Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода

ОЧЕРКИ III Чума Юстиниана — Первое пришествие чумы в Европу (531–589)

В самый расцвет Восточной империи, завладевшей к этому времени почти всем бассейном Средиземного моря и создавшей блестящую византийскую культуру, в царствование Юстиниана, вспыхнула пандемия чумы, почти 800 лет не имевшая себе равных как по силе, так и по продолжительности. Ее пик пришелся на период с 531 по 589 г., и она была первой исторически доказанной пандемией чумы.

Физические явления, сопровождавшие чуму Юстиниана. Пандемия развертывалась на фоне глобальных событий физического порядка, способствовавших разрушению экосистем «простейшие — Y. pestis и высвобождению Y. pestis из ее природного резервуара (см. очерк XXXVI). По данным Г. Гезера (1867), все произошедшие за это время теллурические потрясения можно разделить на три последовательные группы.

Первая (предш ествует великой чуме) охватывает период времени с 512 г. (извержение Везувия, опустошившее Кампанью) по 533 г. (начало землетрясений по всей Европе) и достигает наибольшего развития в страшной антиохийской катастрофе (Сирия, 526), когда 29 мая, в день Вознесения Христа, страшное землетрясение обратило город в развалины (погибло до 250 тыс. человек). В течение этого периода произошла серия землетрясений, в направлении с Востока на Запад (в 518 г. на острове Родос, позднее в странах, лежащ их к западу от Эгейского моря, в западной и южных час тях Фракийского полуострова), затем сейсмическая активность переместилась на юг (Киликия). В 526 г. наблюдалось странное потускнение Солнца, которое продолжалось один год.

Вторая группа теллурических потрясений совпадает с первым появлением чумы и с еще какими-то малозначимыми эпидемиями. Занимает период с 533 г. по 547 г. и характеризуется не столько силой, сколько повсеместностью природных катаклизмов (землетрясения 543, 547, 547 гг. в Константинополе, всеевропейские землетрясения 543 и 547 гг., наводнение по побережью Фракии возле Варны в 544 г., Черное море залило берег на 4 тыс. шагов) и др. Наибольшего развития тектонические катастрофы этого периода достигли в 544 г. — землетрясения в Европе и части Малой Азии. Видимо, имело место локальное потепление климата, проявившееся неправильностью наводнения Нила (конец лета) и обильным таянием снегов Таврского хребта, приведшему к разливу реки Кид в Малой Азии и затоплению города Таре. Весной 542 г. чума первый раз поразила Константинополь, 16 августа он подвергся разрушительному землетрясению.

Третья группа теллурических потрясений, начавшаяся с серии разрушительных землетрясений 551 г., предшествует второму периоду развития чумы и сопровождает ее до конца столетия. Страшное землетрясение 9 июня 551 г. прошло дугой от Константинополя до Александрии, опустошив берега и острова Эгейского моря и восточного Средиземноморья. Наибольшим разрушениям подверглись города на береговой полосе, вмещавшей в себя Сирию, Палестину, Финикию и остров Кос. Сильные подземные толчки ощущались в Месопотамии и Аравии. Через месяц вновь мощное землетрясение с эпицентром в Коринфском заливе огромным цунами. В полночь 15 августа 554 г. сильное землетрясение в Константинополе, от которого разрушилась даже часть городской стены. Толчки продолжались почти 40 дней; были разрушены часть Никомидии и Вифания. Почти через год еще одно сильное землетрясение поколебало столицу Византийской империи. И, наконец, по следнее землетрясение, завершившее период тектонической активности в этом регионе, пожалуй, наиболее страш ное из них, воспринятое жителями как «конец света», произошло около полуночи 14 декабря 557 г. и продолжалось серией ударов еще в течение 10 дней. Весной следующего года возвратилась Великая чума. Вслед за ней пришла засуха (562–563 гг.), когда большая часть колодцев Константинополя высохла, а вокруг оставшихся происходили кровавые побоища из-за воды.

Земли Верхней и Средней Италии за несколько лет до появления там чумы, были охвачены голодом, особенно пострадали жители Тосканы и Пьяченцы. Прокопий, очевидец этих событий, упоминает о гибели от голода 50 тыс. римских поселян в Тоскане, а к северу от Ровены «и того больше». В 546 и 556 гг. — голод в Константинополе и его окрестностях.

Биологические явления, предшествовавшие Юстиниановой чуме. Они не менее интересны и требуют объяснения. Первая и две последующие пандемии чумы происходят на одном и том же фоне пандемического распространения совершенно разных и вроде бы никак не связанных между собой контагиозных болезней.

Юстиниановой чуме предшествуют пандемий проказы и натуральной оспы. Когда проказа (либо болезнь, которую тогда так называли) ними на распространяться по христианской Европе, неизвестно, но к началу чумы (542) она достигла таких размеров, что потребовала в ряде юсударств устройства особых домов для прокаженных. Г. Гезер (1867), Со ссылкой на Григория Турского (540–594), считал, что первый лепро-юрий в Европе был открыт во Франции в 570 г. В VII столетии проказа, видимо, оставалась еще серьезной проблемой для европейцев, об этом, в частности, говорят свидетельства о принимаемых властями мышах, требующих отделения прокаженных от здоровых людей. Король Пипин Короткий (714–768) в 757 г. постановил, что проказа у одного из супругов есть достаточная причина для развода. Однако судя по тому, что среди историков долгое время бытовало убеждение в том, что проказа проникала в Европу только во время Крестовых походов (Первый крестовый поход состоялся в 1096 г. под предводительством Петра Амьенского), то можно утверждать, что с VIII по начало XI столетия она переживала «период упадка».

Аналогичную ситуации мы наблюдаем и с заболеваемостью натуральной оспой. В. Губерт (1896), основываясь на исторических источниках, считал, что только начиная с VI столетия н. э. можно констатиростатировать фактическое существование оспы в Европе. Первое достоверное указание на оспенные эпидемии он относит к 541 г.; к этому времени, по свидетельству Сигберта Гемблоурского (Sigbert Gemblours, 1030–1112), в Галлии свирепствовала эпидемия, описание которой в сильной степени напоминает натуральную оспу: «Secutae variae clades et malae valetu-diiies cum pustulis et vesicis populos affixerunt». Арабские источники этого времени описывали оспу как новую болезнь.

В конце VI столетия масштабные эпидемии чумы в Европе прекратились, но когда затихла эпидем ия оспы, опи сан ная Григорием Турским, неизвестно. Летописные источники сообщают нам, что в (614–615 гг. оспа вновь распространилась по всей Италии и Франции. Эти эпидемии были самыми обширными и жестокими после появления оспы на европейском континенте в начале VI столетия.

В VIII–X столетиях сообщения об оспенных эпидемиях в Европе стали исключительно редкими и касались только тех случаев, когда ее жертвами становились влиятельные люди или в связи с какими-то другими значительными для современников событиями. В 996 г. в Европе была распространена какая-то смертельная болезнь с папулезной сыпью («Hugo rex papulis toto corpore confectus in oppido Hugonis Judeis extinctus est»). Но более подробных сведений о крупных эпидемиях оспы в X–XI столетиях летописцы не оставили.

Развитие пандемии. Первые сведения о появлении необычных заболеваний в Константинополе относятся к 531 г. Гезер отметил любопытную закономерность тех разрозненных случаев чумы — они представляли опасность только для молодых и сильных мужчин. Началом пандемии чумы принято считать 542 г. Исходным пунктом ее распространения византийский историк Прокопий (VI век) считал Египет — вернее, земли, расположенные в дельте Нила.

По Прокопию, первый раз болезнь появилась в окрестностях Пелу-зия, между Сирбонидской топью и восточным рукавом Нила. Затем она распространилась в двух направлениях — к востоку по Сирии, Персии и Индии. И в западном направлении — по африканскому побережью, после чего чума вспыхнула на европейском континенте. Евагрий утверждал, что чума началась в верховьях Нила, в Эфиопии. Активизация реликтовых очагов чумы Северного побережья Африки, Египта, Ближнего и Среднего Востока, а также на территориях, принадлежащих римлянам в Европе и землях варваров («до тогдашних границ обтаемой земли»), произошла за 5 лет. Гезер (1867) выделял три цикла чумы.

Первый цикл чумы в Константинополе начался весной 542 г. Он продолжался четыре месяца и на высоте эпидемии уносил ежедневно многие сотни жертв. В этом же году эпидемия охватила Грецию, а в 543 г. чумой уже был охвачен весь Апеннинский полуостров. В 545 г. и 546 г. чума опустошила различные области Галлии, особенно ту ее часть, которая расположена в устье Роны, и Клермонтскую область. В 546 г. чума появилась в тогдашней провинции Germania prima, которая включала в себя земли по левому берегу Рейна от Бингена до Шлетштадта, включая города Майнц и Реймс. По записям поздних летописцев, чума не прекращалась полностью до 556 г., когда она появилась во многих городах Византии, поражая, в основном, молодых людей.

Второй цикл чумы в Константинополе начался зимой 558 г., и современники посчитали его результатом землетрясения декабря 557 г. Он был более жестоким, чем первый, и продолжался полгода. Особенно сильно чума свирепствовала в год смерти императора Юстиниана (565 г.) в Италии, в особенности в провинции Лигурия и в Венеции. Прокопий писал: «Когда все прежде существовавшие могилы и гробницы оказались заполнены трупами, а могильщики, которые копали вокруг города во всех местах подряд и как могли, хоронили там умерших, сами перемерли, то, не имея больше сил делать могилы для такого числа умирающих, хоронившие стали подниматься на башни городских стен… Подняв крыши, они в беспорядке бросали вниз трупы, наваливая их, как попало… Все совершаемые при погребении обряды были тогда забыты. Считалось достаточным, если кто-либо, взяв на плечи покойника, относил его к части города, расположенной у самого моря, и бросал его там» («Война с персами»). Агафий (Agathias, 536–582), очевидец этой чумы, писал, что явления болезни были сходными с ними, которые наблюдались при первом ее появлении, только жестокость отдельных случаев была сильнее, а течение болезни быстрее. Им отмечено большее количество случаев внезапной смерти молодых людей. Опустошения в людях в Западной части Римской империи были настолько велики, что римляне оказались не в состоянии дать отпор подступившим лангобардам.

Третий цикл чумы в Константинополе начался в 570 г. На этот же год приходится упоминание чумы французскими летописцами, появившейся одновременно с натуральной оспой. В Антиохии отмечено четыре вспышки чумной эпидемии. По свидетельству Григория Турского, на Пиренейском полуострове чума свирепствовала в 584 г., в районе 1олсдо. Чума в охваченных ею городах и странах хотя и стихала после первого взрыва, но не прекращалась совсем и нередко через тот или иной срок выхватывала новые тысячи жизней. Смерть заболевшего человека следовала, по большей части, в течение первых трех дней. Кто пережил третий день, мог надеяться на выздоровление. Повсюду, отмечал Прокопий, были лишь траур и смерть. Целые города оставались Пел жителей, искавших спасение в бегстве. Вся страна походила на пустыню; человеческие жилища стали убежищем диких зверей.

Болезнь «продвигалась» по Европе со скоростью формирования вторичных крысиных очагов. Некоторые города вымерли от чумы совершенно, другие же пострадали лишь немного. В одном и том же городе одни кварталы оказывались свободными от чумы, другие были охвачены эпидемией, внутри же пораженных кварталов не все дома страдали одинаково.

Эвагрий отметил важный факт: жители зараженных территорий нередко покидали родные земли, переходили в местности, свободные от чумы, и там умирали, что не всегда вело к эпидемии среди окружающих. И наоборот, бывали случаи, когда эти беженцы, сами оставаясь здоровыми, вызывали вокруг себя вспышку чумы.

Требуют самого внимательного к себе отношения следующие наблюдения Прокопия. Чума всегда распространялась от морского побережья во внутренние регионы страны.

Прокопий и Эвагрий придавали большое значение и тому обстоятельству, что чума всюду, где бы она ни появлялась, «подчинялась» определенному закону времени. Если в пораженной стране было какое-то место, пощаженное чумой в начале эпидемии, то она поражала его впоследствии, причем в нем она свирепствовала подобно прежним эпидемиям до тех пор, пока не собирала обычного для нее количества жертв — почти половину населения.

Чума, появивш аяся на пятнадцатом году Юстинианова царствования, полностью не отступала; болезнь то ослабевала, то опять усиливалась. После 565 г. ее первоначальная злокачественность уменьшилась. Всего же, по описаниям современников, эпидемии чумы в Европе продолжались почти 50 лет. До нас не дошло таких фактов, по которым можно вычислить или даже приблизительно определить число людей, лишившихся жизни в этот период необычайной смертности. Эдуард Гиббон (1737–1794) отыскал в древних источниках только тот факт, что в разгар эпидемии (565 г.) в течение трех месяцев в Константинополе ежедневно умирало сначала по пяти тысяч человек, а потом по десяти, что многие из восточных городов Империи остались совершенно пустыми и что в некоторых местностях Италии жатва и виноград гнили неубранными. Более поздние авторы оценивают общее число погибших за эти 50 лет в 100 млн. человек.

Эта цифра кочует из одной книги в другую. Однако насколько она обоснованна? Обратимся к комментарию переводчика Э. Гиббона на французский язык, Франсуа Гизо (1787–1874): «Прокопий сначала прибегает к различным риторическим фигурам, говорит о песках, которые лежат на дне моря и т. д. Затем он старается (Anecdot., гл. 18) выражаться более определенно и говорит, что в царствование коронованного демона погибли myriadas, myriadan, myrias (греч.) Это выражение не ясно и в грамматическом, и в арифметическом отношениях; если его перевести буквально, получается “миллионы миллионов”. A lem annus (с. 80) и Cousin (том 3, с. 178) переводят его словами “двести миллионов”, но мне не ясны их мотивы. Если отбросить слово mvriadas (греч.), то остальные слова, myriadan, myrias (греч.), будут значить "мириада мириад”, или “сто миллионов”, и эту цифру нельзя счичать совершенно неправдоподобной».

Любопытна и последовательность угасания очагов чумы в Европе. Из разрозненных исторических сведений следует, что последними активными очагами на континенте были реликтовые очаги чумы долины реки Роны (см. ниже). Гезер (1867) приводит свидетельство Григория Турсого о чуме в Марселе в 589 г., куда она была «занесена кораблем из Испании». Таким же образом события будут развиваться и во вторую пандемию чумы (см. очерк V).

Поведение людей. В разгар эпидемии чумы Юстиниана психология июлей так же резко изменилась, как и во время Афинской чумы. Не соблюдалось никакого порядка ни при похоронах, ни при распределении мест в могильных склепах. У кого не осталось ни друзей, ни прислуги, ют лежал непогребенным на улице или в своем опустевшем доме. Сознание собственной опасности и страдания окружающих пробудили в луше самых порочных людей нечто похожее на раскаяние, но как только панндемия отступала, в них оживали прежние страсти и привычки.

Клиническая картина болезни. До нас дошло описание клиники боне ши, оставленное Прокопием. Оно настолько живо и определенно, как будто бы сделано врачом нашего времени. Согласно Прокопию, заболевание проявлялось одной из трех основных форм. Часть людей среди полного здоровья умирала внезапно, как бы при поражении ударом. У других — болезнь начиналась внезапно ознобом; появлялось лихорадочное состояние, сопровождавшееся иногда бредом и явлениями тяжелой адинамии. Высыпание на коже петехий (особенно черных) или появление кровавой рвоты, неизменно предвещало смерть. Эти две клинические формы, по Прокопию, соответствуют сегодня первично-септической чуме. Имевшаяся беременность прерывалась, и за абортом следовала смерть.

При таких же лихорадочных явлениях или при явлениях незначительной лихорадки начиналась третья — бубонная форма чумы — у заболевших людей появлялись бубоны, в одних случаях переходившие в омертвение окружающих тканей, что влекло за собой смерть, или нагнаивавшиеся, что нередко приводило к выздоровлению. Для полноты описания бубонного синдрома Прокопий добавлял: «Бубон вздувается не только на том месте, которое называется пах, но также и под мышками, а в некоторых случаях за ухом или в других местах». Из осложнений болезни Прокопий указывал на особое поражение языка, последствием которого было временное или постоянное лишение выздоровевшего способности говорить.

Описание чумы, сделанное Эвагрием в Антиохии и Сирии, несколько отличается от описания Прокопия. Эвагрий чудом уцелел, когда коса смерти проходила по его близким. Он сам перенес чуму в Антиохии во время первого ее цикла, будучи еще ребенком (542 или 543 г.). Во втором и в третьем ему довелось потерять жену, детей, родных и множество рабов, а в четвертом у него умерли дочь и внук. По его горькому восприятию чума начиналась с поражения головы (видимо, он имел в виду невыносимую головную боль), после чего появлялось поражение глотки и глаз. Эвагрий так же отметил смертельные поносы, бубоны, бред и «anthrak.es» (карбункулы). Никто из современников пандемии не упомянул о таком, бросающимся в глаза симптоме, как кровохарканье. По оценке Г. Гезера (1867), смертность среди людей, заболевших чумой во времена первой пандемии достигала 50 %.

Раз перенесенная болезнь обычно не повторялась, хотя встречались отдельные случаи, когда болезнь повторялась два и даже три раза. Описание болезни не оставляет никаких сомнений, что моровая язва Юстиниана, охватившая в VI веке Византию, была истинной чумой.

Константинополе преобладала бубонная форма чумы, передаваемая блохами от крыс. Конечно, сограждане Прокопия и Эвагрия не знали, каким образом передается чума, но они убедились на собственном опыте, что болезнь не «пристает» от близких контактов с зараженными людьми. Врачи и прислуга, несмотря на их постоянные хлопоты вокруг больных, заболевали не чаще или даже реже, чем другие, а те, кто избегал общения с больными и уединялся в своих домах, все же заболевали через какое-то время.

Лечение и профилактика. Константинопольские врачи были сбиты с толку разнообразием болезненных симптомов и упорством болезни: одно и то же медицинское средство давало противоположные результаты. Правительство Юстиниана не знало, что необходимо предпринять для уменьшения масштаба эпидемии. Не было наложено никаких ограничений на свободные и частые сообщения между римскими провинциями. Эдуард Гиббон подчеркивал, что на всем пространстве от Персии до Галлии народы см еш ались одни с другими и зараж ались вследствие войн и переселений.

Реликтовые очаги чумы на территории Европы. Исходя из современных представлений о существовании энзоотичной по чуме территории в Йемене и Аравии М.П. Козлов и Г.В. Султанов предполагают, что в города Византийской империи, через которые проходил торговый караванный путь, чума могла заноситься купцами. Однако и они признают, что только этим нельзя объяснить прерывистость эпидемических проявлений чумы до первой пандемии, и столь частое ее появление в VI веке в государствах, прилежащих территориально к Средиземному морю.

Если посмотреть на современную карту известных и предполагаемых очагов чумы и районов чумных энзоотий, находящихся вблизи от европейского континента (рис. 3.3), то можно заметить, что они расположены фактически на всех традиционных путях движения потоков людей и товаров. Следовательно, если не учитывать вмешательства других природных факторов, то чума должна быть частой гостьей в Европе. Однако этого не происходило.

Доказательтва существования Y. pestis в одноклеточных организмах в принципе меняют и так довольно запутанные представления о географическом распространении чумы. Попытки определить ее древние природные очаги в Европе делались неоднократно, однако в их основе лежали представления о первичности животных (различные виды грызунов) как резервуара возбудителя чумы. Чтобы избежать упреков со стороны оппонентов в отсутствии научного подхода, исследователи, очерчивая границы таких очагов, старались «состыковывать» исторические сведения с ареалами тех или иных грызунов, появление же чумы за их пределами объяснялось «заносом». Например, Н.П. Миронов (1958), проанализировав ископаемые останки флоры и фауны, сделал вывод о том, что северная граница древнего очага чумы проходила через Балканы по линии «Киев — Нижний Новгород». В.Н. Федоров (I960), определял ее на основании анализа сведений о локальных вспышках чумы в Европе в более позднее, чем «черная смерть» (XVI–XVII вв.) время, т. к. тогда границы очагов вписывались в ареал крапчатых сусликов. Но исторические источники свидетельствуют о значительно больших территориях Европы, периодически становящихся эндемичными по чуме. Надо признать, что случайное инфицирование грызунов, происходящее

на некоторых территориях, отмечаемых как «очаги чумы», не отражает подлинный размах этого природного явления. Бубонная чума обычно не выходит за пределы своего природного очага, т. е. территория европейского континента изобилует реликтовыми очагами чумы, угасшими по неизвестным причинам, следовательно, и ее «возвращение» зависит не от плотности диких и синантропных грызунов, а от этих, еще неизвестных причин. Для приблизительного определения границ реликтовых очагов мы воспользуемся работами А. Рихтера (1814), Г. Гезера (1867), Г.Ф. Архангельского (1879), Н.К. Щепотьева (1897), Д.Д. Ахшарумова (1900), Ф.И. Дербека (1905), К.Г. Васильева и А.Е. Сегала (1960), М.П. Козлова и Г.В. Султанова (1993).

Для систематизации реликтовых очагов мы использовали синхронистический принцип. Разумеется, трудно избежать некоторой произвольности их деления на группы, однако мы пока преследуем более скромную задачу — дать направление для обсуждения. Точные же границы таких очагов можно определить только с помощью методов молекулярной диагностики.

Балкано-Придунайские реликтовые очаги чумы. Синхронно активизировались как в первую, так и во вторую пандемии чумы, приводя к массовой гибели людей. Среди них можно выделить три группы реликтовых очагов:

I цепочка очагов на равнинной местности между реками Прутом и Серетом, расположенных от Хотина до Измаила (включая Яссы, Браи-лов, Галац и др.), своей восточной частью вплотную прилегающих к реликтовым очагам Северного Причерноморья и Малороссии;

II цепочка очагов на равнинной местности между Дунаем и Черноморским побережьем от Бабадага до Варны (включая Черноводы, Каварну, Кюстенджи);

III отдельные очаги на равнинной местности между Константинополем, Андрианополем и побережьем Мраморного моря (проявляли небольшую активность также и в начале XX столетия). Максимум ак тивности достигнут в конце XVIII столетия.

Реликтовые очаги чумы долины реки По. Исторически они наиболее смертоносные в Европе и самые активные на Апеннинском полуострове; многократно разгорались в первую и вторую пандемии. Их пульсациями объясняются сокрушительные эпидемии Средневековья и эпохи Возрождения в городах Венеция, Милан, Падуя, Болонья, Пьяченца, Верона, Палермо, и др., иногда воспринимаемые современниками как «конец света». Максимум активности достигнут в средине XVII столетия.

Реликтовые очаги чумы долины реки Арио. Катастрофические эпидемии чумы в Пизе и Флоренции во времена первой и второй пандемий, пик активности приходится на времена «черной смерти» (художественное описание см. у Боккаччо в «Декамероне»).

Реликтовые очаги чумы долины реки Вольтурно. Их пульсации проявлялись тяжелыми эпидемиями в Неаполе в период второй пандемии чумы. Самая смертоносная эпидемия чумы вспыхнула в 1656 г. Она унесла жизни 200 тыс., а возможно и 270 тыс. человек из 400 тыс. населения города. Последний раз активизировались в 1900 г.

Реликтовые очаги чумы долины реки Роны. По многочисленным историческим источникам очень активны. Пульсации проявлялись сокрушительными эпидемиями чумы во времена первой и второй пандемий. Границы очагов можно заключить в треугольник «Авиньон (вершина) — Тулон и Монпелье (основание)». Максимум активности достигнут в 1720–1722 гг.

Сицилийские реликтовые очаги чумы. Располагаются вдоль северного побережья острова между городами Трапани и Сиракузы. Наиболее активно пульсация очагов происходила в период второй пандемии на местности, прилегающей к городу Мессина.

Реликтовые очаги чумы Пиренейского полуострова. Долина реки Дуэро (местность в районе города Порто) — в последний раз активизировались в начале XX столетия; долина реки Гвадалквивир (Севилья); долина реки Тахо (Толедо, Лиссабон); местность южнее и восточней Андалузских гор, включающая Гибралтар, Малагу, Альмерию; низовья реки Турия (Валенсия); долина реки Эбро (Сарагоса); местность, прилегающая к Каталонским горам с востока (Барселона). Пик активности приходится на средину XVII столетия.

Реликтовые очаги чумы долины реки Гаронны. Пульсации проявлялись сокрушительными эпидемиями чумы в городах Бордо и Тулуза во времена второй пандемии. Их пик приходится на конец XVI столетия.

Реликтовые очаги чумы Северо-Восточной Франции. Это обширное равнинное пространство между городами Руан, Амьен, Реймс и Париж, включающее долины рек Сена, Марна, Сомма. Мощные пульсации во времена первой и второй пандемий (пик активности приходится на средину XVII столетия).

Реликтовые очаги чумы полуострова Корнуолс (о. Великобритания). Равнинная местность по форме напоминающая неправильный параллелограмм, расположенная между Бристолем и Уэтмутом и вдоль юго-восточного склона Корнийских гор, где в августе 1348 г. вымерло почти все население («люди ложились, подобно колосьям под серпом жнеца»).

Реликтовые очаги чумы Юго-Восточной Англии. Расположены на местности, включающей Лондон и его пригороды в радиусе 20 миль от Сити. Пульсации достигли максимума в средине XVII столетия. В 1900 г. отмечены чумные эпизоотии среди лондонских крыс, объясненные в соответствии с представлениями того времени «заносом чумы кораблями».

Реликтовые центрально-европейские очаги чумы. Цепочка реликтовых очагов, расположенных вдоль северных отрогов Альп (сокрушительные эпидемии чумы второй пандемии в городах Женева, Базель, Мюнхен Берн, Цюрих, Линц, Вена) и соединяющихся с западной оконечностью Балканских реликтовых очагов чумы (пик активности приходится на первую половину XVII столетия).

Реликтовые очаги чумы долин рек Рейна, Везер, Эльбы. Во время второй пандемии их эпидемическая активность нарастала по мере приближения к побережью Балтийского моря (сокрушительные эпидемии чумы второй пандемии в Страсбурге, Франкфурте, Кельне, Ганновере, Гамбурге, Магдебурге и др.). Видимо, «сливаются» с цепочкой реликтовых очагов чумы, расположенных вдоль побережья пролива Ла-Манш, Северного и Балтийского морей. Пик активности приходится на первую половину XVII столетия. Наиболее упорно эпидемии чумы «держались» на местности, включающей в себя города Дрезден (1680), Магдебург (1681), Галле (1682), Гальберштад, Брауншвейг, Эрфрут, Нордгаузен и Мюльгаузен (1682–1683) — «Германское чумное пятно». На его территории отдельные вспышки и случаи чумы встречались до 1707 г., после чего она «совершенно исчезла» из Германии. Как бы надолго ни угасали реликтовые очаги чумы, они всегда содержат в себе «тлеющие угли» будущей эпидемии. Интересно проследить, какие физические явления длиннопериодического порядка предшествовали таким пульсациям.

По данным Е.П. Борисенкова и В.М. Пасецкого (1988), отличительная особенность климата первого тысячелетия — похолодание на границе нашей эры, после длительного влажного и теплого периода. Похолодание привело к увеличению толщины ледников и к формированию более сухого климата в Европе.

Большой интерес представляет их информация о колебаниях уровней закрытых водоемов. Так, колебание уровня Каспийского моря отражает изменение баланса воды во всем бассейне рек, питающих его.

В теплые и сравнительно сухие климатические периоды с малым количеством осадков в бассейне реки Волги уровень Каспийского моря понижался. В холодные, влажные и дождливые периоды приток воды существенно превышает испарение с поверхности моря, и его уровень повышается. В связи с этим зарегистрированные колебания уровня моря должны согласовываться с другими косвенными показателями кпимата, характеризующими, в первую очередь, режим температуры, осадков и циркуляции климата.

После кратковременного подъема уровня накануне второго тысячелетия во время малого климатического оптимума уровень Каспийского моря был самым низким. Затем он стал повышаться, достигнув максимальной величины в период малого ледникового периода. В представленнных выше трех схемах бесполезно искать абсолютную корреляцию между отдельными пиками и пандемиями чумы. Климатические процессы инерционны, биологические — сложно опосредо-ванны. Но вот что любопытно! Первая и вторая пандемии чумы начинаются в период резкой смены климата в сторону его похолодания. Кратковременный, но значительный подъем уровня Каспийского моря в конце первого тысячелетия не совпал с какими-либо свидетельствами в европейских летописях о крупных эпидемиях чумы, однако о них есть упоминания в восточных источниках. В Киото, древней столице Японии, с 869 г. ежегодно отмечается праздник Гион Мацури, учрежденный императором в связи с прекращением какой-то весьма смертоносной эпидемии чумы.

В условиях отсутствия избыточной влажности воздуха и почвы, характерных для холодного климатического периода, процессы гниения органических остатков сильно замедляются. Гнезда грызунов в таких условиях хорошо сохраняются много лет. Благодаря этому создаются оптимальные условия для жизнедеятельности гнездовых эктопаразитов, обеспечивается их долговечность. Когда по неизвестным причинам начинается «выход» возбудителя чумы из его природного резервуара, появляются инфицированные возбудителем чумы грызуны (усилители природного резервуара) — остававшийся «холодным» несколько столетий очаг чумы «разогревается». Затем происходит «приток» возбудителя чумы из популяций диких грызунов в популяции синантропных. Очаг начинает пульсировать, т. е., периодически вбрасывать посредством инфицированных эктопаразитов в человеческие популяции возбудитель чумы.

С VIII по XIII век в Европе установился период так называемого «малого климатического оптимума» — ледники вновь начали отдавать влагу, климат стал более влажным. В результате этих процессов условия для размножения гнездовых паразитов ухудшились, степные территории сократились: циркуляция возбудителя чумы в наземных экосистемах прервалась, и очаги чумы на юге Европы вновь «угасли». Однако процесс формирования природных очагов чумы продолжался. Влага способствовала увеличению растительного покрова, а соответственно и «выносу» из почвы различных простейших. Размножившиеся, благодаря наличию растительной пищи, крупные позвоночные животные переносили своими фекалиями цисты простейших на другие территории, где последние находили благоприятную для себя среду обитания в почве.

Элиминация генотипов. Для понимания как причин появления новых масштабных и упорных эпидемий чумы, так и их последующего затухания, нам нельзя игнорировать другое наблюдение Прокопия и Эвагрия. Оказывается, чума «не уходила» из определенного населенного пункта до тех пор, «пока не собирала обычного для нее количества жертв». Несомненно, здесь речь идет об «элиминации» определенной части человеческой популяции. Она характеризуется повышенной частотой генов, предопределяющих восприимчивость человека к инфицированию возбудителем чумы и развитию у него тяжелой клиники болезни. За 50 лет Юстиниановой чумы под ее прямым селективным давлением сменилось не менее двух поколений европейцев, поэтому развитие пожара каждой последующей эпидемии сталкивалось с прогрессирующим сокращением количества «сухих дров» для него: эпидемические цепочки высоковирулентных штаммов возбудителя чумы быстро обрывались.

После Юстиниановой чумы. С прекращением Юстиниановой чумы эпидемия не закончилась, однако сведения об этих события носят отрывочный характер. По данным В.И. Еременко с соавт. (2000), в VI с толетии бубонная чума опустошала Армению почти полвека. А в "МI. она вновь объявилась в Арзруме и не покидала его целых тридцать лет, уничтожив тысячи людей. Чуме предшествовало сильное землетрясение в верховьях реки Ефрат. Эти же авторы нашли упоминание 0 чуме в Азербайджане, относящееся к началу X (901) и XI (1013) веков. Видимо, во всех этих случаях имела место активизация очагов чумы Великого Евразийского чумного «излома», однако масштабы этого процесса неизвестны (см. очерк IV).

Любопытные результаты дали проведенные В.И. Еременко с соавт. (2000) палебактериологические исследования. Иммунологический ана-HIII проб, добытых из высокогорного скального аланского могильника VI иска (урочище Уллу-кол, верховья реки Подкумок), показал наличие чумного антигена Ф-1 в губчатых костях скелета, в смыве с прекрасно сохранившихся роскошных женских волос и в почве из-под костных останков. По их мнению, это находка объясняет непродолжительностъ периода расцвета алан в предгорьях Северного Кавказа. Уже и VI–VII веках аланские селения в Кисловодской котловине опустели, юрговые связи, бывшие у них не только с соседними народами, но и простиравшиеся до Малой Азии, оказались прерванными, повсюду парили упадок и запустение. В IX веке жизнь в Кисловодской котло-иппе полностью прекратилась. Более поздние археологические находки относятся уже к X–XII векам. Чума оборвала аланский этногенез.

«Чума» и этногенез. Л.Н. Гумилев (1989) вьщелял следующие фазы пногенеза: подъем, акматическая фаза, надлом, инерционная фаза, обскурация, регенерация и реликт. Исходный момент любого этногенеза — специфическая мутация небольшого числа особей в географическом ареале. Появившийся в генотипе вследствие мутации признак пассионарности обуславливает у особи повышенную по сравнению с нормальной ситуацией абсорбцию энергии из внешней среды. Этот избыток энергии формирует новый стереотип поведения, цементирует новую системную целостность. До акматической фазы (включительно) происходит увеличение генетического разнообразия этноса и усложнение его организации. В последующие фазы генетическое разнообразие этноса необратимо снижается и этническая система упрощается.

Исторический материал показывает, что резистентность этноса к «чуме» (здесь под ней мы имеем в виду любую болезнь, сопровождающуюся повальной смертностью), находится в тесной зависимости от фазы этногенеза. Даже современникам чумы Орозия (251–266) была ясна ее связь с упадком Рима. Население Римской империи утрачивало разнообразные генотипы «героев» и вырождалось в «торгашей» и «жизнелюбов». Люди собирались в большие города. Ближайшие к этим городам поля еще возделывались, отдаленные же лежали пустырями или использовались только для охоты. Эти поля не имели никакой ценности, так как из-за значительного уменьшения числа людей, хватало хлеба без них. Пустыри образовались и внутри Италии. Превращались в болота берега Этрурии и Лациума. «Чума» становилась особенно упорной в генетически однородных популяциях, — она как бы завершала процесс этногенеза — римляне (фаза обскурации) после очередного мора уже не смогли восстановить свою численность. Около 400 г. писатель Иероним (330–419) отмечал, что род человеческий уже истреблен и земля снова превратилась в необработанные пустыри и леса. Однако этносы противников Рима — варваров (акматическая фаза этногенеза), после тех же эпидемий быстро регенерировали и занимали опустошенные «чумой» римские провинции.

Эпидемия чумы Юстиниана пришлась на акматическую фазу византийского этногенеза, поэтому она не привела к необратимой депопуляции населения Восточной Римской империи, как это происходило после эпидемий в ее западной части в II–IV столетиях. Византийцы во время чумы смогли уничтожить государство вандалов на африканском побережье, разгромили армии готов и франков, присоединили Италию, отбили Сицилию у берберов, нанесли поражение персам в Колхиде. Им даже хватило сил на кровавый и продолжительный внутренний конфликт — иконоборчество. Прошло еще почти 1000 лет, отмеченные еще одной сокрушительной пандемией чумы («черная смерть», 1346–1351 гг.), прежде чем Византия перестала существовать.