдвоём, в бегах от целого мира и попробуем растянуть наше счастье так надолго, как сможем. Эти мысли придавали мне сил и уверенности.

Открыв дверь, я приняла у смущённой девушки поднос. Прислужница не подняла на меня взгляда, рассматривая пол под ногами. Отпустив её, я вернулась к кровати и поставила ужин на тумбу рядом. В комнате почти не было мебели. Подняв чашку с ещё дымящимся чаем, я присела и посмотрела на Прая.

Мужчина наблюдал за каждым моим движением. Он уже сполоснул руки в миске с водой для умывания возле кровати. Подняв с подноса нож, ищейка спокойно порезал ладонь и сжал её в кулак над напитком. Струйка жёлтой крови потекла вниз, капли упали на поверхность жидкости и начали расходиться кругами.

— Почему именно твоя кровь? Почему не травы или что-то ещё? — с любопытством спросила я.

— Если я начну гулять по саду в поисках нужных трав, или ещё хуже, сразу пойду за ними в лазарет, это тоже вызовет подозрение. Обычно я не спрашиваю про растения с такими свойствами, мне ведь не нужен сон, — хитро подмигнул он.

— Ну да…

— Вот. Этого вполне достаточно. Пей и засыпай уже, — улыбнулся Прай. Отложив нож, он указал на кружку. Чай отдавал металлическим привкусом, но в предыдущие разы я его не ощутила, выпив напиток почти залпом. Не отрывая от ищейки глаз, я заставила себя опустошить чашку и поставила её к нетронутой еде. — А всё это я соберу нам в дорогу. Иди сюда. — Прай призывно махнул рукой.

Забравшись на кровать, я устроилась в кольце его рук, уронив голову на плечо, и опустила веки. У меня ушло немного времени, чтобы ощутить усталость. Когда я начала проваливаться в сон, то невольно улыбалась в предвкушении момента пробуждения. Он случился раньше, чем ожидалось. Я пришла в себя сразу, резко распахнув глаза.

Комната была другая: маленькая, с тремя кроватями, шкафом и стулом в углу. Единственное окно открывало вид на улицу, а под карнизом на скрипучих петлях покачивалась деревянная вывеска с вырезанным на ней названием: «У Гав…». Прочесть слово целиком я не смогла, дальняя часть таблички утопала в серости тумана.

Встрепенувшись, я осмотрела себя и поняла, что на мне надета другая одежда. Прежде мне не доводилось её видеть. В руке был зажат кинжал, весь измазанный крови. Разжав пальцы, я выронила его и осмотрела ногти. Один обломан — я снова в теле той девушки.

Пробежавшись взглядом по комнате, я уставилась на отражение в окне, стараясь запомнить его. Маленькое вытянутое лицо с впалыми щеками и курносым носом. Густые чёрные брови и карие глаза.

Когда входная дверь за спиной распахнулась, то порог переступил блондин, что предупреждал меня в лесу. Он вошёл и сразу направился прямо. В руках у незнакомца был поднос с двумя тарелками и кувшином. Сделав два шага, мужчина замер.

Проследив его взгляд, я уставилась на кровать и только сейчас увидела, что там кто-то лежал. От вида безжизненных, неморгающих глаз девушки, направленных в потолок, у меня перехватило дыхание. Она не шевелилась. Рука безвольно свешивалась и почти касалась пола. Простынь оказалась пропитана всё тем же красным цветом крови.

Блондин выронил поднос и бросился к кровати. Пошатнувшись, я врезалась спиной в стену и судорожно заморгала. Надо было срочно возвращаться в себя. Магистры церкви объясняли мне, как это сделать, и я постаралась вспомнить. Попробовав закрыть глаза, я расслабилась.

Голова кружилась. Картина мёртвой девушки на кровати застыла передо мной, напоминая ту, что уже доводилось видеть. Что могло там случиться? Кажется, это была та, с русыми волосами, что ехала на козлах телеги. Или нет?

Ноги с трудом удержали меня. Тряхнув головой, я выпрямилась и ощутила, что в пальцах снова зажат какой-то предмет. Судя по совершенно гладкой рукоятке, это был нож. Было страшно открывать глаза. Стоило найти в себе силы, чтобы сделать это, и ужас охватил меня ещё больше, чем секунду назад. Дорожка из капель жёлтой крови тянулась по полу к моим ступням.

Прай лежал на кровати, лицо ищейки перекосилось от напряжения, веки подрагивали. Он тяжело дышал, его грудь поднималась и опускалась очень медленно. Рука замерла в области шеи, прикрывая глубокий порез. Бросившись к нему, я забралась с коленями на матрас и склонилась над мужчиной. Вся подушка под ним была крови. Перехватив его ладони, я приложила свои, зажимая рану сильнее. Прай протяжно застонал.

— Это я, это уже я.

Я сообразила, что он мог принять меня за ту, другую. Казалось, прошла всего пара минут, не больше. Что можно успеть сделать за такой короткий срок? На самом деле, человека за одну секунду можно лишить всего.

— Я ни… ни… че… го не смог, — вытолкнул из себя Прай едва слышно и стиснул зубы от боли.

— Нет, пожалуйста, только не умирай, — взмолилась я. — На помощь! Срочно, сюда! Пожалуйста! — обернувшись на дверь, заорала я из последних сил, не представляя, чтобы в этой части коридора кто-то находился.

— Не… мог… тебя… остановить, — голос ищейки дрожал, в перерывах между словами я слышала хрип и бульканье. Его рот наполнялся кровью.

Не переставая мотать головой из стороны в сторону, я не представляла, что делать в таких ситуациях. Меня продолжало трясти, а на глазах сразу появились слёзы.

Всё происходящее казалось кошмарным сном. Это не могло быть по-настоящему! Какие-то пять минут назад мы были счастливы. Мы планировали побег. Он должен был украсть меня… Окинув Прая взглядом, я поняла, что, пока меня не было, он натянул штаны. Должно быть, готовился приступить к исполнению плана.

— На помощь! — снова завопила я во всё горло до боли в нём.

Мужчина поморщился от звука моего голоса, его ухо дёрнулось. Мои пальцы скользили по коже на его шее, они все оказались измазаны в крови, но я всячески пыталась зажимать рану. Схватив одной рукой подушку, я подумывала прижать её вместо повязки, но не сообразила, как это сделать. Она слишком большая для этой цели.

Дверь распахнулась, и я обернулась на вбежавших в комнату мужчин. При виде открывшейся им картины, они растерялись на пороге, но мой трясущийся вид вывел их из оцепенения. Обогнув кровать, один из них забрался к Праю с другой стороны, и принялся оценивать ситуацию. Второй оказался возле меня.

— Позвольте… — заговорил он.

Убрав руки, я проследила за тем, как незнакомец занял моё место. Они оба засуетились над моим любимым ищейкой. Любимым… Я ведь и правда полюбила его.

Я отступила на шаг назад и задела ногой валявшийся на полу нож. Опустив на него взгляд, я увидела свои руки и платье. Оно оказалось измазано в жёлтой крови. В горле встал противный ком. На нём словно снова сомкнулись пальцы Лиама, лишая возможности дышать и кричать. Меня трясло, и я ничего не могла с этим сделать, никак унять дрожь и взять себя в руки.

Голова Прая безвольно покачивалась из стороны в сторону. Два незнакомца пытались его спасти… В дверь вбежала перепуганная девушка. Её вскрик заставил меня прийти в себя.

— Свечу тащи, быстро! И пошли за лекарями, — скомандовал ей один из ищеек.

Прислужница скрылась в коридоре.

— Калеб, уже поздно прижигать, — заметил второй.

— Ничего не поздно. Его кровь всё сама сделает, если он перестанет её терять. Давай, мерзавец, ты же крепкий. Тебя сама жёлтая пакость не поборола, — пробормотал первый.

Это было нечестно. Нам с Праем и так отведено мало времени, слишком мало. Неизвестно сколько мы смогли бы скрываться от всех и выживать в тех условиях, что грозили миру. Нечестно, что одна из воплощений решила отнять его у меня. Лишить меня последних моментов счастья…

Зачем ей так поступать со мной? Неважно. Это было неважно. Какими бы ни были её причины, она должна ответить за то, что сделала.

Наклонившись, я на ощупь подняла нож, сжала его пальцами и пошла к двери. «У Гав…» гласила вывеска над входом в заведение. Если нужно, я переверну весь город, но найду это место, а когда найду, убью ту тварь, что попыталась лишить меня его…