Оборотни Нуэзии 2. Сумрачный волкодав и Проклятая фея смерти

Глава 16

Пояснять свою последнюю фразу при всех Мьюр не стал, объяснение прозвучало только тогда, когда они вышли из здания УПФ, направляясь к автобусной остановке, поскольку Мьюр настоял на том, чтобы проводить Альви хотя бы туда, раз уж она отказалась от того, чтобы он ее отвез.

— В свете того, что мы только что услышали от Урслин, я предлагаю пересмотреть нашу договоренность и пойти на свидание прямо сегодня, — решительно заявил Мьюр.

— Сегодня я не могу — у меня ночное дежурство.

— В пятницу?! — возмущенно переспросил Мьюр.

— Ну а что? Все патологоанатомы по очереди дежурят по пятницам, и я тоже. Давай завтра, только вечером, чтобы я успела выспаться нормально. Часов в шесть.

— Хорошо, я заеду за тобой к шести, — согласно кивнул Мьюр.

За оставшееся до отъезда в «Дубовую рощу» время у Альви и Мьюра состоялось целых девять свиданий: они встречались каждый день, кроме тех, когда у нее были ночные дежурства. В обычных условиях это было бы, наверное, слишком часто. Но когда не знаешь, сколько тебе еще осталось, некоторые вещи начинаешь оценивать совсем по-другому. Встречаясь, они не говорили о будущем: ни о предстоящем путешествии в измерение Блехингар, ни о том, что будет, когда они вернутся (никаких «если», только «когда»!), просто болтали о самых разных вещах, торопясь узнать друг друга как можно лучше. Они оба смутно ощущали, что от прочности возникающей между ними связи совсем скоро будет зависеть очень многое, и стремились ее укрепить.

Уже после третьего свидания Альви пригласила провожавшего ее Мьюра «на чашечку кофе», и он не нашел в себе сил отказаться. Пробормотал только что-то не слишком убедительное о том, что не хочет ее торопить и пользоваться моментом. Но все эти вполне логичные соображения оказались гораздо менее убедительными, чем один поцелуй, которым Альви решительно прервала поток Мьюровых возражений. Просто легкое прикосновение губ к губам, от которого Сумрачный волкодав совершенно потерял голову и больше не смог сдерживать стремление сделать единственную полностью своей. Они переходили от страсти к трогательной нежности и обратно, и тоскливое одиночество, казавшееся непобедимым, растворялось в этих ласковых волнах без остатка.

В их последнюю ночь, когда Альви уже начала дремать, положив голову Мьюру на грудь, он вдруг сказал:

— Я люблю тебя Альвира Стеркюрр и прошу тебя стать моей женой. Мне неважно, исчезнет ли после нашей свадьбы твое проклятие, ты дорога мне такой, какая есть, и не только потому, что ты — моя единственная, просто ты — это ты, и я хочу провести всю оставшуюся мне жизнь с тобой. Ты выйдешь за меня?

Альви, одновременно и удивленная и совершенно не удивленная этим предложением, ответила не сразу. Она пыталась подобрать слова, чтобы выразить нахлынувшие на нее чувства, но потом поняла, что вряд ли справится с этой задачей и просто ответила:

— Да.

Санаторий «Дубовая роща» был не только окружен дубовой рощей, на его территории тоже росло много дубов. Других деревьев там не было, зато имелись густые кусты головокружительно пахнувшей сирени и аккуратные клумбы, засаженные таким количеством цветов, что они казались пестрым ковром. Никогда не увлекавшаяся садоводством Альви сумела опознать только тюльпаны, нарциссы и садовые фиалки. Мьюр разбирался в вопросе чуть лучше, поэтому отметил еще наперстянку, люпин и пока не раскрывшиеся шарики пионов, но и он назвать всё, что цвело в «Дубовой роще» буйным цветом, не смог — всё же бабуля Фагна предпочитала цветам более полезные в хозяйстве растения.

Анафский округ, в котором располагался санаторий, был южнее Фокунни, и в конце мая здесь уже было настоящее лето не только с жарой, но и с комарами, сразу же накинувшимися на них, когда, оставив вещи в номерах, участники будущего ритуала отправились в рощу, чтобы заняться энергетическими упражнениями на природе. Конечно, тем, у кого имелись магические способности, лесные кровососы были не страшны — отпугивающее заклинание каждому из них было известно с детства, но назойливый комариный звон всё равно отвлекал, мешая сосредоточиться. Во всяком случае Мьюру, который в итоге решил упростить себе задачу и перекинулся в волкодава, чем сбил концентрацию и всем остальным.

Но в конечном счете всё, разумеется, получилось. Закрыв глаза, каждый из них погрузился в созерцание магических потоков и, отдавшись на волю этих разноцветных волн, уплыл в магический транс, подзаряжаясь энергией, щедро разлитой вокруг. В общем, коллективное погружение в транс прошло даже слишком хорошо — они чуть не пропустили обед. Поэтому перед следующим погружением Урслин включила будильник на телефоне, чтобы уж точно успеть на ужин.

— Может, ну его, ужин этот? — высказался Мьюр.

— Нет, физическое тело тоже должно быть в порядке и уж сытым-то точно, — покачала головой Урслин, и Дирлейссон ее поддержал.

В третий раз они направились в рощу за час до полуночи. Придя на ту же поляну, на которой они пополняли свои энергетические резервы, демонологи разложили по центру принесенную с собой большую подстилку с термоизоляцией и начали подобранными тут же ветками чертить вокруг нее на земле магические символы, наполняя их энергией.

— А это ничего, что из-за травы символов не видно? — забеспокоилась Альви, совершенно не разбиравшаяся в ритуальной магии.

— Это неважно, — заверила ее Урслин, главное, чтобы они могли удерживать энергию, а они удерживают. Сама посмотри.

И Альви посмотрела: в магическом зрении было заметно, что все символы действительно светятся от наполняющей их серебристой энергии, которая будто свивается в большую спираль, плавно поднимающуюся к небу.

— Так, — сказала Урслин, когда они с Дирлейссоном закончили подготовку, — теперь я должна сказать вам еще кое-что. Это не то чтобы секретные сведения, просто они из тех, что стоит раскрывать только тем, кого это непосредственно касается.

Мьюр и Альви понимающе закивали, а Урслин продолжила:

— Вы оба должны всё время помнить, что место, куда вы отправляетесь, — не физическая реальность. Что бы вы там ни увидели, ни услышали, ни почувствовали — это всё энергетические конструкты. И вы сами тоже будете там пребывать в виде таких же энергетических конструктов. Это звучит довольно абстрактно, но из этого есть очень важное следствие: вы сможете там стать любыми, какими только пожелаете, и сделать там всё, на что окажетесь способны энергетически. Это, разумеется, далеко не так просто — пожелать мало, нужно еще вложить энергию и закрепить энергетическую форму своим намерением. Энергии у вас обоих сейчас достаточно, да и вообще энергетически люди гораздо сильнее любого оннурвера, поскольку помимо тонкого тела имеют еще и физическое, которого те лишены. Это ваше преимущество. Но, как я уже сказала, энергия — это только половина дела. Не менее важно направить ее и закрепить нужную форму своим намерением. А вот в этом у оннурвера гораздо больше опыта, чем у любого, даже самого подготовленного, человека. Потому что мы привыкли действовать физически, а они могут это делать только и исключительно силой своего намерения. Разумеется, управлять своим намерением сознательно способны только те оннурвера, у которых это самое сознание есть. Пустотники способны. И лучше них из оннурвера это могут делать только демоны — они способны своим намерением напрямую влиять на других существ.

— А разве пустотники этого не могут? — удивилась Альви. — Ведь Блехингар же заманила девочек в свое измерение.

— Вот именно — заманила, — веско сказала Урслин. — Уговорила, убедила, но заставить бы не смогла. Вот это очень важно — она может пытаться вас обмануть, запутать, напугать, но заставить что-то сделать всё равно не сумеет. Свобода воли у вас будет. Свобода воли и намерение — вот то, за счет чего вы сможете пройти испытания Блехингар и вернуться назад, забрав ее жертв.

— Всё-таки это похоже на детскую сказку, — хмыкнул Мьюр.

— Конечно, — усмехнулся в ответ Дирлейссон, — ведь сказки — это просто способ наших предков рассказать детям о том, как следует вести себя с оннурвера и потусторонними сущностями. И в этой сказке будет важно еще кое-что: пусть Блехингар затратила немало усилий, чтобы заполучить к себе источники энергии и не отказалась бы от новых, никаких эмоций по этому поводу она не испытывает. Она может их изобразить и, скорее всего, будет это делать. Для вас. Некое подобие наших эмоций есть только у демонов. Остальные оннурвера просто питаются энергией, но не излучают ее, в том числе в виде эмоций.

— Что-то я не понял, к чему вы клоните, — озадаченно нахмурился Мьюр.

— Я пытаюсь сказать, что в каком-то смысле Блехингар абсолютно всё равно, спасете вы ее жертв или нет. Ее нельзя сравнить, например, с хищником, не желающим отдавать свою добычу, потому у нее нет желаний, есть только определенные правила, по которым она функционирует как энергетический конструкт. Это, разумеется, не означает, что она не опасна. Опасна, особенно если вы будете относиться к ней как к человеку. Собственно, она именно для того, чтобы спровоцировать такое отношение к себе, и принимает человеческий облик, это ее маскировка.

— Но как же тогда нам нужно к ней относиться? — растерянно спросила Альви.

— Как к магической программе, — ответил Дирлейссон. — Как будто это просто магически запрограммированная кукла, очень сложная и вследствие этого не всегда предсказуемая, но всё же кукла, а не человек.

— Но Урслин же только что сказала, что у пустотников есть сознание! — возразила Альви.

— Есть, — подтвердил Дирлейссон, — но это сознание как раз и подобно магической программе и имеет не так много общего с человеческим.

— Я совсем запуталась, — жалобно вздохнула Альви.

— Просто помни, что Блехингар — не человек, совсем, — сказала Урслин. — Уверена, что в нужный момент это знание сработает как надо. А сейчас вам пора отправляться.

— Что надо делать? — перешел к делу Мьюр.

— Ложитесь на подстилку, возьмитесь за руки на всякий случай, закройте глаза, настройтесь на тот магический поток, который мы тут закрутили, и мысленно позовите Блехингар. В принципе, позвать может и один Мьюр, он тенгилюр, его призыва будет достаточно. И да пребудет с вами милость Эрльех!

— Да пребудет с вами милость Эрльех! — повторил Дирлейссон, и они с Урслин ушли.

Мьюр помог Альви устроиться на подстилке. Она, конечно, и сама бы прекрасно справилась, но спорить из-за такой ерунды не хотелось, да и чувствовать себя хрупким объектом заботы было неожиданно приятно. Ей почему-то совсем не было страшно, может, сыграло роль полученное от Аусты предсказание, а может — то, что Мьюр находился рядом, но на душе у Альви было легко и спокойно. Мьюр же тревожился за двоих. Понимал, что это бессмысленно, но перестать не мог. Однако это не помешало ему, закрыв глаза, сосредоточиться на магической спирали, выстроенной Урслин и Дирлейссоном, и мысленно обратиться к Блехингар не с просьбой, нет, с требованием впустить их в свой мир.

Всё произошло мгновенно: вот они лежат на подстилке, взявшись за руки, а вот, всё еще держась за руки, уже стоят посреди густого леса. Место, в котором они оказались, нисколько не напоминало дубовую рощу, скорее оно было похоже на Кьярриню, причем не на ту его часть, которая прилегала к Фокунни, а на ту, где был настоящий лес, глухой и темный. Альви и Мьюра окружали высоченные ели, меж которыми струился туман, настолько густой, что они не видели своих ног. Солнца не было, и вообще было непонятно, день сейчас или светлая летняя ночь. Тишина стояла такая, что Мьюр даже слышал дыхание Альви. Ни малейшего движения воздуха и никаких запахов, кроме их собственных, даже запаха хвои от густых елей не ощущалось.

— Не зря мы надели спортивные костюмы, — хрипло хохотнул Мьюр, когда понял, что внешне они оба нисколько не изменились и попали в измерение Блехингар в том виде, в котором пребывали в реальном мире.

— Странное место, — задумчиво сказала Альви, — как будто бы совершенно пустое.

Она обернулась назад и сквозь туман сумела всё-таки разглядеть далекое сияние — видимо, это и был оставленный демонологами маяк. Мьюр тоже обернулся, пару мгновений полюбовался далеким светом, а потом неуверенно спросил:

— Как ты думаешь, нам надо просто идти вперед?

— Нет, — покачала головой Альви, — не думаю, что всё так просто. Мы должны найти девочек, но я не чувствую никаких энергетических следов, видимо, они слишком далеко, если тут вообще применимы подобные понятия.

— Я тоже не чувствую, — огорченно вздохнул Мьюр и, скупо улыбнувшись, добавил: — Но у меня есть идея.

— Какая? — предсказуемо спросила Альви.

Вместо ответа Мьюр перекинулся, принюхался, шумно втягивая воздух — Альви даже удивилась, она не думала, что собаки так умеют, — и решительно двинулся, но не строго вперед, а немного левее.

— Ты знаешь, куда идти? — обрадовалась Альви.

— Да, в этой ипостаси я их чувствую, — ответил Мьюр.

Сначала Альви даже не поняла, что ей показалось таким необычным, но когда осознала, ахнула:

— Ты можешь говорить!

— Ты слышала? — Мьюр притормозил и удивленно обернулся.

— Да, я тебя слышу, только голос звучит тише и глуше, чем обычно. Видимо, это и есть то самое, о чем говорила Урслин — здесь мы можем стать такими, какими захотим.

— Но я ничего не хотел специально, — озадаченно фыркнул Мьюр, смешно сморщив нос.

— Но ты ведь обращался ко мне, когда говорил, значит, хотел, чтобы я тебя услышала, и это сработало.

— Не думал, что это окажется так просто.

— Как сказать… Если всё происходит вот так вот спонтанно, совершенно непонятно, как это можно контролировать.

— Ты не доверяешь себе? — огорошил ее неожиданным вопросом Мьюр.

— Почему ты так решил? — озадачилась Альви.

— Ну ты заговорила о контроле… — Мьюр попытался пожать плечами и чуть не споткнулся. — Вот ведь! Обычно в собачьей ипостаси я даже не пытаюсь делать то, что не свойственно собакам. Ты права, тут не всё так просто. Эта спонтанность и правда может стать проблемой.

— Намерение, помнишь? Думаю, нам надо сосредоточиться на своем намерении найти девочек и забрать их отсюда. Во всяком случае, никакой другой способ хоть как-то направить эту спонтанность мне в голову не приходит.

— Значит, попробуем его, а если не сработает, будем надеяться, что сумеем придумать что-то другое.

Сработала ли сила намерения, или просто так совпало, но не прошло и пяти минут, как лес заметно поредел, да и туман начал стремительно таять. Между деревьями вдруг обнаружилась широкая тропинка, которая довольно скоро вывела Альви и Мьюра к краю леса. Перед ними раскинулось огромное поле. Ветра по-прежнему не было, и высокая густая трава была неподвижна. Теперь стало видно небо, но выглядело оно очень непривычно, поскольку было серебристо-белым — ни солнца, ни облаков, только сияющий мягким перламутром небосвод, казавшийся удивительно близким.

— Куда дальше? — спросила Альви.

— Прямо. Видишь, там впереди, довольно далеко, виднеется что-то темное? Нам туда.

— Как ты думаешь, что это?

— Дом Блехингар, я полагаю. Скорее всего, даже дворец или замок, что-то такое, что должно соответствовать тому, что здесь ее «волшебная страна».

— Думаешь, ей важно, чтобы обстановка соответствовала? Ведь жертвы уже здесь и сами выбраться не могут.

— Ей нужна энергия, помнишь? А энергии можно получить гораздо больше, если жертвы испытывают эмоции.

— Что-то мне как-то тревожно, ведь большое количество энергии гораздо проще получить, если эмоции отрицательные.

— Не совсем, — мотнул головой Мьюр. — Если речь о кратковременном всплеске, это действительно так. Но такой выплеск эмоций выматывает, и человеку нужно немало времени на восстановление. А положительные эмоции дают намного более стабильный приток энергии. Мне кажется, если взять длительный период, то за счет положительных эмоций суммарно можно получить больше энергии.

— Хорошо бы, — вздохнула Альви и рассудительно добавила: — С одной стороны. А с другой — как мы будем уговаривать их вернуться, если им здесь хорошо?

— Не думаю, что это станет проблемой, девочки тут уже довольно давно, даже Варейса попала сюда почти месяц назад. Конечно, Урслин говорила, что время здесь течет иначе, но, я думаю, что здесь прошло уже намного больше времени, чем в нашем измерении, а не наоборот.

— И?..

— И девочки уже успели соскучиться по своим родным. Какие бы чудеса ни демонстрировала им Блехингар, но это всё-таки дети. Самая старшая из них Сеуса, а ей всего девять.

— Думаешь, они сами захотят домой? Вот так просто?

— Почему бы и нет? Особенно если мы сосредоточим на этом наши намерения.