Один против всех

3

На следующий день Дэва Бэньйона ожидало в бюро много срочной работы. На столе лежал материал по трем законченным делам. В двух из них не хватало только подписи, чтобы передать их на рассмотрение суда присяжных; третье было возвращено прокуратурой, требовавшей более тщательных и жестких определений следствия до передачи обвиняемого во власть присяжных.

Бэньйон передал письмо прокуратуры Кармоди и Кейсу и поручил им собрать дополнительные доказательства и улики. Оставался Бурке. Его негр явно вздохнул свободнее. Его алиби — он играл с несколькими друзьями в покер — получило подтверждение с совершенно неожиданной стороны. Полисмен, совершавший обход своего участка, услышал шум в пивной, зашел туда и посоветовал неграм держать себя потише — тем самым алиби «ниггера» сделалось неопровержимым; без этого друзьям негра могли бы не поверить, а если бы и поверили, то не сразу. Негра пришлось отпустить, тем более что и прежде за ним не замечалось ничего предосудительного, он работал в автомобильной мастерской и был там на хорошем счету. Его семья тоже считалась вполне приличной.

Бурке подсел к столу Бэньйона и ухмыльнулся:

— Обе стороны пришли к соглашению, — он ткнул пальцем в отчет.

— Лучше так, чем прихлопнуть невиновного. Кстати, ты неплохо потрудился.

— Вчера у меня энергии было хоть отбавляй. Кроме того, других дел не было, так что я прямо зубами вцепился в это…

Дэв Бэньйон бросил взгляд на часы.

— Я сейчас еще раз уеду. Вернусь между пятью и шестью.

— С Томом Дири все в порядке? — спросил Бурке, когда Дэв уже натянул плащ. После недолгих колебаний Дэв ответил:

— Что это было самоубийство, не подлежит никакому сомнению. Ты знал его близко?

— Довольно близко.

— Тебе известно, что до войны он приобрел себе в Атлантик-Сити летнюю дачу?

— Да. Я его иногда встречал там, мы частенько выпивали по рюмочке.

— Что это был за дом?

— Ах, вот ты о чем! Конечно, не летняя вилла, но и не обыкновенный домик, в котором проводят субботу и воскресенье.

Они направились к двери. Их слова и жесты были обдуманно безразличными.

— Как он смог купить такой дом на свое жалованье?

— В то время цены были ниже, — пожимая плечами, ответил Бурке.

— И жалованье тоже!

— Согласен. Но, может быть, у него имелись побочные доходы. Вел, например, деловые бумаги какого-нибудь книготорговца или что-то в этом роде. Ведь у него было свободное время, — они остановились в центре холла и продолжали рассуждать. Бурке положил руку Дэву на плечо. — А может, просто повезло в карты.

— Гм, возможно, — кивнул Дэв.

— Я всегда считал, что он порядочный малый.

— Я тоже. Ну, пока, Бурке!

— Пока, Бэньйон!

Сержант Бэньйон сел в машину и взял направление к дому Тома Дири. Он переехал через Делавер и Спрайс-стрит, чтобы поскорее попасть в западную часть Филадельфии.

Погода переменилась, стало холодно, но сухо, и дым паровозов на станции «Тридцатая-стрит» ровными столбами поднимался в небо. По дороге Дэв размышлял над рассказом Люси Карровэй; много из этой истории не выбьешь, но, по крайней мере, проверить нужно, думал он. В этом-то и заключается работа полиции: ничего не упустить, каждую былинку рассматривать под лупой! Совать свой нос во все, задавать тысячи разных вопросов, какими бы бессмысленными и бесцельными они ни казались на первый взгляд…

Незаметно для себя подъехал к дому Дири, остановил машину у тротуара, прошел несколько шагов и позвонил в дверь. Привратник, ворча, открыл, и Дэв вошел в дом. Прямо перед ним стояла миссис Дири. Она была удивлена, увидев его, но с привычной улыбкой проговорила:

— А, мистер Бэньйон! Прошу вас, входите!

— Мне очень жаль, извините, что приходится вас опять беспокоить, — обратился он к ней, входя в комнату.

— Я понимаю, вам это необходимо, иначе вы бы не приехали. Право, не стоит извиняться.

Миссис Дири опустилась на софу и закинула ногу за ногу. Как и в прошлый раз, она была безукоризненно одета и прекрасно выглядела.

— Сегодня я заехал к вам по делу, которое имеет прямое отношение к нашему расследованию. Я заранее благодарен вам за сотрудничество с нами.

— Разумеется, разумеется, мистер Бэньйон! — она облизнула губы. — Я помогу вам, чем только смогу.

— Благодарю вас, — он сразу же перешел в наступление. — Вчера ночью мне позвонила некая Люси Карровэй. Вам что-нибудь говорит это имя, миссис Дири?

В ее лице ничто не изменилось, оно продолжало оставаться прежним, лишь только тщательно подведенные брови чуть заметно дернулись; но этого было достаточно, чтобы дать понять: упоминание имени Люси причиняет ей боль и говорить о ней миссис Дири не имеет желания.

— О, да, она была дружна с Томом. Но, мне кажется, это было давно, в прошлом.

— Она рассказала мне одну очень странную историю; утверждала, будто ваш супруг не мог быть озабочен своим здоровьем. Она встречалась с ним на прошлой неделе, и он сказал ей, что чувствует себя хорошо, как никогда.

Миссис Дири осторожно рассмеялась.

— Эта женщина лжет, мистер Бэньйон. Том не видел ее уже больше года, — твердо заявила миссис.

— Люси утверждает, что случайно встретилась с ним перед вечером, в тот день, когда вы уехали к сестре в Гаррисбург. Это верно?

— Да, верно, — медленно проговорила миссис Дири. — Я была там в прошлый вторник. Поэтому, может быть, они действительно встречались с Томом. Как это похоже на нее! Как только я ненадолго оставлю Тома одного, она — тут как тут и…

— Она твердо настаивала на том, что встреча была случайной.

— Еще бы… — миссис Дири снисходительно улыбнулась, но ее тонкие руки слегка дрожали. — Я полагаю, она сообщила вам о своих отношениях с моим мужем.

— В общих чертах, никаких подробностей.

— Значит, в последнее время она кое-чему научилась. — Вдова Тома Дири недобро улыбнулась, потом передернула плечами. — Я полагаю, что в один прекрасный день она сделается светской дамой. Что же касается здоровья моего мужа, то, я думаю, мое слово весит больше, чем ее, — язвительно подтвердила Дири.

Бэньйон улыбнулся:

— Ну, ну, к высказываниям мисс Карровэй мы относимся не так уж серьезно. Но, надеюсь, вы согласны, что мы обязаны расследовать любые показания, даже если они поначалу не кажутся нам правдоподобными.

— Понимаю вас! — она опять остыла и вполне владела собой. — Я охотно хотела бы оказаться вам полезной, я… — она словно бы понукала себя. — Я не знаю, как далеко зашли отношения между моим мужем и Люси Карровэй, но во всяком случае, история эта была мне настолько отвратительна, что я всячески старалась ее не касаться. Больше того, я даже предложила Тому разойтись, и сделала уже все от меня зависящее, но в последний момент он одумался. Тогда я решила остаться с ним. Хотя бы ради его репутации — я имею в виду служебную. И мне не пришлось об этом жалеть. С тех пор Том был самым лучшим мужем, какого только можно себе пожелать.

— В этом я не сомневаюсь! — заверил ее Бэньйон. Разумеется, он отдавал себе отчет в противоречиях между высказываниями миссис Дири и Люси Карровэй, но был склонен скорее поверить вдове Тома. И все же он продолжал: — Люси убеждала меня, будто на прошлой неделе ваш муж производил впечатление спокойного и вполне уверенного в себе человека. А прежде часто бывал чем-то угнетен.

— Еще бы!.. — зловеще проговорила миссис Дири. — Люси как раз из тех женщин, которые и в аду прибавят огня! Ей, небось, и в голову не приходило, что причиной подавленности Тома может оказаться она сама?

— Думаю, что у нее такой мысли не было. — Но сдаваться он все-таки не хотел. — У меня есть смутное ощущение, что она выложила еще не все, что знает, и хочет что-то сохранить в тайне.

Миссис Дири медленно покачала красиво причесанной головой.

— Нет, не имею ни малейшего представления. Позвольте мне спросить, почему вас так заинтересовала история Люси?

— Я вам отвечу. Если она лжет, — а это, кажется, так — я хочу знать, почему, ведь может оказаться, что для подобной лжи у нее есть вполне определенные цели. Может быть, в один прекрасный день она начнет вас шантажировать, угрожая покрыть честное имя вашего супруга грязью. Согласен, подобные действия ни к чему не приведут, но разве мы можем предугадать, какие мысли зреют в ее мозгу?

— Да, от нее можно ждать чего угодно! — возмутилась она.

— Вы были знакомы с Люси? В Атлантик-Сити, например.

— Однажды я ее там видела.

— Уже… — он запнулся, потом лицо его осветила улыбка. — Еще раз, большое спасибо! Поверьте, я весьма сожалею, что я вынужден вас беспокоить по этому прискорбному делу, миссис Дири. Если Люси обратится к вам и попытается вам угрожать, прошу вас, дайте нам знать. Мы сумеем вас защитить.

— Спасибо вам!

Она проводила его до дверей.

На улице было великолепно.

— В такую погоду можно только жалеть, что ты не в Атлантик-Сити, — сказал Бэньйон. — У вас ведь там небольшой дом, миссис Дири?

— О нет, мы продали его несколько лет назад. При нынешних налогах на жилье мы не могли себе позволить содержать загородный дом…

Сержант Бэньйон понимающе кивнул; еще раз выразил свою благодарность, сочувствующе пожал руку вдове, попрощался и сел в машину.

Итак, случай с Люси Карровэй для него ясен.

В офисе его ждала срочная работа. Из девятнадцатого участка сообщили о случае поножовщины, а в Фермонт-парке была найдена молодая девушка, скончавшаяся после нанесенных ей побоев. Девушка, выпускница средней школы, вчера вечером убежала из дому, сговорившись со своим другом. Бэньйон поручил Бурке заняться выяснением дела о поножовщине, а сам с Кейсом отправился в Фермонт-парк.

На месте убийства собралось уже по три-четыре репортера и фотокорреспондента от каждой из газет; сюда же приехал старший инспектор собственной персоной, он давал интервью и позировал перед фотообъективами. Бэньйон приступил к делу с осторожностью, выслушал предположения своего шефа, кивнул, когда тот заявил, что убийца немедленно должен быть взят под стражу, а сам настойчиво пытался избавиться от присутствия репортеров. В остальном же действовал, как считал нужным. Дэв знал, что в подобных случаях дело должно быть раскрыто в первый же день, иначе рискуешь не раскрыть его вовсе. Что делается в состоянии аффекта — нужно расследовать немедленно, пока у виновного нет времени забыть о содеянном и овладеть своими нервами.

Джерри Фарнхэм, настырный, но всегда готовый прийти на помощь репортер «Экспресса», сразу навел его на правильный след. Он похлопал Бэньйона по плечу и посоветовал:

— Займись-ка парнишкой, с которым она бежала. Сейчас он немного пришел в себя, но когда он сюда заявился, глаза у него были дикие. И я бы не удивился, если бы он оказался тем…

Сержант Бэньйон бросил беглый взгляд на молодого человека. Рослый молодой парень с короткой стрижкой, на свитере значок колледжа. Он поддерживал под руку отца девушки, словно окаменевшего в немой скорби. Время от времени парень всхлипывал. Бэньйон несколько раз потер ладонью лоб.

— Спасибо, Джерри, — сказал он.

Он вернулся в офис в два часа ночи. Смена, дежурство которой было с полуночи до восьми утра, давно была на месте. Нейл, Бурке и Кармоди уже разошлись.

— Ночь у тебя сегодня затянулась, — сочувственно проговорил сменщик Дэва, сержант Джонсон. — Не забудь отметить сверхурочные, Дэв.

— Конечно!

— Паршивая история произошла в Фермонт-парке, — продолжал Джонсон. — Конечно, дело рук дружка?

— Да, дрянная. Не успели мы подойти к нему, как он раскололся. Конечно, ревность. Он обвинил ее, начали ссориться, и парень ударил ее. Девушка чем-то его оскорбила, и тогда он принялся ее избивать и попал, видно, в сонную артерию. — Дэв сокрушенно покачал головой. — Парня можно даже пожалеть. Он говорит, что не хотел ничего плохого, и лично я охотно ему верю. Кейс остался с ним в участке. Там он пробудет ночь.

Один из полисменов проворчал:

— Дали бы его на часок мне. У меня тоже подрастает девчонка.

— Следи за ней получше, — посоветовал Бэньйон и вышел.

Домой он добрался в без четверти три. Снял ботинки и неслышно проскользнул в спальню.

Кэт спала, но только скрипнула створка двери, как она открыла глаза. Включила свет, и когда он лег рядом, прошептала:

— Как ты сегодня долго, Дэв!

— Да, сегодня было уж чересчур, — согласился он и положил голову ей на плечо. — Гаси свет, Кэт. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! Ах, я вспомнила: тебе звонили! Какая-то девушка.

— Она назвала себя?

— Нет. Я думала, она шутит, потому что она сказала, что двадцать долларов, которые ты ей дал в долг, оставила у бармена в «Трех ангелах». С каких это пор, Дэв, ты одалживаешь деньги?

Бэньйон приподнялся на локте.

— Тут не до шуток, Кэт, — ответил он и уставился в темноту. Он слышал, как бьется собственное сердце, ощутил близость Кэт, теплоту ее тела, умиротворяющую тишину…

— Я что-нибудь сказала не так, Дэв? Ведь я только сняла трубку, — пробормотала Кэт.

— Нет, нет, все в порядке, — успокоил он ее и опять положил голову на плечо жены. — Завтра я обязательно узнаю, в чем дело. Спокойной ночи, Кэт.

На следующий день его опять завертела работа, и только в шесть часов он вспомнил о звонке Люси.

Попросил телефонистку соединить с баром «Трех ангелов». Ответил мужской голос.

— Говорит сержант Бэньйон из комиссии по уголовным делам. Мне нужна Люси Карровэй.

— Люси? Ее здесь нет.

— Когда она ушла?

— Откуда мне знать, сержант? Я пришел сюда после обеда, в три часа, ее уже не было. Может, босс знает больше, но в настоящий момент его нет на месте.

— Хорошо, я буду рядом, заскочу, — сказал Бэньйон. — Если босс покажется на горизонте, передайте, чтобы подождал меня. Вы все поняли?

— Да, все. Скажите, в чем, собственно, дело? С ней что-нибудь случилось?

Бэньйон положил трубку. «Почему она звонила? — задавался вопросом Дэв. — Как бы это узнать! Может быть, она перешла на другую, лучше оплачиваемую работу, или переехала в другой город и хотела об этом сообщить».

— Я уезжаю, — сказал он Нейлу. — Вернусь примерно через час.

— С тобой хотел говорить лейтенант, — заметил Нейл. — У него сейчас кто-то есть, но он сказал, что задержится не больше, чем минут на пятнадцать.

Нервничая, Дэв несколько раз прошелся по комнате. Он не любил, когда его задерживали, особенно, если имелось спешное дело.

— Что ему от меня нужно? — спросил он.

— Не имею понятия, — Нейл пожал плечами; на его розовом лице терьера застыло выражение безразличия.

— Тогда передай ему, что у меня важное дело, и что как только я вернусь, немедленно к нему зайду.

Дэв не стал терять времени и пошел пешком.

В баре почти не было посетителей, музыканты еще не явились. Несколько мужчин стоя пили пиво.

За стойкой орудовал тот же бармен, которого Бэньйон видел здесь вчера вечером. Бармен сразу же подошел к Дэву.

— К сожалению, мистера Дэвиса еще нет. Скорее всего, он сейчас в варьете, рядом.

— Здесь есть кто-нибудь, кто мог бы пойти со мной и показать босса?

— Разумеется! — он позвал кого-то из задней комнаты. — Джимми, эй, Джимми, поди-ка сюда!

В мгновенье ока появился стройный молодой негр в белой куртке. Он испуганно переводил взгляд с бармена на Бэньйона.

— Джимми, пойди-ка с мистером и покажи ему мистера Дэвиса.

Юноша кивнул и вышел с Бэньйоном на улицу.

Дэв показал контролеру театра свое удостоверение, и тот пропустил их. Какое-то время глаза Дэва привыкали к прокуренной полутьме зала. Зал был отнюдь не первоклассный: пахло пылью, сигаретным дымом, дешевыми духами, дезинфекцией и даже потом. Публики было немного. В первых рядах вокруг эстрады сидело пять-шесть десятков зрителей. Они гоготали и подбадривали криками двух клоунов и полуголую блондинку, цвет волос которой явно был обязан перекиси водорода. Негр, за которым по пятам шел Бэньйон, наклонился над мужчиной во втором ряду.

— Мистер Дэвис, здесь мистер, он хочет с вами говорить.

Мистер Дэвис так низко полулежал в кресле, что головы его не было видно. Зрелище, видно, пришлось ему по вкусу: когда он обернулся, слезы все еще стояли у него на глазах.

— В чем дело? — раздраженно спросил он.

— Полиция, — тихо сказал Бэньйон. — Прошу вас выйти со мной.

Мистер Дэвис, маленький щуплый человек, немедленно вскочил, словно в него вонзились десяток иголок и обеими руками пригладил свои редкие волосы.

— Да, да, разумеется, конечно, сию секунду!.. — он взял Бэньйон под руку. — Вы из полиции нравов? Речь идет о продаже спиртного или…

— Нет, у меня другое.

Мистер Дэвис облегченно рассмеялся и последовал за Дэвом в вестибюль.

— Ну, одно это меня уже утешает, — он прямо-таки сиял.

Бэньйон поблагодарил негра за услуги и отпустил его. Хозяин бара «Трех ангелов» являл собою пестро одетого человечка, так и лопавшегося от распиравшей его энергии. Даже когда он стоял на месте, жизнь и потребность в движении били в нем неиссякаемым ключом.

— Так о чем речь, сержант? — спросил он, ознакомившись с удостоверением Бэньйона. Его ладошки фамильярно хлопали по рукам Дэва.

— Парень, что ты тянешь! Ты что, имеешь что-нибудь против моей лавчонки, а?

— Нет. Я имею в виду девушку по имени Люси Карровэй. До меня дошло, что она оставила работу у вас. Почему?

По выражению лица мистера Дэвиса было заметно, что с его сердца свалился еще один тяжелый камень.

— Так вот, случилось это вчера вечером, как гром среди ясного неба. Подходит она ко мне и говорит, что просит расчета. Ну, в конце концов, я не волен удерживать девочек, они приходят и уходят, когда им заблагорассудится. Иногда они нанимаются всего на одну ночь, если находится мужчина, который в состоянии их содержать, они больше и не возвращаются. И я, значит, говорю: «О’кэй, Люси, тебе лучше знать! Желаю тебе счастья!» Отдал ей деньги, что ей причиталось, и она ушла.

— В котором часу?

Дэвис прищурился.

— Примерно в четверть одиннадцатого, может быть, в половине одиннадцатого она пошла поесть. А когда вернулась, сказала, что оставляет место. Значит, после половины одиннадцатого.

— Она была одна, когда уходила и вернулась?

— Честно говоря, сержант, я не видел. Но когда мы говорили, она была одна.

— Кстати, где она живет?

Дэвис пожал плечами и сделал непонимающее лицо.

— Откуда мне знать? То-есть, я понимаю, мне полагается знать такие вещи, но если бы я попытался запомнить адреса всех моих девушек — боже мой, инспектор! Я ведь вам уже говорил, они приходят и уходят, как волны прибоя, и у большинства из них с собой чемоданчик с самым необходимым. Пляжное добро, понимаете меня — чем тут интересоваться?

Дэв Бэньйон кивнул и наморщил лоб. Сквозь вращающуюся дверь в бар врывался ветер, срывавший висящие на стенах плакаты.

— Скажите, у Люси не было здесь подруг, которые знали бы ее адрес?

— Это мысль! — воскликнул Дэвис и щелкнул пальцами. — Пойдемте-ка напротив и спросим Дженни, она дружила с Люси, если вообще можно говорить о дружбе между такими девушками. — Он расхохотался и подхватил Бэньйона под руку. — Знаете, когда им по вкусу один и тот же парень, дружбы как не бывало…

Дженни оказалась полной блондинкой. Она сообщила, где жила Люси. Гостиница «Реал», Спрайо-стрит угол шестой стрит. Под конец она сказала:

— Будем надеяться, с ней ничего не случилось. Она была хорошей девчонкой.

Бэньйон уже привык к этому выражению, и все-таки вздрогнул.

— Нет, думаю, что нет.

— А что вам от нее нужно? — спросила Дженни.

— Нам нужно получить от нее кое-какие сведения.

— Ах, ваши парни всегда так говорят, подожгли ли дом или украли секрет атомной бомбы, — недоверчиво проговорила Дженни.

— Можешь не сомневаться, это на самом деле так, — заверил ее Бэньйон. — Большое спасибо, Дженни.

Взял такси и поехал в «Реал», третьеразрядную, но на удивление чистую гостиницу. Объяснил дежурному, кто он такой и зачем здесь, на что молодой служащий в роговых очках ответил:

— Мисс Карровэй оставила нашу гостиницу прошлой ночью. Я как раз дежурил, и точно помню, когда она уезжала: в без четверти час.

— Она была одна?

— Нет, в сопровождении какого-то господина.

— Гм… — Бэньйон закурил сигарету и передохнул, ожидая пока от стойки отойдет один из жильцов, спрашивавший у служащего свои ключи и почту.

— Не расскажете ли вы мне по порядку, — попросил Бэньйон, — как все происходило? Они приехали вместе?

— Да. Мисс Карровэй попросила ключ от своей комнаты и счет. Господин, который сопровождал ее, стоял недалеко от меня, шагах в шести, но лица его мне разглядеть не удалось.

Служащий замолчал, вспоминая еще что-то и Бэньйон не торопил его. Свидетель из этого молодого человека был бы замечательный, ибо он отличался прекрасной памятью на подробности и мелкие детали, заметил про себя Дэв.

— Да… Затем мисс Карровэй и этот господин поднялись на лифте. Вообще говоря, правила нашей гостиницы воспрещают это, но в данном случае, раз она уезжала, и я еще подумал… — он пожал плечами. — Мы — не первоклассная гостиница, однако стараемся придерживаться определенных правил. Во всяком случае, через десять или пятнадцать минут они уже были внизу. Мисс Карровэй заплатила по счету — за последние три дня, — и они уехали. Я полагаю, что у господина была машина, потому что в такое время автобусы уже не ходят, а до ближайшей стоянки такси — почти миля.

— С тех пор она сюда не звонила?

Лицо молодого человека сделалось задумчивым:

— Перед уходом она звонила из автомата в вестибюле.

— А где был ее друг?

— Одну секунду… — он почесал лоб и медленно проговорил, — он шел с ней до кабины, да, а потом она вошла в кабину, а он ждал ее, мне кажется, в вестибюле.

— Она закрыла за собой дверь?

Глаза из-под роговых очков глядели на него беспомощно.

— Не помню, я просто не обратил внимания. Хотя нет, подождите, я припоминаю! Да, дверь была открыта, потому что я слышал голос мисс Карровэй.

— Что она говорила?

— Я, конечно, не подслушивал, но сюда доносился ее голос… Понимаете — было очень тихо, ни одного человека, только она и ее молчаливый спутник. Тут уж поневоле услышишь, о чем говорят. Речь шла о каких-то двадцати долларах, в связи с чем и почему — не могу вам сказать.

— Но вы определенно слышали слова «двадцать долларов»?

— Совершенно верно.

Дэв Бэньйон долго молчал.

— А как выглядел ее спутник?

— Высокого роста, не такой высокий, как вы, но гораздо выше среднего. На нем было пальто из верблюжьей шерсти, а волосы его, насколько я припоминаю, были темного цвета, по крайней мере, по сравнению с его светло-серой шляпой. Загорелое лицо, крупный нос. Я знаю, это довольно свободное описание, оно подойдет почти каждому, но, к сожалению, ничего другого я сообщить вам не могу.

— Большое спасибо, вы очень наблюдательны. Смогли бы вы опознать этого человека на фотокарточке?

— Не могу сказать ничего определенного.

— М-да, хорошо. Возможно, мы с вами еще увидимся. Еще раз спасибо!

На улице он поднял воротник плаща, ветер стал холоднее и заметно крепчал. В офис решил идти пешком. Итак, он узнал не так уж много, но если появятся другие сообщения — тут-то эти новости и станут на свои места! У него было твердое ощущение, что всплывет еще что-то…