Obscure

Глава 30 Линия Жизни IV

— А когда ты стала, ну… такой, — решилась спросить Гермиона, искоса бросая взгляды на Эльсерафи.

— Слышать голоса? Да, с рождения, я, полагаю.

Видимо, она считает, что пепельноволосая — всего лишь плод фантазии и воображения. Я, наверное, согласилась бы с ней, если бы они исчезали со временем, но нет. Мои «квартиранты» в разуме живут, чем-то занимаются, развиваются, общаются как живые люди. И самое главное: они имеют независимость. Ну, относительную, конечно, и всё же, независимость. Я ими не управляю.

— То есть, ты не знаешь? — допыталась она.

— Да, я как-то не задумывалась об этом, Гермиона. Ну, болтают они там и болтают, ну слышу я их, слышу, что такого? — я поудобнее устроилась на плече Эльси, якобы подтверждая свои слова. Та не выказала никаких претензий, вся поглощенная своей музыкой. — И вообще, вернемся к тебе или хочешь дальше посмотреть что-то из моих?

— Дальше, — беспрекословно выпалила Гермиона.

— Уверена?

— Эл… — её голос снизился на пару тонов. Вот, уже узнаю ту Гермиону, твердо настоящей на своем.

В итоге продолжилась очередная серия тура по моей линии жизни. В очередной серии во всех подробностях показывались мои начинания в скейтбординг. И, кажется, мы перескочили год или даже полтора: я была заметно подросшей. На этот раз я слонялась по знакомым улицам родного Лондона. На дворе стояла ясная погода. Солнце нещадно слепило зрителям глаза. Что заметно — я уже уверенно держалась на скейте. Свист ветра и шум города вокруг сопровождались озорными комментариями весьма энергичного голоса — да уж, голос Энн трудно спутать с другими и невозможно забыть.

Толпы прохожих, ряды машин и бетонные стены, каскадом сменяющихся друг за другом кадров, мелькали на заднем фоне позади меня. Вся сосредоточенная и собранная я буквально летела по тротуару, чуть не врезаясь в людей и едва не попадая под машины. Со стороны скорость казалась мне совершенно иной — как-то всё медленно. С вид от первого лица ощущения вообще не такие. Обыденные прогулки постепенно сменились другой локацией. Кадры фильма закинули нас в промышленный район: рядом пролегали множество громадных труб.

— Давай, Эл, ты можешь! — чуть не оглушил звонкий голос.

— Не, не, не…

— Да не боись! Мы же тренировались!

— Ну сейчас то не тренировки! И это как-то не относится к скейтбордингу, это какое-то самоубийство! И весьма болезненное.

Я стояла у края эстакады магистрали, где-то на высоте десяти метров и спорила с Энн, держа в руках доску. Как я умудрилась туда залезть — тот ещё вопрос. Передо мной расстилался довольно долгий спуск по длинной узкой дороге, ведущей прямиком до заграждения в конце видимого закоулка.

— Да ладно, будет здорово! — не унималась Энн.

— Будет больно! Это при том, если я каким-то чудом останусь в живых. И поверь, остаться в живых после неудачи, мне абсолютно не хочется.

— Ну ты и зануда.

— Зато живая зануда.

— Да-да-да… Да, тут же всего-то ничего, Элька. Нужно набрать лишь достаточную скорость. Чего ты боишься?

— Ха, — фыркнула я. — Ещё бы, тут же совершенно нечего бояться, да?

Я собиралась перелететь через водосточный канал, а для этого нужно было спуститься на внушающей скорости с этой «горки» и как-то умудриться перелететь, а потом удачно приземлиться с той стороны. И судя по всему, я далеко не единственная, к кому приходила такая гениальная идея. Какие-то безумцы, на подобии Энн, построили прямо перед заграждением трамплин для подобного перелета над каналом, и я собиралась это провернуть. Интересно, а кто-нибудь делал это, ну, после чего ещё и оставался в живых целым и невредимым? Что-то об этом я тогда не задумывалась. Вот что значит безумное влияние Энн…

— Эл… — услышала взволнованный голос Гермионы, когда я на экране готовилась к самоубийственному спуску.

— Гермиона, если что, я стою рядом с тобой и вроде бы жива и здорова.

— О Господи… — прикрыла рот ладошками Грейнджер, демонстрируя милейшую реакцию.

— Энн, если я умру, я тебя убью! — бросила я с экрана. Энн ответила мне своим озорным смехом, явно довольная собой.

Одно нехитрое движение, и я уже переступила через точку невозврата. Ноги уверенно нащупали доску и резким толчком, я стартанула вниз с эстакады. Разгоняясь всё быстрее и быстрее по всему пути, я набрала приличную скорость. Со стороны это выглядело довольно волнительно и захватывающе. Гермиона аж затаила дыхание, когда я на полной скорости входила в трамплин. Два добрых метра перелета над каналом пронеслись за несколько волнительных секунд. На мой взгляд приземление вышло на пять баллов из десяти. Встретившись с асфальтом, я потеряла равновесие, и доска улетела куда-то не туда, но я каким-то чудом осталась целой, лишь коленками пронеслась по асфальту.

— Яхуу! Да! Что я говорила?! Что я говорила?! А ты боялась.

— Ой, заткнись, а… — держась за колени, встала я с земли.

— Ах-ха-ха, — картина медленно исчезала во тьме, сопровождаясь её характерным смехом. — Давай ещё…

— Иди ты… — вскоре она окончательно исчезла.

— Мм… Не знаю, что и сказать, — после недолгой паузы, сказала Гермиона.

— Это были цветочки. Сейчас пойдут самые неприятные моменты, — я не стала задерживаться, мы и так изрядно потратили время. Нам ещё надо когти рвать и подготовиться. Думаю, власти уже в курсе о нападении в Хогсмиде и ищут виновных.

По щелчку пальцев воспроизводился мой самый худший кошмар — пожар в приюте, в момент срыва Энн. Я очень не хотела затрагивать её. Что бы там ни было, этот кошмар мой скотский мозг ни за что не забудет, а я пыталась, поверьте мне, я пыталась… Получилось лишь частично.

Ладно, ближе к сути — тот день начинался довольно буднично, я бы сказала, очень даже мирно и радостно — канун Рождества, как-никак. Вся страна готовилась к празднику, весь мир вокруг был поглощен радостными хлопотами и ничего не предвещало беды. На экране нарядные люди и целая куча детей вовсю готовились к торжеству. Зал приюта, где посередине красовалась яркая разукрашенная ёлка, вокруг которой кружили радостные детки, была забита людьми до отказа. В помещении стоял громкий шум и гам: где-то играла приятная музыка, кое-где репетировал хор, кое-где танцы и постановку. Всю эту идиллию праздника я, по-хорошему, с удовольствием бы забыла. И скоро узнаете почему.

Яркая, праздничная картина из зала плавно перешла по всем кабинетам приюта. Последние дети и взрослые стекались в зал. Остальные помещения уже пустовали или вовсе были закрыты. Со светлой части приюта нас сходу окунули в мрачную сторону, где уже не играла жизнерадостная мелодия и не слышался тот хаос из зала. Несколько дверей и поворотов спустя мы оказались перед кабинетом главного, исходя из таблички на двери. Уже к подходу к нему в коридоре доносился недовольный и повышенный голос тетки.

— Слушай меня внимательно, Элейн! Ты должна вернуть украденные подарки, сейчас же! Как ты могла так поступить?! В такой праздник?!

— Это не я… — девочке не дали договорить.

— Не надо врать! Миссис Рэнд нашла обертки от конфет на твоей тумбочке!

— Что?! — вспылила я и вскочила со стула, будто хотела ударить тучную женщину. — Когда это она была у меня в комнате?!

— Сидеть! — несмотря на то, что я была маленькой, женщина заметно испугалась и немного отшатнулась. — Мелисса и Ванда видели, как ты их ела! Не пытайся отнекиваться. Хотя бы просто верни остатки. Мы их дополним.

— Кто? Аа, те идиотки? А вы не думали, что фантики могли подкинуть эти дуры, после того, как сами же их и съели? Вы видели их рожи? Они явно доедают за других.

— С меня хватит, Элейн! Это уже не первая твоя выходка. Я бы простила тебя, если бы ты просто призналась. Но нет! Считаешь себя самой умной?!

— Не моя вина, что вы так комплексуете по этому поводу… — лицо женщины скривилось в гримасе раздражения.

— Ты не раскаиваешься! Довольно! Ты будешь наказана! Пока все нормальные дети будут радоваться празднику, ты всю ночь будешь работать на кухне!

— Хах, — фыркнула я. — За то, что я ничего не сделала? Справедливо, ничего не скажешь.

— Хватит пререкаться! Твои подарки раздадут другим.

— Да пожалуйста. Больно-то и хотелось. И раз мы всё выяснили, я могу уже идти?

— Свободна! Явишься на кухню в восемь! И смотри, не опаздывай! — услышала она крики надзирательницы уже у порога.

Хм… Я неожиданно призадумалась, глядя на отрывок воспоминания. Я что, была такой говорливой? Точнее сказать, язвительной. Хм… Похоже, это Энн влияла на меня так.

— Почему ты не дала отпор, Элейн?! Позволь мне, и они пожалеют! — на коридоре негодовала вышеупомянутая.

— Ну хотя бы ты успокойся, а. И так настроения нет. Да и башка болит.

— Эй! Ты куда?

— Спать. До восьми ещё куча времени.

— А как же Мелисса и Ванда? Спустишь их выходку с рук?! Это же точно они тебе их подсунули.

— Да мне насрать на них.

— Зато мне нет!

— Прошу, Энн… Не надо меня защищать. Ты навредишь другим. Ну, ты же знаешь… Нам нужно быть спокойными и тихими.

— И спускать им такое?! — не сдавалась Энн, объятая праведным гневом.

— Я тебя прошу, Э… н…н…

Что за х… С картиной начало происходить нечто безобразное.

В наш киносеанс ворвался неприятный оглушительный грохот со всех сторон. Всё вокруг пошло волнами и трещинами. С бесконечно высокого потолка посыпались обломки. И я наяву почувствовала запах дыма и ощутила жар перед лицом. Эльсерафи моментально исчезла с яркой вспышкой. Перед глазами возникли картины того пожара: языки пламени и удушающий дым, а крики агонии детей стояли в ушах звенящим эхом. От увиденного паническая атака накрыла меня с головой в ту же секунду. Мозг отключился моментально, не давая мне двигаться и мыслить… Всё вокруг в один момент кануло во тьму. Я даже не успела толком среагировать и подумать: что же случилось…

— Что происходит?! — раздался испуганный голос мадам Помфри.

Лежащие на диване девушки не приходили в себя, когда их тела бились в судороге.

— Надо прервать сеанс! — мадам Помфри кинулась держать их, чтобы девушки не поранились. — Держите их! — профессор Снейп наколдовал путы по всему кресле-кушетке. Это помогло зафиксировать их к мебели.

— Д-да, сейчас, осторожно… — начал орудовать палочкой колдомедик.

— Быстрее!

Аврелин взмахнул палочкой над каменным сосудом, бормоча что-то под себя. Серебряные нити начали отсоединяться с головы девушек и возвращались в каменный омут. Все нити возле Элейн исчезали во вспышке ярко оранжевого цвета. Пару минут спустя судороги прекратились. Однако девушки не торопились просыпаться. Все находящиеся в помещении маги обменялись недоумевающими взглядами.

— Что случилось, Аврелин? — спросила Помфри.

— Я… — старый колдомедик выглядел растерянным. — Я не знаю, Поппи. Такого я ни разу не видел. Разум этой юной леди выжег все связи и чуть не выжег мой омут вместе с разумом другой девушки. Я еле успел отсоединить их.

— Что это значит? — сугубо научным интересом спросил профессор Снейп.

— Я не знаю… — устало откинулся на свое кресло колдомедик. — Кого ты мне принесла, Поппи? Кто она такая? — все дружно обернулись к спящей Эл. На её страдающем лице появились испарины пота, а глаза бешено двигались внутри закрытых век.

— Надо проверить их состояние, — не знала, что ответить мадам Помфри.

— Первая девушка в полном порядке, — проведя диагностику над Гермионой, огласил Аврелин. — А вот с ней ничего не понятно. Нам придется только ждать. Боюсь, я больше не в силах что-либо сделать.

Где-то через полчаса пришла в себя Гермиона. Пусть сеанс по восстановлению памяти не был доведен до конца, она вспомнила многое. Налитая свинцом голова кружилась и будто стала невыносимо тяжелой от нахлынувших воспоминаний. Задремавшая Помфри услышала движения и проснулась вместе с ней. Она помогла ей встать с кушетки. Вся дезориентированная — Гриффиндорка не могла не заметить, что проснулась только она сама. Осторожно прихлебывая воду из стакана, девушка силилась вспомнить последний миг. Ничего не вышло. Её дальнейший расспрос поспешили удовлетворить взрослые маги.

Колдомедики осматривали Гермиону вдоль и поперек и пока не принимались за Эл в ожидании пробуждения. Первые тревожные звоночки появились спустя час. Та не реагировала на все болезненные реакции, бессознанно терпела все мучения внутри собственного разума. Наряду с одной проблемой возникла другая: куда её деть? В больнице без официальной регистрации оставлять людей в розыске было слишком рискованно. Важный объект государства проверяли постоянно.

К тому же такое долгое пребывание в своем кабинете колдомедика заметили бы другие работники Мунго, и они бы удивились незаконным пациентам. Как всегда не вовремя в его дверь постучались. Это была операционная медсестра крыла. Она очищала кабинеты по расписанию. Аврелин уговорил её зайти позже.

— Что нам делать? Мы не можем её так оставить? — копошилась Помфри.

— Но и здесь её не оставить. Нас проверяют, — ответил Аврелин. — Ага…

— Что? — заметил взгляд старого колдомедика в свою сторону Снейп.

— Профессор Снейп, вы же теперь директор… Вы можете спрятать их у себя. Хогвартс достаточно огромный и достаточно автономный, чтобы в нем нашлось место двум молодым людям, которые неугодны власти. — Северус Снейп уже свыкся, что его смерть будет не самой приятной, когда он спас Аберфорта. Темный Лорд узнает о его делах, рано или поздно, а до этого он сделает всё, чтобы помешать ему карты. Этому убийце не будет так легко, по крайней мере, пока он жив.

— Мистер Аврелин, одолжите эту кушетку, — вся его смиренность над изменившимися обстоятельствами послышалась в стальном голосе директора.

В Хогсмиде ищейки приступили к разбору развалин «Кабаньей головы». Аккуратно вытаскивая каждый обломок, они раскладывали их рядом, полностью расчищая место происшествия и подпирая опасные участки. Осмотрев работающих магов со стороны, Говард Стикс направился в соседний бар. Он немного знал хозяйку этой знаменитой таверны во времена своей учебы в Хогвартсе. И, похоже, что и сама хозяйка знала своего нового клиента. Мадам Розмерта окинула мужчину в пальто и в шляпе возле дверей подозрительным прищуром. Протискиваясь сквозь ряды завсегдатаев, мужчина дошел до барной стойки и устроился на свободное место. Как джентльмен он первым делом снял свою шляпу и поставил на столешницу. Терпеливо ожидая, когда освободится хозяйка, он украдкой осматривался по сторонам, в особенности всматривался к клиентами и вслушивался в разговор. Он пытался уловить их настрой и мысли. А может думал, что ему повезет — мало ли что можно подслушать.

Десятки разношерстных магов проводили свой вечер в компании выпивки. Некоторым явно пора бы уже завязать. Говард отметил притихшие голоса — обычно в таких заведениях стоял гул. Однако это неудивительно, в нынешних реалиях лучше общаться так, чтобы тебя не могли подслушать чужие уши — целее будешь. Чрезмерное внимание к себе могло повести за собой непредвиденные последствия. Глядя на напуганных людей, он невольно впал в раздумья: «зачем он здесь? Зачем ему всё это? Когда ему прямым текстом заявили, ничего не делать, просто сидеть на жопе ровно и получать зарплату. Спокойно досидеть до пенсии и не рыпаться… Чего ему не сидится? Опасная работа обернулась спокойствием, просто не надо никакого энтузиазма».

— Твой заказ, Говард, — позвали его по имени. — Что тебя сюда привело?

— Не делайте вид, что не знаете. Не каждый день совершается подобное в такой милой деревне. А в баре можно услышать парочку слухов.

— Слухи на то и слухи… Я думала авроры не любят слухи. Что могу сказать, старое здание обрушилось, вот это загадка века.

— Ага, простая случайность, когда до этого произошел пожар в том же баре, затем его хозяина видели на площади с террористами, — отпил из стакана Говард, остро вглядываясь к женщине. — И никто из вас не слышал никаких подозрительных звуков, да? Не видел никого подозрительного за все эти дни.

— Нет, я узнала только про обрушение. Я даже удивлена, что оно не развалилось раньше. Оно же всегда пустовало и портило весь вид. Когда его полностью уберут, будет вообще красота.

— А что насчет хозяина бара?

— А что с ним? Он что, там был и его там завалило? — искренне удивилась мадам Розмерта, сделав вид, будто нисколько не наслышана о нем.

— Как же его звали… Аберфорт Дамблдор, да?

— Без понятия… — Розмерта ушла наливать другим свои клиентам.

— Вы же знаете, что за любые сведения об этих преступниках положена награда, — осушив стакан с пойлом, Говард пошел на выход. Удочка была закинута. Кто-нибудь из кутил точно да услышал его слова и захотят срубить халявные галлеоны.

Его уловка сработала. На улице к нему подошел подвыпивший человек — местный смотритель кладбища.

— Я тут ик… видел кое-кого…

— Я слушаю, — повернулся к мужику Говард и со скепсисом разглядел одеяния смотрителя.

— Я ик… видел кое-кого… Но забыл… Ик… — аврор достал пять монет и показал его блеск мужику. — К-кажется вспоминаю… Зайдите к доктору… Он должен знать… Ик…

«К доктору?», — протянул в мыслях Говард и записал в свой блокнот следующее место посещения после бара. Вернувшись к ищейкам, он на глаз оценил размеры комнат бара. Последние успели разобрать тут всё и теперь было трудно узнать, где и какая комната стояла. Расхаживая по разрушенному паркету, Говард искал, сам не знал что, но искал. Его острые глаза бежали по каждой клетке пола словно сканер. С холла бара он дошел до служебных помещений. Его глаза натолкнулись на гильзы возле рамы двери. Вытащив платок из внутреннего кармана, он поднял с земли кусок металла и осмотрел со всех сторон.

«Что же ты здесь делал? Просто искал место для ночевки? Или же ты заодно с Орденом Феникса? А недавний патруль просто застал тебя врасплох, да?», — гадал про себя Говард. Сделав шаг, он оказался рядом с креслом. Смахнув всю грязь и мелкие обломки с него, аврор удобно устроился на мягком кресле и постукивал пальцами по подлокотнику. Цепкие глаза Стикса остановились на горстке едва видимого пепла перед пальцами. Нащупав щепотку, он принюхался и уловил запах сигарет.

«Так ты куришь?», — немного обрадовался гончий, узнав хоть что-то. Он был отчего-то уверен в том, что именно тот стрелок сидел здесь. Сидел, и явно, чем-то занимался. «Скорее всего ты кого-то ждал, да?», — предположил Говард, задаваясь вопросами.

Просидев в кресле достаточно долгое время, Говард пошел осматривать другие комнаты за стойкой бармена и подполье. Тесная комната разделялась на два помещения: одно хозяйственное, другое с транспортным камином. От глаз аврора не скрылась картина девушки, которая, ко всему удивлению, осталась целой, несмотря на полную разруху остальной части дома. На его глазах подошли ищейки и обмотали картину тканями и вынесли из бара.

— Доставьте эту картину ко мне в отдел. Там могут быть улики, — велел им Говард.

Говард вместе с новым напарником ковырялся в этих развалинах до позднего вечера, так как местного колдомедика не оказалось на рабочем месте. По его словам он отправился в горы в поисках каких-то трав и прибудет только через два дня. Ничего путного не найдя в баре, он весь в вопросах вернулся к себе в отдел — осталось осмотреть вдоль и поперек картину. Эта картина была явно непростой, считал Говард. Поставив холст на рабочий стол, он нервно поежился от взгляда нарисованной девушки на картине. Мило улыбающаяся девушка смотрела на него как-то недобро и от того становилось не по себе.

— Чего ты там увидел, Говард? — раздался рядом с ним голос старого напарника.

— Мне не по себе от этой картины… — поделился мнением новенький аврор в кабинете.

— Rivelio! — уже в который раз произнес Говард, уверенный, что в картине что-то есть. Сокрытое от чужих глаз. А они просто этого не видят. Его чутье подсказывало копать глубже, уверенное в правильном направлении. Истина где-то рядом.

— А ищейки не возмущались, что ты взял их трофей?

— Завтра им вернем. Не обломятся. Ты бы видел, что они там творили. Дилетанты чертовы.

— Да они хотят его продать. Сейчас везде так. Я недавно был на вызове возле озера. Там сцепились вампиры с оборотнями за право добычи. Они не смогли определить, кто вправе ограбить пустующие дома «нелегальных» магов, — бросил старый напарник Говарда.

Ничего другого не придумав, Снейп в компании Грейнджер и Помфри везли Лайт на каталке по коридору больницы. На странную троицу, которая будто бы похитила тело, бросали подозрительные взгляды все встречные. Весь напряженные люди, наконец, успокоились в транспортной комнате. Охранник даже встать не решился, продолжая сидеть на своем месте и почитывал свежий номер «пророка».

Элейн проснулась весьма не вовремя. Его вялые движения заметили.

— Ох… — никто не заметил слегка изменившийся голос Элейн.

— Тише, Эл, тише… — помогла ей встать Гермиона.

Наконец Лайт пришла в себя и своим вопросом ввела в ступор всех своих спутников:

— Кто вы? И где Элейн?