Обычный дом

Глава 35 - Поиск спасения

Оказалось, что эта часть ближнего Подмосковья (МКАД отчётливо видно в окно черновой лестницы), в которую мы перебрались — это далеко не Тула!

Казалось бы, вполне логично. Однако меня-то интересовало вполне конкретное отличие одной местности от другой: у нас категорически отсутствовали церкви, храмы, и всё прочее. Вернее, они были, но до каждой требовалось идти минут тридцать, в то время как в Туле хватило бы и двух.

Хотя, быть может, дело в том, что в Туле я гулял по самому её центру, а на окраинах картина похожая? Как-то не обратил внимания, пока в Осмычку и обратно катался.

В любом случае, ни в Тулу, ни в центр Москвы я ехать не собирался. Мне подошёл бы любой работающий в эти часы храм. И если на первый взгляд задача предельно лёгкая, то на деле всё оказалось чуточку иначе.

Один был на ремонте и уверенно планировал там и оставаться.

Другой закрыли на сан обработку, или что-то подобное.

Третий я вообще не нашёл — на картах в телефоне он был, а в реальности его не существовало. Только какой-то бизнес-центр, коих развелось как грязи. Я понимаю, некоторые и на них молятся, но у меня цели и задачи сейчас самую малость иные…

Я с трудом представляю, как далеко я ушёл в этих поисках и какой километраж по итогу намотал, пока нашёл искомое. К тому моменту я уже плюнул на навигатор в телефоне и просто шёл наугад, полагаясь всё больше на удачу. Вышел в какой-то парк с озерцом и увидел около этого озера-полумесяца небольшую белокаменную церковь, окаймлённую водой. Или большую? Понимал бы я в них что.

Пройдя через массивные двери, я погрузился в давно забытую атмосферу. Помню, в детстве бабушка каждую зиму водила меня в церковь недалеко от дома на какие-то церковные праздники. Мы набирали святой воды в большие бутылки и я, гордый с собой, тащил тяжеленную стеклотару, сопя в связанный ей маленький шарфик, не разрешая ей забрать у меня тяжёлую ношу.

И всегда в церкви стоял именно Этот аромат. Ладан, наверное, вместе со свечным воском. Приятный.

Какое-то время я просто стоял, вспоминая порядки. Память отозвалась не сразу, но я и не забыл, что и как тут заведено: стянул с головы кепку, перекрестился трижды. Всё, как положено. И с небольшой оглядкой на прочих, чего уж. Всё-таки больше двадцати лет прошло, как я последний раз в церковь заглядывал.

Даже забавно. Никогда не подозревал, что у меня всё-таки возникнет нужда в посещении храмов. Ну, не зря говорят — в падающем самолёте атеистов нет. И мой почти рухнул, альтернатив я совсем не вижу.

Я долго раздумывал, как же мне поступить. В голову лезли самые разные варианты и я не преминул воспользоваться буквально всеми: и десяток свечек купил, поставив их у каждой крупной иконы, и службу какую-то заказал, и записку написал, «за упокой души», перечислив в ней и Александра, и Владимира, и всех прочих причастных. Всех, чьи имена смог узнать за минувшие дни — всех написал.

Ещё и вторую записку сделал зачем-то, «за здравие». И там тоже по всем прошёлся: и на Киру с дочками, и на тестя с тёщей, и на отца с сестрёнкой… даже Ларису вписал! А потом совсем в разнос пошёл — перечислил и Михаила Николаевича, и Антонину Сергеевну, и Елизавету Павловну, и Марину Владимировну с Сергеем, сыном её, и Федьку, который отцу квартиру сдаёт… Ричи — и того отдельно вспомнил! Пришлось правда написать Ричард, но ладно. Я рассудил, что с меня не убудет, а польза… Ну, а вдруг?

Тем не менее, я продолжал бродить внутри церкви до тех пор, пока за её окнами не зарделся ранний закат. Около шести вечера? Надо бы домой идти, да только пока не хочется. Нет ощущения, что я сделал всё необходимое и решил вопрос.

Пришлось заставить себя направиться на выход. Однако в дверях я вновь остановился и, обернувшись к внутренним помещениям, замер, уставившись на лики святых и пытаясь понять, подумать…

В голове не было ни единой мысли, только острое чувство незавершённости.

Не известно, сколько я простоял бы так ещё, но на моё счастье меня приметил местный батюшка. Мужик лет сорока, с тёмной бородой до середины груди и добрым взглядом на круглом лице, он подошёл ко мне и вопрошающе посмотрел мне в глаза, позволяя заговорить первому.

– Здравствуйте, – несмело протянул я, не зная, с чего начать.

– Здравствуй, – кивнул мне священнослужитель. Голос у него оказался зычный, но мягкий. Впрочем, у них у всех такой, по ощущениям. – Помощь требуется, вопрос какой гложет?

– Да, всё так. Вы меня простите, можно я просто честно расскажу о проблеме, а вы… вы только не смейтесь и дураком не считайте. Я прекрасно понимаю, какой это всё бред. Но, коль уж вы — человек верующий, то должны понять…

Я замолчал, собираясь с мыслями и думая, с чего лучше начать.

– Рассказывай, не тушуйся, – подбодрил меня священник.

Он был совершенно спокоен и говорил так мягко, что мне передались его уверенность и спокойствие, я расслабился и начал свой путанный рассказ.

– …и получается, что в моей квартире обитает как минимум призрак этого пожарного, Александра. Я записку «за упокой» на него написал, но как-то не уверен всё равно, что это именно то, что требуется сделать. Не знаю, как объяснить. Мне просто всё ещё неспокойно, я неуверен в душе′. Подскажите, как тут лучше поступить и что сделать?

Священник слушал меня сперва с улыбкой, но по мере того, как я добавлял подробностей и нюансов, как описывал мытарства Киры ночами и прочие ночные события, как расписывал всё, что смог выяснить о событиях и людях, живших и умиравших в моей квартире, он менялся в лице. Я заметил и откровенные сомнения, и терзания, но мало-помалу, с добавлением различных нюансов в мою историю, батюшка вроде бы начинал верить мне. Во всяком случае убедился, что я сам искренне верю в то, что говорю. Хотя и без порыва вызвать психиатрическую бригаду он точно не обошёлся в своих раздумьях на мой счёт.

– А кем работаешь? – зачем-то спросил батюшка. Видимо, ещё оценивает.

Я ответил без утайки.

– Понятно. Молитвы знаешь?

– В интернете найти могу. А помогут?

– Должны, коли веруешь искренне. Сейчас. Иди за мной.

Он приблизился к прилавку, где я совсем недавно составлял свои записочки и, выудив из-под него обычную тетрадь, принялся в ней что-то писать размашистым почерком, на чистой от записей странице в клеточку. Я заглянул ему через плечо, пытаясь разобрать, что же он пишет. Это… Да он для меня молитвы по памяти выписывает!

Закончил он довольно быстро, исписав страницу с обеих сторон. При том почерк у него оказался вполне убористый. Размашисто он вывел только названия, а сами молитвы писал аккуратно и очень разборчиво, в каждой строке.

– По хорошему, надо бы освятить твою квартиру, но коль уж дело такое, да поскорее надо… Разберёшь?

– Да-да, всё понятно.

– Теперь-то душа спокойна?

– Легче точно стало, – честно признался я, складывая вчетверо и пряча заветный листок за пазуху.

– Ещё чем помочь могу?

– А… – я понимал, что уже наглею, но раз уж он сам спросил. – А оберега нет никакого? Ну, на случай, если молитвы не помогут.

Поп огляделся, протянул руку куда-то за один из шкафов и вытянул оттуда… противопожарный, красный топор на длинной ручке.

Что ж, должен признать — такого я точно не ожидал.

Уверен, теперь уже моя реакция легко читалась на лице, как всего несколько минут назад я считывал священнослужителя. Во всяком случае, ему это труда не составило и он мой шок считал на раз!

– Да не тушуйся, бери, – с доброй усмешкой, он продолжал протягивать его мне. – Чем не оберег? И много от кого оберег, много от какой нечисти.

– А вы уверены? – несмело уточнил я.

– Бери-бери! Он ведь не простой, он ведь освящённый, как не крути, да уж сколько лет в намоленном месте висит! Только под курткой до дома неси, – он опять по-доброму усмехнулся, но мне уже послышались и какие-то саркастические нотки в этом смешке.

Боже, какой сюр: я пришёл в церковь, что бы узнать, как изгнать призрака, а тут батюшка даёт мне ТОПОР!!

А он всё не унимался, уговаривал:

– Бери же! «Оберег» проверенный. «Зачарованный», как вы, молодёжь, говорите. Не пригодится — ну и хорошо, ну и слава Богу! Обратно мне его принесёшь. А коль дело своё решишь, так и подавно приноси.

– А он вам сейчас не потребуется?

– Бог даст — не потребуется. Лет семь уж висит без дела, почитай. Да и коль пожар случится, так на то воля Божья, а топором там делу и не поможешь. Ты не беспокойся за нас, ты свою проблему решай. А как решишь, так приходи. Расскажешь, как оно получилось. Ну, или коль не решится всё равно — тем более приходи! Будем дальше думать. Неча такое одному. Потому приходи. Чем смогу — завсегда помогу!

Распрощавшись с добрым попом (или кто уж он там — свой сан он назвать забыл, а я и не уточнял), я поспешил домой, старательно пряча под курткой, как он и посоветовал, топор. Саму железную часть в рукав засунул, зацепив её там, а топорище снизу торчало. Часть рукояти всё равно выглядывала снизу из-под куртки, чем порядком усиливала мой нервоз. Я едва не бегом бежал!

«Но нет, бежать нельзя. Привлеку лишнее внимание» — билась в голове единственная мысль. А зачем мне внимание? Ещё дяди полицейские подойдут, начнут спрашивать… и как им объяснить, что мне топор поп дал, что бы я призраков зарубил? Нет, сказать-то можно, но я вроде уже решил, что в «дурку» не сильно спешу. Значит, лучше не привлекать.

И вот всю дорогу я себя одёргивал, через каждые пять шагов!

В подъезд я всё же забегал, совершенно не желая попадаться на глаза с торчащим у ноги ярким, огненно-красным топорищем хоть кому-то. Слишком уж приметная деталь, сразу в глаза бросится!

И как на зло — лифт уже стоят, ждут, три каких-то незнакомых мне бабки, из «противоборствующего клана», так сказать. Или у них, у старых ведьм, всё-таки секты? Вот тоже не уточнил у «своих», а зря.

В любом случае — я в противоборствующем лагере, а значит, я враг.

Кабина с противным стальным скрежетом распахнула свои створки и мы с тремя бабушками зашли, теснясь к стенкам. Все они смотрели на меня со смесью презрения и осуждения. Да ещё и с холодной, надменной улыбочкой, дескать, «Ну да, ну да! Антонинку уморил и сам чистеньким вышел. Да ещё и денег умыкнул! А мы-то всё про тебя знаем, ирод!». И до возвращения Елизаветы Павловны из санатория, которая за меня заступится, лейтмотив едва ли изменится.

А с другой стороны: а что я, в сущности, теряю?

Едва эта шальная мысль залетела мне в черепушку, как я демонстративно откашлялся, распрямился-приосанился, расстегнул куртку… Снял с «подвеса» топор, взяв его в руку, примеряясь и взвешивая его…

Бабушки включили режим «хамелеонов»: попытались сделаться столь же серыми, как и стены кабины лифта. Получалось плохо — яркие кофточки и ржавые, оранжевые кудри, плохо прокрашенные хной да с «химией» сразу их демаскировали. Тем не менее, картина мне понравилась куда больше предыдущей.

– Дрова никому наколоть не надо, дамы? – осведомился я, широко улыбнувшись.

– Не-не-не-не-не! – в один голос завели старухи, всячески показывая благодарность вместе со вставными зубами — начали широко и добродушно улыбаться всей толпой.

– А зря. Мне друг смотрите какой хороший топор дал. Притолку поправить надо, вот и одолжил. А вам? Никому подстучать ничего не надо?

– Не-не-не-не-не! – снова запели старушки, улыбаясь пуще прежнего.

– Ну, как знаете. Всего вам, дамы.

Лифт как раз подъехал к моему этажу и раскрылся.

Выскочив на площадку, я буквально бегом проскочил в квартиру и, прислонившись спиной к запертой двери, перевёл дыхание. Наконец-то! Наконец я дома и могу расслабиться. На сколько это возможно, конечно. Остальная-то ситуация не шибко поменялась. Впрочем, это как посмотреть…