Обыкновенная трагедия

Глава 4. Часть 5. Восемь месяцев спустя

5.

Восемь месяцев спустя

Мария шла по щедро залитой солнцем улице. Весна вокруг нее звенела и грохотала, торжествуя победу над долгой и холодной зимой. А город с благодарностью встречал новую жизнь, широко распахнув руки и раскрыв грудь.

Горожане, непривычно улыбаясь, мельком заглядывали друг другу в глаза, щурились, словно смакуя один на всех секрет. Молодые девушки, словно гусеницы, обернувшиеся бабочками, скинули оковы тяжелых одеяний и оказались теперь в легких и коротких платьях, немного неловкие и смущенные от пока еще непривычной оголенности. Дети, обезумевшие от разлившегося в воздухе тепла, пронизанного ароматом свежей, не успевшей покрыться пылью, листвы, носились по дворам и скверам, пугая стаи городских воробьев.

Казалось, не могло быть ни одного человека, который бы не поддался этой опьяняющей весенней эйфории. Но в душе Марии царил мертвенный холодный мрак. Она старалась идти по самому внутреннему краю тротуара, возле стен домов, никому не мешая, низко опустив голову и изредка исподлобья оглядываясь вокруг. Никто, казалось, не замечал ее. Вроде она была тут, рядом со всеми на этой праздной солнечной улице, но взгляд любого неизбежно проходил вскользь, стараясь не замечать ее, будто все в этой нелепой странной фигуре было неестественным и инородным всему окружающему.

Волосы ее были спутаны, платье сидело криво, обтягивая выпятившийся шаром живот, а пластиковая сумка с выцветшим и облупленным рисунком небрежно свисала с плеча. Ее движения, некогда притягивавшие восхищенные взгляды мужчин, потеряли прежние легкость и изящество. Теперь девушка двигалась то медленно, едва перебирая непослушными ногами, то быстро, судорожно семеня и затравленно осматриваясь. А лицо ее, прежде открытое, выразительное и юное, теперь будто ужалось, посерело и постарело, выражая лишь апатию и страх.

Девушка подошла к торгующей на перекрестке мелким товаром женщине, насчитала в ладони мелочь и купила одну сигарету, заслужив неодобрительный взгляд торговки, который надолго задержался на ее выпирающем животе.

Мария подожгла сигарету и глубоко затянулась, обнажив дрожащие руки, покрытые мелкими царапинами и шрамами. Курение помогало ей бороться с накатывающими с прошлого вечера спазмами внизу живота и со слабостью от недостатка сна и еды. Мария поняла, что боли эти были предродовыми схватками. Осознав это, она промаялась прошлую ночь без сна, судорожно прислушиваясь к своему телу и размышляя о том, что должна предпринять дальше.

Теперь же спазмы накатывались все чаще. Обхватив поясницу рукой, она опустилась на заплеванную скамью автобусной остановки. Тут ее накрыла очередная волна крутящей боли, намного сильнее, чем прежде. Эта боль на пике своего напряжения была почти невыносима, словно жаркий огонь разрывал ее изнутри. Она судорожно обхватила второй рукой доску скамьи и выгнулась от спазма. Через несколько мучительных мгновений боль затихла. Мария облегченно выдохнула, вытерев со лба холодные капли пота.

— Ублюдок!!! Какой же ты упорный!!! — сквозь зубы процедила она, вспоминая события прошедших восьми месяцев.

После того, как мужчина избил и выгнал ее из квартиры, она вернулась в заведение. Там она смогла связаться с мужчиной, одолжившим ей деньги. Дрожащим от страха голосом она призналась ему, что не сможет вовремя вернуть долг. Тот, несмотря на ее опасения, не был расстроен этим. Мужчина назначил ей встречу поздно ночью, как и прежде — в сауне. Он ждал ее один в той же комнате, и когда она пришла, то снова взял ее. На это раз она покорно отдалась, не сопротивляясь. Потом он мягко, но с железной непреклонностью объяснил ей, что долг с процентами она должна будет вернуть, работая на него в этой же сауне. Он решил, что она будет телом обслуживать его клиентов, и тем самым, рано или поздно, сможет рассчитаться с ним. Жить она будет тут же, в каморке в конце коридора, чтобы не отвлекать ее от дела. Деньги от клиентов он будет забирать себе, и учитывать их в оплату долга и расходов на ее содержание.

Мужчина также сказал ей, что он все знает о ее семье от любовницы. Если она осмелится отказаться от его предложения, то позорные детали ее жизни в городе станут известны ее близким, а также всем остальным жителям родного поселка. Долг же с процентами повесят на мать. Если и она откажется платить, то его люди отберут их дом, и ее семья окажется на улице.

Однако его угрозы были излишни. Мария без раздумий согласилась на его условия. Несмотря на ужасающую перспективу продавать свое тело за деньги, она с обреченным облегчением приняла такую судьбу. Теперь, когда все было кончено, когда она потеряла любимого мужчину и ее мечтам о счастливой семейной жизни никогда не суждено будет сбыться, ей стало не важно, что будет с ее телом, красивым и молодым, но уже совершенно бесполезным. Так что, если это тело поможет вернуть долг, то так тому и быть, решила она.

— У меня только один вопрос, — обратилась она к мужчине, когда он показал ей тесную каморку с кроватью под лестницей, где она должна ночевать каждую ночь.

— Говори, красавица…

— Вы предохранялись со мной той ночью?

— Ха! Я никогда не предохраняюсь, красавица. Это бабское дело…

Услышав ответ, она ощутила, как последняя нить света оборвалась у нее внутри. Теперь все, на этом кончено, подумала она.

Дни превращались в недели, недели в месяцы, но Мария не различала движения времени, воспринимая каждый новый день как повторение предыдущего. Она вроде и не жила больше, не чувствовала, не радовалась, не переживала, даже почти не выходила без особой причины на улицу, словно погребя себя в душных стенах своего нового дома. Воспоминания также не тревожили ее. Мысли о матери, брате, о покинутом поселке и о мужчине, которого любила, только лишь слабыми импульсами проходили в ее сознании, почти не беспокоя ее. Словно превратилась она в некую неодушевленную куклу, которая выполняла ряд запрограммированных действий без воли изменить их ход.

Все утро и половину дня она спала в своей каморке. Ближе к вечеру приходили клиенты, для которых она делала все, что те желали. Когда глубоко за полночь ее смена заканчивалась, она не помнила ничего, кроме смутного мельтешения тел, размытых пятен похотливых лиц и неясного отголоска мужских голосов, из которых нельзя были различить и слова. Она засыпала немедленно после того, как закрывала глаза и никогда не видела сновидений. На следующий день все начиналось снова.

Когда клиенты предлагали ей выпить, она никогда не отказывалась, а вскоре стала просила сама. Тогда наступали редкие минуты, когда ей казалось, что пустота внутри нее становилась не такой плотной, и она могла снова ощущать себя живой. Но прозрение это быстро иссякало, и со временем ей нужно было все больше алкоголя, чтобы вновь испытать это ощущение.

Несмотря на курение, выпивку и многочисленные контакты, ребенок внутри нее продолжал расти. Когда живот стал достаточно большим, что скрывать беременность было невозможно, Мария подумала, что клиенты более не захотят ее. Но, к удивлению, ее популярность только возросла. Были ночи, когда она обслуживала до десятка мужчин, многие из которых приходили к ней только по причине ее беременности. Марии же было все равно. Она даже желала, чтобы ей делали больно, провоцируя мужчин на агрессию. Может быть, думала она, нежеланный плод, наконец, оборвется и выйдет из нее. Но, несмотря на старания, беременность продолжалась без прерываний.

В этот солнечный весенний день она решилась выйти наружу, чтобы купить сигарет на мелочь, оставленную одним из клиентов. Когда она шла по улице к перекрестку, Мария увидела пышную свадебную процессию из нескольких роскошных, громко сигналящих автомобилей. Девушка остановилась, сбитая с толку и застигнутая врасплох увиденным. Машины с шумом проезжали мимо нее, окатывая волнами громкой музыки. Окна в автомобилях были широко раскрыты и в каждом виднелись улыбающиеся лица. Когда с ней поравнялась главная машина — длинный белый лимузин, украшенный бантами и лентами, она увидела его. Мария замерла на месте, подавившись собственным вздохом. Ей показалось, что молния прогрохотала над ее головой. Это был ее мужчина. Она видела его лишь мгновение, но узнала его без ошибки. Мужчина смотрел вперед и улыбался, вероятно, невесте, сидевшей рядом в глубине автомобиля.

— Он не заметил меня…, даже если и заметил, то точно не узнал бы…, это хорошо…, к чему это для него сейчас…, - сказала она себе.

Неожиданно для себя Мария заплакала. Она сделала над собой усилие и постаралась прекратить плакать, но не смогла. Потом она одним резким движением руки смахнула влагу с лица и улыбнулась, провожая взглядом удаляющуюся в лабиринте улиц процессию.

— Будь счастлив, любимый…, - прошептала она, закрыла глаза и представила, как целует его.

И тут она ощутила, как внутри нее словно прорвало гигантскую плотину и мощные потоки чувств, долго сдерживаемые и теперь вырвавшиеся наружу, прорвались на ссохшуюся пустыню ее души. Она вдруг с ослепительной ясностью осознала, какое ничтожество собой представляет. Брошенная, беременная, бездомная и презренная проститутка с алкогольной зависимостью, курящая сигарету на скамейке автобусной остановки, в то время, когда ее нутро разрывают схватки приближающихся родов.

Ее тело принялось мелко дрожать от клокотавших в ней эмоций. Презрение к себе сменила обида: на мать, на тетку, на подругу и на любимого мужчину за то, что они позволили случиться тому, что случилось. Она вдруг захотела погнаться вслед тому лимузину, вытащить мужчину из салона и вернуть его обратно от той девушки, на которой он решил жениться. Но этот порыв исчез также внезапно, как появился. Обида сменилась тоской, такой сильной, что душевная боль от нее заглушала физическую. Она страстно, мучительно захотела прекратить кошмар, в котором она оказалась, выскочить из себя самой, забыться и пропасть в никуда. Взглянув на поток автомобилей, ревущий по улице, она снова подумала о самоубийстве.

Тут она ощутила, что под ней стало мокро. Поняв, что у нее отошли воды, она огляделась вокруг в поисках помощи. Возле остановки стояло несколько человек, но никто не смотрел в ее сторону. Мария, словно рыба, выброшенная на сушу, хватая воздух губами, с трудом встала со скамьи, но села снова, когда ее накрыла новая волна скручивающего тело спазма.

Когда спазм прошел, она заставила себя подняться. Теперь она знала, что делать. На негнущихся ногах, обхватив руками звенящую болью поясницу, девушка направилась в сторону ближайшего жилого многоквартирного дома, стоящего у дороги. Во дворе перед зданием находился длинный ряд автомобильных гаражей. Дойдя до самого последнего гаража, в тупике, заканчивающимся глухой бетонной стеной другого дома, она прошла к проему между этим гаражом и соседним. Проем был по колено завален мусором, прошлогодней листвой и обломками веток.

Расчистив для себя свободное место на земле, она легла на спину и широко расставила ноги. Ощупав себя снизу, она поняла, что ребенок готов выйти.

— Ненавижу!!! Ненавижу!!! Ненавижу!!! Что же ты делаешь!!! Отвяжись от меня, ублюдок!!! — сквозь зубы хрипела Мария, выдавливая плод под волны накатывающих спазмов. Она не была уверена, что делает это правильно, но послушалась своему ощущению, продолжая тужиться, когда эти волны достигали своей вершины.

Прошло несколько таких волн, но ей все не удавалось вытолкнуть из себя плод. Она громко кричала, почти не осознавая себя и уже не опасаясь, что ее услышат жители дома напротив. Измазанная в собственных испражнениях, слезах и грязи, она извивалась на земле, словно обезумевший червяк на раскаленной сковороде.

Почти теряя от боли сознание, она пальцами раздвинула себя снизу и нащупала головку ребенка. Приближалась очередная схватка и Мария поняла, что если и на этот раз не сможет выдавить плод из себя, то сил продолжать потуги у нее больше не останется.

Она собрала остатки воли, стиснула добела руки и закусила до крови губы, готовясь к последней решающей схватке. Мария решила, что не позволит себе теперь кричать и направит всю свою остервенелую ярость в один мощный бросок, который или погубит ее или спасет.

Когда волна спазма принялась набирать силу, она стиснула зубы и принялась тужиться, с неистовой силой выдавливая плод из себя. В ее глазах потемнело от разрывающей таз боли и ей показалось, что сердце ее сейчас разорвется от напряжения. Но через несколько секунд наступило внезапное облегчение. Перед глазами посветлело, и она снова увидела над собой небо.

Между ее ног лежал ребенок. Это был синий сморщенный комок из слизкой кожи и волос. Его крохотное лицо было по-старчески сморщено, крохотные веки неуверенно раскрывались и тут же закрывались, защищая глаза от света. От его живота к ее внутренностям шла окровавленная пуповина.

— Ааа!!! Скотина!!! Ублюдок!!! Все-таки вышел!!! — злобно выкрикнула Мария, ища глазами способ перерезать пуповину.

В порванном мешке мусора возле себя она заметила осколок разбившейся пивной бутылки. С ликованием она схватила его и принялась острым концом отрезать пуповину. Плоть с трудом поддалась, извергая из себя потоки крови.

Потом Мария перевернулась и встала на четвереньки, разглядывая ребенка. Это был мальчик. Он безвольно шевелил губами, словно задыхаясь, а потом вдруг раскрыл рот и захрипел, вытолкнув из глотки немного мутной жидкости.

Мария смотрела на ребенка и чувствовала лишь ненависть к этому куску синей плоти, олицетворяющего ее сокрушительное поражение в жизни, крах ее надежд и стремлений, растоптанную девичью гордость и честь, поруганную любовь и доверие.

Нащупав под рукой тяжелый камень, она без раздумий с силой опустила его на голову ребенка, потом еще и еще, пока хрип не затих и слышен был лишь глухой чавкающий звук от ее ударов.

Потом она встала на ноги, стараясь не смотреть на месиво из плоти и крови под ногами, выбралась из своего убежища и шатающейся походкой направилась в сторону гремящей автомобилями улицы.

КОНЕЦ

Больше книг на сайте - Knigoed.net