Обреченные на вымирание

Глава 30. Станция "Циклон" 4

- Не стой, урод! Сюда беги! - орал мне карлик голосом Германа. Подчиняясь требованию, я поплелся дальше, то и дело, оборачиваясь назад. Андрей сходу влепил по крылатой твари, которая уже разогналась и летела со скоростью пущенного из пращи камня. Удар пришелся по касательной. Жук отскочил от пластиковой дубинки вверх, врезался в потолок, затем рухнул на пол. Кожистые крылья судорожно дергались. Андрей снова махнул оружием, и очередная тварь отправилась по незапланированной троектории.

Герман рос медленно. Вытягивался на сантиметр с каждым моим шагом. Он стоял возле лифта, жал пальцем на кнопку, словно прилип к ней и постоянно орал на меня. Пелена с глаз спала, я разглядел над его плечом желтую стрелку указывающую вниз. Подъемник работал. Нас разделяло пять длинных метров, когда могучая рука схватила меня за шиворот и поволокла вперед. Перед створами, на буром высохшем пятне лежало несколько трупов в посеревших халатах. Они не дождались лифта и были изрешечены в шаге от спасения.

Я не смотрел назад, впился глазами в стрелку, прислушивался к успокаивающему гулу моторов. Мозги превратились в кисель, в котором тонули мысли и страхи. Оглушительный выстрел заставил меня вздрогнуть и обернуться. Герман держал пистолет обеими руками и целился в приближающиеся черные ядра. Выстрел, еще один, затем еще. Две твари разлетелись в клочья, третья, только качнулась. Нырнула вниз, и пошла по низкой траектории в десяти сантиметрах над полом. За несколько метров молниеносными взмахами она поднялась на уровень груди, набрала сумасшедшую скорость и перед самым столкновением с Андреем сложила крылья.

Андрей промахнулся. Пластиковая дубинка просвистела в миллиметре над жуком, и это едва не стоило ему жизни. За долю секунды до столкновения Андрей все же успел уклониться. Фисташка со звоном врезалась в створу лифта, отскочила, оставив вмятину, ударилась о ногу Германа и упала на пол. Герман быстро обернулся, на миг задержал взгляд на обездвиженной твари и снова сосредоточилсяна приближающихся целях.

Он, наверное, как и я подумал, что после такого сотрясения ей крышка. Но нет. Несколько секунд жук лежал неподвижно, потом из него потянулись волоски. Зацепились за пол, перевернули панцирь. Ни Андрей, ни Герман не замечали жука, они были поглощены отражением атаки с фронта. Один разряжал обойму, другой направо, налево размахивал парализатором.

Превозмогая отвращение и страх, я поднял ногу и с силой опустил пятку на инопланетное существо, которое уже раздвигало надкрылья. Раздался хруст, из-под стопы брызнула черная жижа. «Надо же, - подумал я, - от столкновения с железом хоть бы хны, а от моей пятки каюк. Наверное, конструктивная особенность». В следующее мгновение, с интервалом в секунду над головой раздались два удара. Я пригнулся, на пол посыпались жуки. В этот раз я не медлил. Находясь за спинами авангарда, я нещадно давил тварей, прорвавших оборону, и испытывал при этом наслаждение. Не обращая внимания на выстрелы и матюки, впал в звериное безумство. Моей свирепости не избежали и те жуки, которые полезли из мумифицированных трупов поблизости.

- Сколько же их?! - услышал визг Германа, поднял голову. К нам летел рой жуков, к ним присоединялись другие, вспархивая с пола и выбираясь из мумий. За створами слышалось мерное гудение, лифт все никак не мог к нам подняться. Послышался щелчок, следом грязная ругань. Лязг затвора и снова щелчок.

- Все, нам кранты! Патроны кончились! - проорал Герман.

Голова дернулась рефлекторно. За мгновение до столкновения краем глаза заметил мелькнувшее темное пятно. Прямо у моего носа, обдав струей воздуха, пролетел жук и в следующее мгновение ударился о ... Этот звук отличался от остальных, он прозвучал глухо с треском. Я обернулся. Створки лифта бесшумно расходились в стороны. Черная фисташка валялась на полу освещенной кабины. В облицовочной пластиковой панели расползлась трещина.

- Лифт! - крикнул я, каким-то чужим хриплым голосом и ввалился в кабину. Через секунду Андрей с Германом стояли рядом. Распластавшись по боковым стенкам, разгоряченные битвой, они сверкали зрачками, словно дикие звери.

- Давай, жми уже! - визжал Герман и скрипел зубами. Андрей вдавил кнопку раньше, чем он договорил. Но створы лифта, видимо, были установлены на безопасный интервал, и смыкаться не спешили. Сразу несколько жуков на огромной скорости влетели в кабину. От столкновения на бежевом пластике образовались вмятины и пошли трещины. Андрей безуспешно пытался сбить тварей парализатором, но скоро понял, что проще позволить им врезаться в стену, а потом раздавить. Не переставая материться, Герман дергался всем телом, расплющивая жуков. С раскрасневшимся лицом, шальным взглядом, выпирающей челюстью, он походил на сумасшедшего изверга.

Наконец, створы неторопливо поползли навстречу друг другу. Жуки продолжали влетать в сужающуюся щель, но некоторые с жестяным стуком уже останавливались на пороге. Двери закрылись, и нас плавно потянуло вверх. Еще с минуту мы скакали по кабине, давили тварей, чавкая и брызгаясь мерзкой густотой.

С жуками было покончено, все тише и глуше слышались удары с нижнего уровня. Мы переглянулись, лица были перекошены жуткими гримасами. Андрей улыбнулся первым. Он тыкал в меня пальцем и уже смеялся во весь голос. Глядя на меня, Герман криво усмехнулся. Андрей не переставал ухохатываться. Засмеялся и я. Рот Германа растягивался все сильнее, и вот уже обнажил ряд ровных зубов. А еще через мгновение он ржал, как застоявшийся в стойлах жеребец. Андрей положил руку ему на плечи и притянул к себе. Они смеялись, то глядя друг на друга, то указывая на меня пальцами. Я не отставал. Герман смеялся, широко раскрыв рот, хлопал себя по бедрам, жмурился, то и дело распрямлялся и сгибался, словно его крючило в болях. Мы были так поглощены эмоциональными выплесками, что не заметили, остановки лифта. О прибытии я догадался по движению створ - стоял лицом к выходу. Герман находился к нему спиной, продолжал смеяться, хлопал себя и кланялся. Он упустил момент, когда Андрей вдруг замолчал, подпрыгнул, оперся руками на перила, и обеими ногами ударил его в грудь.

Герман, словно к его спине был прикреплен специальный трос с пружиной, как каскадер в вестерне полетел назад. На груди отпечатались мокрые черные следы от ступней. Он не успел даже удивиться, глубоко надрывно выдохнул остатками смеха, словно откашлялся. Полутемный коридор за его спинойзаканчивался закрытой переборкой.

В недоумении я вытаращился на Андрея. Не замечая меня, он соскочил с поручней и вдавил кнопку. Лифт закрылся до того, как Герман успел прийти в себя и подняться на ноги. На его изумленном вытянувшемся лице, читались растерянность и потрясение.

- Зачем? - промямлил я.

- Он нам все испортит. Корабль прямо над нами.

- Он же умрет, - проговорил я онемевшими губами.

- А он думал о том парне? - Андрей мотнул головой и зло зыркнул на меня.

- Вернись, сука!! - послышался снизу крики, град ударов обрушился на железную створу.

- Ни черта он не подохнет, - сказал Андрей, - я его вытолкнул в технический канал, он ведет под стартовую площадку и открывается из диспетчерской. Когда подготовим корабль к взлету, спустим ему лифт. Найдет того мужика, вместе им будет веселее.

Я молчал, не зная, что возразить. На душе было гадко. Перед глазами еще стояла картина боевого братства и веселья. Снизу слышались затихающие крики и удары.

- Ничего, Михалыч, выберутся они. На станции остается бомбер. Герман неплохой пилот, помогал при посадке. Захочет жить выкрутится.

- Но керосин? - простонал я, вспомнив, что топлива залили только до Луны.

- Им хватит, - Андрей подмигнул мне.

Выйдя из лифта, Андрей положив на пол между створами парализатор. Створы столкнулись с препятствием и разошлись.

- Мы ему потом спустим, - пообещал он.

Через стеклянную стену я увидел «Одиссея». Корабль напоминал огромный приплюснутый самолет без хвоста. В длину он был метров сто, с короткими толстыми крыльями. В носовой части рассмотрел кабину. Корабль находился в горизонтальном положении, подвешенный на транспортерах.

Присмотревшись, заметил, что трап опущен, посадочный люк открыт, кроме того корабль исторгал тихое гудение. Я вопросительно посмотрел на Андрея.

- Открыл с диспетчерской. Двигатели прогреваются. Давай, шевели поршнями. Тебе скоро предстоит поработать, там имеется мелкая неисправность, думаю, справишься.

Спустя несколько минут мы добрались до переборки шлюза. На панели с магнитного замка Андрей набрал комбинацию из цифр. Вверху что-то щелкнуло, стальная пластина поползла вверх. На посадочной площадке лежало несколько мумий в белых халатах и в оранжевых комбинезонах. Обходя их стороной, мы без происшествий пробрались к трапу.

Андрей бегом поднялся на корабль и по длинному коридору поспешил в носовую часть. Я старался неотставать. На ходу успевал смотреть под ноги, подбирать складки комбеза и смотреть по сторонам. Все было очень заурядно, почти, как в самолете, только без иллюминаторов. Винтовые лестницы вверх натолкнули на мысль, что есть и вторая палуба.

Когда оказался в рубке, Андрей уже сидел на месте капитана и щелкал тумблерами. Я хотел спросить о палубах, но Андрей опередил меня и не требующим возражения тоном сказал.

- Михалыч, подойди.

Я приблизился. Перед ним мерцал монитор.

- Смотри, - говорил Андрей, не отрывая взгляда от экрана, - самодиагностика сигнализирует, что в сетях зажигания разгонного двигателя есть неполадка. Надо тебе проверить. Вот схема, - Андрей пробежал пальцами по клавиатуре. В следующее мгновение перед нами развернулась голографическая картина, на которой в трехмерной плоскости показывался конструктивный остов корабля. В хвостовой части технической палубы мигала красная точка. Я понял, что надо искать неисправность там. Постарался запомнить архитектуру сетей.

- Где инструмент взять? - спросил я, включаясь в работу.

- Вот, это помещение, прямо под нами - мастерской бокс, там смотри. Если все ясно - чеши, я здесь поколдую.

- Ты это, трап убери, - напомнил я уже, будучи в дверном проеме.

- Убрал, - буркнул Андрей, сосредоточившись на приборной панели.

Я спустился по лестнице, которая находилась сразу за перегородкой капитанской рубки. Нижняя палуба делилась на множество секторов различного назначения. Вдоль длинного коридора тянулись ряды технических шлюзов. Я растерялся и не сразу нашел мастерскую.

На стендах крепилось множество устройств, функциональность которых по большей части мне была неизвестна, но сканер электрических сетей узнал сразу. Прибор представлял собой нечто напоминающее пистолет, только вместо ствола на рукоятке крепился жидкокристаллический экран.

Я вытащил устройство из крепежей и включил. Экран вспыхнул бледным зеленым светом, запестрил и в следующее мгновение на расчерченной сетке в нижнем правом углу запульсировала ярко-зеленая точка. Я вышел из бокса - точка немного сдвинулась к центру.

Через пять минут, уже точно знал место повреждения. Вытянувшись в строчку, в обшивке корабля зияло несколько отверстий, очень напоминающих пулевые. Мысленно соизмерив траекторию пробоин, обнаружил в потолке дырки такого же диаметра. Просканировав электрической магистрали, нашел поврежденные провода. Такого рода обрывы в свое время устранял одной левой с закрытыми глазами.

Вернулся в мастерскую, на стеллажах нашел хорошо знакомое приспособление для спаивания проводов. Там же изыскал тюбик с универсальной затвердевающей смолой для герметизации мелких повреждений корпуса. Вся работа заняла не больше пятнадцати минут. Более не задерживаясь, поспешил наверх доложить кэпу о выполненном ремонте.

- Не зря, старичок, хлеб ешь. Молодца, - не оборачиваясь, похвалил Андрей. - Еще раз протестирую системы и будем взлетать. Шлюзы откроем с корабля.

- Это что? - я пальцем указал на вращающийся треугольник в центре экрана.

- Это, мой дорогой друг, и есть переход. Радуйся, Михалыч, мечты сбываются. Баки полные, они готовились к отлету.

- Андрей повернулся ко мне, его губы растягивала широкая улыбка, а в зубах торчала зубочистка. Черт подери, где он ее взял?

- Иди, вытащи парализатор, а то третий пилот весь отсек дерьмом забрызгает, и скорее дуй назад. Летим прямо сейчас. Новая Земля ждет!!

- А как же остальные? - пробормотал я. От слов Андрея, внутри все перевернулось и сжалось. Я понимал сказанные им слова и в то же время чувствовал, что он говорит совсем не то, какие-то ужасные вещи. Не об этом я мечтал, когда летел на станцию, когда, рискуя жизнью, убегал и давил жуков, когда полз в вентиляционном коробе, когда чинил проводку. Вдруг понял, что не о бегстве на Новую Землю были мои мысли. Ну да, с самого начала, когда Андрей нашел меня, влачившего жалкое существование собирателя консервов, без надежды, без цели, я думал лишь о своем спасении. Его идея попасть на Новую Землю встряхнула, сбила пыль, смахнула паутину с моей омертвевшей души. Поражающий воображение своей дерзостью план был, как глоток свежего воздуха в затхлом, сыром подвале. Я вцепился в подаренную надежду.

Но после инопланетного вторжения все изменилось. Человечество, вернее его жалкие остатки, ЛЮДИ, подвергаются уничтожению, поголовному зверскому истреблению. Я ощутил родство со своим племенем. Осознал их, забракованных, как и я сам, семьей. Они и так биты судьбой. Пережеванные и отрыгнутые жизнью, жалкие в своей убогой старости, брошены на медленное умирание лучшими, достойнейшими представителями человечества, виновными в их несчастьях. Хуже всего, у них отняли надежду, обрубили все корни и бросили сохнуть под палящим солнцем. А теперь это тотальное истребление существами с другой планеты, из космоса… За что, Господи! Во мне просыпалось и крепло древнее, как само человечество, чувство сострадания, справедливости, желание заступиться за свой род. Потому мы люди, что можем страдать и умирать за себе подобных.

- Сам, старик, видишь, - Андрей уловил мое настроение и старался подсластить пилюлю, - корабль оказался меньше, чем думали…

Я не поверил в его сожаление. Он стремительно падал с пьедестала, катился по лестнице героя, сбивая на своем пути кубки за доблестные победы.

- Сможем взять на борт от силы человек сто пятьдесят. Ладно, в грузовой отсек еще тридцать-сорок забьется и все. Это капля в море. Нас растерзают, ты сам видел, что там творится. Да и вспомни, мы не собирались никого брать, - зубочистка при каждом слове издевательски подпрыгивала в уголке рта.

- А третья палуба? - я с надеждой посмотрел на Андрея.

- Третьей палубы нет. Там, он пальцем указал вверх, - находятся топливные баки. Здесь кругом топливные баки, пятьсот тон, это тебе не хвост собачий. Что ты на меня смотришь, словно баран на новые ворота. Ты не тяни, или иди лифт разблокируй или стартуем прямо сейчас.

- Мы же обещали… - пытался я возражать. Я не мог поверить, что так глубоко ошибся в Андрее.

- Брось, старик. Ты вроде пожил, должен понимать, что вранье - это издержки производства, оно окружает нас, им пропитана вся жизнь. Слова ничего не значат, пустое сотрясание воздуха. Давай, иди уже.

Я ощутил себя бесконечно обманутым. Внутри все онемело, потом потрескалось и развалилось. «Он всегда думал только о своем спасении и те слова, что говорил мэру, брехня. Никакой он, к чертям собачьим, не спаситель. Он и Германа запер, чтобы тот не мешал ему улететь по своему личному маршруту». Исподволь подчиняясь словам Андрея, я развернулся и словно в забытьи медленно поплелся к выходу. Ноги сами двигались, я же был испепелен откровением. Лишь в глубине, что-то ворочалось, жило и жгло. Перед глазами замелькали лица стариков: Федор Игнатьевич, заискивающе заглядывающий в глаза, сиротливо сжимает в руках потертый семейный альбомом, тощая сгорбленная старуха толкает перед собой скрипучее инвалидное кресло с больным сыном, Толик - идиот с бегающими глазами, сгорбленный старик с седыми, слипшимися от грязи волосами, с жесткими, как проволока бровями, морщинистым маленьким лицом, присевший на лавку, не в силах проковылять без отдыха сотню шагов до столовой…

Я шел по коридору между пустыми креслами, где могли бы сидеть эти люди, а сзади уже слышались щелчки тумблеров. В моей голове проносился ураган мыслей, они смешивались, перекладывались, строились поновой. Понял, Андрея не переубедить, что не смогу найти таких слов, а может это и ни к чему. Какими титаническими стараниями он рвался к своей цели, разработал и осуществил грандиознейший план побега, подставлялся под пули, рисковал, вряд ли найдется еще такой могучий в своем стремлении человек, как он. Андрей поступает так не потому, что хочет спасти свою шкуру. Отчаянности и смелости в нем хоть отбавляй. Он тянется к своей семье, к своим любимым людям, которых может сделать счастливыми. Именно эта любовь заставляла его двигаться вперед несмотря ни на что, запрягать судьбу, убивать людей, изворачиваться, хитрить, врать, выживать и совестливые слова «старпера» не заставят его передумать. Кто я такой чтобы судить его?