Обещаю, ты не узнаешь о сыне (СИ)

Глава 10

Мира

— Извини, чай не продолжу, — предупредила я, первой заходя на кухню.

— На кофе, как понимаю, тоже можно не рассчитывать, — усмехнулся Кирилл, усаживаясь на стул. — Жаль.

Я нахмурилась, нервно поправила ворот домашней футболки. Повисла напряженная тишина, в которой слышно было только тихий ход настенных часов. Они остались от хозяина квартиры и снять их не получилось — точнее, за время, проведенное на стене, часы оставили отпечаток на обоях. Выбор был невелик — или оставить все как есть, или любоваться на коричневатый кружок с темной обводкой. Конечно, можно было повесить туда что-то ещё, но я не стала заморачиваться. Нам пойдет, а гостей у нас почти не бывало — пару раз захаживала Лидия Петровна, соседка с родительской дома, несколько раз Леся приводила подруг и собственно все.

Пока Марик не пригласил Кирилла, к нам из мужчин захаживал разве что сантехник. А теперь я понимала — это встреча будет не единственная, к сожалению.

— О чем ты хотел поговорить? — я оперлась спиной на подоконник, сложила руки на груди.

— Думаю, бессмысленно спрашивать, почему ты решила не сообщать мне о Марке? — хмыкнул Кир.

— Правильно думаешь, — отозвалась я тихо.

— Черт, Мира… — он вздохнул, потер переносицу и посмотрел мне в глаза. И если бы я поискала, то смогла бы наверняка в его взгляде найти раскаяние. Только Кир с этим опоздал на четыре года. — Я действительно сожалею. Готов тебе повторять это вечно. Признаю, действовал как полный придурок. Просто все слишком далеко зашло…

Его слова вообще никак не трогали меня. Наверное, произошедшее на выпуском просто отболело свое и перестало меня ранить. Потому что смерть родителей куда более ужасная трагедия, чем очередная гадость от одноклассников.

Первое время я очень надеялась, что Кир будет меня искать, найдет, напишет, придет… Наверное, странно на это надеяться, когда ты сама внесла его номер в черный список и заблокировала в соц. сетях. Но когда хочешь — можно найти тысячи вариантов.

Но глупая-глупая влюбленная Мира, готовая на все, ждала. Мое сердце было разбито, но я хотела дать Киру шанс. Нам хотела дать шанс.

Правда, я об этом никогда никому не говорила. Сжав зубы, работала, а ночью, когда лежала в постели без сна, с гудящими ногами от усталости, предавалась мечтам. Я очень хотела верить, что все произошедшее было ошибкой. Потому что столько, сколько Кир делал для меня и как заботился — такого я не помню даже от родителей. Но видимо, Кир оказался искусным актером…

Кирилл не пришел. Не нашел и не позвонил. Тогда я так ничего и не дождалась, поэтому сейчас слушать том, что он все же искал меня и потом считал погибшей совершенно не хотелось. Он с этим опоздал на долгих четыре года. Это все уже не имело значения. Потеряло ценность.

— Это все в прошлом, Кирилл, — напомнила я. — К тому же я тебе сказала, что ни о чем не жалею. Пусть для тебя все и было игрой…

— Наши отношения никогда для меня не были игрой, Мира.

— Хорошо, — я кивнула. — Я тебя давно простила и не держу зла. Это весь твой разговор?

Губы Кира искривились, он привычным жестом растрепал свои волосы и сказал:

— Нет, это не все. Я хочу узнать больше о своем сыне, Мира. Я хочу принимать участие в жизни Марка.

— Подожди, Кирилл, — я нервно покусала губы. — Ты же понимаешь, что ребенок — это серьезно? Назад пути не будет. Ты потом не сможешь отказаться от своего решения, не ранив Марка.

Я пыталась как можно более мягко изъясниться, но уже после первого вопроса у Никольского окаменело лицо от злости. Но дальше он слушал меня с с ледяным спокойствием.

— Как ты издалека начала, чтобы назвать меня инфантилом.

Жар обдал мои щеки, шею. Я торопливо выдохнула:

— Я такого не говорила!

— Но имела это в виду, — припечатал Кир. От былой расслабленности не осталась и следа. Передо мной был холодный как айсберг Кирилл Александрович. — Я не планировал детей в ближайшие лет двадцать, Мира, но когда увидел Марка… Я сразу почувствовал, что он мой. И я никогда не брошусвоегоребенка.

— Хорошо, — я вздохнула, проморгалась, чтобы остановить влагу, которая норовила выступить на глазах.

И тут дело не в том, что я ждала эти слова от Кира четыре года назад, когда так хотела хоть еще от кого-то поддержку — Леся и бабуля не в счет. Просто я росла при живых родителях сиротой. И я не хочу такой судьбы для Марка. Только ради него я сделаю этот шаг. Чтобы он больше с надеждой не спрашивал, когда я познакомлю его с отцом, ведь у всех его друзей есть папы.

— Только, пожалуйста, помни о своих словах, когда женишься и заведешь семью, — попросила я.

Он усмехнулся — как-то горько и заверил:

— В этом можешь быть уверена — я никогда не женюсь.

Я несколько удивилась ответу, но расспрашивать не стала. Не женится и не женится, все равно это решение не мешает ему крутить роман с той брюнеткой из кафе.

Набрав в легкие побольше воздуха, я несколько долгих секунд собиралась с силами, а потом выдохнула и начала неторопливый рассказ.

— Марика я переходила, он родился на сорок третьей неделе, и то потому, что роды стимулировали. Дальше тянуть было нельзя, Марик и так весил уже больше трех с половиной килограмм.

Роды — воспоминания о них всегда вызывали у меня внутреннее напряжение. Марк — мое сокровище, но его рождение далось мне с трудом. Наверное, умирать и то не так сильно больно. Потому что я в тот день испытала все методы на себе — и прокол пузыря, и катетер фолея, капельницы с окситоцином… Я сначала металась по небольшой палате, не находя себе покоя от болезненных спазмов, затем металась, прикованная капельницей к больничной кровати, не в силах даже вздохнуть от шпарящих схваток. Раскрытие шло с трудом. Я была в родах более суток — голодная, уставшая, и держалась кое-как.

С медицинским персоналом мне тоже не повезло.

— Школьница залетная, вместо уроков видать по парням шастала, — с пренебрежением обсуждала меня акушерка с медсестрой.

— Да у вас хотя бы совершеннолетняя, Рита Пална, а вот недавно в соседней палате рожала шестнадцатилетка. И родила как по маслу! Ужас, что творится в школах, разврат, страшно внучку теперь отпускать!

— А кто принимал ее? — кинув взгляд на обессиленную меня, которую опустила очередная схватка, спросила акушерка. — Ольга Ивановна?

— Она самая. Но ору, конечно, было… — медсестра быстро начала вводить в мою капельницу какие-то препараты. — Терпеть не могут боль, молодежь, вот я четверых родила и без анестезии этой.

— Мне больно… Пожалуйста, когда это закончится? Я хочу встать, пожалуйста… — я молилась, стенала, просила, плакала.

— Что ты ноешь? Ты как думала, рожать так же легко, как и ноги раздвигать? — безразличным тоном отвечала Маргарита Павловна и снова уходила куда-то.

— Мама-ма-мочка, — шептала я, когда схватка снова отпускала.

Рано утром я все же родила своего самого прекрасного мальчика. И тогда вся боль словно бы притупилась. Вот еще секунду назад я тужилась из последних сил, испытывая колоссальную боль, а сейчас — все прошло или просто потеряло смысл. Мой Марк. Три килограмма семьсот восемь грамм, пятьдесят четыре сантиметра.

Конечно, я поведала Кириллу все в общих чертах — сухо и по фактам. Обещала прислать фотографии. Рассказала пару интересных случаев и намекнула, что ему уже пора идти.

— Завтра заберем Марка вместе, — поднявшись со стула, поставил перед фактом Кир.

— У меня работа, — напомнила я. — Леся обычно…

— Я тебя отпущу пораньше. Под свою ответственность, — Кир слегка улыбнулся. — Завтра по пути обсудим, когда займемся процедурой установления отцовства.

Я сжала зубы до отчетливого скрежета. Во мне снова взыграла ревность — я выносила, вырастила, а Кир придет и даст свое отчество. Потому что это его право по закону. А фамилия у нас общая на двоих, иначе Кир и ее бы сменил Марку.

— Ладно, — только богу известно, какое я усилие приложила, чтобы просто произнести это слово. — Только… Не надо сразу Марку говорить правду, хорошо? Надо прийти к этому разговору медленно.

— Хорошо, — с раздражением согласился он. — Но я не готов тянуть с правдой до его совершеннолетия. Месяц максимум, Мира.

— Это зависит от того, сколько времени ты готов проводить с ним, — парировала я.

— Я буду заниматься с сыном наравне с тобой. Буду забирать на выходных…

— Нет. Пока точно нет, — перебила я Кирилла. В моей голове пронеслись ужасные картины того, как Марк сначала на выходные едет к отцу, потом на неделю… А потом воскресной мамой становлюсь я.

— Поканет, — выделив первое слово, произнес Никольский. — Но рано или поздно настанет день, когда Марк ко мне привыкнет и будет оставаться у меня. Разве не так?

Я не определено пожала плечами. А Кир, сощурившись, смотрел на меня. В его зеленых глазах было столько всего, что я потерялась в этом водовороте и ни одну эмоцию не сумела разгадать.

Мрачно пронаблюдала, как Кирилл снимает с полки свои белые кроссовки. Обучается, затем поднимает на меня взгляд. Распрямляется в полный рост и подходит так близко, что мне кажется — услышит мое ужасно быстро бьющееся сердце.

— Я обещаю, что стану настоящим отцом для Марка, — я чувствую его дыхание на своем лице. — Не беспокойся, Мира, ладно?

Я лишь кивнула. А он аккуратно сдвинул меня в сторону, взяв за плечо, а потом открыл входную дверь.

— Закройся на оба ключа, — вдруг скомандовал Кирилл, переступив за порог. — Но дверь стоит поменять — она слишком хлипкая.

Сказав это, он, не дожидаясь ответа, развернулся и ушел. Приподняла удивлённо брови… и заперла дверь по его инструкции. На всякий случай..