Обещаю, ты не узнаешь о сыне (СИ)

Глава 15

Мира

У меня на миг потемнело в глазах. Я с трудом удержалась на ногах, но и то скорее потому, что было страшно за Лесю.

А мужчина как ни в чем не бывало стоял рядом со своей женой — теперь не пьющий и ведущий праведный образ жизни. Но я-то знала правду — что этот самый мужчина собутыльник родителей, который чуть ли не изнасиловал меня. Если в первый раз он был пьяный, то во второй раз он приставал ко мне совершенно трезвый и отчетливо понимающий, что он делает.

И тот факт, что именно этот человек стал нашим новым соседом, ужасала.

Что за дикое совпадение?

— Здравствуйте, — чувствуя, как пересохло в горле, произнесла я и на трясущихся ногах прошла мимо, несомненно, узнавшего меня «дяди Жени».

— Здравствуйте, — приветливо улыбнулась его жена.

Мне стало тошно.

Я чувствовала на себе липкий взгляд «дяди Жени», и если бы мое тело слушалось меня, то посмотрела бы в лицо. Но я струсила и прошла мимо.

Сердце разогналось до предела. Дыхание стало прерывистым. А холодный пот капал по спине. И в таком состоянии я две минуты простояла в прихожей, чтобы удостовериться — бабушка и Леся, взяв за руку с любопытством поглядывающего на соседей Марика, войдут в квартиру и запрут дверь.

И только тогда, осознав, что теперь нас разделяет входная дверь и стены с тем ублюдком, более менее успокоилась.

— Бабуль, раздень, пожалуйста, Марка, — попросила я устало и не став ждать ответ, заперлась в ванной.

Меня трясло еще несколько минут. Я стояла, прислонившись бедром о тумбу, а руки устроив на бортиках раковины. Сделала несколько судорожных вздохов

Как же дико мне было страшно. Мой безопасный дом развалился как карточный с появлением соседа. Теперь я никогда больше не буду спокойна.

Буду бояться за бабулю, сестру, Марика.

И сейчас, усевшись на полу в ванной, я чувствовала себя беспомощной и бессильной.

Обратиться в полицию? У меня нет доказательств, прошло четыре года. К тому же по факту мужчина мне ничего не сделал — но ведь собирался! И совершенно не шутил. Он бежал за мной, он выжидал меня в доме родителей… Просто мне повезло, и я сумела убежать.

Рассказать все сестре и бабушке? Я бы очень хотела предупредить их, но так не желала сеять в их сердцах переживание.

Память до мельчайших подробностей подкинула нашу последнюю встречу с “непьющим Женей”. Как он почти загнал меня в угол, как его глаза сверкали от желания, как мерзко он ухмылялся, зная, что никто мне не поможет.

— Не подходите! Я закричу! — предупредила я, попятившись. — Папа услышит…

— Они в стельку пьяные, — хохотнул он. — Кричать бестолку. Но голос у тебя приятный, будет так даже интереснее. Ну иди же сюда, девочка. Сладкая и нежная. Я о тебе думал…

Сейчас этот пьяница примерный семьянин… Но такие люди не исправляются. Я тогда даже не допускала мысли пожаловаться кому-то, потому что некому было заступиться за меня. А еще я не допускала ужасной мысли, что у него могли быть жертвы… Девочки, такие же беспомощные, как и я, которые не успели спастись.

— Я же у тебя первый буду? Это хорошо. Мне нравятся чистые малышки. Я обещаю, тебе будет хорошо… Будешь просить ещё и ещё…

Меня тогда чуть ли не стошнило. И мне с трудом удалось уйти из квартиры… Тогда я впервые ночевала у Кирилла. В тот же день мы, вероятно, зачали Марка. Иронично то, что несмотря на паршивый характер Кира, инициатором более близких отношений была я. Он никогда не просил и не переходил черту. Это сделала я.

Но я не жалею. Потому что мой первый раз произошел не с насильником, а с человеком, которого я полюбила. А Марк — он стал моей надеждой на счастливую жизнь, той ниточкой, которая вывела меня из того кошмара после пожара.

Я вышла из ванной спустя полчаса. Леся и бабуля сидели на кухне, и едва я вошла, то тут же посмотрели на меня. Было видно — они были и удивленные, и встревоженные одновременно.

— Что с тобой, Мирусь? — мягко спросила бабушка. Похлопала по табуретке рядом. — Садись-ка, милая.

Я обнаружила злосчастную тарелку с внушительным куском шарлотки на столе. Подошла, взяла тарелку и выкинула ее содержимое в мусорное ведро. Без калебания и заминки.

— Ты чего? — раздался позади возмущенный голос Олеси. — Я хотела его съесть после ужина!

— Я тебе запрещаю общаться с… — выдохнула, успокаиваясь, — с новыми соседями.

— Нихрена заявление, — удивилась сестра. Посмотрела на бабушку, в поисках поддержки.

Но бабуля была мудрее семнадцатилетней Леси. Она посерьезнела тут же.

— Что такое, Мира? Они тебе что-то… сделали? — последнее слово она произнесла тихо, будто боясь этого сочетания букв.

Я устало села на указанное место, прислонилась затылком к стене и спросила:

— Где Марик?

— Спит уже, — ответила бабушка и предвещая мой вопрос сказала: — Я его умыла, сводила в туалет и переодела. Видать, слишком вымотался — глазки закрыл раньше, чем голова коснулась подушки.

— Спасибо, — я погладила испещренную морщинами теплую руку бабушки и ответила на ее вопрос: — Не сделали, просто муж этой женщины… он плохой человек.

На тонком миловидном лице Олеси читалось удивление. Несмотря на нашу жизнь с родителями-алкоголиками, она осталась наивной девочкой. Она верила в людей и думала, что мир куда лучше, чем он есть. Наверное, отчасти это моя заслуга — я пыталась защитить Лесю от всего, что даже не рассказывала об ужасах реальности. Но сестра и по характеру была более мягкой и нежной. То, через что переступила бы я, ее бы разрушило как личность.

Именно таких милых девочек ломают мерзавцы как “дядя Женя”…

— Плохой человек? — Олеся вскинула бровь и улыбнулась. — Мы что, в садике, Мир?

Я лишь усмехнулась и потянулась к заботливо налитой бабулей чашке чая.

— Марик от него? — вопрос бабушки заставил меня поперхнутся. Она спросила это с ужасом и дрожащим голосом.

Пока я кашляла, Леся носилась по кухне с белым от переживания лицом. Она не сразу осознала прозвучавший вопрос, но когда поняла…

— Милая, ты чего? Лучше? — бабушка похлопала меня по спине.

— Лучше, — хрипло отозвалась я, выпрямляясь. Растянула губы в кривой улыбке, которая вряд ли могла хоть кого-то приободрить. — Бабуль, как тебе это пришло в голову? Нет, конечно же, нет!

— А что мне ещё думать-то?! — вспылила она, поднявшись на ноги. Окинула меня внимательным взглядом. — Ты чуть ли старушку до инфаркта не довела! Я за эту секунду чего только не удумала… Леся, дай мне пустырник.

— Прости, — отозвалась я.

Проследила, как Олеся вытащила из дверцы холодильника нужный пузырек и протянула бабушке. Та откупорила бутылку и начала капать темную жидкость на столовую ложку.

— Отец Марка другой человек. И скоро вы с ним познакомитесь, — продолжила я. И затем с трудом подобрав слова, сообщила: — Наш новый сосед увлекается… молоденькими девочками и хочет с ними… отношения против их воли. Это точная информация. Он мне лично ничего не сделал.

У бабули дрогнула рука, и несколько терпких капель лекарства попали на пол. Она подозрительно на меня посмотрела.

— Точно не сделал?

Я покачала головой, и от собственного вранья у меня начало печь уши.

Бабушка выглядела растерянной. Впрочем, как и Леся. Она распахнутыми от изумления глазами смотрела на меня.

— А вроде добрый дядечка. И жена у него кажется милой, — только и смогла пробормотать сестра.

— Это, к сожалению, не показатель, — я вздохнула и снова потянулась к чаю. Сделала несколько быстрых глотков. — Просто держись от него подальше, хорошо? И ты, бабуля!

— Я? — она издала смешок. — Меньше всего я похожу на молоденькую девчонку, внучка.

Я нервно рассмеялась.

— Просто не контактируйте. Так мне будет спокойнее.

И Олеся, и бабушка дали обещание больше не общаться с соседями, и я выдохнула с облегчением.

Но едва тема с собутыльником отца закрылась, то родня нашла другую. Более интересную по их мнению.

— Ты там что-то говорила про отца Марка, — начала Леся издалека. А потом не выдержала и пытливо спросила: — Это ведь Кирилл, верно?

— Верно. Откуда такие предположения?

— Тебе все перечислить? — хмыкнула сестра, добавляя в свой чай сразу три ложки сахара.

— Давай все.

— Во-первых, — она согнула пальчик, — я видела его из окна, когда он помогал Марку выбраться из машины. Во-вторых, Марик мне уши прожужжать успел, пока ты в ванной была, о своем лучшем друге Кирилле. Ну и он же был твоим единственным парнем, я догадывалась, это в-третьих.

Точнее, он искусно притворялся моим парнем… Но это никому знать не обязательно. Я не хотела никого настраивать против Кирилла. Потому что это все бессмысленно и глупо. Спустя столько лет.

— Кирилл? — задумчиво протянула бабушка. Потом нахмурилась. — А где ж этот Кирилл столько лет ходил, пока мы Марика растили? А сейчас заявился и роль отца играет! Пусть катится туда, где он был! Нам он не нужен! Или пусть алименты платит за четыре года.

— Бабуль…

— Ничего не хочу слышать, Мира! — твердо произнесла бабушка. — Тебе было тяжело, моя девочка, но помощи его не было. Мужики так не пашут, как делала это ты. Ты почему позволила быку-осеменителю этому в свою жизнь снова влезть?

— Ты же сама говорила, что ребенку нужен отец, — я попыталась запить горечь на языке сладким чаем.

— Нашла бы мужика хорошего — стал бы отличным отцом для моего правнука, — спокойно отозвалась старушка.

— Хорошие мужики на дороге не валяются, — с грустью отозвалась я.

— Так ты и не на дороге ищи. На работе вот с кем-то познакомься.

— Мой непосредственный начальник — Кирилл, — усмехнулась я. — Бабушка, понимаешь, меня обидел Кирилл, и я решила, что никогда не расскажу ему про Марка… Он не ушел от ответственности, это хотела сделать я.

— Сильно обидел? — после минутной заминки спросила бабуля.

Я кивнула.

— Я думала, что жизнь закончилась, настолько мне было плохо.

— Тогда заслужил, — подытожила она, ласково погладив меня по голове и прижав к себе. — Это был не самый твой правильный поступок, Мира. Ты могла бы все не вывести, понимаешь? Работу, сложную беременность, ответственность за сестру. Судя по тому, с какими горящими глазами наш мальчик о друге твоем говорил, он ответственный.

— Он замечательный отец, — вынуждена была признать я. — За эти два дня доказал это. Но мне тяжело это признать, хотя я и отпустила наше прошлое.

— Не отпустила, значит, — бабуля снова начала гладить мои волосы. Так, как я это делала Марку — с материнской любовью. И от ее действий тепло и спокойствие разливалось по всему телу. — Моя милая, добрая и сильная девочка…

От бабушки пахло молоком, свежестью и уютом — прямо как в детстве, когда родители отвозили нас к ней в деревню. Но после того, как бабуля предложила взять опеку над нами, понимая, что родители все больше становятся зависимыми от спиртного, папа запретил с ней видеться. И наши встречи становились все редкими.

— Ты и не обязана никого прощать, Мира, — старушка вздохнула. — С годами осознаю, что вот это возвышенно всепрощение — ерунда полная. Человек должен заслужить быть прощенным. Этого я до твоей мамки донести не смогла…

Последнюю фразу она произнесла тихо, едва слышно. Просто ее рана до сих пор не зажила и не заживет никогда — теперь я это понимала. Только у матерей любовь к ребенку безусловная — вопреки всему, поэтому боль потери бабушка никогда не утихнет.

— Мира, если этот Кирилл хочет участвовать в жизни Марка — не препятствуй, он его отец и обязан содержать его. Тебе же станет легче.

— А если он захочет пролезть и в мою жизнь?

— Тебе решать, пускать его или нет, — сказала бабушка и выпустила меня из объятий.

Она вернулась на свое место и принялась разливать уже остывший чай. Пододвинула ко мне креманку с вареньем.

— Вишневое, сама варила. В этом году у Леонтьевых вишня хорошая пошла, Людка мне ведро принесла. Я сразу часть пустила в компот и вот в варенье. Поедем на каникулах в деревню, откроем банку компота…

Я ее слушала, но при этом смотрела на неожиданно тихую и задумчивую Олесю. Она ковыряла ложкой в своей кружке, но внезапно подняла на меня блестящие от слез глаза.

— Прости, что я ни разу не спросила, как ты, — вдруг сказала она. — Я думала, с Кириллом вы расстались из-за того, что он узнал правду о наших родителях. Ты же это скрывала… Я его видела, когда ходила за вещами к Лидии Петровне. Он выходил из нашей сгоревшей квартиры и спросил у нашей соседки, где ты. Я попросила соврать, что мы… мы все сгорели… Он еще полчаса стоял, очень бледный, на нашу дверь, а потом ушел, вот так вот. Не знаю, почему я так поступила. Мне было обидно за тебя, я злилась на несправедливость. У всех все было хорошо, а мы с тобой…

Леся закрыла лицо ладонями, едва слышно всхлипнула.

Теперь моя очередь была ее обнимать.

— Ты не злишься? — спросила она. — Наверное, он тебя искал, чтобы извиниться. Может, сейчас все было бы по-другому… если бы не мой поступок.

— Не злюсь, — мягко отозвалась я.

Мне стоило признать самой себе, что даже если бы между мной и Кириллом было все серьезно, у нас бы ничего не получилось. Его ждала учеба заграницей и высокая должность, а я никак не вписывалась в его запланированное блестящее будущее. Мы бы все равно расстались.

После разговора по душам — первого за долгое время, мне стало будто бы легче дышать. Теперь я отчетливо поняла, что правильно делаю, что даю общаться Марку и Киру.

Заснула я очень быстро, очень уставшая за день, но проснулась не от будильника, а посреди ночи от уведомления телефона о новом сообщении.