Обыкновенная трагедия

Глава 2. Часть 11. Перейдя рубикон

11. Перейдя рубикон

Мария лежала в его кровати, завернутая в простыню, еще сохранившую тепло и запах его тела. Прошло больше часа, как он ушел на работу и оставил ее в квартире одну, но она все не могла заставить себя окончательно проснуться и продолжала лежать в зыбкой тишине пробуждающегося дня, прислушивалась к пульсации свой кожи, новым ощущениям внизу живота, осознавая то, что произошло минувшей ночью. Ее веки были закрыты и сквозь их тонкую кожу просвечивался солнечный свет, лившийся из окна, от чего все вокруг казалось ей погруженным в океан розового тумана. Она лежала, не двигаясь, и воспоминания вчерашнего дня яркими вспышками прокручивались в ее голове.

То, что произошло, было невероятным. Ночью, после того, как она согласилась на его предложение и они расстались, Мария не могла заснуть до утра. Уставившись широко раскрытыми глазами в щербатый потолок, она обдумывала свое решение, взвешивая обстоятельства и возможные последствия, ужасаясь им, и приходила к неизбежному выводу, что поступила необдуманно и что когда наступит утро, она позвонит ему и скажет, что передумала. Она столь напряженно и внимательно всматривалась в потолок, что трещины и пятна на нем вдруг слились в ехидные, злобно скалящиеся рожицы, которые издевательски смеялись над ней, нагло подмигивали, прищуривались и цокали губами и словно наперебой говорили ей: "Какая же ты дура! У тебя ничего не выйдет, даже не пытайся. Что ты себе возомнила?!! Что можешь поступать как вздумается?!! Даже не мечтай!!! Ты погубишь себя!!! Ты сведешь мать в могилу! Опомнись!!!". Не силах больше смотреть на эти рожи, она перевернулась и уткнулась лицом в подушку, но раздражающие голоса продолжали звенеть в ее голове.

Она не могла поступить так. Кто угодно, но только не она — Мария, дочь своей матери, скромная целомудренная девушка из далекого южного поселка. Мать никогда не поймет и не примет ее порочного поступка. Но не осуждения матери боялась девушка, она знала, что та простит ее и не осудит, а боялась позволить ей разочароваться в дочери. Девушка ясно понимала, что для матери, чья судьба была неудачной, полной трудностей и лишений, они с братом являются единственной отдушиной, которая привносит в ее жизнь осмысленность, дает причину вставать утром и жить еще один день с верой и надеждой, что ее детям достанется лучшая доля и они станут достойными людьми, которыми она сможет гордиться и на которых сможет рассчитывать в наступающей старости.

Мария решила быть непреклонной. Она объяснит ему, что не может сойтись с ним без брака, и что если он желает этого, то он должен соблюсти все приличия. Наконец, размышления привели ее к тому, что ее охватила волна возмущения.

— Как он так может?!! — в сердцах спросила она себя, привстав с постели, — он предлагать мне жить с ним, а ведь он даже не говорил о браке!!! За кого он меня принимает?!! Аххх… Но ведь, что же?!! А как он должен меня принимать? Я ведь девушка, которая работает в ночном клубе. Что еще можно про такую подумать?!! О боже!!! Еще эта униформа, которую я ношу на работе. Как раз в ней я была, когда он со мной познакомился. Я сама виновата. Мне его не в чем обвинить. Нет, все равно! Пусть думает, как пожелает, но я так не поступлю!!! Я не могу, не могу!!!

Но потом перед ее глазами возник его образ: красивое доброе лицо, глубокие карие глаза, сильные руки, и ее решимость отказать ему начала таять, как рожок мороженого на жарком полуденном солнце.

— Я люблю его. И он меня. Он честный парень и не может обмануть. Не должен обмануть! Зачем ему меня обманывать? Говорить такие вещи, а потом обманывать? Пусть он ничего не говорил про свадьбу, но это понятно без слов. Всему свое время. К чему сейчас лишние разговоры?!! — говорила она себе, в глубине души понимая, что вступает на опасный путь, принимая, возможно, желаемое за действительное, теша себя надеждами, никак не подкрепленной с его стороны. Она знала себя, что никогда не осмелится первой завести разговор о браке, и, соглашаясь на его предложение, оказывалась в его власти, беззащитная и уязвимая. Но всякий раз, когда она задумывалась об этом, она откидывала сомнения, не позволяя им окрепнуть. Слишком страшно было ей думать о том, что будет, если она отдаст ему свою девичью честь, а он бросит ее, не женившись.

В смятении, вконец потеряв надежду заснуть, она встала с постели, включила свет и прошла на кухню приготовить себе чай. Подруги в квартире не было. Та была на очередном свидании со своим мужчиной, затянувшееся, по обыкновению, до утра. Обычно Мария была рада таким отлучкам подруги, но теперь она пожалела, что ее не было рядом. Она была бы рада поделиться с кем-нибудь своими мыслями, высказаться в надежде получить совет.

Мария налила себе чай, открыла настежь окно и встала возле него, глубоко вдыхая аромат спящего города. Было еще темно и небо было густо окрашено в темно-синий, но утренние птицы уже принялись верещать между ветками деревьев, приветствуя подкрадывающееся за горизонтом солнце. В голове Марии звенело напряжением, руки мелко тряслись, а глаза слезились от недостатка сна. Но сна не было. Девушка взглянула на пачку сигарет, оставленных на подоконнике подругой, и впервые в жизни пожалела, что не курит. Подруга всегда говорила, что сигареты успокаивают ее. Мария достала одну из пачки, неловко подкурила от газовой конфорки и тут же задохнулась от острого удушья. Затушив сигарету в раковине, она сказала себе.

— Будь что будет. Я имею полное право любить и поступать так, как считаю нужным. Если я не буду смелой, то все испорчу, упущу свой шанс исполнить свои мечты. Может быть, мне больше никогда так не повезет. А матери я ничего не скажу. Потом, когда все устроится, когда он сделает мне предложение, я все ей расскажу и тогда ничего более не будет иметь значение.

Придя к этому решению, словно с силой захлопнув тяжелую книгу, она вернулась в постель и наконец заснула.

Проспав несколько часов, она проснулась моментально, словно от удара электрического тока. Она посмотрела на экран телефона и обнаружила от него сообщение. Причитав его, она ощутила, как внутри стало сладко, а сердце забилось быстрее.

"Я заеду за тобой в 12. Люблю"

"Буду готова. Люблю", — ответила она.

Яркий свет наступившего дня растворил ее вчерашние сомнения, и теперь они казались ей несущественными, надуманными и глупыми. Теперь, прочитав его слова любви, она была уверена, что ничего страшного не случится и все выйдет замечательно.

Взглянув на часы, она обнаружила, что до назначенного времени оставалось немногим более часа, и ей нужно было успеть собрать свои вещи. Она прошла в комнату подруги и обнаружила ее кровать пустой.

— Тем лучше, спокойно соберусь — сказала себе девушка и принялась закидывать в сумку вещи, решив сообщить подруге о новостях по телефону, если так и не дождется ее прихода.

Уже сидя в его машине, она наконец решилась позвонить подруге. Та ответила на звонок не сразу, сонная, раздраженная, видимо разбуженная после долгой и бурной ночи. Мария вкратце рассказала той о своем решении, не желая затягивать разговор и пытаясь покончить с ним как можно скорее. Она сообщила подруге, что плату за предстоявший месяц, уже уплаченную ею, та может оставить себе, а свои ключи от квартиры она оставила под ковриком у двери. Как только подруга поняла о чем речь, ее сонливость тут же испарилась и та принялась за свои по обыкновению скабрезные замечания и вопросы.

— Ай молодец, девка! Созрела значит! Все-таки захомутала своего красавчика! Что-то ты мне не рассказывала, что у вас так серьезно! А вот оно как у вас, значит, съезжаешь от меня. Правильно люди говорят — в тихом омуте… Так ты, наверное, уже спала с ним? Ааа? Признавайся! Уже уделал он тебя? Говори! Ах паршивец! Такую скромную и приличную девку уделал! Тебе хоть понравилось?!! А жениться он тебе предлагал? Или просто погулять решил? Ты мужикам не верь, сестренка, они тебе все что угодно скажут, лишь бы свое получить. Он тебе, небось, басни пел, а ты уши развесила. Ааа? Да лан, не напрягайся, сестренка. Молодец, правильно делаешь, хватает тебе в девках сидеть. Давно пора мужика заводить. А то бы скисла раньше времени без этого дела.

Когда разговор был закончен, Мария ощутила облегчение. Теперь ей не нужно было жить с подругой и притворяться, что она, как и прежде, близка с ней.

Он уверенно вел машину по шумному городу, изредка поворачивая к ней голову и улыбаясь, а его свободная от руля рука тепло сжимала ее руку. Она улыбалась в ответ. Из широко раскрытого окна ее обвевал теплый ветер, который ласкал ее лицо и теребил волосы. Тут Мария вспомнила, как год назад, когда ехала в автобусе, который вез ее с вокзала на базар работать в кафе тети, она увидела молодую семью в большой машине. Мария совершенно забыла о том случае, но сейчас отчего-то вспомнила и некогда увиденная картина чужого семейного счастья чрезвычайно ясно вновь предстала перед ее глазами. Мария снова почувствовала те же чувства, что испытала тогда: ощущение разлившегося по телу тепла от переполнявшей ее любви, радости и воодушевления. Только сейчас, в отличие от той девушки в автобусе, она уже осуществляла свои мечты. Теперь у нее все получилось: у нее был мужчина, они любили друг друга и впереди у них было свое собственное большое семейное счастье.

Мария снова посмотрела на него, с трудом подавляя порыв прыгнуть к нему на колени, крепко обнять, расцеловать его красивое лицо, шею, руки, прошептать слова благодарности и любви, прямо сейчас, когда он был за рулем мчащегося по улице автомобиля. А потом она заплакала. Он, заметив ее слезы, не говоря ни слова, остановил машину и, будто почувствовав ее порыв, наклонившись через рычаг переключения скоростей, обнял и поцеловал ее. А она все не могла унять слезы и они еще долго сидели, обнявшись посреди гремящего и чадящего проспекта.

Той же ночью все случилось. Он был нежен и терпелив. Несмотря на опасения, она почти не почувствовала боли, которую поглотило наслаждение от его жарких объятий и удивительное ощущение его в своем теле. Еще это было странно и непривычно, а также постыдно и в то же время честно. Они были одним целым, словно растворились друг в друге, будто и не было их по отдельности.

Теперь она пыталась разобраться в себе, в своем отношении к тому, что случилось, и не могла понять, осуждает ли она себя или одобряет. С одной стороны, ей казалось, что не может быть постыдно то, что было столь приятно и естественно. А с другой стороны, в это было что-то запретное, предательское и неприличное.

— Как бы то ни было, все кончено. Назад дороги нет. Теперь я его женщина, — наконец рассудила она, потом встала с постели, потянулась и с легкостью шагнула навстречу новому дню.