Обещаю, ты не узнаешь о сыне (СИ)

Глава 23

Мира

У нашей двери стояла Леся, она была ко мне спиной, но в ее позе чувствовалось напряжение. Над ней, мерзко ухмыляясь, возвышался сосед "дядя" Женя.

У меня руки затряслись, а в горле встал горький ком. Воздух будто стал густым и тяжелым, и я не могла сделать вдох. Словно кислород превратился в вязкую субстанцию, которой не получалось наполнить легкие. Ноги стали ватными, и каждый шаг давался с трудом.

Позади раздались уверенные шаги Кирилла. Он подошёл ближе, и я заметила, как с лица соседа сползла улыбка, а глаза расширились от удивления.

— Добрый вечер, — холодно произнёс Кир.

Тот пробормотал что-то невнятное, пожелал также хорошего вечера и поспешно скрылся за дверью своей квартиры, хлопнув ею так, что эхо разнеслось по лестничной площадке. Но к счастью, Марик не проснулся.

— Странный тип, — прокомментировала Леся, поворачиваясь к нам. — Привет, Кирилл.

— Привет, Леся, — напряженно отозвался он, видимо, анализируя увиденную сцену и мою реакцию. — Может, ты нам дверь откроешь, если уж твоя сестра решила изобразить столб?

Я зло на него посмотрела, а Леся быстро начала отпирать дверь.

Первым вошёл в квартиру Кирилл, аккуратно неся на руках Марка. Он осторожно снял обувь и направился прямо в сторону моей спальни, чтобы уложить сына.

Меня же до сих пор трясло. Я испытала такой страх, что, если бы это было возможно, поседела бы в одно мгновение. Ноги не слушались, и я оперлась о стену, пытаясь собраться с мыслями.

— Он тебе что-то сделал? — тихо спросила я, обращаясь к Лесе.

— Кто? — не поняла сестра. Затем, догадавшись, о ком речь, спросила: — Сосед? Да нет, просто какие-то странные вопросы задавал. Скользкий он какой-то.

Я выдохнула с облегчением, ощущая, как напряжение немного спадает. Сняв туфли и пальто, пошла в сторону кухни. Мне срочно нужны успокаивающие капли бабули!

Но дойдя до кухни, я лишь устало опустилась на стул и осталась так сидеть, обхватив голову руками. Мысли хаотично метались, и не получалось ни одну схватить за хвост.

Вздрогнула, едва увидев тень рядом. Подняв глаза, заметила, что рядом сел Кирилл.

— Мира, ты что-то от меня скрываешь, — сказал он.

— Ничего из того, что ты должен знать, я не скрываю, — устало произнесла я.

Мне до сих пор было не по себе от мысли, что этот подонок мог что-то сделать моей хрупкой и ранимой Лесе. Я себя чувствовала просто отвратительно, потому что не смогла решить проблему. Так и не нашла жилье.

— Кем был этот мужик рядом с Олесей?

— Сосед, — отозвалась я и недовольно спросила: — Тебе разве не пора?

— Нет, — нахально ответил Никольский. А потом вгляделся в мои глаза и сказал: — Я же вижу, как ты напугана. Просто соседа ты бы не испугалась. Так что, Мира? Кто он? И что тебе сделал?

Я усмехнулась. Когда-то я думала, что ты — последний, кто должен знать о моих проблемах, а сейчас я готова была выложить все. Потому что я не справлялась. Во мне боролись гордость и здравый рассудок. И на этот раз у гордости не было и шанса. Потому что сестру ценила даже больше себя и не могла позволить, чтобы ее кто-нибудь обидел. И плевать, если для ее безопасности придется переступить через себя.

В конце концов, к черту гордость. На кону стоит куда большее. Сейчас я бы и на колени встала, чтобы попросить о помощи.

— Это бывший собутыльник отца, — начала я тихим голосом и опустив глаза. Мне не было стыдно, просто… тяжело. — Ты ведь знаешь, что мои родители были алкоголиками и вели не самый правильный образ жизни. Так вот…

— Он к тебе приставал? Что-то сделал? — в его голосе смешалось все — холод, беспокойство, злость. Никольский нетерпеливо поднялся, едва не уронив стул и теперь возвышался надо мной.

Я усмехнулась, когда в памяти всплыла отвратительная сцена. Как я оказалась в западне, и выхода по сути не было. И то, как мне удалось выбраться, и я отчаянно бежала от подонка, теряя обувь, в одной пижаме…

Он ничего не успел сделать, но и от нескольких его прикосновений меня выворачивало еще долго.

— Попытался. Но мне повезло… — я потерла лицо, будто так можно стереть все неприятные воспоминания. Выпрямилась и закончила короткий рассказ: — А потом родители погибли, квартира сгорела, и мы переехали. Я уже о нем забыла, но мы встретились вновь. Представляешь, новый сосед.

Лицо Кира напоминала ледяную маску — губы поджаты, в глазах пылает ярость, скулы заострились — казалось, коснешься их и порежешься.

— Почему ты мне не рассказала, когда это все началось, Мира?

— Ты ведь знаешь ответ, — я отвернулась от него, не в силах выдержать его пробирающий до костей взгляд.

— Не знаю. Если бы знал — у тебя не спрашивал.

Сильные пальцы коснулись моего лицо, сжали подбородок, заставляя смотреть на него. Несколько долгих, словно бы длящихся как вечность, секунд, Кирилл будто что-то искал на дне моих глаз. Затем вздохнул.

— Ясно. А сейчас что не так, Мира? Почему ты так долго тянула? Если бы он тебе что-то сделал, м? Тебе или сестре?

Я снова хотела отвести взгляд, отвернуться, но он продолжал крепко меня удерживать.

— Я искала квартиру… Мы собирались переехать…

Кир вдруг усмехнулся, но это была какая-то горькая и злая улыбка.

— Мира, ты просто невероятная! — воскликнул он, скривив губы. — Ты будешь страдать до последнего только, чтобы не принять мою помощь! Видимо, из двух зол ты выбираешь меньшее — подонка-насильника, получается?!

— Мне больно, — только и смогла произнести я.

Его хватка на самом деле стала куда крепче, и теперь его пальцы, сжимающие мое лицо, причиняли легкую боль. Скорее всего, это было неосознанно.

— Прости, — Кирилл тут же отдернул руку. Его тон смягчился, когда он продолжил: — Я просто не понимаю, что делаю не так, Мира. Я очень сожалею о том, как поступил с тобой и хочу искупить свою вину. Но мне кажется, когда я делаю шаг к тебе, ты делаешь два назад. И мне за тобой просто не угнаться…

Последнее предложение он произнес почти шепотом. Вдохнул и выдохнул, растрепал ладонью шоколадные волосы, слегка потянув при этом, до легкой боли, челку.

Я прикусила губу, не зная даже, что ответить. Потому что я действительно будто бежала от него. И до меня это дошло только сейчас.

— И я пойму, если ты не захочешь со мной отношений. Приму это рано или поздно, хотя буду бороться до последнего. Но черт возьми, у нас общий ребенок, мы должны быть командой. А ты продолжаешь тащить все на себе, при этом подвергая опасности и себя, и Лесю, и Марика.

— Марик тут не при чем… — начала я, но умолкла под его злым взглядом.

— Ты думаешь, случись что с тобой, он бы ничего не понял? Не почувствовал твою боль? — со скепсисом спросил у меня Кирилл.

— Хватит, — поднявшись со стула, я сжала начавшие ныть виски пальцами. — Я все поняла. Надо было тебе все рассказать и попросить помощи.

— Я рад, что ты это наконец осознала.

На кухне вновь воцарилась тишина — но на этот раз не вязкая и напряженная, а мягкая и успокаивающая, словно тёплое одеяло, мягко обнявшее нас. Я собиралась подойти к холодильнику, чтобы всё же воспользоваться бабушкиными успокоительными каплями, надеясь унять дрожь в руках и тревогу в душе.

Но, повернувшись, я нечаянно столкнулась с Кириллом. Его тёплое прикосновение застало меня врасплох. В тот же миг между нами словно пробежал электрический разряд, заставляя сердце биться быстрее. Кровь закипела в жилах, разгоняя волну жара по всему телу.

Мы замерли рядом, настолько близко, что меня касалось его горячее дыхание. Наши взгляды встретились, и в этот момент весь остальной мир перестал существовать. В его зелёных глазах я увидела отражение своих собственных эмоций — смесь смятения, желания и какой-то невыразимой тоски.

А потом одновременно, будто по невидимой команде, мы подались друг к другу навстречу.

Я знала, что, возможно, пожалею об этом. Обязательно. Но пусть это будет завтра. Сейчас мне было слишком тяжело, чтобы оставаться одной. Я нуждалась в этом мгновении, в этой близости.

Он первым коснулся моих губ — сначала едва-едва, это было скорее похоже на легкое касание крыла бабочки, нежное и осторожное. Его губы были мягкими и тёплыми, и от этого прикосновения у меня закружилась голова. Сердце пропустило удар, а дыхание сбилось.

Но затем я прижалась к нему крепче, отдаваясь нахлынувшим чувствам, и всё изменилось. Поцелуй стал глубже. Кирилл целовал меня жарко, неистово, кусая губы и посасывая язык, словно пытаясь передать все те эмоции, которые слишком долго скрывал внутри. Его руки скользнули по моей спине, обнимая и притягивая ближе, пока между нами не осталось ни сантиметра свободного пространства.

Я почувствовала, как его пальцы зарываются в мои волосы, нежно, но решительно, а его губы исследуют мои с жадностью и осторожностью одновременно. Наши языки переплелись в танце. Казалось, мы тонули в этом поцелуе, забывая о времени и месте.

Мир вокруг нас растворился, остались только мы двое и это безумное чувство, которое охватило нас с головой. Его дыхание смешивалось с моим, и мы почти не дышали или делали один глоток воздуха на двоих. В ушах стучал пульс, заглушая все звуки, кроме тихого шороха наших движений.

Кир обнимал меня крепко, прижав к себе с такой силой, что я будто стала его частью, продолжением. Я ощущала биение его сердца, совпадающее с моим, и это единение было одновременно пугающим и восхитительным.

Это было настоящее сумасшествие. Я не могла понять, что на меня нашло. Слишком долго я была одна или просто… я скучала по этим ощущениям? По нему. Не знаю. Времени думать об этом просто не было. Все мысли стерлись, оставив лишь чистые эмоции и ощущения.

Мои руки сами по себе обвили его шею, пальцы скользнули по волосам, мягким и приятным на ощупь. Я чувствовала, как он реагирует на каждое моё движение, как его дыхание становится всё более прерывистым.

Поцелуй продолжался, становясь всё глубже и интенсивнее. Вкус его губ, тепло его тела — всё это опьяняло и кружило голову. Я утонула в этом ощущении, позволяя себе забыться хотя бы на мгновение. И в этот момент моим успокоительным стал Кирилл, и мне безумно это нравилось.

Но внезапно где-то в глубине сознания прозвучал тихий голос разума.

"Что ты творишь?" — говорил он.

И это меня отрезвило. Волшебство момента исчезло, лопнув как мыльный пузырь с тихим хлопком. Я первой отстранилась, разрывая контакт и открывая глаза. Кирилл тоже остановился, глядя на меня с такой глубиной чувств в потемневших от страсти глазах, что у меня перехватило дыхание.

Мы стояли так, всё ещё обнимая друг друга, несколько долгих секунд. Тяжело дышали, пытаясь прийти в себя. Потом я разжала свои руки, сцепленные на крепкой шее, и его руки тоже опустились.

— Мира… — прошептал Кир, слегка касаясь моей щеки кончиками пальцев. Его голос был хриплым и тихим.

Я прикусила губы и опустила взгляд. От былой уверенности не осталось и следа, зато стыд и неловкость опалили жаром мои щеки.

— Я… Я не знаю, что на меня нашло… Прости, — пробормотала я, чувствуя, как голос предательски дрожит.

— Прости? — хмыкнул Никольский, слегка наклонив голову. — Извиняйся так каждый день, мне понравилось.

Теперь мои щеки горели уже не от стыда, а от праведной злости!

— Знаешь ли… Тебе пора!

— К сожалению, действительно пора, — согласился он, вздохнув. — Проводишь?

— Что ещё? Платочком на прощание помахать? — спросила я, нервно заправив волосы за ухо, стараясь сохранить остатки самообладания.

— Лучше поцелуй, — улыбнулся Кирилл, и в его глазах заиграли озорные огоньки.

— Размечтался, — фыркнула я.

— Как показала практика, мои мечты сбываются, — нахально подмигнул он и направился прочь из кухни.

Я направилась следом за ним. Проследила, как Никольский, наклонившись, надевает свои туфли, а потом выпрямляется, заполняя собой всё пространство прихожей. В тесноте коридора его присутствие ощущалось особенно остро.

— До завтра, Мирочка, — произнёс Кирилл с широкой улыбкой, от которой на его щеке выступила ямочка. Затем его взгляд стал более серьёзным, и он добавил: — Можешь не искать новую квартиру. Сосед больше вас никогда не побеспокоит.

Почему-то я сразу поверила его словам. Тепло разлилось по телу, словно солнечный луч пробился сквозь тучи.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я, сдерживая желание вновь обвить руками его шею и утонуть в объятиях.

С моих плеч вмиг будто упал стокилограммовый груз, который тянул меня вниз, в личный ад. Стало так легко и спокойно, что даже не верилось.

— Поцелуешь?

— Нет, — отрезала я.

— Жаль, — тяжело вздохнул он, но уголки его губ всё же дрогнули в улыбке.

Кирилл вышел из квартиры, оставив после себя лёгкий аромат своего парфюма — свежий, с нотками древесины и цитруса. Я заперла дверь, и когда обернулась, то встретилась глазами с Лесей. Она стояла, прислонившись плечом к стене и сложив руки на груди.

— Ты чего не спишь? — спросила я, стараясь скрыть смущение.

— Хотела перекусить… но едва не обожглась, когда пошла на кухню. Вы там с Киром устроили пожар, — улыбнулась сестра, хитро прищурившись.

— Смешно, — пробормотала я, проходя мимо неё.

— Ну извини, у меня такой юмор, — развела руками Леся и добавила: — Мира, а тот парень, с которым ты на свидание ходила, он прям не очень?

— С чего ты взяла? — приподняла я бровь, останавливаясь и поворачивая к ней голову.

— С того, что ты бы целовалась с парнем, с которым на свидание пошла, а не с Киром, — ответила она, не сводя с меня пристального взгляда.

Я прикусила губу… В том-то и дело, что Рома — замечательный, просто не мой человек.

Тут активизировался внутренний голос и язвительно прозвучал:

"А Кирилл, значит, твой человек?"

Этот вопрос мне совершенно не понравился. Помрачнев, я пожелала спокойной ночи сестре и направилась в спальню. Утро вечера мудренее, верно? Я буду думать и ломать голову себе завтра. С чистой головой и свежими мыслями, которые больше не будет туманить произошедшее на кухне.