Обет

Глава 9

Море — удивительный лекарь. Волны, словно заботливые руки, убаюкивали джонку, стирая с лица земли следы пережитого кошмара. Ночи на корабле, под бархатным пологом звёздного неба, были наполнены тихой грустью и неуловимой магией.

Однажды вечером, после особенно тяжёлого дня, полного изнурительных тренировок, я сидел на палубе, прислонившись спиной к мачте. В руках я бессмысленно вертел лазурный камешек, подаренный Тинг. Его прохладная поверхность не приносила обычного успокоения. Мысли путались, сердце билось в тревожном ритме.

— Красивый, правда? — тихий голос Ян заставил меня вздрогнуть.

Я и не заметил, как она подошла. Принцесса присела рядом, её плечо коснулось моего. От неё пахло морем, солью и ещё чем-то неуловимо притягательным…

— Он напоминает мне о доме, — продолжала Ян, глядя на бесконечную водную гладь. — В императорском саду был фонтан, выложенный похожим камнем.

— Он прекрасен, — прошептал я, не в силах оторвать взгляда от её профиля, освещённого мерцанием звёзд. — Как и ты.

Ян удивлённо повернула голову, наши взгляды встретились. В её глазах застыли вопросы, на которые у меня не было ответов.

Я и сам не понимал, что на меня нашло. Слова сами сорвались с языка, не подчиняясь разуму. Все эти погони, бегство и спасение — здорово голову встряхнули.

Ян медленно повернулась ко мне, и между нами словно пробежал электрический разряд. Она была так близко, что я чувствовал тепло её кожи, видел дрожащие ресницы, блеск в глазах…

— Макс… — прошептала она, и её имя в моих устах прозвучало как молитва.

Я не помнил, как это случилось, но в следующий миг наши губы слились в нежном поцелуе. Он был робким, неуверенным, как первое прикосновение к запретному плоду. Но в нём было столько нежности, столько страсти, что у меня захватило дух.

— Кхм! — раздался за нашими спинами пронзительный кашель, который заставил нас вздрогнуть и резко отстраниться друг от друга.

На палубе, словно материализовавшись из воздуха, стояла Тинг. Её усы были прижаты к морде, а глаза метали молнии.

— Не думала, что ты настолько глуп, воин! — прошипела она, сверля меня ледяным взглядом. — Я же предупреждала…

— Тинг, подожди… — попытался объясниться я, но она меня перебила.

— Молчать! — рявкнула кошка. — Ещё одна подобная ошибка, и я лично выброшу тебя за борт!

Она резко развернулась и скрылась в своей каюте, хлопнув дверью так, что джонка вздрогнула. И как ей удается контролировать силу магического воздействия на дверь?

— Прости… — прошептала Ян, опуская глаза. — Это я виновата…

— Нет, что ты… — начал я, но она меня остановила.

— Всё в порядке, Макс, — тихо сказала она, и в её голосе послышалась горечь. — Забудь…

И прежде чем я успел что-либо сказать, она тоже ушла, оставив меня один на один с моими мыслями и чувствами.

И что меня дернуло поцеловать ее? Неужели у меня есть чувства к ней? Или это организм бунтует? Я встряхнул головой.

Последствия от Тинг не заставили себя долго ждать. Уже на следующее утро тренировки стали ещё более жёсткими. Тинг, словно мстя, не давала мне ни минуты передышки.

— Хватит жалеть себя, воин, — цедила она, наблюдая за тем, как я, задыхаясь, пытаюсь подняться с палубы. — Или ты хочешь, чтобы Танзин пожалел тебя?

— Хватит о Танзине! — выплюнул я, стирая кровь с разбитой губы. — Я и так…

— Что «и так»? — прошипела Тинг, приблизившись ко мне вплотную. — Влюбился в его сестру?

Я молчал, не в силах произнести ни слова.

— Вот и молчи, — отрезала Тинг. — С этого момента молчание — твой первый обет. Пока не научишься контролировать свой язык, не произнесёшь ни звука.

Так начались мои дни, наполненные изнуряющими тренировками и гнетущим молчанием. Тинг оказалась права: молчание — золото. Оно открыло во мне новые грани восприятия. Лишённый возможности говорить, я начал больше слушать, видеть, чувствовать. Ци, словно отвечая на мои старания, текла свободнее, подчиняясь моей воле.

Я научился создавать простейшие иллюзии — нечто чёрно-белое, размытое, но живое. Как я понял, это не совсем магия, что-то побочное от проявления Ци.

Однажды Ян, не выдержав моего молчания, подошла ко мне во время тренировки.

— Макс, — начала она тихо, — прошу… поговори со мной…

Я вздохнул, поднимая на неё уставший взгляд. В ответ показал ей иллюзию: два чёрно-белых человечка, один из которых молча отворачивается от другого.

Лицо Ян было удивленным. Но потом оно исказилось от боли.

— Значит, так? — прошептала она, отступая назад. — Ты просто… вычёркиваешь меня?

Я покачал головой и с помощью магии нарисовал в воздухе новую картину: два человечка, один из которых в ярости замахивается мечом на другого.

Ян вздрогнула.

— Это… это из-за Танзина? — прошептала она. — Ты боишься, что он… что он сделает мне больно?

Я промолчал. Вот как ей объяснить, что Тинг права? Я ей не ровня. Что самое главное — свергнуть ее брата и дать ей трон?

— Глупый, — Ян слабо улыбнулась, и на её щеках блеснули слёзы. — Разве ты не понимаешь, что он уже сделал мне самое страшное?

Я отрицательно покачал головой, показывая, что не понимаю её. Ян устало вздохнула.

— Он забрал у меня всё, — тихо сказала она. — Семью, дом, жизнь…

Она запнулась, словно пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.

— … А теперь, похоже, забирает и тебя, — закончила она, еле слышно.

Я подошёл к ней и неуверенно прикоснулся к её плечу. Ян вздрогнула, но не отстранилась.

И тогда я понял, что молчание не всегда золото. Иногда нужно говорить. Говорить, чтобы не потерять самое дорогое.

Но как это сделать, когда ты скован обетом?

Я сосредоточился, призывая на помощь всю свою волю, всю свою Ци.

И в воздухе медленно, словно из тумана, начал проявляться новый образ: два чёрно-белых человечка, берущихся за руки.

Мои пальцы дрожали, пока я старательно сплетал нити Ци, вдыхая в бесцветные образы хоть крупицу эмоций.

Ян, не шевелясь, наблюдала за моими усилиями. В её глазах читалось столько надежды, что у меня защемило сердце.

Наконец, иллюзия обрела завершённость. Два человечка — условные, примитивные — стояли, крепко сжимая руки друг друга. Не нужно было слов, чтобы понять — они вместе, и ничто их не разлучит.

На лице Ян расцвела робкая улыбка.

— Это… — начала она, но я резко выбросил руку вперёд, разрушая иллюзию.

Тинг была права: нельзя поддаваться чувствам. Нельзя привязываться. Не сейчас, когда над нами нависла такая угроза.

— Что ты делаешь⁈ — в голосе Ян прозвучала обида.

Я отвернулся, не желая, чтобы она видела мою боль. Боль от того, что вынужден её отталкивать. Боль от того, что не могу дать ей того, чего она ждёт.

Но слова Тинг не выходили у меня из головы: «Долг… Императрица… Опасность…»

Я сжал кулаки, заставляя себя сосредоточиться на тренировке. На том, чему учила меня Тинг. На том, для чего я здесь.

Ян ещё некоторое время стояла, глядя на меня с нескрываемым разочарованием, а потом молча ушла.

Следующие дни растянулись в бесконечную, изнурительную пытку. Я с утра до ночи отрабатывал приёмы меча, учился контролировать потоки Ци, медитировал, пытаясь найти гармонию между своим телом и силой нефрита. Каждый день превращался в битву — сначала с собственной слабостью, затем с усталостью, болью в мышцах, с отчаянием, которое подкрадывалось незаметно, шепча на ухо, что всё это бесполезно, что я никогда не стану настоящим воином.

Но я не сдавался. Не имел права сдаваться. Слишком многое было поставлено на карту.

И всё же, даже когда моё тело становилось сильнее, а движения — более чёткими и выверенными, что-то внутри меня оставалось неизменным. Пустота. Холодная, зябкая пустота, которую не могли заполнить ни тренировки, ни даже тихие вечера, проведённые с чашкой травяного чая.

Раньше на месте этой пустоты была Алиса. Любовь к ней, нежность, забота о ней наполняли мою жизнь смыслом, дарили радость и покой. А сейчас… Я любил свою дочь, мечтал обнять и защитить. Но дыра в душе не зарастала.

Тинг, словно чувствуя моё состояние, всё чаще наблюдала за мной своим пронзительным, мудрым взглядом. Иногда мне казалось, что в её глазах светится укор, неодобрение.

— Ты сам себе худший враг, воин, — промурлыкала она однажды, когда я, обессиленный, рухнул на палубу после тренировки. — Отрекись от этих чувств, пока они не уничтожили тебя.

С этого момента Тинг больше не тренировала меня. Я сам это делал под зоркинм взглядом этой дранной кошки.

Дни на джонке текли размеренно, словно песок сквозь пальцы. С каждым закатом мы удалялись от Хайгана, но приближались ли к цели — было непонятно.

Ян, словно зеркало, отражала мою отчуждённость. Её улыбка погасла, в глазах поселилась грусть. Она старалась не показывать вида, но я-то видел, что моё поведение причиняет ей боль. И от этого было ещё тяжелее.

Тинг же, напротив, словно расцветала. Её уроки становились всё изощрённее, а насмешки — язвительнее. Она словно наслаждалась моими мучениями, видя в этом подтверждение своей правоты.

— Слабость порождает боль, воин, — наставляла она меня, заставляя в сотый раз повторять сложное упражнение. — Отрекись от нее, и станешь непобедимым.

Но какой смысл в этой непобедимости, если в душе пустота? Вопрос застревал в горле, не в силах прорваться сквозь обет молчания.

Единственной отдушиной для меня стали иллюзии. Я совершенствовал своё мастерство, вкладывая в чёрно-белые образы всю свою тоску, всю нежность, все слова, что не мог произнести вслух.

Иногда, ночью, когда весь экипаж погружался в сон, я выбирался на палубу и рисовал в воздухе иллюзии про Ян.

Вот она смеётся, стоя на берегу моря, а её волосы треплет ветер. А вот она читает книгу в уютном кресле у камина, а рядом спит чёрная кошка, подозрительно похожая на Тинг. А вот она обнимает меня, и её глаза светятся счастьем.

Эти горько-сладкие моменты были моим секретом, моей тайной повинностью. Я знал, что Тинг не одобрила бы их, но ничего не мог с собой поделать.

Однажды, окончив свою ночную работу, я опустился на скамью, устало прикрыв глаза. Вдруг рядом раздался тихий вдох.

Я резко открыл глаза и увидел Ян. Она стояла, прислонившись к борту, и её лицо было залито лунным светом.

— Это… ты делаешь? — спросила она, указывая на медленно тающую в воздухе иллюзию.

Я кивнул, не зная, что ещё сказать. Говорить я не имел права, а врать ей — не хотел.

Ян подошла ближе, и теперь я видел в её глазах не только удивление, но и укор.

— Почему, Макс? — прошептала она, и её голос дрогнул. — Зачем ты мучаешь себя… и меня?

Я отвернулся, не в силах выдержать её взгляда. Слова застряли где-то в горле, сдавленные невидимой рукой Тинг. Вместо ответа я попытался быстрее развеять иллюзию.

— Не надо, — прошептала она, хватая меня за руку. — Не уничтожай…

Тепло её прикосновения обожгло меня сквозь ткань рубашки.

— Ты думаешь, что молчание — это выход? Что, спрятавшись за ним, ты сможешь защитить меня? Себя?

Она покачала головой, и её волосы рассыпались по плечам, словно чёрные шелковые нити.

— Ты ошибаешься, Макс. Молчание — худший из врагов. Оно разъедает изнутри, отравляет душу…

Я поднял голову и посмотрел на неё. В глазах Ян стояли слёзы.

В этот момент я готов был поклясться, что отдам всё на свете, лишь бы стереть с её лица эту боль. Но я молчал. Молчал, потому что знал: Тинг права.

Между нами пропасть. Пропасть из долга, магии, предназначений и тайн этого мира.

Иллюзия начала таять, растворяясь в ночном воздухе, словно сама судьба пыталась разлучить нас.

Ян резко отвернулась, пытаясь скрыть непрошенные слёзы.

— Прости, — прошептала она, голос её сорвался.

Она убежала прочь, оставляя меня наедине с призрачным холодом, который поселился в моем сердце.

В тот момент я принял решение.

На следующее утро я разыскал Тинг. Кошка грелась на палубе, подставив чёрную шерстку первым лучам солнца. Она выглядела довольной жизнью, и от этого моя решимость только окрепла. Я склонился перед ней в лёгком поклоне — жесте, которому успел научиться у Ян.

Тинг лениво приоткрыла один глаз.

— Смотрю, наш воин обрёл не только дар Ци, но и придворные манеры, — промурлыкала она, не меняя позы. — Что привело тебя ко мне в столь ранний час? Неужели принцесса…

«Прошу, продолжай мои тренировки» — изобразил я в воздухе символы, обозначающие просьбу. «Мне нужно стать сильнее» — я изобразил человечка, показывающего мускулы.

Ради Ян… ради Арантеи.

— Не знала, что ты уже умеешь такое, — промурлыкала кошка разглядывая иллюзии.

Тинг некоторое время смотрела на меня, словно видела насквозь. Потом, к моему удивлению, кивнула.

— Хорошо, воин, — промурлыкала она, и в её голосе я не услышал привычной насмешки. — Вижу, ты начинаешь понимать.

Она грациозно поднялась на лапы, и её взгляд стал жёстким, сосредоточенным.

— Но знай: путь к силе долог и тернист. И тебе предстоит пройти его до конца. Ради неё… и ради себя.

И прежде чем я успел что-либо ответить, Тинг начала новую тренировку. Сложную, изнурительную, безжалостную.

Но я терпел. Терпел, потому что знал: на кону не только судьба Арантеи, но и моё собственное сердце.

Дни на джонке превратились в сплошной поток изнурительных тренировок, медитаций и безмолвного созерцания. Я чувствовал себя кузнецом, кующим собственное тело и дух в горниле боли и усталости. Каждое утро начиналось с восходом солнца, с ледяной морской воды, обжигающей кожу, словно кислота. Тинг не щадила меня.

— Слабость — непозволительная роскошь для того, кто претендует на звание героя, — приговаривала она, заставляя меня в сотый раз повторять сложное упражнение на управление Ци.

Дни сменялись ночами, такими же чёрными и бездонными, как мои мысли. Иногда, лёжа на палубе под безмолвным мерцанием звёзд, я чувствовал на себе пристальный взгляд Ян. Он обжигал, словно прикосновение, но я не позволял себе обернуться. Не имел права.

Моим единственным собеседником, моим советчиком и другом в эти дни стал Цилинь. Всякий раз, погружаясь в медитацию, я встречался с ним в тишине моего медного ядра.

В медитации я общался с Цилинем. Иногда он вел себя как ребенок, но порой его прорывало на философию. Его чешуя переливалась всеми оттенками звёздного неба, а глаза, глубокие и мудрые, словно видели насквозь все мои тайны.

— Ты силён, Макс, — говорил он мне своим беззвучным голосом, который я слышал лишь в глубине своей души. — Сильнее, чем сам думаешь. Но сила без контроля — словно меч в руках безумца.

И я учился. Учился обуздывать свою Ци, направлять её по венам, словно послушный ручей, превращать в щит, в клинок, в крылья. Я познавал тайны этого мира, впитывал его магию каждой клеточкой своего существа.

Однажды во время медитации случилось нечто странное. Я как обычно погрузился в глубины своего сознания, в тёплую медь ядра, где меня уже ждал Цилинь. Но в этот раз всё было иначе. Ядро пылало, словно раскалённое солнце, а Цилинь уже не был бесплотным духом.

Он материализовался прямо передо мной, во всей своей огненной красе. Чешуя его переливалась в лучах невидимого солнца, крылья, словно опала, отбрасывали на палубу причудливые тени.

Я открыл глаза, ожидая увидеть вокруг себя изумлённые лица матросов, услышать крики удивления. Но палуба была пуста. Лишь Тинг, как всегда бесшумная, словно тень, наблюдала за мной, прищурив жёлтые глаза.

— Интересно… — промурлыкала она, и в её голосе я не услышал ни удивления, ни страха. Лишь неподдельный интерес. — Похоже, наш воин на пороге чего-то… грандиозного.

Я хотел было спросить у неё про Цилиня, но Тинг остановила меня жестом.

— Не торопись, — прошептала она, не отводя взгляда от мерцающего силуэта Цилиня. — Всё, что тебе нужно знать, ты узнаешь в своё время. А пока… продолжай.

Я закрыл глаза и снова погрузился в медитацию. Цилинь ждал меня, и в его глазах плясали огненные искры предвкушения.

— Ты готов, Макс, — прошептал он, и его голос, наполненный силой и древней мудростью, прозвучал уже не в моем разуме, а прямо у меня над ухом. — Готов к следующему шагу.

Он расправил свои огненные крылья, и я почувствовал, как по моим венам проносится волна обжигающей энергии.

Я был готов.

— Не бойся, Макс, — прошептал Цилинь, и его голос, казалось, струился по моим венам вместе с потоками обжигающей энергии. — Я с тобой.

Я доверился ему. Отбросил последние сомнения, последние страхи.

Мир вокруг завертелся в бешеном водовороте красок и звуков. Палуба под ногами растаяла, словно туман, и я ощутил, как неведомая сила поднимает меня ввысь.

Открыв глаза, я не узнал себя. Точнее, увидел таким, каким должен был стать. Мое тело, окутанное мерцающей аурой, словно парило над палубой. Я чувствовал, как в моих жилах бурлит чистая, первозданная энергия Ци, подчиняясь малейшему движению мысли.

— Ты видишь, Макс? Чувствуешь? — голос Цилиня звучал уже совсем близко, словно он был частью меня.

— Вижу… — прошептал я, поражённый открывшимся зрением.

Мир вокруг сиял тысячами невидимых нитей — потоков энергии, связывающих всё сущее в единый узор. Я видел, как дышит море, как дрожат листья далёких деревьев, как бьются в груди матросов испуганные сердца.

— Это и есть истинная суть Арантеи, — прошептал Цилинь. — Её душа. И ты, Макс, теперь часть её.

Я оглядел палубу. Лица матросов, застывших в немом изумлении. Тинг, которая смотрела на меня с нескрываемым восхищением. И Ян… Её глаза, расширенные от удивления, встретились с моим взглядом. И в этот миг я понял: что бы ни случилось дальше, этот мир уже не будет прежним.

— Ты сделал это, Макс, — прошептала Тинг, и в её голосе впервые не было и тени насмешки. — Ты достиг второго уровня. Уровня Олова.

— Но как? — недоумевал я. — Это же… это же невероятно!

— Ты был готов, — мягко ответил Цилинь. — Твоё тело, твой разум, твоё сердце… всё это было готово к переменам.

Он улыбнулся, и его улыбка отразилась в моей душе волной тепла и благодарности.

В это время кто-то из матросов прокричал что-то. Он смотрел вдаль, и его взгляд был направлен на что-то, что было скрыто от моего взора плотной пеленой тумана.

— Мы у цели, Макс, — раздался за спиной взволнованный голос Тинг. — Смотри!

Я повернул голову и увидел то, что притянуло взоры всех обитателей джонки.

Сквозь утренний туман проступали очертания берега с огромным городом усеянного крышами пагод.