Однажды в Древней Греции

Глава 13 Тирренские морские разбойники

На следующий день Дионис с Фидиппидом снова были отосланы на бренную землю. На этот раз следы богоборцев были замечены в окрестностях Беотии, на одном пустынном морском берегу.

– Да ни хрена тут нет… – ругался покровитель виноделия, отыскивая под ногами плоские гладкие камешки и метко запуская их скакать по спокойным морским волнам. – После всех этих событий у Зевса определённо развилась паранойя. Кстати, Фидиппид, что там вчера у вас в этом Орхомене произошло? Громовержец как на Олимп вернулся, так сразу к Асклепию похромал. Хмурый такой, на бок перекошенный словно давший течь корабль…

– Да как тебе сказать… – несколько смутился марафонец.

– Да так и говори как есть.

– Не всё прошло гладко…

– А на фига он приглашение Миния принял?

– Чтобы соблазнить его дочерей.

– Видел я этих трёх бодипозитивных бурёнок… – скривился Дионис. – Что-то Зевс в последнее время стал проявлять нездоровый интерес к юным толстушкам. Гера то худая как палка… вот, видно, и потянуло на абсолютно противоположных по комплекции дам… Кстати, а почему он прихрамывал?

– Да кто его ж знает, – пожал плечами бегун. – Он передо мной не отчитывался…

– Ах, как жаль, – совсем расстроился покровитель виноделия. – А то бы пошёл по Олимпу очередной анекдот о невероятных похождениях любвеобильного Тучегонителя…

Ещё немного погуляв по живописному берегу, засобирались олимпийские разведчики обратно на Олимп.

– Никакими богоборцами здесь даже не пахнет… – подвёл неутешительный итог очередной вылазки в стан врага Дионис, рассматривая прибитую к берегу прибоем мокрую сандалию пятидесятого размера. – Хотя вполне возможно, что эта убогая обувь могла принадлежать какому-нибудь яростному недоброжелателю светлого Олимпа. Как ты считаешь, Фидиппид? Эй, Фидиппид, куда это ты запропастился?

Покровитель виноделия недоумённо обвёл взглядом пустынный берег. Но добровольного помощника нигде не было видно.

– Чудны дела твои, Зевсушка… – пробормотал Дионис, заглядывая за ближайший камень. – И тут его нет! Но не мог же он, в конце концов, взять и раствориться в воздухе…

«Вжи-и-и-и-их!» – неожиданно раздалось за спиной и в следующую секунду зазевавшийся олимпиец был крепко связан по рукам и ногам огромной ловчей сетью.

Рухнув на землю, покровитель виноделия с ужасом увидел очень грозно выглядевших головорезов, несущихся к нему из-за ближайшей каменной гряды.

При ближайшем рассмотрении головорезы оказались не только весьма грозными, но и довольно колоритными. У многих в ушах, носах и бровях были вдеты золотые серьги, у двоих не хватало по одному глазу, а у одного так и вообще имелась деревянная нога в виде кривого прожженного солнцем костыля.

– Никак пираты? – удивлённо проговорил плененный олимпиец, быстро соображая как выкрутиться из очередной безнадёжной ситуации.

– Они самые, – осклабился одноногий головорез, демонстрируя решительное отсутствие большинства передних зубов.

Дионис хотел ещё что-то сказать наглым разбойникам, но не успел, потому что крепкий боевой сандалий с железными набойками мощно врезался в многострадальную голову олимпийца.

Очнулся покровитель виноделия в странной покачивающейся полутьме. Рядом на копне сырого сена лежал с закрытыми глазами Фидиппид, а в самом дальнем углу шевелился кто-то ещё, сверкая в темноте маленькими злобными глазками.

Ещё пару минут потребовалось, чтобы понять – он находится на вышедшем в море корабле. С небольшим запозданием пришла ещё одна жуткая мысль, что хвалёная защита с которой в своё время так носился Зевс, почему-то в очередной раз не сработала.

– Эй, смертный, поднимайся! – перепуганный олимпиец затряс спящего марафонца за плечо. – Ну, скорее же… похоже, мы снова хорошенько так влипли…

– Не то слово как влипли, – донеслось из дальнего тёмного угла.

– Что-то знаком мне этот противный шамкающий голосок… – покровитель виноделия присмотрелся, но всё равно не смог разглядеть невидимого сокамерника. – А ну-ка, любезнейший, выйди, пожалуйста, на белый свет…

Темнота в углу зашевелилась и на середину трюма выбрался маленький сухонький старикашка.

– Так-так знакомые всё лица, – улыбнулся Дионис. – Что-то не вижу я твой знаменитый факел?

– Пираты его у меня отобрали и загасили в нужнике, – горестно воскликнул полоумный родственник Нерея. – Вероломные скоты. Я просил их довести меня до далёкой Эфиопии, где по слухам живёт один очень честный человек, по выходным балующий себя свежеиспечённой человечиной. Но разве это серьёзная помеха для правдивого отзывчивого сердца? А проклятые головорезы лишь посмеялись надо мной, грубо схватили и бросили в сырой трюм. Сказали, что хотят продать меня в мужской гарем одной знатной чужеземной царице, по слухам, воинственной амазонке.

– И что ты будешь делать в этом самом гареме? – расхохотался покровитель виноделия. – Может ты что-то перепутал? Скорее всего тебя собираются продать в дом престарелых в Спарте. Спартанский царь неизлечимо болен редчайшим среди греческих правителей нервным расстройством. Называется это расстройство «острое респираторное хроническое милосердие». Ну в смысле, когда тебе не совсем начхать на страдания простых людей. Приступы случаются в самый неожиданный момент, причём довольно часто. Ненормальный специально собирает всех сирых и убогих, чтобы поселить их у себя в сытости и довольстве…

– А я говорю меня везут продавать в мужской гарем, – гневно закричал философ и даже топнул в сердцах ногой.

– Ну ладно-ладно… – пошёл на попятную олимпиец. – В гарем так в гарем, что ж ты, отец, так разошёлся, сердце оно ведь одно… Ещё чего доброго удар тебя хватит…

– А ты о моём здоровье, касатик, не беспокойся, – хитро усмехнулся родственник Нерея. – Ты лучше о своём подумай. Слышал я тут краем глаза разговор двух наиболее зверообразных пиратов… Хотят тебя вроде как богоборцам продать за очень большую цену.

– Краем глаза говоришь… – Дионис с опаской поглядел на сумасшедшего старца. – Стало быть, морские разбойники не из этих самых богоненавистников… Хоть тут нам повезло.

– Непонятно, чему ты радуешься? – удивился философ. – Так или иначе в руки богоборцев всё равно попадешь, а те уж точно не станут с тобой особо церемониться…

– Это мы ещё посмотрим, – задумчиво произнёс покровитель виноделия, после чего снова принялся будить Фидиппида.

– Что? Где? Когда? – неожиданно очнулся марафонец, резко вскакивая на ноги. – Куда с посланием бежать?

Потолок в трюме был довольно низким, посему резко вскочив, бегун хорошенько врезался макушкой в деревянную переборку и снова ушёл в спасительное небытие.

– Ну вот опять вырубился, – грустно вздохнул Дионис. – Ох уж мне эти смертные…

Сверху сквозь решётчатый люк в сырой трюм проникал яркий солнечный свет. По углам в мокрой соломе копошились любознательные крысы.

Положение казалось совершенно безнадёжным.

Пленённый олимпиец попробовал было связаться при помощи золотого браслета с Олимпом, но устройство почему-то отказывалось нормально работать, выдавая тихое унылое шипение.

– Что-то экранирует исходящий сигнал… – покровитель виноделия нервно забегал по трюму. – В самом деле, не из металла же сделан этот проклятый корабль…

– Грядёт в несчастной Греции беда великая, – неожиданно оживился родич Нерея, принявшись ни с того ни с сего вещать жутким голосом. – Ибо потушен факел вечной надежды. Кары небесные будут ниспосланы людям, и не смогут за них заступиться даже всемогущие самозванцы на светлом Олимпе…

– Эй, отец, а ты часом не богоборец? – нехорошо прищурившись, спросил Дионис как то совсем по-другому взглянув на придурковатого старца.

– С чего это ты вдруг взял? – вполне искренне удивился безымянный философ.

– Да так, на всякий случай, спрашиваю…

– Политика меня мало интересует… – беззаботно отмахнулся колоритный старик. – Богоборцы, цареборцы, дворцеборцы… все они мне сам можешь догадаться до какого места. Я гражданин вселенной! Что мне всё это жалкое мирское мельтешение? Я мыслю глобально, я врываюсь дерзкой мыслью в грядущее… а то что происходит сегодня либо происходило вчера, мне глубоко фиолетово…

– Ни хрена не понял, – мотнул головой пленённый олимпиец. – Эк ты, сандалий старый, завернул. Сразу видно философ. А вот скажи мне, дружище, в чём смысл бытия?

– Ну это смотря какого бытия… – тут же напустил на себя важный вид родственник Нерея. – Если моего бытия, то оно заключается в вечном поиске ускользающей истины. Ежели взять, к примеру, тебя то смысл твоего существования портить, жизнь несчастным смертным, а что касается этого длинноногого дурака который в отключке, то все его жизненные планы простираются не дальше ближайшего питейного заведения. Нос то у него огурцом? Огурцом! Сразу видно большой специалист по твоему любимому напитку, который сиречь великое зло.

И сказав сие, старец неожиданно бросился с кулаками на Диониса.

– Эй, что там у вас происходит? – встревожено донеслось сверху.

– Кажется, они дерутся, – ответил второй голос. – Нужно позвать капитана… если старикашка олимпийца замочит, одноногий скормит нас акулам…

Люк в потолке со скрипом открылся. Вниз выдвинулась деревянная лестница, по которой тут же спустилось несколько пахнущих вяленой рыбой головорезов.

Катающиеся по усыпанному сеном полу дерущиеся были сразу же разняты. У рычащего от праведного гнева старика уже заплывал свежим синяком правый глаз, а у раскрасневшегося Диониса была в клочья изодрана дорогая расшитая жемчугом одежда.

– Что ж ты, морда олимпийская, бьёшь несчастного дедушку? – строго спросили насупившиеся пираты. – Он тебе, можно сказать, в отцы годится.

– Так ведь это он первым начал, – воинственно размахивая кулаками, прокричал Дионис.

– И вправду говорят, что все вы там на Олимпе немного того… малость двинутые, – мрачно проговорили разбойники. – Почтенный возраст не уважать… разве можно до такой низости опуститься?

– А вы сами тоже хороши… – язвительно скривился Дионис. – Захватили старика в плен, готовите продать в рабство…

– Так ведь мы спасти его хотим, – недоумённо возразили пираты. – Он ведь в Эфиопию плыть сандалии намылил, а его там наверняка сожрали бы. Эти черномазые сплошь людоеды и мясо белого человека у них считается большим деликатесом. Стариком и то бы не побрезговали… бульон бы точно из него сварили.

– Да что у него жрать… – презрительно фыркнул покровитель виноделия, – одна кожа да кости…

– На холодец бы пошёл, – тут же нашлись ушлые разбойники. – А так продадим мы его в гарем богатой амазонской царицы, там дедушку уж точно не обидят… пригреют, обкормят, присмотрят…

– Ну что съел, небожитель недоделанный? – злорадно захихикал родственник Нерея и сунул под нос олимпийца ловко скрученный кукиш.

– Ах ты… – взревел Дионис, бросаясь на вредного старикана.

Но пираты не позволили им снова сцепиться и, сковав олимпийского пленника цепями, вывели того на свежий воздух.

На верхней палубе их уже поджидал одноногий громила, казалось, до самых костей пропаленный беспощадным июньским солнцем.

– Я, капитан корабля Офидий! – не очень дружелюбно представился одноногий. – Знай же, олимпийская собака, что тебя взяли в плен не сатир знает кто, а сами тирренские морские пираты…

– Никогда о таких не слышал… – обезоруживающе улыбнулся покровитель виноделия.

Разбойники переглянулись.

– И о трёх успешных набегах на остров Крит тоже не слышал? – не поверил Офидий.

– Не а!

– И о похищении у одного сластолюбца – царя шестидесяти четырёх несовершеннолетних девственниц?

– Не а!

– И о «Весёлом Танате», всегда улыбающимся на нашем чёрном флаге?

– Это вон та тряпка на мачте что ли? – усмехнулся бесстрашный олимпиец. – И что это вы там на нём изобразили, больного рахитом одноглазого ежа?

– Это человеческий череп, – потеряв терпение заорал во всю глотку предводитель разбойников. – И берцовые кости под ним.

– Да ну? – развёл руками Дионис. – А я-то думал, что это портрет твоей безвременно усопшей мамочки, колченогий.

Тут уж Офидий не выдержал и, выхватив из-за спины крепкую палицу, огрел ею божественного пленника по голове. Но то что произошло вслед за этим напугало даже сидящего в трюме сумасшедшего философа.

Крепкая палица не причинив решительно никакого вреда Дионису со звонким щелчком отскочила от его невредимой головы и со всего размаха врезалась в широкий загорелый лоб предводителя пиратов.

– Ай-я-я-я-я… мой нос… – истошно завопил Офидий. – Он сломал мой прекрасный античный нос…

– Что там происходит? – хрипло заорал из трюма полоумный родственник Нерея. – Немедленно расскажите мне, что там у вас стряслось?

– Слава Зевсу, внешняя защита заработала, – с облегчением вздохнул покровитель виноделия. – Кстати, если приложить к носу лёд, возможно, поможет. Хотя откуда у вас дикарей на корабле лёд, в самом то деле, что это я несу? Между прочим, чрезмерное увлечение пирсингом вредит здоровью. Вы, ребята, лучше поменьше уши да носы свои дырявите, говорят, таким вот образом в крепкий молодой организм проникает разная инфекция, синуситы-гаймориты там всякие, стоматиты, геморрой… ветрянка…

– Да заткните же ему пасть, – взвыл одноногий и покровителя виноделия поспешно запихнули обратно в трюм.

– Что там произошло? – обиженно поджав губы, строго спросил всклокоченный безымянный философ. – Я слышал совершенно дикий нечеловеческий крик? Кого-то убили?

– Кое-кто слегка получил в свой недостойный античный пятак, – радостно пояснил Дионис, не способный долго держать на кого-либо зла и уже простивший дерзко поведение сумасшедшему дедугану. – Я преподал этим оборванцам отличный урок. Полагаю, они надолго его запомнят. Более того, это только самое начало моей будущей воспитательной программы.

– Это только цветочки… – усмехнулся родственник Нерея. – А ягодки будут потом, так ведь?

– Где-то я это определённо уже слышал… – покровитель виноделия нервно заходил взад вперёд. – Проклятье, не могу сейчас вспомнить, где именно…

Сладко позёвывая неожиданно очнулся Фидиппид.

– Мужики… – обалдело спросил он, во всю тараща глаза. – А вы, собственно, кто такие?

– Приехали! – сокрушённо покачал головой Дионис. – Здравствуй, камень, я Сизиф.

– Спятивший философ? Бог Дионис? – марафонец тщательно протёр глаза. – А вы мне точно не снитесь?

– К сожалению, нет, – печально подтвердил олимпиец. – Потому что хуже чем этот сон может быть только Посейдон с сильного перепоя.

Каким образом тирренские морские разбойники договорились о встрече с судном богоборцев у берегов Крита, так и осталось неразрешимой загадкой.

Хотя не исключено, что разбойники использовали голубиную почту или более медленный, но невероятно надёжный способ под замысловатым названием «Почтоликус-тортилос».

Требовалось всего лишь нацарапать важное послание на панцире специально натренированной морской черепахи и бережно опустить оную в воду. Хотя доставка важного сообщения в этом случае могла затянуться на добрые сто лет.

Так или иначе, но знаменательная встреча благополучно состоялась. Славные боевые корабли подошли друг к другу вплотную. Взвились в небо крепкие абордажные канаты с крепкими железными крючьями, с грохотом были перекинуты с корабля на корабль широкие сходни.

Сам Лессал в сопровождении могучих братьев Ота с Эфиальтом важно взошёл на борт пиратского судна.

Увидав золотые доспехи храбрых братьев, многие разбойники тут же изошли алчной слюной.

– Красиво жить не запретишь… – между собой шептались поражённые золотым великолепием бандиты. – Славные ребята эти богоборцы, может и нам к ним податься…

На встречу Лессалу вышел Офидий и главари банд с чувством большого достоинства пожали друг другу руки.

– Пленник в порядке? – небрежно спросил сын плотника, пытаясь скрыть своё нетерпение.

– А как поживает обещанная бочка золота? – в свою очередь ловко ввернул одноногий.

– Бочка золота вполне себе здорова. Выкуп заплатят наши бравые соратники От с Эфиальтом, – кивнул Лессал. – Но сперва хотелось бы взглянуть на общее состояние божественного пленника.

– Да всё с ним в порядке… – беззубо скривился пират.

– А что с твоим носом, любезнейший, как-то он у тебя странно сегодня выглядит. Помниться, при нашей прошлой встречи он был более… что ли ровным, а сейчас съехал как-то набок…

– Поскользнулся на банановой кожуре, – снова жутко осклабился Офидий. – Итак, к делу. Парни, ведите олимпийца.

Из трюма тут же извлекли заранее связанного Диониса. Во рту покровителя виноделия торчал тряпичный кляп, а грудь была перевязана ярко красной подарочной лентой.

– Вот! – гордо сообщил пират. – Доставлен в наилучшем виде. Упакован и перевязан.

– Великолепная робота! – сын плотника медленно обошёл злобно таращащего глаза олимпийца. – Да это определённо он, я хорошо запомнил эту гадкую надменную рожу. Что, решил споить всю Грецию? Но мы то теперь положим конец всем твоим гнусным планам.

В ответ Дионис глухо замычал, яростно мотая головой.

Сбегавший на корабль богоборцев Эфиальт принёс под мышкой весело позвякивающий маленький бочонок. Глаза у пиратов при виде этакого зрелища разом заблестели.

– Сынки богатеев… – завистливо шептались разбойники. – Им то чего спокойно не жилось в своих мраморных дворцах… в богоборцы вот подались… как видно совсем от безделья…

– Золотая молодежь! – прицокнул языком Офидий, восторженно глядя на восхитительных братьев. – Откуда, Лессал, у тебя в отряде эти славные эллины?

– Да вот сами к нам пришли, – с гордостью ответил сын плотника. – Мы их специально не приглашали. Настоящие патриоты своей родины. Таких днём с огнём не сыщешь… Нам очень повезло, что они с нами.

– Ещё не умерла Греция, – разом выдохнули От с Эфиальтом делая равнения на темнеющий невдалеке родной берег. – И её слава и воля!

Как-то исхитрившись выплюнуть намокший во рту кляп, Дионис злобно заголосил:

– Ах вы, дебилы великовозрастные! Так значит вот куда пошло олимпийское золото вам недавно уплаченное. На грязные делишки дважды покойника Лессала.

Бравые братья пристыжено отвели глаза.

– Секундочку? – встрепенулся сын плотника. – А ну-ка объясни нам, рожа олимпийская, почему это я и вдруг дважды покойник?

– Ты уже в чёрном списке Зевса! – злорадно усмехаясь, радостно сообщил покровитель виноделия. – На самом первом почётном месте. И то, что ты до сих пор невредим, тоже далеко неспроста. Это такая своеобразная пытка, наказание ожиданием, потому что в любой момент с ясного неба может ударить белая молния и испепелить тебя к сатирам собачьим… одни дымящиеся сандалии от тебя, дурака, и останутся.

Услышав про молнию, пираты поспешно отодвинулись от предводителя богоборцев как можно дальше.

– Всё-всё, расходимся… – нервно пробормотал Офидий, принимая у Эфиальта обещанный бочонок с золотом. – Мне тут ещё не хватало сгоревшего корабля…

– Эй, купите и меня! – неожиданно донеслось из тёмного зева трюма. – Люди добрые, пожалейте немощного больного старика.

– Это ещё кто там у вас благим матом орёт? – удивился Лессал, с любопытством заглядывая в трюм.

– Да старикашка один сумасшедший… – махнул рукой одноногий, – мы его у берегов Лесбоса недавно пленили…

– А что он там делал на Лесбосе этом? – безмерно удивился сын плотника.

– Да вроде как правду искал.

– А вы чего там ошивались?

– Да провизией хотели запастись…

– Знаю я вашу провизию… – весело ухмыльнулся Лессал. – Небось по кустам прятались, чтобы за местными полуголыми обитательницами подглядывать…

– Не без этого, конечно…

– Мил человек, выкупи меня, а? – с надеждой донеслось снизу и безымянный философ вошёл в пятно яркого света бьющего с верхней палубы в трюм.

Завидев зловредного старикашку, сын плотника резко изменился в лице:

– Сколько за него хотите?

– Да на кой он вам? – изумился Офидий.

– Сколько?

– Четверть таланта!

– СКОЛЬКО?!! – взвился внизу родственник Нерея. – Да вы что там все разом охренели? За меня, светоча всей Греции, хранителя невероятной непочатой мудрости, неистового охотника за ускользающей правдой… четверть таланта?

– Забирай! – поморщился одноногий, принимая у Лессала мелкие медные монеты.

– Верните мне мой факел вечной истины, подлецы!!! – злобно орал старикашка, пока разбойники с руганью вытаскивали его из трюма. – Если вы его потеряли, то будете прокляты до седьмого колена, и у ваших жён будут расти волосы по всему телу, а ваши дети будут немощны, тупы и прыщавы, а ваши сёстры навсегда останутся старыми девами, а ваши матери…

Сказать про матерей философ не успел, потому что получил кулаком под рёбра от одного из пиратов.

– У-у-у-у… сатировы дети-и-и-и! – взвыл родственник Нерея и вроде как на время успокоился.

– Вы долговязого тоже забирайте, – сказал Офидий, давая знак разбойникам тащить наверх и Фидиппида.

– Какого долговязого? – не понял сын плотника.

– Ну этого… слугу бога Диониса. Он у нас идёт бесплатным бонусом к плененному олимпийцу…

– А ну тогда давайте и его, – кивнул сын плотника и, увидев выбравшегося на свет щурящегося марафонца, радостно произнёс. – Так вот это кто? Значит довелось нам снова свидеться, приятель…

– А ты то откуда его знаешь? – удивился Эфиальт протирая мягкой тряпочкой правый золотой наплечник.

– Этот грек имеет прямое отношение к вероломной краже моей чудесной невесты, – ответил Лессал, хорошенько давая ногой под зад связанному Фидиппиду.

– Так она же, вроде как, от тебя по собственной воле ушла? – изумился От.

– Ты бы тоже ушёл… – злобно сверкнул глазами сын плотника. – Если бы тебе предложили место на светлом Олимпе…

Пленники были благополучно переправлены на корабль богоборцев и пираты, сняв абордажные крючья и убрав сходни, поспешно отчалили себе восвояси нервно поглядывая на ясное в этот жаркий июньский день небо.

– Что с этим-то делать? – Эфиальт указал на вроде как смирившегося со своей горькой участью притихшего олимпийца.

– Привязать к мачте! – распорядился Лессал.

– А с другими двумя?

– Старика хорошо накормить и уложить спать в моей каюте, а долговязого выбросить за борт…

– Как так? – не понял Эфиальт.

– Да вот так и бросай его связанного, – распорядился сын плотника, затем величественно спустился в трюм.

– Ну ты это… братка, зла на меня особо не держи… – виновато проговорил Эфиальт, взваливая довольно лёгкого марафонца себе на плечо. – Я против тебя лично ничего серьёзного не имею. С виду ты парень вроде как правильный, просто принял по досадной ошибке не ту сторону…

– Сволочь, – коротко, но очень ёмко выразился Фидиппид и смачно плюнул Эфиальту на золотой шлем.

– А вот это ты зря сделал, – залился краской храбрый воитель и, размахнувшись, с силой метнул бегуна за борт.

БУЛТЫХ!!!

Когда холодные солёные воды сомкнулись над головой марафонец решил, что это всё, полный абзац. Конец всем его невообразимым увлекательным приключениям. Погибнуть в самом рассвете сил было невероятно обидно и, главное, где погибнуть, в далёком неведомом прошлом.

Тут же пришла спасительная, но вместе с тем совершенно безрассудная мысль, что он не может погибнуть, потому что он то, по сути, ещё даже толком и не родился. Однако холодная тёмная пучина вокруг, в которую бегун неумолимо погружался говорила об обратном.

Вот он конец.

Сейчас из тёмных глубин появится ладья мрачного Харона.

И ладья появилась.

Нечто огромное, напоминающее очертаниями гигантского кита, медленно всплывало из тёмной пучины. Ноги неожиданно уткнулись во что-то твёрдое. Затем перед лицом промелькнуло жуткое существо с синей бородой, которое грубо схватив Фидиппида за шиворот поволокло его куда-то вниз.

Затем был яркий свет и врывающийся в горящие пламенем лёгкие свежий воздух.

– Где Дионис, где он, отвечай? – истошно кричало синебородое чудовище с прозрачным шаром на голове заполненным морской водой, неистово тряся отплевывающегося марафонца за плечи. – Неужели я опоздал? Да Зевс меня за это на консервы пустит… на крабовые палочки…

– Верёвки… – простонал обессиленный бегун.

– Ах да, сейчас-сейчас… – нервно пробормотал Посейдон, освобождая руки и ноги Фидиппида.

– Дионис там на корабле, – придя в себя сообщил марафонец, ошалело разглядывая тесный ярко освещённый коридор вокруг. – Привязан к мачте… а где мы находимся?

– В моей подводной лодке, – коротко бросил колебатель земли, после чего хрипло заорал в торчащую из пола трубу. – Машинное отделение, экстренное всплытие. Оружейная, немедленная готовность к торпедированию наводной цели.

Когда из спокойного моря всплыло жуткое чёрное чудище на борту корабля богоборцев остался стоять один лишь Лессал и верные братья От с Эфиальтом. Все остальные борцы с олимпийской тиранией ласточками дружно сиганули в холодную воду.

– Немедленно развязать бога Диониса! – громогласно донеслось от жуткого монстра. – Считаю до трёх. Раз, два…

– Эфиальт! – презрительно скомандовал сын плотника. – Развяжи олимпийскую сволочь…

Могучий воин поспешно кинулся выполнять приказ.

– Дионис, живо на борт, – деловито произнесло невиданное морское создание.

Освобождённый покровитель виноделия в два прыжка преодолел расстояние отделявшее его от борта пиратского корабля, и ловко сиганул прямо на спину близко подплывшей невиданной страхолюдины. Затем олимпиец обернулся к богоборцам и, показав отставленный вверх средний палец, канул в чёрном круглом отверстии, расположенном прямо на блестящем боку исполинской туши.

– А теперь прощальный подарок, – торжественно добавил всё тот же голос и монструозный обитатель греческих морей стремительно отплыл в сторону.

– Ну и где же обещанный подарок? – недоумённо оглядывался Эфиальт.

В следующею секунду от уплывающего монстра в сторону корабля богоборцев стремительно помчалась белая полоска пенящейся воды.

Мгновение и страшный удар расколол хлипкий корабль на две части.

– А-а-а-а… – завопил вцепившийся в крупный обломок сумасшедший родственник Нерея. – Где мой факел, где мой прекрасный факел, мерзавцы, вы за это заплатите страшную цену…

Гребущие могучими руками От с Эфиальтом волокли на себе потерявшего сознание предводителя.

– Берег недалеко, – прокричал От яростно отплёвываясь. – Только бы в воронку следом за кораблём не утянуло…

– Не утянет… – беспечно рассмеялся Эфиальт. – Греби давай, братишка… где наша не пропадала…

– А как же я? – всё надрывался старец, уже ловко взобравшийся на крупный деревянный обломок. – Я намного важнее Лессала. Вернитесь, идиоты!

– На этот счёт… – пробормотал храбро сражающийся с морскими волнами Эфиальт, – никаких распоряжений нам не поступало…