Очарован наповал

Первый вечер съемок

Дев Дешпанде точно знает, когда поверил в «долго и счастливо».

Десятилетний, он по-турецки сидит в гостиной перед телевизором и завороженно смотрит «Долго и счастливо». Это телешоу похоже на сказки, которые он читает перед сном, накрывшись одеялом с персонажами из «Звездных войн», хотя родители уже давно велели ему погасить свет. Сказки о рыцарях, замках и волшебных поцелуях. Это телешоу похоже на фильмы, которые он смотрит со своей няней Мариссой, — в них истории о корсетах, красавцах с надменными лицами и танцах в тишине, которые красноречивее любых слов. От таких историй Деву кажется, что сердце у него слишком большое, а тело слишком маленькое.

Но «Долго и счастливо» лучше этих историй тем, что оно настоящее. Ведь это реалити-шоу.

На экране красивый блондин протягивает украшенную драгоценностями тиару девушке в розовом платье.

— Желаешь стать моей принцессой?

Фоновая музыка нарастает, по щеке у девушки катится одинокая слеза.

— Да, да! — Она зажимает рот ладонями, и блондин увенчивает ее золотые волосы золотой короной.

Золотая пара целуется, сливаясь в объятиях.

Дева завораживает этот мир запряженных лошадьми карет, вечерних платьев и широких романтических жестов. Мир зарубежных вояжей и поцелуев у кирпичных стен на фоне сверкающих вдали салютов. Мир, в котором «долго и счастливо» гарантировано. Дев смотрит и представляет себя золотоволосой девушкой, которую прекрасный принц кружит в вальсе по бальному залу.

— Выключи эту устаревшую, патриархальную ерунду! — рявкает вернувшаяся домой мать. Под мышками она держит большие пакеты с продуктами.

Но Дев не выключил ту устаревшую, патриархальную ерунду. По сути, он сделал наоборот. Он стал ее частью.

— У меня тост! — объявляет Дев, разливая шампанское по фужерам, которые ему с готовностью протягивают со всех сторон. — За начало любовного квеста!

Деву двадцать восемь, в первый вечер съемок нового сезона «Долго и счастливо» он сидит на заднем сиденье лимузина с пятью пьяными девушками. Среди них бывшая королева красоты, тревел-блогер, студентка медицинского вуза, программистка и Лорен. Все умницы-красавицы, все заливают мандраж изрядным количеством лимузинного шампанского; когда машина подъезжает к воротам замка, все радостно поднимают фужеры. Дев отпивает обязательный глоток, мечтая о напитке покрепче: так хочется притупить боль, терзающую сегодня его слишком большое сердце.

Следующие девять недель он будет приучать этих конкурсанток к камерам, направлять их в групповых квестах и церемониях коронации, помогать им создавать свои волшебные истории любви. Если все сделать правильно, через девять недель одна из девушек получит финальную тиару, брачное предложение, желанное «долго и счастливо», и Дев, возможно, забудет, что в его собственной жизни «долго и счастливо», вероятно, никогда не наступит.

Дев растягивает губы в сладчайшей продюсерской улыбке.

— Ну, девушки, еще чуть-чуть, и перед вами предстанет Прекрасный принц!

Лимузин наполняется радостными воплями, Дев ждет, когда они стихнут.

— Сейчас я свяжусь с нашим сценаристом и сразу вернусь к вам.

По условному сигналу помощник продюсера открывает дверцу лимузина. Дев выходит из салона.

— Привет, малыш! — снисходительно говорит Джулс. — Как дела?

Дев вешает через плечо сумку наставника.

— Хорош опекать меня!

Джулс уже развернулась и теперь проворно шагает к замку, расположенном на вершине холма.

— Раз в опеке не нуждаешься, то и в этом, наверное, тоже. — Она вытаскивает из-под мышки упаковку мятного печенья «Орео». — Ну, для борьбы c твоей разъедающей душу депрессией.

— «Разъедающей душу» — сильно сказано. Предпочитаю думать, что моя депрессия — так, баловство.

— А сколько раз за последние двадцать четыре часа ты рыдал, слушая одну и ту же песню Лиланда Барлоу о расставании?

— Ну, тут ты в точку попала.

Джулс прямо на ходу впечатывает упаковку «Орео» Деву в грудь, потом бросает на него косой взгляд, словно выискивая следы эпичного, трехчасовой давности, плача в душе, потом второй его серии в лифте отеля по пути в банкетный зал за конкурсантками. Джулс осматривает его одежду, стандартную для первого вечера съемок — шорты-карго с глубокими карманами, футболку (черную, чтобы замаскировать пятна пота) и удобную обувь, чтобы пережить двенадцать часов перед камерами.

— Ты похож на индийского Кевина Джеймса на фотке «после похудения».

Подыгрывая коллеге, Дев растягивает губы в улыбке Дева-весельчака. На Джулс вельветовый комбинезон, футболка с концерта рок-группы «Paramore», огромные мартинсы и поясная сумка, надетая как перевязь. Густые волосы собраны в обычный пучок. Джулс Лю — типичная некоренная жительница Лос-Анджелеса с кучей долгов за обучение, примирившаяся с тем, что вожделенных лавров Греты Гервиг[1] ей не видать.

— А ты похожа на унылую старуху на концерте Билли Айлиш.

Джулс показывает ему средние пальцы, одновременно пятясь через пост охраны. Оба предъявляют охраннику свои бейджи и тотчас отскакивают в сторону, спасаясь от гольфкара с двумя курьерами. Джулс и Дев огибают стрелу крана, которая снимает дальний план с высоты двадцати футов, и буквально натыкаются на первого помрежа, который приветствует их обновленными вызывными листами розового цвета. Дева всегда завораживали хаос и волшебство первого съемочного вечера.

Джулс грубо низвергает его с небес на землю:

— Ты точно не хочешь поговорить об этом?

«Об этом» наверняка значит о расставании трехмесячной давности и о том, что Дев вот-вот встретится со своим бывшим впервые с тех пор, как они поделили имущество. Райану досталась и игровая приставка «Плейстейшен-5», и квартира, и вся приличная мебель; Деву — диснеевские коллекционные кружки и коробки с дивидишками. «Об этом» четко указывает, что следующие девять недель Деву предстоит работать бок о бок с Райаном.

Говорить «об этом» Деву не хочется совершенно, поэтому он запихивает в рот сразу три мятных печенья. Джулс, подняв подбородок, смотрит на него снизу вверх.

— Я это… рядом. Ну, если ты… — Фразу Джулс не заканчивает. Она не в состоянии по-настоящему оказать моральную поддержку, которую вроде бы предложила. Вместо этого она берется за их обычный стеб. — Захочешь развеяться — свистни. У меня в спортклубе как минимум четыре чувака, с которыми я могла бы тебя свести.

— Солнышко, только не ври, что ты хоть раз в жизни в спортзал заглядывала!

Джулс хлопает его по руке.

— Ты, придурок, я же стараюсь быть хорошей подругой!

Джулс — подруга чудесная, но после краха шестилетних отношений так просто не развеешься, а от перспективы с кем-то встречаться возникает желание спрятаться под одеялом еще месяца на три. Деву не хочется неловких первых свиданий с подтянутыми, выхоленными квирами из Западного Голливуда, которые увидят в нем лишь тощего индуса в джинсах из гипермаркета и совершенно не модных корректирующих очках.

Дев думает, что лимит первых свиданий для него исчерпан.

— Новые романы я пока поставлю на паузу, — говорит он Джулс по пути к Командному центру. — Временно сосредоточусь на создании любовных историй для других.

По инициативе Джулс они делают крюк, чтобы подойти к буфету — к столу с закусками за капельным кофе.

— Ну, в этом сезоне работы у тебя будет по горло. Ты уже видел мистера Принца?

— Еще нет, только вряд ли он такой ужасный, как пишут в чате группы.

— Он еще хуже. — Джулс хлопает в ладоши, чтобы каждое слово звучало мелодраматичнее. — Он. Полная. Катастрофа. Скайлар говорит, он испортит нам сезон. Он испортит нам карьеры.

Дев встревожился бы сильнее, будь в первый вечер съемок у Скайлар оптимистичный настрой.

— Скайлар каждый сезон нам конец пророчит. Очень сомневаюсь, что Чарльз Уиншо угробит двадцатилетнюю франшизу. А соцсети достаточно взбудоражены нашим кастингом.

— Очевидно, съемки приквела прошли ужасно. Мистера Принца отвезли на пляж, и он едва не рухнул с белого коня.

Звучит так себе — с этим Дев согласиться мог.

— Чарльз не профессионал. Наверное, ему просто нужно привыкнуть к камерам и свету. Съемки порой ошеломляют.

Джулс закатывает глаза.

— Сделав Принцем непрофессионала, мы никого не убедим, что все эти инстаграмные инфлюэнсеры участвуют в шоу ради любви.

— Они не инстаграмные[2] инфлюэнсеры, — возражает Дев. Его коллега снова закатывает глаза. — В основном они не инстаграмные инфлюэнсеры. И разумеется, они здесь ради любви.

— И совсем не ради того, чтобы прорекламировать нарядные ободки, которыми торгуют на Etsy. Ради любви к нам на шоу приходят лишь особи, так зазомбированные свадебной индустрией и настолько уверенные, что самооценка неотделима от семейного положения, что буквально убеждают себя: они влюблены в человека, с которым провели в общей сложности десять часов.

— Так грустно видеть такой махровый цинизм у такой молодой девушки.

— А еще так грустно видеть такой слепой идеализм у такого старого дедушки!

Дев швыряется в Джулс печеньем, хотя по сути она права. Права насчет Чарли Уиншо, а не насчет любви и брака.

В течение шести лет, которые Дев проработал на «Долго и счастливо», новую звезду выбирали среди популярнейших неудачников предыдущего сезона. Но недавно такая тактика заставила ярых критиков из числа любителей сказок усомниться в том, что на шоу действительно верят в романтику. На «Долго и счастливо» теперь приходили ради звездного статуса, а не ради любви. По этой причине шоураннер Морин Скотт решила расшевелить болото и пригласила на новый сезон непрофессионала.

Миллионер Чарльз Уиншо, таинственный айтигений с невероятными кубиками пресса, — благо для рейтинга, вне зависимости от того, способен ли он держаться в седле.

Дев достает из сумки журнал People. На обложке этого номера новая звезда их шоу и кичливая надпись «Самый желанный холостяк Кремниевой долины». Светлые кудри, квадратный подбородок с ямочкой. Идеал Прекрасного принца.

Когда Джулс и Дев отворачиваются от стола с закусками, солнце начинает садиться за двойными башнями замка, заливая все вокруг мягким оранжевым светом. Гирлянды фонариков на деревьях мерцают, как звезды; букеты цветов наполняют воздух ароматом — точь-в-точь как в сказках, о которых мечтал в детстве Дев.

— Капец, Дев! Нам полный капец! — орет Скайлар Джонс, стоит им войти в шатер Командного центра. Еще довольно рано, а она уже успела съесть полпачки «Тамз»[3], что никогда не сулит ничего хорошего.

— Почему нам капец? Можно конкретнее?

— Потому что этот сезон в жопе по самое некуда.

— Неприятно слышать, что мы в жопе, когда съемки еще не начались. — Дев надевает гарнитуру портативной рации, которую Джулс отключила от зарядки. — Это потому, что Принц чуть с коня не упал?

— Лучше бы он упал! — бушует Скайлар. — Лягни его конь, мы могли бы пригласить одного из братьев Джонас или третьесортных Хемсвортов.

— По-моему, все Джонасы и Хемсворты женаты.

Дев прекрасно понимает: смеяться над ней нельзя. Скайлар Джонс, афроамериканка-квир, стала главным режиссером крупнейшего реалити-шоу далеко не просто так. От сопряженного с работой стресса облысение по женскому типу началось у нее еще до сорока, и она просто начала сбривать волосы.

— Скай, чем я могу помочь?

— Расскажи, что тебе известно о Чарльзе Уиншо.

— Та-ак… Чарльз Уиншо… — Дев закрывает глаза, вспоминает сводные таблицы, которые, готовясь к этому сезону, составил благодаря сетевой проверке данных и гуглежке, и выдает факты одним духом: — Мозг Стива Возняка и тело супергероя «Марвел». Окончил школу в шестнадцать, после того как победил на олимпиаде по программированию и получил полную стипендию Стэнфорда. Не достигнув двадцатилетия, он вместе с Джошем Ханом, соседом по университетскому общежитию, запустил айти-стартап «УинХан». В двадцать шесть оставил компанию и сейчас двадцатисемилетним миллионером возглавляет благотворительный Фонд Уиншо. Появлялся на обложках журналов Times и GQ, но до сегодняшнего дня отличался скрытностью, и о его личной жизни известно мало. Но… — Дев разводит руками. Это его фирменный жест. — Судя по нашим данным, Чарльз ищет женщину от двадцати пяти до тридцати лет, не выше пяти футов шести дюймов, спортивную, но не фанатку походов. Эмоционально стабильную и амбициозную, с четкой жизненной позицией и планами на будущее. Умную, но не умнее его. Ориентированную на семью и общительную. Чарльз скажет, мол, ему нужна страстная особа с хорошим чувством юмора, а на деле ему подавай уживчивую и покладистую, чтобы с радостью приспособилась к его жизни в Сан-Франциско. С учетом этого профиля я уже подготовил досье трех конкурсанток, которые, скорее всего, войдут в топ-три.

— Вот почему Дев самый лучший, ребята, — говорит Скайлар, обращаясь к присутствующим в шатре.

Дев поворачивается к звукооператору и в шутку кланяется. Скайлар хлопает его по спине.

— Сейчас, Дев, программа такая: шустришь к западным воротам, встречаешь машину Чарльза и вводишь его в курс дела.

Вообще-то Дев любит шустрить, особенно в первый вечер съемок, но сейчас с места не двигается.

— Разве не Рай… разве не наставник Чарльза должен вводить его в курс дела?

— Ты теперь наставник Чарльза. Я назначаю тебя на новую должность. И если не желаешь, чтобы «Долго и счастливо» превратилось в «Серость и посредственность», не стой разинув рот, а шустри по-шустрому, черт подери!

Дев так и не двигается с места.

— Прости, я не понял, я ведь наставник конкурсанток, а Райан… наставник Принца.

Райан Паркер хорошо подходит для натаскивания молодых надутых хлыщей, Дев хорошо подходит для натаскивания девушек. И как выяснили все коллеги после их публичной ссоры во время двадцать восьмого дня рождения Дева, друг другу они не подходили никогда.

— Но на съемках приквела Райан ничего не добился, поэтому он переводится в супервайзовые продюсеры, а ты в наставники Принца. Послушай! — Скайлар обхватывает лицо Дева ладонями, грубо нарушая свежераспространенные распоряжения о корпоративном этикете. — Ты наш лучший наставник, а для этого парня понадобится самое лучшее.

Единственное, что Дев любит больше шоу «Долго и счастливо», — это когда ему льстят о его продюсерских способностях на шоу «Долго и счастливо».

— Чтобы этот сезон удался, нужно, чтобы нашу звезду натаскивал по-настоящему-верящий-в-сказки-Дев-Дешпанде. Ты ведь поможешь мне?

Дев не думает о собственной несказочной сказке, он просто озвучивает то, что хочет услышать шефиня:

— Конечно, помогу.

— Чудесно. — Скайлар поворачивается к Джулс. — Отыщи досье Чарльза и принеси Деву. В этом сезоне ты его личный ассистент. Поможешь ему с Чарльзом. А сейчас давайте оба, вперед! Солнце почти село.

Дев не может даже насладиться негодующим взглядом Джулс, назначенной его личным ассистентом, — все его мысли заняты первой за три месяца встречей с Райаном, особенно теперь, когда он украл его должность.

Сейчас размышлять об этом некогда. Дев выполняет приказ — «по-шустрому, черт подери, шустрит» по плиточной дорожке к западным воротам, где ждет лимузин с их звездой.

Может, это хорошо. Может, так даже лучше. Девушек Дев способен натаскивать с закрытыми глазами, а Чарльз Уиншо станет испытанием его способностей, которое поглотит его душу и тело, заставит потеряться в ярких огнях и прекрасных историях.

Дев спешит к лимузину, без промедления тянется к ручке задней двери и, наверное, в пылу энтузиазма дергает ее сильнее, чем необходимо, потому что их Прекрасный принц клубком вываливается из салона и падает прямо к его ногам.

— А корона — это не слишком?

Морин Скотт не отрывается от телефона и никак на его слова не реагирует.

Чарли ерзает на заднем сиденье лимузина, пиджак смокинга туда-сюда ездит на груди. После эпиляции, автозагара, обливания терпким одеколоном тело стало как чужое. Хоть корону сняли бы, чтобы он не походил на стриптизера в образе принца Уильяма. Чарли даже захотелось удостовериться, что смокинг не быстро снимаемый. (Нет, ничего подобного, однако договор подразумевал достаточно обнаженки, чтобы вызвать обоснованные опасения).

На сиденье между ним и Морин валяется журнал. Чарли смотрит на него и при виде своих фотографий испытывает когнитивный диссонанс. Сейчас, взглянув на себя в зеркало, он наверняка увидел бы красное потное лицо с тревожно прищуренными глазами и поджатыми губами. А вот у парня на обложке ни забот, ни хлопот. Лицо гладкое, взгляд дружелюбный, улыбка небрежно-кривоватая. Парень на обложке — не Чарли.

Парень на обложке — фальшивка, фальшивка, которой ему придется стать на следующие два месяца. Он заключил сделку с пресловутым дьяволом и в настоящий момент ситуацией почти не управляет, но, по крайней мере, дурацкую пластмассовую корону снять может. Чарли поднимает руку.

— Не надо, солнышко! — рявкает Морин Скотт, не отрывая взгляд от телефона.

Даже «солнышко» звучит резко, и Чарли бессильно опускает руки. Значит, от короны не отделаться.

Или… можно выпрыгнуть из машины на ходу и сейчас же прекратить этот бессмысленно-глупый фарс. Чарли дергает ручку двери, но она, конечно же, заблокирована. Он считается склонным к побегу, поэтому создатель шоу лично сопровождает его из студии на съемочную площадку.

Два дня назад представители «Долго и счастливо» вывозили его на пляж, чтобы для заставки шоу он проскакал там на белом коне, как и положено Прекрасному принцу. Считается, что скакать на конях Прекрасным принцам положено уметь от природы. А бояться коней не положено по определению. Вместо того чтобы вжиться в роль доброго молодца, Чарли корячился в седле, морщился от каждого резкого движения и затягивал съемки, пока солнце не село и кадры не начали всех бесить. Лысая женщина, руководившая процессом, сказала, что он «пипец неуправляемый».

Если честно, так оно и есть.

Чарли вспоминает, что агент сказала ему до отъезда.

«Ты же хренов Чарли Уиншо! Ты еще брекеты носил, когда создал миллиардную айти-компанию. Значит, и с “Долго и счастливо” справишься».

«Но я потерял компанию», — пробормотал в ответ Чарли. Париса сделала вид, что не расслышала. Она знает, что он потерял. Именно поэтому он здесь. Это его последний шанс все вернуть.

Стресс давит на Чарли, и, пока его общее тревожное расстройство не переросло в полномасштабную панику, он начинает делать успокаивающие упражнения: три раза глубоко вдохнуть, досчитать до тридцати на семи языках, тринадцать раз набить «тихо» морзянкой на колене.

Морин Скотт перестает тыкать большими пальцами в телефон и впервые за вечер смотрит — по-настоящему смотрит на Чарли.

— Ну что нам с тобой делать? — осведомляется она приторным голосом.

Чарли хочется напомнить Морин, что это она его разыскала. Она месяцами донимала его агента, пока он не согласился участвовать в шоу. Чарли не отвечает.

— Нужно расслабиться, — советует она, манерно растягивая слова, будто подобные советы хоть раз давали желаемый результат. Серебристые коротко стриженные волосы Морин стильно покачиваются, когда она бросает угрожающий взгляд на Чарли. — На кону будущее каждого из нас. Тебе по понятным причинам нужен ребрендинг. Нашему шоу — тоже. Постарайся не упустить этот шанс.

Хотел бы он предъявить доказательства, что намеренно ничего не упускает. Хотел бы стать человеком, не совершающим косяков. Но, будь он таким человеком, он не стал бы новой звездой романтического реалити-шоу.

Морин хитро прищуривается.

— Ну, солнышко, не сиди сычом! Ты будешь встречаться с двадцатью красавицами, а когда все закончится, сделаешь предложение победительнице. Что тут ужасного?

Что ужасного в том, чтобы встречаться на телешоу, если ты в реале два года ни с кем не встречался? Что ужасного в липовой помолвке с почти незнакомой девицей при эфемерной надежде на то, что по окончании проекта он снова сможет работать?

Ничего ужасного нет. Абсолютно ничего. Чарли в полном восторге от происходящего. К другим новостям: его сейчас вырвет.

— И кто знает, — щебечет Морин с навязчивой слащавостью, — может, в итоге ты найдешь настоящую любовь?

Не бывать такому. Это единственное, в чем Чарли абсолютно уверен.

Лимузин плавно останавливается, Морин прячет телефон в карман.

— Сейчас выйдем из машины, и ты познакомишься с Девом, своим новым наставником. Он подготовит тебя к церемонии открытия.

Чарли хочется спросить, что случилось с прошлым наставником, но водитель глушит мотор, и, не добавив ни слова, Морин исчезает в ночи. Чарли не знает, должен ли следовать за ней или марионеткой сидеть в машине и ждать, когда его дернут за нитки.

Чарли выбирает первый вариант, не желая начисто отказываться от свободы в самом начале двухмесячного ада. Резко, всем весом он наваливается на дверь, которая… поддается с подозрительной легкостью.

Потому что в этот самый момент дверь кто-то открывает. Чарли теряет равновесие. Одно плавное движение — и он ничком падает к чьим-то ногам.

— Черт! Ты как, ничего?

Чьи-то руки хватают Чарли и рывком ставят на ноги, как марионетку. Принадлежат руки смуглому мужчине, чей кадык находится на уроне глаз Чарли. При такой разнице в росте смотреть снизу вверх не очень приятно. Чарли смотрит. Высокие скулы. Глубокие глаза за очками в пластмассовой оправе. Изумленно изогнутый рот. Стиснув лацканы пиджака Чарли, смуглый мужчина (Дев?) запускает пальцы ему в волосы, чтобы поправить корону, и это уже слишком.

Слишком много прикосновений.

Слишком много всего. Слишком быстро.

Тревога подчиняет себе разум, в панике Чарли бросается обратно к двери лимузина, чтобы прервать контакт. Новый наставник в ответ изгибает бровь.

— Стало быть, трогать нельзя? — Он криво улыбается Чарли, словно все это веселая шутка.

Прикосновения Чарли никогда не веселят. По большому счету, он их не ненавидит, но предпочитает, чтобы его заранее предупредили и не забыли про антисептик для рук. Чарли понимает, что согласился участвовать в шоу, где прикосновения неизбежны, поэтому пытается объяснить:

— Можешь прикасаться ко мне где захочешь… — начинает он.

Смуглый мужчина изгибает другую бровь, и Чарли понимает, что очень неловко выразился.

— Нет, погоди, я имел в виду… То есть… я не против того, чтобы ты ко мне прикасался, только… пожалуйста… пожалуйста, сначала мой руки, ладно? Нет, я не думаю, что ты грязный. Уверен, ты очень чистый. То есть… ты пахнешь чистотой, но у меня пунктик на микробов, так что не мог бы ты предупреждать заранее? Прежде чем прикоснешься?

Вот что у Чарли получается, если он вступает в вербальную коммуникацию с незнакомыми людьми. Сначала наставник таращится на него, разинув рот, а потом…

— Нет! — твердо говорит он. — Залезай обратно в машину.

Дев распахивает дверцу лимузина и пинает Чарли по ногам носком конверса. Чарли возвращается в салон с той же грацией, с какой покинул его две минуты назад. Он отодвигается подальше, чтобы освободить место для очень высокого мужчины, который теперь практически сидит на нем.

Дев просит водителя выйти.

— Извини! — выпаливает Чарли. Извинения неизменно хороши, когда он не понимает социальную ситуацию, а сейчас он понятия не имеет, в чем дело.

— Пожалуйста, замолчи! — Дев запускает руку в здоровенную сумку и достает маленький пузырек зеленого антисептика. Он обрабатывает ладони, и этот жест до странного умиляет Чарли. Но потом тот осознаёт, что за антисептиком последуют новые прикосновения, и этот жест до странного его пугает.

— Наклонись вперед! — приказывает Дев.

— М-м-м…

— Скорее! Наклонись вперед!

Чарли наклоняется вперед, а этот совершенно чужой ему человек тянется к его спине, вытаскивает его рубашку из брюк, теплыми пальцами скользит по коже. Да, за последние несколько дней Чарли усвоил, что у анжелино, жителей Лос-Анджелеса, странное отношение к личному пространству и обнаженке. Но ведь сам он не анжелино и не привык, чтобы в машинах его лапали типы в откровенно жутких шортах-карго.

Прикосновения чужих пальцев как булавочные уколы — Дев нащупывает телесного цвета пояс с микрофоном, который на Чарли надели еще в студии. После пятнадцати мучительных секунд — чтобы не заштопорить от паники, Чарли отсчитывает их словом «Миссисипи» — Дев отстраняется и откидывается на спинку сиденья. Чарли выдыхает.

— Черт возьми, парень, тебя включили так включили!

— Меня… что?

— Твой микрофон. — Чарли показывает на спинку рубашки Чарли, теперь вытащенную из брюк, потом на свою гарнитуру, в которой, похоже, кто-то что-то кричит. — Его включенным оставили, а ты сейчас снова в зоне приема сигнала. Опасайся включенного микрофона! Считай это первым уроком от своего нового наставника: все, что ты скажешь, могут вырвать из контекста. Твой монолог о том, что мне можно тебя касаться, элементарно вставить в совершенно иной эпизод.

— Ой! — Чарли вдруг вспоминает, что на календаре июнь, что он в Южной Калифорнии, обливается потом без кондиционера. — Точно! Да, точно. Да… Извини.

Новый наставник сидит в двух футах от Чарли и внимательно смотрит на него сквозь очки. Чарли поддерживает зрительный контакт на «Миссисипи — раз, Миссисипи — два», потом опускает глаза и нервно поправляет манжеты.

— Ты не ушибся? Когда из машины выпал? — негромко спрашивает Дев. — Такое ощущение, что тебе больно.

— Ну… нет, нет.

Дев запускает руку в свою сумку.

— У меня есть болеутоляющие, «Тигровый бальзам», пластырь. Что тебе нужно?

— Н-ничего, — бормочет Чарли. — Я в порядке.

В руках у Дева целая походная аптечка.

— Но у тебя такое лицо… Ты весь сморщился, как от боли.

— Ну… У меня это… Просто лицо такое.

Тут Дев запрокидывает голову и смеется. Одна из величайших бед Чарли — неспособность понять, когда смеются с ним за компанию, а когда смеются над ним. В девяти случаях из десяти это второй вариант.

— Не разберешь тут! — сетует Дев тоном, почти убеждающим Чарли, что на сей раз смеются за компанию с ним. — Выглядишь ты как парень из рекламы модного парфюма, а ведешь себя определенно как парень из рекламы лекарства от синдрома раздраженного кишечника.

— Я могу быть и тем, и другим парнем одновременно.

— У нас на шоу так не получится. — Дев вытаскивает из-под себя журнал People и тычет пальцем в лицо на обложке. — Чтобы проект удался, перед камерами ты должен быть вот этим парнем.

Чарли таращится на глянцевую версию себя, подбирая годные для объяснения слова. «Я не этот парень. И как быть им, не знаю. Это большая ошибка».

— Я…

Дверь лимузина за спиной у Дева распахивается. Деву легко удается не выпасть из салона.

— Дев, ты что сидишь в этой гребаной машине?! Мы от графика отстаем. Скайлар отправит нас заниматься гребаным кастингом, если гребаный Принц не окажется на своем гребаном месте сию гребаную секунду!

Миниатюрная матерщинница протягивает Чарли руку.

— Джулс Лю, рада познакомиться! Я ассистент продюсера, моя работа — обеспечить, чтобы ты был когда нужно где нужно. В данный момент ты не там, где нам нужно.

— Извини… — Чарли смотрит Джулс на руку, но не пожимает ее. — Э-э-э… и с тобой тоже… рад.

— Он считает это фразой? — спрашивает Джулс Дева. — Боже, нам капец.

Джулс вытаскивает из салона Дева, Дев вытаскивает из салона Чарли, и все, что Чарли собирался сказать Деву, тонет в царящем вокруг безумии. По дорожке они направляются на съемочную площадку, которая по замыслу должна быть похожа на сказку. Вдали горит огнями замок, Марк Давенпорт, ведущий шоу, ждет у декоративного фонтана. Тут и гирлянды фонариков, и цветы, и запряженная лошадью карета, прибывшая прямиком из «Золушки».

Съемочная площадка должна походить на сказку, но на деле это лишь особняк миллионера в Пасадене. Члены съемочной группы, одетые в черное, кричат и курят вейп. Марк Давенпорт орет на помощницу из-за комбучи, пока не доводит ее до слез.

В общем, не совсем в духе Диснея.

— Пожалуйста, встань здесь, — Дев показывает на маленький Х из липкой ленты и предупреждает Чарли прежде, чем коснуться его спины и включить микрофон. Чарли напрягается. Вот оно и случилось. Теперь не откажешься, не отступишься, не спрячешься. Если слишком загоняться мыслями о прошедшем годе, обо всем, что привело его сюда, к этому исключительному акту отчаяния, он точно не выдержит.

— Запомни, — Дев наклоняется и шепчет ему на ухо, — теперь тебя слышит весь Командный центр.

Чарли сглатывает вставший в горле комок.

— Ты кажешься несчастным.

— Наверное, это потому, что я несчастен.

— Микрофон!

— Ой… ну… прежде несчастный, я очень рад, что попал сюда.

— Очень убедительная увертка! У тебя талант!

Чарли невольно улыбается, а Дев с энтузиазмом восклицает «Да! Да!», складывает пальцы рамкой и прищуривается, словно центрируя снимок.

— Именно так! На камеру улыбайся именно так!

К сожалению, улыбка Чарли исчезает, стоит Деву привлечь к ней внимание.

— Теперь кажется, тебя сейчас вырвет.

— Наверное, так оно и есть.

— Нельзя, чтобы тебя рвало! Ты вот-вот предстанешь перед двадцатью девушками, которые собрались искать с тобой любовь! — Дев, похоже, считает это заманчивой перспективой, будто все сказочные мечты Чарли вот-вот осуществятся. Будто у Чарли есть сказочные мечты. — Получится просто замечательно!

Дев забывает правило «сначала предупреждаю, потом касаюсь», его рука сжимает бицепс Чарли, прожигая сквозь ткань смокинга. Чарли плохо осознаёт, что творится с его организмом, но дела не очень. А возможно, очень и очень плохо.

Дев наклоняется еще ниже, обжигая дыханием щеку Чарли. От него пахнет шоколадом, сахаром и еще чем-то, не вполне понятным Чарли.

— Знаю, прямо сейчас тебе страшно, но на финише ты найдешь любовь, — шепчет Дев. — Через две недели у тебя будет невеста!

Тут Чарли действительно рвет. Прямо на Дева.

На его конверсах рвота.

Вообще-то в первый вечер съемок его обувь всегда пачкается рвотой, но, как правило, такое случается на заре, а не на закате, и в большинстве случаев рвота принадлежит перебравшей конкурсантке, а не Прекрасному принцу собственной персоной.

С другой стороны, похоже, Чарльз Уиншо не соответствует ничьим представлениям о Прекрасном принце, вопреки своей внешности. Да, внешность у него — самое то. Плечи широкие, сложение атлетическое, такое даже смокингом не скроешь. Нос прямой. Подбородок квадратный. Обаяние… Именно обаяние застигло Дева врасплох, когда Чарльз вывалился из лимузина. Все мужчины-участники «Долго и счастливо» красивы, но таких обаятельных Деву еще не попадалось.

С третьей стороны, таких красивых участников Деву тоже не попадалось. Чарльз Уиншо — самый красивый мужчина из всех, что встречались Деву в реальной жизни. Вопреки рвоте в ямочке подбородка. Вопреки пурге, которую он несет. Вопреки стрессовому потоотделению. (Возможно, стрессовое потоотделение — это даже плюс).

— П-п-прости меня, — лепечет Чарльз.

Раздражение из-за облеванных кед испаряется, стоит Деву заглянуть в огромные глаза Чарльза Уиншо. Он как испуганный птенец. Испуганный птенец весом двести двадцать фунтов с пагубной тревожностью и болезненным пристрастием к чистоте, неспособный выдать законченное предложение.

Подходит сет-дизайнер со шлангом, без лишней суеты смывает рвоту с дорожки и мощной холодной струей окатывает обувь Дева — для сегодняшнего вечера такое в порядке вещей.

— Пожалуйста… прости… меня, — снова лепечет Чарльз, а на него без малейшего промедления налетают гримеры, чтобы привести в порядок его лицо.

Готов Чарльз превратиться в Прекрасного принца или нет, но рвота с его подбородка вычищена, освещение подкорректировано. «Внимание, последняя проверка!» — откуда-то из тьмы кричит первый помреж.

Чарльз явно не готов. Он мертвенно бледен, и Деву хочется остаться рядом с ним. Но помреж велит не рассусоливаться, и в последний момент Дев выпрыгивает из кадра.

Они приближаются. Притихшую съемочную площадку оглашает стук конских копыт по влажной плиточной дорожке, карета появляется в поле зрения, она едет к фонтану, у которого ждет Чарльз. Камера 1 по-прежнему нацелена на Чарльза, камера 2 снимает открывающуюся дверцу кареты. На дорожку выходит девушка в голубом платье. У нее большие голубые глаза (платье подбирали в тон), белокурые пляжные локоны, стройная фигура. В декольте виден крестик. Увидев Чарльза, девушка смущенно улыбается.

Блондинку зовут Дафна Рейнольдс, она бывшая королева красоты из лимузина Дева. Неудивительно, что Морин прислала ее в карете первой. Девушку именно с такой внешностью напечатал бы 3D-принтер, если бы ему задали алгоритм создания победительницы «Долго и счастливо». Из досье Дафны Деву известно, что у нее университетский диплом и отец-священник; как следствие, она ловко балансирует — угождает большому консервативному блоку фанатов шоу, не отталкивая еще больший блок фанаток-феминисток, которые смотрят шоу якобы для смеха.

— Привет! — говорит Дафна, стуча каблуками по каменной плитке. Чарльз ей не отвечает. Чарльз не сдвигается с места. Безжизненные, неуклюжие, его руки словно к туловищу не прикреплены — он так и стоит у фонтана, не реагируя на приближение красавицы. Ни улыбки. Ни искры страсти.

Возможно, в ответ на его безразличие приближающаяся Дафна теряет решительность. Она сбавляет скорость, останавливается, оглядывается по сторонам с таким видом, словно думает, не сигануть ли через забор. Дафна делает еще один шаг вперед, на особо влажной плитке обоими серебристыми каблучками задевает подол платья, поскальзывается и падает вперед прямо на стоически неподвижную стену — грудь Чарльза Уиншо. Получается идеальное — хоть и не совсем типичное для этого шоу — первое знакомство, вот только Чарльз вместо того, чтобы протянуть руку помощи, отшатывается в ужасе от физического контакта с Дафной. Красивая блондинка приходит в равновесие самостоятельно.

— Стоп! Стоп! — кричит Скайлар. Из шатра Командного центра режиссер вылетает прямо в кадр, хотя камеры продолжают снимать. — Что это была за хрень? Как два сексапильных человека могут вместе выдать такой чудовищный антисекс?! Давайте снова!

Наставник Дафны сажает ее обратно в карету, сцена повторяется с момента открытия дверцы. На этот раз Дафна не спотыкается, но Чарльз по-прежнему сама безучастность, они пожимают друг другу руки, как на заседании совета директоров. В итоге сцену снимают еще раз. Потом еще. К пятой попытке Джулс от испанского стыда готова спрятаться в собственном комбинезоне; Чарльз, судя по виду, готов к новому приступу нервной рвоты; все гарнитуры разрываются от мата Скайлар.

Деву нужно что-то сделать, пока сезон не оказался в жопе по самое некуда. Он машет руками перед камерой, чтобы привлечь внимание Скайлар, вернувшейся в шатер Командного центра, и просит перерыв на пять минут. Потом бросается через внутренний двор к первому лимузину, в котором конкурсантки дожидаются поездки на карете.

— Девушки, как у вас дела? — осведомляется Дев, скользнув в салон.

Два последних часа все они явно угощались лимузинным шампанским с помощью Кеннеди, их нового наставника, который кажется слегка оглоушенным своим внезапным назначением. Конкурсантки в ответ галдят и улюлюкают. У них тут танцы в самом разгаре. На миг Деву становится грустно из-за того, что следующие девять недель он проведет не в этом роскошном обществе.

— Дико извиняюсь, что бросил вас, но меня приставили к Прекрасному принцу. Он чуток разнервничался из-за предстоящей встречи с таким числом красавиц.

По лимузину прокатывается дружное «О-о-о!» Отлично!

— Нужно, чтобы вы все помогли ему расслабиться.

Дев поворачивается к Энджи Гриффин, студентке медвуза, следующей в очереди. У Энджи красивое лицо сердечком в обрамлении афрокудрей и озорная улыбка, значит, она идеальный кандидат для расслабления их айти-задрота.

— Вот что я думаю: почему бы тебе, Энджи, не потанцевать с ним? — Дев двигает плечами: вот так, мол.

Судя по виду, Энджи сопоставляет риск опозориться на национальном телевидении и кайф от танца с Чарльзом Уиншо. Она залпом допивает свое шампанское.

— Давай потанцую! — говорит она с радостным волнением, и Дев чувствует, что все получится. Эта часть дела сделана.

Дев выскальзывает из лимузина и бежит к Чарльзу, чтобы подготовить его ко второму акту.

— Сейчас я снова прикоснусь к тебе, — предупреждает Дев, и, боже праведный… Чарльз краснеет, когда он убирает под корону его белокурые кудри. Дев не представляет, как Чарльз переживет девять недель, в течение которых его будут лапать женщины. — Так, теперь нужно включить глянец.

— Включить глянец? — переспрашивает Чарльз медленно, языком пробуя каждое слово. Вот он определяет вкус и прижимает язык к очень белым, очень ровным зубам. «Хватит смотреть ему в рот!» — мягко одергивает себя Дев.

— Да. Включи парня из рекламы парфюма. Как-то же ты справлялся, когда приходилось выступать на больших собраниях в «УинХан». Включи того парня!

Лицо Чарльза показалось бы смешным, если бы не было абсолютно жалким и если бы этот парень не мог угробить им все шоу.

— У тебя получится, — заявляет Дев без оснований и доказательств. Но он умеет возлагать надежды на то, от чего другие спешат отмахнуться. — Я в тебя верю.

Дев снова исчезает из кадра.

Несколько минут спустя, когда Энджи выходит из кареты и, танцуя самбу, приближается к Чарльзу, признаков отвращения тот не демонстрирует. Он позволяет девушке положить руки себе на бедра и в танго провести его по двору. Он искренне улыбается на камеру. Для реалити-шоу это необыкновенная удача. В гарнитуре Дева звучит довольный голос Скайлар.

С каждой следующей участницей Чарльз раскрепощается все больше и больше. К выходу из кареты конкурсантки относятся творчески — одна появляется в костюме кенгуру, потому что она из Австралии, другая — с беременным животиком, потому что хочет носить его детей, — а Чарльз реагирует спокойно. Он без рвоты справляется с каждым из двадцати выходов из кареты — каждый член съемочной группы в восторге, потому что именно этот фактор считается своеобразной проверкой на вшивость.

— Ты просто чертовски фееричен! — хвалит Дев, когда операторы готовятся переместиться в замок, где Чарльз должен обратиться к конкурсанткам с приветственной речью. В ответ Чарльз краснеет с головы до пят, словно ничего приятнее в жизни не слышал.

На несколько мгновений Дева охватывает беспокойство, что Чарльз Уиншо и правда не слышал в жизни ничего приятнее. Он бросается к Чарльзу, чтобы поправить ему волосы.

— Ну, судя по первому впечатлению, которую из девушек можно назвать твоим типом?

Чарльз отстраняется от его рук.

— М-м-м… Ни одну из них.

В груди у Дева вспыхивает раздражение.

— А как насчет Дафны? Вы оба застенчивые и… слегка неловкие.

— Напомни, которая из девушек Дафна?

— В голубом платье. Она первой из кареты вышла. Мы переснимали сцену пять раз.

— Ну… я… — Конец фразы.

Рядом женщина-оператор, и Дев понижает голос.

— Я не могу тебя готовить, не понимая, какую партнершу ты ищешь.

В ответ Чарльз изящно делает шаг в сторону и едва не падает ничком в суккулент.

— Партнершу? Среди здешних девушек? Н-н-но ведь… То есть нет. Я не потому… Это шоу — фальшивка.

Раздражение, вспыхнувшее у Дева в груди, разрастается в самый настоящий пожар.

— В каком смысле фальшивка?

Чарльз недоуменно хмурит брови.

— В таком, что это шоу… На самом деле оно не ради любви.

Перед ним стоит Чарльз Уиншо, а Дев видит не его, а Райана Паркера шесть лет назад, когда Дев, только окончивший Университет Южной Калифорнии, присоединился к съемочной группе. Райан Паркер: кожаная куртка, темные, падающие на глаза волосы, отточенная апатия. «На самом деле это шоу не ради любви, — объяснял Райан, показывая Деву замок. — Мы здесь не ради того, чтобы помочь людям найти свое “долго и счастливо”, мы здесь ради того, чтобы помочь Морин Скотт создать интересную телепередачу».

Дев, уже сраженный наповал — Райаном, этим шоу, перспективой оказаться за камерами и делать сказку былью, — в ответ заметил лишь что «нет ничего интереснее любви».

Райан никогда не вешал ему лапшу на уши — это Дев может поставить ему в заслугу, даже сейчас. С первой же совместной ночи Райан твердил ему, что не верит ни в родство душ, ни в сказки, ни в вечную любовь. Дев с готовностью потратил шесть лет на человека, который в самом начале объяснил, как закончится их роман.

А сейчас Дев собирается потратить девять недель еще на одного, считающего это шоу фальшивкой. Ему предстоит облететь мир с человеком, который здесь не ради любви. Ему предстоит проводить все время с человеком, который здесь лишь ради того, чтобы использовать романтические чаяния двадцати девушек в корыстных целях.

В этом шоу, в этом мире «долго и счастливо», по идее, считается гарантией.

Что ему, Деву, делать с тем фактом, что Чарльзу Уиншо «долго и счастливо» не нужно?

Не вполне ясно, как от «чертовски фееричного» он перешел к «испортил все к чертям», но это читается у Дева в глазах. Чарли не понимает.

Он только что познакомился с двадцатью девушками и забыл имена двадцати девушек, и его умственные способности не позволяют ему понять ничего, кроме того что смокинг теперь спереди покрыт глиттером.

Может, снова извиниться? Но Дев с решительным видом направляется к огромному белому шатру в другой стороне съемочной площадки. Подлетает Джулс, ее пучок ходит ходуном.

— Пошли, Чарльз, я отведу тебя в замок, где ты выступишь перед конкурсантками с приветственной речью.

Чарли старается не накручивать себя из-за того, что разозлил Дева. И, естественно, накручивает себя.

Чарли накручивает себя во время шаблонной речи, которую написал для него бывший наставник, — о том, как он «счастлив отправиться на поиски любви» и «уверен, что его будущая жена сейчас в этом зале». Он накручивает себя, когда начинается час общения, и камеры от него отворачиваются.

Потом блондинка хватает его за руку, и Чарли может накручивать себя только из-за нежеланного прикосновения.

— Могу я тебя похитить? — мурлычет блондинка. Зовут ее, кажется, Меган. Она за руку тащит Чарли во дворик. По дороге он слышит, как продюсеры шепчутся с конкурсантками:

— Какая напористая, да?

— По-моему, кто-то твердо решил победить.

— Ты куда красивее ее.

Меган тащит Чарли на скамеечку у бассейна, где уже ждут камеры. Она садится слишком близко, касается без предупреждения и слишком часто и бормочет ему на ухо милые пустячки о своем ютьюб-канале, куда она выкладывает ролики с упражнениями. Чарли всегда говорили (в основном когда увольняли его, бросали или сканировали его покупки в супермаркете), что социальная осознанность у него аховая, но ведь он не абсолютно слеп и глух. Он понимает и как выглядит, и как его внешность действует на людей. Особенно на девушек. Особенно на эту девушку, которая все бедра ему облапала.

Играя желваками, Чарли пытается слушать рассказ Меган о ее работе в Тампе, но тут их перебивает другая блондинка, явившаяся отчитать Меган за то, что та присваивает принцево время. Вскоре девушки начинают орать друг на друга. Чарли пытается разрядить неожиданно возникшее напряжение, но быстро усваивает, что напряжение это не возникло неожиданно, а тщательно координируется продюсерами в гарнитурах, которые толкают конкурсанток на такие мини-стычки.

Есть и приятные моменты. Чарли общается с программисткой по имени Делайла, которая начинает шутливый спор о том, что удобнее, знак пробела или знак табуляции. Впервые за целый вечер Чарли понимает, что происходит вокруг. Девушка по имени Сабрина рассказывает интересные истории о своем тревел-блоге. В какой-то момент, спасаясь от особо настойчивой конкурсантки, которая без остановки щупает ему задницу, Чарли обнаруживает Дафну (теперь вспоминается, что это она первой вышла из лимузина) и Энджи (она с ним танцевала, такое не забыть никогда). Девушки вместе распивают бутылку вина за генератором. Они любезно предлагают Чарли допить пино и любезно же сообщают, что у него рубашка расстегнута.

Вскоре на часах уже два ночи, он мучается от жуткой головной боли и несварения, из бездонной ямы в груди выползает тревога. А еще хуже, что Чарли ощущает гадкую уверенность: он совершил ошибку. Совершенно напрасно он обманывал себя, воображая, будто справится с этим. Совершенно напрасно он позволил Парисе убедить его в том, что это правильный шаг.

Он откажется от участия, он выплатит неустойку создателям «Долго и счастливо». Да, по всей Америке разлетятся слухи о том, что у Чарльза Уиншо случился нервный срыв на реалити-шоу. Да, он больше никогда не будет работать в айти. Но, может, это к лучшему. Может, ему стоит спрятаться от человечества в хижине, затерянной в горах Сьерра-Невада. Может, он научится вырезать разные фигурки из дерева.

— Самое страшное почти позади, — заверяет Джулс, когда во время перерыва приносит Чарли бутылку воды. Другая девушка поправляет ему волосы. Дева, как отмечает Чарли, нигде не видно. — Нужно поговорить с еще одной конкурсанткой, — продолжает Джулс, — и на церемонии коронации отправить четверых участниц домой.

Хочется поделиться с Джулс новым планом — на церемонии коронации он отправит домой себя, — но она уже ведет его на место, подготовленное сет-дизайнерами для встречи с Кианой. Поболтав с девушкой около минуты, Чарли замечает, что к ним направляется здоровенный качок с татуировками на шее.

За ним следуют два оператора и два охранника. Киана перехватывает взгляд Чарли, и в ее симметричном лице мелькает откровенный ужас.

— Господи, нет!

— Какого хрена, шлюха?!

— В чем дело? — спрашивает Чарли не то качка, выкрикивающего гадкие оскорбления, не то членов съемочной группы.

— Это ты хлыщ, встречающийся с моей девушкой? — рычит качок, тыча пальцем Чарли в грудь. Первая мысль — «Ой!». Вторая: «У Кианы есть бойфренд, и его притащили на съемочную площадку, чтобы он на нее орал?». Что еще хуже, качка никто не останавливает. Рядом четыре оператора, и ни один не вмешивается, когда тот снова толкает Чарли.

— Роджер, он ни в чем не виноват! — плачет Киана.

— Заткнись, шлюха!

Почему-то вторая «шлюха» подталкивает панику в душе у Чарли, и он чувствует, что несется навстречу приступу. Нет, сейчас приступ не нужен, только не перед всеми этими операторами. Только не когда он участвует в шоу, чтобы доказать миру: ни паники, ни приступов он не знает, он не срывается, он держит все в себе, он контролирует себя даже в стрессовых ситуациях.

Чарли смотрит на Киану: в глазах у девушки грусть вперемешку со стыдом. Тревога терзает ему душу с адской силой, но еще сильнее его гнев. Он поворачивается к качку.

— Так обращаться с ней нельзя! — говорит Чарли.

Или он собирается произнести эту фразу, но молниеносно получает кулаком по лицу и не произносит ничего.

— Верни меня на должность наставника конкурсанток.

— Дев…

— Пожалуйста, Скай! Ну, пожалуйста! Девять недель в тени этого типа я не выдержу. Он холодный, неловкий и назвал наше шоу фальшивкой.

Скайлар велит развернуть первую камеру так, чтобы не показывать зрителям, с каким скучным видом Чарли разговаривает с Кианой, потом обращается к Деву:

— Наше шоу и есть фальшивка.

— Оно не фальшивое, а спродюсированное. Да, мы подготавливаем почву, мы создаем идеальные романтические условия, но люди по-настоящему влюбляются. — Дев показывает в монитор на сдерживающего зевоту Чарльза. — А он здесь не ради любви.

— Жаль, что именно я говорю тебе горькую правду, но большинство твоих девиц здесь тоже не ради любви.

— Мои девушки — нормальные люди, а Чарльз — нет.

Чарльз сначала показался обаятельным и милым, но, очевидно, Дев плохо разбирается в людях.

Скайлар вытряхивает себе на ладонь еще один антацид.

— Ты же понимаешь, что ты лучший наш продюсер.

— Раз я лучший, не надо взваливать на меня недрессируемое черт-те что.

— Дев, приставить тебя к Принцу не моя идея, так что, если новая работа тебя бесит, все вопросы к Морин… А это еще что за хрень?!

Камера 3 переключилась на помощницу продюсера и охранников, сопровождающих особь, словно воплощающую понятие «токсичная маскулинность».

— Кто это, черт подери? Кто притащил этого типа ко мне на съемочную площадку? — Ответ на эти вопросы проясняется, когда незнакомец нападает на Киану и Чарли. У Кианы есть бойфренд, и Морин привезла его на съемочную площадку. — Черт!

Из шатра Командного центра Дев несется вниз по подъездной аллее туда, где Морин вместе с другим продюсером координирует сцену.

— Не снимайте! Не снимайте их! Чарльз к такому не готов! Оттащите его в сторону!

— Успокойся! — Морин снисходительно отмахивается. — Америка обожает ершистых и неуступчивых. Вдруг новый Принц возьмет и удивит нас?

Дев знает, что не удивит.

— В самом деле, я не думаю…

— Расслабься, Ди! — советует другой продюсер, потому что другой продюсер — Райан в новой для себя должности супервайзового продюсера. Бывший Дева стоит по другую сторону от Морин и, как всегда, выглядит непостижимо привлекательным гибридом гранж-рокера и яхтсмена-любителя. На нем брюки цвета хаки с манжетами, топсайдеры, вокруг пояса повязана фланелевая рубашка, каштановые волосы собраны в тугой пучок. Один взгляд на Райана вырубает Дева, как удар в солнечное сплетение.

Дев неделями терзался, представляя, как снова увидит Райана. Он репетировал, как пройдет мимо, равнодушный и отрешенный, мол, он по-прежнему Дев-Весельчак и все у него в порядке. Разумеется, в реале Райан оказывается безразлично-расслабленным, а Дев — эмоционально взвинченным. Райан Паркер всегда умел внушить Деву, что его чувства — нелепая нелепость. На другой стороне съемочной площадки бойфренд бьет Чарльза кулаком, выкрикивая сексистские гадости.

— От такой сцены рейтинг подскочит, — бесстрастно заявляет Райан, отказываясь встречаться с Девом взглядом. — Охрана у нас прямо за кадром.

Только Дев знает: охрана вмешается в драку лишь после того, как она начнется по-настоящему. Никто не зарубит сочную сцену на корню. Ни Чарльз, ни новая должность Деву не нравятся, но насилию в его сказке не место. Он в двух секундах от того, чтобы самому вклиниться в сцену, даже если испортит кадр. Шоу имеет право использовать любые кадры, на которых он случайно мелькнет, но лучше продюсерам не появляться перед камерой. Тем не менее Дев готов сделать именно это, когда его хватают за локоть. Это Райан, предвосхитивший его следующий шаг.

— Не вмешивайся, Ди!

И Дев не вмешивается, то есть с подачи Райана Паркера наблюдает, как в тридцати футах от него Чарльза Уиншо бьют кулаком по лицу.

Это потому что Дев совершенно не разбирается в людях.

— Радует то, что нос не сломан, — объявляет нанятый шоу доктор продюсерам и операторам, набившимся в тесную подсобку. Чарльз сидит на столе в окровавленной рубашке и с марлевыми тампонами в ноздрях. — Не радует то, что Принц однозначно заработал синяки и должен сидеть здесь, пока не остановится кровь.

— Черт! — изрыгает Скайлар. — Мы уже отстали от графика, а церемонию коронации должны были снимать еще десять минут назад.

Доктор обжигает ее злым взглядом.

— Разумеется, его здоровье куда важнее, — поправляется Скайлар. — Пойду договорюсь, чтобы сняли заявочный план с конкурсантками на платформах.

Скайлар протискивается между двумя операторами, а к Чарльзу незаметно подбирается Морин.

— Солнышко, надеюсь, ты не думаешь, что мы пригласили того типа на съемки.

Наверняка пригласили.

— Он свалился как снег на голову и потребовал встречи с Кианой. Мы знать не знали, что он затевает.

Ой, они наверняка знали.

Наманикюренными пальчиками Морин касается плеча Чарльза.

— Мне очень жаль, что так получилось.

Ей наверняка не жаль.

Райан не ошибся: от сцены физического насилия в первый вечер съемок рейтинг подскочит. Дев за это даже упрекнуть Морин Скотт не может: она только выполняет свою работу. Больше хеппи-эндов публика любит только одно — драму.

Чарльз ничего не отвечает, Морин отпускает его плечо и поворачивается к доктору.

— Десять минут?

— Десяти минут хватит, чтобы остановить кровь, а вот…

— Десять минут, — твердо повторяет Морин и вслед за Скайлар выходит из подсобки.

Доктор вручает Чарльзу два холодных компресса, а Деву подсовывает парацетамол.

— Десять минут пусть лед прикладывает, потом вытащишь марлю и дашь ему шестьсот миллиграммов парацетамола.

После ухода доктора Джулс ориентируется в ситуации — выпроваживает операторов и задержавшихся членов съемочной группы. Дев остается наедине с ненавистной звездой любимого шоу и не знает, как поступить дальше. Под обоими глазами у Чарльза по холодному компрессу, из носа свисает окровавленная марля.

— Выглядишь по-идиотски.

Вот, значит, какую линию поведения он выбрал.

— А ты рвотой воняешь, — парирует Чарльз.

— И кто в этом виноват?

Чарльз пытается улыбнуться, но боль превращает улыбку в судорогу. Он убирает компрессы от лица, демонстрируя синяки, которые уже наливаются под глазами.

— Ты тоже попробуешь убедить меня, что Морин не заплатила тому типу за появление на шоу?

— Ей не нужно было ему платить, — поясняет Дев. — Такие, как этот тип, приходят на шоу бесплатно.

Чарльз выглядит уязвимым. Наверное, так кажется постоянно, по умолчанию, ведь девяносто процентов его лица — это глаза. Глаза цвета туч, цвета неба во время грозы в Северной Каролине, как помнит с детства Дев.

— Я чем-то тебя расстроил?..

— Ты назвал наше шоу фальшивкой, — отвечает Дев резче, чем хотелось бы, и закусывает губу.

Криком на Чарльза делу не поможешь. Тем более Скайлар права. Дев — лучший из продюсеров. Чтобы не пришлось в этом сезоне постоянно вытряхивать душу из их нового Принца (и в прямом, и в образном смысле), Деву следует активизироваться. Он делает глубокий вдох.

— Знаю, многие считают наше шоу фальшивкой, но я не из их числа. Я считаю, что если ты как следует постараешься, то за следующие девять недель сможешь найти настоящую любовь. А я могу помочь тебе в этом.

Сидя на столе, Чарльз болтает ногами, но до пола не дотягивается.

— Если честно, я не ищу любовь.

— Тогда зачем ты пришел к нам на шоу?

— Очевидно, чтобы мне накостыляли на глазах у двадцати миллионов зрителей.

У Дева вырывается нервный смешок. Чарльз снова пробует улыбнуться. На сей раз у него получается. Да он очарователен, черт подери! Конкурсантки небось уже наполовину влюблены в него.

— Не волнуйся, — бурчит себе под нос Чарльз, — засиживаться в Принцах я не намерен.

Дев пересекает подсобку и останавливается в двух футах от сидящего на столе Чарльза.

— О чем это ты?

— Я… Я думал, что справлюсь, но ошибся. Морин может отдать мою роль другому.

— Нет, не может. Мы уже публично объявили звездой тебя.

— Я оплачу расходы.

— Ты выплатишь многомиллионную компенсацию после того, как телекомпания подаст на тебя в суд за нарушение условий договора?

— Ну да, наверное, — чуть растерянно отвечает Чарльз.

Дев берет небольшую паузу — одной рукой снимает очки, другой трет себе лицо.

— Слушай, давай начнем заново, а? — Он протягивает руку. — Привет, рад знакомству. Меня зовут Дев Дешпанде.

Чарли роняет один из компрессов на колени, чтоб пожать Деву руку. В сравнении с ладонью Дева его пальцы холодные, как лед.

— Я тоже рад знакомству. Меня зовут Чарли Уиншо.

— Чарли?

Тот отвечает пожатием плеч, но обрывистым, половинчатым: на полноценное не хватает духу.

— Чарльз — модель из рекламы парфюма. А я просто Чарли.

— Чарли, — повторяет Дев, чувствуя, как легко и непринужденно звучит имя. — Чарли, зачем ты пришел к нам на шоу, раз любовь не ищешь?

Немудрено, что этот вопрос ответа не получает. Чарли ерзает, холодный компресс соскальзывает с колен на пол. Дев пододвигается, чтобы его поднять.

— Ну-ка, давай я… — Он показывает на компресс и прикладывает его к левому глазу Чарли. Тот сначала напрягается от прикосновения, потом привыкает и позволяет Деву помочь. Теперь каждый из них держит по компрессу. Получается идеальное образное представление работы Дева в «Долго и счастливо».

Дев пробует снова:

— Зачем ты пришел к нам на шоу?

Чарли делает три медленных глубоких вдоха, его грудь напрягается под пиджаком.

— Прежде чем покинуть пост технического директора своей компании, я создал себе репутацию… человека, с которым… трудно сработаться. Такой балласт… С тех пор я не могу найти работу в высоких технологиях. Мой агент приняла предложение Морин, углядев в нем шанс восстановить мою репутацию. Теперь я вижу внутренний изъян этого замысла, хотя…

Деву хочется назвать это чушью. Репутации трудного человека недостаточно, чтобы изгнать тебя из какой угодно сферы деятельности, если ты такой белокожий, мужественный и шаблонно красивый, как Чарли, да вдобавок еще и настоящий гений. Но Чарли впервые за вечер произнес такую длинную речь — несколько грамматически верных предложений подряд, — и Дев решает принять его слова на веру.

— Почему ты не создашь новую компанию? — спрашивает он.

Чарли снова медленно пожимает плечами.

— У меня нет деловой жилки. Это всегда было прерогативой Джоша. Да и в бизнес-партнеры ко мне никто не рвется.

— Тогда зачем вообще работать? Очевидно, у тебя есть бешеные деньги, чтобы откупиться от телекомпании. Почему бы просто не заниматься благотворительностью и не купаться в золоте, как Скрудж Макдак?

Чарли морщит лоб.

— Я хочу работать. Дело не в деньгах. Дело в работе. В своей работе я хорош.

Деву знаком кайф от понимания того, что в чем-то ты чертовски хорош.

— Так я должен помочь тебе стать востребованным?

Чарли медленно кивает.

— Это я точно могу организовать, — говорит Дев. — Но чтобы сделать свою работу, мне нужно написать тебе историю любви. Раз я помогу тебе восстановить репутацию, ты должен помочь мне. Ты должен сойтись с девушками. И ты должен включиться. Увидишь камеру — включай Парфюмного Чарльза.

Чарли снова делает ровно три вдоха.

— Включаться мне сложно. Это опустошает эмоционально, а иногда мне нужны паузы. Ну, чтобы мысли свои перепрограммировать. Иначе я… Вот даже не знаю… Ты хоть понимаешь, о чем я?

Теперь начинает запинаться Дев.

— М-м-м, да. Да. Я прекрасно тебя понимаю.

Чувства Чарли знакомы Деву прекрасно. В съемочный процесс Дев погружается с головой, подпитываетcя его энергией, дает своему неугомонному мозгу прекрасную возможность разрядиться. На протяжении девяти недель он на кофе с печеньем вкалывает по двенадцать часов в день без малейших проблем и потребности притормозить. Но после финала с тиарой Дев моментально разваливается — каждый раз, с завидным постоянством. Он залезает в постель на несколько недель, пока не удается перезагрузиться и перепрограммироваться.

Так Дев работал всегда. В колледже приливы творческой энергии накрывали с головой. Две недели Дев писал сценарий — раскрывал свое сердце, изливал душу на чистую страницу, а потом ни с того ни с сего «просыпался» с осознанием, что каждое написанное слово — какая-то хрень. И тогда он залезал в постель и смотрел сериал «Офис», пока у него не появлялось чувство, что он снова готов к встрече с реальностью.

По необъяснимой причине Дев едва не рассказывает Чарли про кофе с печеньем и дилетантскую борьбу с депрессией, про свой неугомонный мозг и слишком большое сердце. Желание довериться Чарли бессмысленно, только Деву кажется, что сегодняшний вечер он переживает уже много лет; что он застрял в очень невеселом дне сурка собственного ада, терзаемый мальчиками-красавчиками, которые не верят в любовь.

Дев прикусывает язык, чтобы с него не сорвались слова признания.

— Похоже, мы с тобой договорились. — Он протягивает Чарли руку.

— Договорились, — эхом отвечает Чарли и огромной лапищей пожимает ладонь Дева. Чарли сразу не отстраняется, и они застывают в чуть затянувшемся рукопожатии. У Дева кожа гудит от прикосновения, но он терпит, ведь у них наконец наметился прогресс, и Дев не испортит его из-за физического контакта с красавчиком, который плохо знаком с этикетом рукопожатия.

Когда становится ясно, что Чарли его руку не выпустит никогда, Дев отстраняется первым.

— Десять минут, наверное, прошло. Пора оценить ущерб?

Пакеты со льдом опускаются. Каким-то образом разбитый нос у Чарли смотрится изысканно, от холодных компрессов щеки посвежели и порозовели, вокруг больших серых глаз — сиреневые ободки.

— Ой! — вырывается у Дева.

— Все так плохо?

— Ну, это лицо можешь выбросить и отрастить себе новое.

— Тогда ничего страшного. Меня не за лицо любят. Как правило, всех привлекает мой яркий характер.

Дев смеется. Стоит разговорить Чарли так, чтобы не заикался, и он даже забавным кажется. Дев вытряхивает три парацетамола и тянется за принцевой бутылкой воды.

— Так ты не бросишь нас? Останешься нашим Прекрасным принцем?

Чарли глотает таблетки.

— А ты… ты думаешь, я справлюсь?

— Мы справимся.

Чарли таращится на него, уголки рта изгибает вопрос.

— Ты… — пробует он, насупив брови. — Ты впрямь надеешься влюбить меня в одну из этих девушек?

А Чарли проницательнее, чем думалось Деву.

Чарли Уиншо пришел на шоу не ради любви, но следующие девять недель проведет в оригинальнейших свиданиях с самыми красивыми девушками в самых красивых местах. Возможно, Дев глубоко ошибался относительно того, какую женщину ищет Чарли, но родственную душу он ему подберет. Он всегда подбирает.

Дев дарит Чарли беззаботную улыбку.

— Я знаю, что заставлю тебя влюбиться.