Часть 4. По краю пропасти

Северуса арестовали на третий день после падения Волан-де-Морта. Просто кто-то вспомнил и стукнул кому надо, что он — Пожиратель Смерти и чуть ли не ученик Того Самого… К счастью, к тому времени сняли некоторые полномочия и Пожирателей запретили убивать на месте, разве что тех, кто оказывал сопротивление при задержании. Северусу хватило ума сдаться без боя, и ему не причинили вреда. Правда, руки ему заломили за спину очень эмоционально и больно — лежать, с-сука! Встал. Пошел!..

Он был не одинок. Вместе с ним арестовали всех приближенных к Темному Лорду. Всех членов Внутреннего и Внешнего круга. Их имена прогремели на всю страну: Каркаров, Долохов, Мун, Нотт, Яксли… Эйвери, Малфой, Паркинсон, Кребб, Гойл… ещё какие-то…

Имя Северуса засекретили. Его имя не стало известно широкой массе. Зачем и почему, станет понятно из дальнейших событий.

На минус десятом уровне Министерства Магии находится Зал Суда. Он расположен чуточку ниже Отдела Тайн, потому что там была такая глубина, «что даже лифты туда не ходят», по выражению министерских служащих. На самом деле просто не рискнули рыть лифтовую шахту в залежах драконитовой породы. Обнаружив под многокилометровой толщей некую полость из гигантских «пузырей» драконита, её решили использовать для самых важных целей. Ну и расположили там, в этих каменных залах-анфиладах, образовавшихся естественным путем, ряд стратегически важных помещений. Проложили от лифтов отдельный ход до тех пещер и объявили их святыней Министерства.

Зал Суда номер десять, комната Казни с аркой Смерти посередке, ещё какие-то комнатушки. Ещё там есть комнатка, которую всегда держат запертой, в ней хранится сила, одновременно более чудесная и более ужасная, чем смерть, чем человеческий разум, чем все силы природы. Пожалуй, она еще и самая загадочная из всех сокровищ, что там хранятся. Эта сила — самое величайшее орудие человечества, имя которому — Любовь. Хотя не совсем ясно, как можно запереть и спрятать любовь, ведь для неё, как известно, не существует никаких преград, а сама она не настолько материальна, чтоб её можно было схватить и вообще хоть как-то потрогать.

Зал суда номер десять был полон. В виде огромной подковы располагались сиденья, амфитеатром сбегающие к центру площадки — креслу подсудимого. Это было не простое кресло. В незапамятные времена оно было сделано руками дементора. Было когда-то время, когда жили на земле свободные народы — дементоры, эльфы и гномы и прочие волшебные расы помимо людей.

Этого кресла боялись все без исключения, даже те, кто точно был ни в чем не виноват. Вот такого страху оно нагоняло. А ведь при этом оно было крайне справедливо, по-настоящему невиновного дементорово кресло никогда и ни при каких обстоятельствах не приковывало к себе цепями. Это был, можно сказать, детектор лжи магического уклона.

Сейчас в этом кресле-детекторе сидел, съежившись, Игорь Каркаров. Он сильно потел и дрожал, трясся так, что казалось, через него пропустили малый заряд тока, и под ним сиденье не кресла, а, как минимум, стула электрического… Звенели-дребезжали цепи на его руках. Стучали зубы, вылезали из орбит выпученные от страха глаза. Он боялся всего. И молчаливых судей в фиолетовых мантиях Визенгамота, какой-то равнодушный, беспристрастный цвет… Боялся Дамблдора, зачем-то присутствующего здесь. Боялся дементоров, замерших позади него за спинкой кресла подобно двум гротескным статуям. Боялся зала и самого суда. Но больше всего он боялся того, к чему могло привести это слушание.

— Игорь Каркаров, — хрипло каркнул похожий на сушеного карася мужчина, мистер Крауч. — Вас доставили из Азкабана для дачи показаний перед Министерством магии. Вы заявили, что можете сообщить нам важную информацию.

Каркаров выпрямился, насколько позволяли цепи.

— Да, сэр, — как ни был он смертельно испуган, и все-таки в его голосе прозвучали елейные нотки. — Я хочу быть полезным Министерству. Хочу помочь. Я… мне известно, что Министерство намерено задержать… э-э… последних сторонников Темного Лорда. Я очень хочу помочь… чем могу…

По скамьям пронесся шепот. Одни смотрели на Каркарова с интересом, другие — с откровенным недоверием.

— Вы сказали, что можете сообщить нам несколько имен, Каркаров, — продолжил Крауч. — Мы вас слушаем.

— Не забывайте, — заторопился Каркаров, — Тот-Кого-Нельзя-Называть всегда действовал под покровом строжайшей секретности… он предпочитал, чтобы мы… я хотел сказать, его сторонники… я очень, очень глубоко раскаиваюсь, что был когда-то в их числе… Мы не знали друг друга, не знали имен… Это было известно только ему одному…

— Но вы, однако, можете сообщить нам несколько имен? — спросил мистер Крауч.

— Я… да… могу, — Каркарову не хватало дыхания. — И… и все это ближайшие помощники Темного Лорда. Они… на моих глазах… выполняли его приказы. Я назову их имена в подтверждение того, что совсем от него отрекаюсь. Меня переполняет столь глубокое раскаяние, что я не нахожу…

— Имена! — резко потребовал мистер Крауч. Каркаров побледнел, шумно вдохнул и перешел к сути, поняв, что терпения на его блеяние ни у кого не хватит:

— Во-первых, Антонин Долохов. Я… я сам видел, как он пытал многих ни в чем не повинных магглов. И тех, кто… кто был против Темного Лорда… И…

— Долохов уже пойман, — заявил Крауч. — Сразу же после вас.

— Пойман? Очень, очень рад слышать.

Но вид его свидетельствовал о другом. Известие было для него ударом. Одно имя не сработало!

— Кто еще? — холодно спросил Крауч.

— Кто? Розье, конечно, — поспешно добавил Каркаров. — Ивэн Розье.

— Розье нет в живых. Его выследили скоро после вашего ареста. Он оказал сопротивление и был убит.

— Он… он ничего другого не заслуживал, — в голосе Каркарова звучало отчаяние: он боялся, что его донос не будет иметь никакой ценности. Каркаров покосился назад, за спинку кресла, где его ожидали дементоры.

— Еще кто? — спросил Крауч.

— Трэверс… он помог убить МакКиннонов. Мальсибер… применял заклятие Империус… многих людей превратил в страшных злодеев… Еще Руквуд, он был шпионом, поставлял Тому-Кого-Нельзя-Называть информацию, которую добывал в Министерстве.

На этот раз попадание в яблочко. Зрители взволнованно зашептались.

— Руквуд? — переспросил Крауч, кивнув волшебнице, сидевшей скамейкой ниже. Та принялась быстро что-то записывать. — Августус Руквуд из Отдела Тайн?

— Да, он, — закивал Каркаров. — Для сбора информации он, несомненно, использовал хорошо отлаженную шпионскую сеть, существующую в Министерстве и за его стенами…

— Трэверса и Мальсибера мы уже задержали, — прервал его мистер Крауч. — Что до Руквуда… Хорошо, Каркаров, если это всё, вас пока отвезут в Азкабан, а мы здесь будем решать…

— Не все! — в отчаянии воскликнул Каркаров. — Снейп! — вдруг вырвалось у него. — Северус Снейп!

— Снейп был оправдан Большим Советом, — холодно произнес Крауч. — За него поручился Альбус Дамблдор.

— Напрасно! — крикнул Каркаров еще громче и хотел встать с кресла, забыв про приковавшие его цепи. — Снейп — Пожиратель смерти!

Дамблдор поднялся со скамьи.

— Я уже свидетельствовал по этому делу, — спокойно сказал он. — Северус Снейп был когда-то Пожирателем смерти. Но примкнул к нам задолго до падения Лорда Волан-де-Морта и, пойдя на огромный риск, стал нашим агентом. Сейчас он такой же пожиратель смерти, как я.

— Хорошо, Каркаров, — холодно проговорил Крауч. — Вы нам помогли. Я пересмотрю ваше дело. А вы пока вернетесь в Азкабан…

Каркаров глянул вбок, на одного из зрителей, сглотнул и, крепко зажмурившись, отчаянно проорал, словно сигая в бездну с высоченного утеса…

— Барти Крауч-младший! Он — Пожиратель смерти-и-и!!!

Ой, что тут началось… Молодой человек с дергаными нервными движениями, вставший со своего места, очевидно, решив, что слушание закончено, от неожиданного вопля Игоря прямо подпрыгнул. Быстро оглянулся и увидел, что все смотрят на него, и… Попытался удрать. Его глухие ноги среагировали куда точней, чем голова с ушами… Все повскакали с мест и дружным скопом закидали гуляющего на свободе Пожирателя Инкарцеро и Петрификусами, напрочь позабыв, что его папа-судья сидит тут же. Правда, папа от удивления застыл и стал, как тот же карась, только замороженный шоком.

Это — красивая, официальная часть суда, так называемое, парадное его лицо. Глянцевая обертка для народа. Закулисная же часть Визенгамота выглядит не так помпезно. Давайте прогуляемся сюда… Наденьте вот эти плотные резиновые сапоги, плащ-дождевик обязательно, а то на ваш чистенький костюмчик могут случайно брызнуть кровью. Ну что вы вздрогнули-то? Не хотите про кровь-кишки-боль читать, пролистайте…

Итак, справа по курсу — крепость Азкабан. Сейчас причалим… Осторожно, сходни скользкие.

Здесь, в темных коридорах стоит влажный и спертый воздух, густо пахнущий скотобойней — кровью, паленой костью и мокрой шерстью… Ещё здесь пахнет ржавым железом, это особенный запах, не обычный, так пахнет топор мясника, заржавевший от частого применения, заржавевший не от воды, а от крови.

Мрачный коридор, освещенный факелами, приводит нас в экзекуторскую. Это самая настоящая камера пыток. Посередине неё — стол с зажимами для рук и ног по краям. Стол снабжен целой системой рычагов и подъемов, при необходимости его можно поднять и поставить вертикально, а при помощи растяжек он использовался ещё и как дыба. На столе лицом вверх распят человек. Глубоко провалился напряженный живот, высоким куполом судорожно опадает-поднимается грудная клетка, на лице застыла мучительная гримаса, в черных глазах затаилась боль.

Палач-экзекутор неторопливо сворачивает короткую семихвостую плеть, только что она не хило погуляла по груди и бокам этого человека, распростертого на столе, оставив глубокие рваные раны. На кончиках плети блестят обагренные кровью стальные крючья, утяжеленные свинцом. Гнусно ухмыльнувшись, палач отложил плеть на боковой верстак, вынул из тазика с соляным раствором пропитанное солью полотенце и накрыл им свежие раны. Крик был оглушительный, душераздирающе-тонкий. Северус не играл в героя — хотят видеть его боль? Пусть слушают и смотрят, ему не жаль.

Уже три месяца его ломают, мучают болью. И это несмотря на то, что цепи дементорового кресла остались висеть на подлокотниках, отказавшись его приковать, тем самым говоря, что в нем сидит невиновный человек. Кресло прямо и честно сказало, что он невиновен, но эта правда отчего-то взбесила чиновников и кровавых судей, им казалось это насмешкой. Ну как так-то? Невинный Пожиратель смерти с черной меткой на левой грабле? Да не смешите наши лакированные тапочки! В карцер его, и выжать из него правду, любым способом!

Вот и выжимали её всеми доступными и не очень способами. Неделя без пищи и воды, потом допрос под чавканье тюремщиков и жареных слюней голодного пленника:

— Чему тебя учил Темный Лорд?

Молчание.

— За что ты получил Метку Темного Лорда?

Молчание.

— Что ты пообещал Дамблдору?

Молчание. И только дементоры знают, что Северус не слышит вопросов от грохота загустевшей обезвоженной крови в ушах, что язык его распух и покрылся «деревянной» коркой в сухом побелевшем рту, что пересохшее горло не способно выдавить ни звука, а только хрип. Надсадный, едва слышный хрип.

Длительные избиения плетьми вперемешку с подсаливанием ран. Пять суток в одиночном карцере наподобие сурдокамеры, с той лишь разницей, что за испытуемым следили поскольку-постольку, чтобы просто проверить — жив он там ещё али помер? За космонавтами хотя бы доктора следят и при малейшем дискомфорте тут же подключаются к подопытному, успокаивают его или вовсе вытаскивают наружу, если у человека психика не выдержала. Потому что пытка там та ещё: тут тебе и галлюцинации слуховые и зрительные, и потеря ощущения времени, и даже ориентация куда-то улетучивается, становится непонятно, где верх, где низ, и даже — стоишь ты, сидишь или лежишь…

Когда Дамблдор таки добился освобождения Снейпа, и его наконец-то принесли… принесли, а не привели, Альбусу в первый миг показалось, что к нему вынесли покойника из мертвецкой. Мелово-бледный, с восковой, натянутой на кости кожей, исхудавший в дым, Северус и впрямь напоминал покойника.

Так Альбусу ещё и пригрозили, что если Снейп будет замечен хоть в одном мало-мальски темном деле, то его тут же арестуют и посадят в Азкабан пожизненно. И не дай Мерлин, если они узнают, что он применяет непростительные заклятия, и если его поймают за этим занятием, его сразу же и без разговоров отдадут на расправу палачам. Учтите это, директор, и запомните, бывших пожирателей — не бы-ва-ет!

Что ж… ради спасения жизни пришлось взять Северуса на короткий поводок как смертельно опасного и вечно непредсказуемого питбуля. Но это потом, а сперва его надо хотя бы с того света выволочь, на Северусе живого места не осталось. Казалось, на нем срывали всю злобу мира, каждый мимо проходящий норовил поковырять пальцем его пожирательскую тушку, считая это обязательным и чуть ли не главным делом всей своей жизни. Его хлестали плетьми с железными крючьями, били стальными полосами, драли «звездочками» и наждаком, закидывали камнями, жгли огнем… в общем, изгалялись, как могли, ополчившись всем светом на одного-единственного Пожирателя, от которого отказались Азкабанские Стражи — дементоры.

Аптеки Мальпеппера и Аббот поставляли зелья галлонами, толпы колдомедиков, вызванные Дамблдором из Мунго, пребывали на грани шока, хватались за головы и сердца. И спрашивали — как он ещё жив после такого потрошения?

А Северус жил назло всем, жил ради сына, которого он поклялся найти и забрать. Зелья и мази привели его кожу и мышцы в порядок, вскоре и следа не остались от тех жутких издевательств. Сбалансированное питание и курсы витаминов с лекарствами вылечили поврежденный голодовкой желудок. Тело было исцелено, но осталась память о тех днях, трех месяцах азкабанского ада, в котором его пытали даже не черти с вилами, а люди, самые обычные люди, маги-экзекуторы, палачи министерства.

Всё же это тонкая грань — человеческая психика. Никогда не знаешь, когда, где и чем можно сломать человека. Внешне он может быть как угодно спокоен, уравновешен и собран. Но это внешне. Внутренний же мир Северуса пошатнулся, стал неустойчивым и ненадежным. Северус и раньше-то не доверял людям безоглядно, теперь он перестал им верить вообще. Он перестал поворачиваться к ним спиной, садился теперь лицом ко входу, перестал улыбаться. На лице его навсегда застыло мрачное выражение холодного мизантропа.

Желая уберечь Северуса от людского гнева и просто спрятать его понадежнее, Дамблдор предложил ему место преподавателя Зельеварения взамен ушедшего на пенсию Горация Слизнорта. И с сентября тысяча девятьсот восемьдесят второго года Северус принял пост профессора-зельевара.

Правда, Дамблдор ухитрился как-то подделать бумаги, якобы он стал профессором ещё в восемьдесят первом, задолго до падения Волан-де-Морта. Ему это было нужно для того, чтобы подтвердить лояльность Снейпа к ордену Феникса, чтобы доказать, что он действительно является членом секретной организации. Что эти министерские идиоты и в самом деле арестовали невинного человека, и не абы какого, а человека Дамблдора!

Самого Северуса эти нюансы-махинации не интересовали, он был занят своим здоровьем и положением в обществе. И понимал — положение его незавидно. Клеймо Пожирателя осталось с ним, ненависть министерских никуда не делась, он всегда будет у них под подозрением. А значит, придется на время забыть о сыне, потому что кто же в здравом уме доверит маленького мальчика, национального героя маг-Британии закоренелому преступнику — Пожирателю смерти?

Значит, надо покрепче встать на ноги, завоевать подобающую репутацию благопристойного и порядочного гражданина.

Да и в передвижениях он был пока что ограничен. На людях он мог появляться только в сопровождении Дамблдора. И не дай бог показать свой нос в аптеку без гаранта безопасности, сразу начнутся прения и подозрения — а где его сопровождающие, почему один, и как посмел уйти из-под надзора?!

Другим Пожирателям, сторонникам Лорда, было не слаще. Малфой еле-еле отмылся от тонны грязи, которую вылили на его белобрысую голову, ему, к счастью, помогли взятки, всученные в жадные ручки замминистра Миллисенты Багнолд. Но даже жирные золотенькие, вкусно смазанные алмазами и брильянтами кусочки привели к частичной свободе. Семьи Малфоев, Паркинсонов, Гойлов и прочих оказались под домашним арестом. В передвижениях они все тоже были сильно ограничены и ущемлены в правах.

В общем, восстанавливался мир после невнятного террора сумасшедшего Лорда и его приспешников. Восстанавливался долго и со скрипом.

И жил у тёти с дядей мальчик Гарри, экстренно спрятанный Дамблдором, как ему казалось, крепко и надежно. Угу, наивный… от банальных случайностей никто не застрахован. Гестия Джонс узнала пацана в автобусе, заулыбавшись как идиотка, она на радостях помахала ему рукой. Кингсли Бруствер увидал его на улице и тоже не удержался, подошел и важно пожал руку маленькому волшебнику. И восторженно пискнул при случайной встрече в магазине Дедалус Дингл, сняв фиолетовый цилиндр и поклонившись в пояс.

Дома озадаченный Гарри спросил Петунью:

— Кто эти люди, мама?

— Да фиг их знает. Наверное, спутали тебя с кем-то. Может, они Лили помнят? Ты очень похож на неё.

И Петунья ласково взъерошила черные вихры трехлетнего племянника. С возрастом Гарри всё больше напоминал Лили чертами лица, такие же губы, тонкий нос и упрямый подбородок. Просто так сложился генетический узор, и именно от мамы Гарри перенял основные черты и даже цвет глаз, хотя обычно доминируют черные и карие цвета радужки…

Это был своеобразный подарок Северусу от самой судьбы — ребёнок с лицом любимой женщины.

Не скоро Гарри смирился с тем, что у него сменилась мама. Он долго её помнил, почти четыре месяца. А потом да, образ Лили померк, стал расплывчатым, неразличимым. Когда Петунья показала ему черно-белую фотографию себя и Лили, Гарри воспринял их как каких-то девочек, не узнав ни Лили, ни Петунью. Итак, образ матери постепенно стерся и заменился Петуньей. И её Гарри однажды назвал мамой, вызвав у неё испуганную радость.

В конце июля восемьдесят второго года в почтовом ящике Петунье пришло письмо. Без обратного адреса, но почтовая марка была манчестерская, и Петунья почувствовала, как у неё сильно заколотилось сердце — неужели?..

Здравствуй, Туни.

Я, наконец, улучил безопасный момент и смог написать тебе без вреда для нас обоих. Я получил твое письмо и спешу подтвердить, я в курсе, что Гарри мой сын. И как же я рад, что ты написала мне до востребования! Ведь за мной идет тотальная слежка. Посему должен тебя предупредить, что Гарри прячут прежде всего от меня как от Пожирателя смерти. Дело в том, что в маг-мире все уверены, что Гарри — сын Джеймса Поттера. Нельзя допустить, чтобы кто-то прознал, что он сын Пожирателя.

Прости меня, Петунья, за то, что я вынужден скрываться. Но я не теряю надежды, что однажды настанет время, и всё пройдет в этом безумном, охваченном войной мире. Однажды я приду за Гарри, обещаю, вы только дождитесь меня!

А пока я должен добиться справедливости и нормального к себе отношения, а это, чувствую, будет долгая борьба. Ещё я пытаюсь найти причины, по которым Том Реддл слетел с катушек и устроил всю эту бойню.

Петунья, сбереги моего сына, это единственное, о чем я прошу тебя. Надеюсь, что мы очень скоро свидимся.

С любовью, Северус.

Комментарий к Часть 4. По краю пропасти

Арестант Северус…

https://sun9-41.userapi.com/pGwagMNeeEaGOoyGXBRMzvzj6BU8IvVv_aXzzw/MqGP_l8ruDw.jpg

Загрузка...