Однажды в Древней Греции

Глава 6 Страсти по Дафне

Порою ситуация в этом лучшем из миров меняется с совершенно калейдоскопической скоростью. Вот только казалось совсем недавно ты бегал курьером у всевозможных греческих царей, доставляя их сумасбродные послания, БАЦ, и через какое-то время ты уже служишь на побегушках у всемогущих богов.

Что и говорить головокружительный карьерный рост на лицо.

Или вот как сейчас. Не прошло и двух минут, как Гефест с Фидиппидом волокли по Олимпу почти бездыханное тело бога Аполлона, теперь же всё поменялось с точностью до наоборот. Теперь Аполлон с Фидиппидом несли дымящуюся после хорошего электрического разряда тушу Гефеста и несли не куда-нибудь, а в покои самого Асклепия.

Асклепий был уже обо всём осведомлен, поскольку слухи на светлом Олимпе распространялись с совершенно умопомрачительной скоростью. Зевс ещё не успел зачехлить любимый молниеметатель, а боги уже вовсю обсуждали метко подстреленного молнией Гефеста.

– Кладите тело сюда на кушетку! – важно распорядился Асклепий, средних лет кучерявый мужчина с сильно испитым лицом. – Куда это он ему попал?

– В правую пятку, спину и макушку… – зевая пояснил Аполлон. – Слушай, коновал, у тебя каких-нибудь пилюль от спины не найдётся?

– Я тебе что тут бесплатная передвижная аптека? – зло огрызнулся Асклепий, проверяя у пациента пульс.

– Ну ладно-ладно уже и спросить просто нельзя…

– А кто это там ещё в дверях топчется?

– А это… – повелитель искусств весело подмигнул Фидиппиду. – Это отличный парень, спас только что мою задницу от очередной внеплановой прожарки…

– Правда что ли?

– Угу! Если бы не он, лежал бы я сейчас вместе с дураком Гефестом на твоём разделочном столе…

– Прошу только не сгущай, пожалуйста, краски! – яростно замахал руками врачеватель. – Разряды Зевса не смертельны, та штука слишком сильно током не бьёт…

– Лучше расскажи это Гефесту после его пробуждения и я посмотрю, что он с тобой после этого сделает…

– Тоже мне остряк нашёлся… – скривился Асклепий, поднимая веки безучастному ко всему божественному кузнецу. – Как за женскими контрацептивами так ко мне сразу все бегут… гормональные таблетки, импланты, спирали, презервативы… Думаете у меня здесь врачебная лавка чудес?

– Довольно-довольно, только не при посторонних…

– Ага, значит остроты мгновенно иссякли… славно-славно…

– Лучше скажи, что с Гефестом теперь будет?

– А что с ним будет? – удивился Асклепий. – Оклемается через денёк и станет скакать как козлик на полянке резвее чем прежде, вот только… волосы на макушке расти уже никогда не будут…

– Обидное напоминание о серьёзном проступке!

– И не говори!

На следующий день согласно очередному сумасбродному плану, придуманному за ночь самим Громовержцем, был спущен Фидиппид со светлого Олимпа в небольшую греческую деревушку, расположенную в живописной местности под загадочным названием Долина Семи Кустов.

Вынырнув прямо из густого утреннего тумана, марафонец заколотил кулаками в первую попавшуюся хижину и был тут же окачен из-за дверей скисшим молоком.

– А как же пресловутое греческое гостеприимство?! – отплёвываясь, гневно заголосил бегун.

– Какого рожна тебе надо? – раздражённо донеслось из-за дверей.

– Я ищу одну прекрасную пастушку, говорят, она живёт как раз в вашей деревне…

– Имя-то есть?

– Ага, Фидиппид!

– Да не твоё, дубина стоеросовая! Зовут эту девицу как? У нас тут молодых пастушек много… Природа вон какая… благодать… на таком чудесном воздухе рождаются самые красивые и самые здоровые во всей Греции дети…

– Хорош мне тут врать из-за двери!

– А я и не вру… – обиделся неведомый обладатель пропитого баса.

– Дафной девицу эту зовут! – заглядывая в выданную Зевсом восковую дощечку, поспешно ответил Фидиппид.

– Ну есть тут такая! Что тебе, собственно, парень, от неё нужно?

– Свадьбу сыграть надо!

За дверью громко присвистнули:

– А губа у тебя, милок, не дура…

– Да не я жениться буду…

– А кто же, если не секрет?

– Да есть тут один женишок, а я его так сказать уполномоченный представитель…

– Да ну?

– Рога фавну гну! Согну дам одну. Вот так-то!

– Богатый и знатный человек этот твой жених? Или нищеброд какой? Кто таков будет?

– Лучезарный бог Аполлон!!!

– КТО?!!

– Придёшь на свадьбу, узнаешь, – потеряв всякое терпение, гаркнул марафонец. – Говори, где Дафна живет, а то я тут сейчас у тебя под дверью…

– Ну вот только посмей! – воинственно донеслось из-за двери.

– А вот и посмею!

– Пятая хижина направо!

– То-то!

– Только у неё уже есть жених! – захихикали за дверью. – Могучий Лессал, сын местного плотника!

– Нам с Аполлоном какие-то там могучие плотники не помеха! – презрительно фыркнул бегун.

– Ну смотри… – пробасили за дверью и гаденькие смешки стали удаляться.

Пожав плечами Фидиппид отсчитал нужное жилище и с интересом изучив прибитый к дверям бараний череп, громко стукнул в дверь.

Как ни странно дверь тут же распахнулась и на пороге возник коренастый невысокий бугай в одной набедренной повязке, который без лишних разговоров издав гортанное «ке-е-е-х» попытался огреть марафонца кулаком по голове.

Но бегун был уже тёртым калачом после общения с драчливым владыкой Олимпа. Ловко увернувшись от тяжеленного кулачины, Фидиппид резко присел и двумя пальцами ткнул бугая прямо под правую коленную чашечку.

– О-о-о-о… – утробно завыл громила.

И пока агрессивный эллин вовсю массировал ноющую ногу, марафонец ловко канул в тумане.

– Эй, Лессал, кто там к нам заходил? – донеслось из непонятного дома.

– Да какой-то длинноногий оборванец, мама! – ответил Лессал, грозно вглядываясь в туман.

– А что ему было нужно, сынок?

– Да кто ж его знает, я его сперва по лбу хорошенько шарахнул…

– Но зачем же так грубо, сынуля?

– А вот нечего к добропорядочным людям в пять часов утра в дома вламываться…

«Так-так, – подумал затаившийся в тумане Фидиппид. – Вот он значит каков жених Дафны! Как говорится, весьма габаритная проблема!».

Когда Лессал прихрамывая убрался с крыльца, марафонец воровато вынырнул из тумана и снова пересчитал ближайшие перекошенные домики. Выходило, что он слегка ошибся.

Немного поплутав в кисейном тумане бегун, наконец, вроде как нашёл нужную хижину и легонько постучал в крепкую дубовую дверь.

Через пару минут дверь со скрипом отворилась.

– Снова ты? – очумело спросил коренастый бугай и принялся медленно наливаться опасным багрянцем.

– Но ведь черепа барана на дверях нет? – удивлённо воскликнул Фидиппид, медленно отступая назад.

– Ну и что? – удивился Лессал. – Каким образом это помешает мне надрать тебе сейчас твою худую ослиную задницу?

– Но ведь это не твой дом?

– Верно! – подтвердил здоровяк. – Это дом моей чудесной юной невесты Дафны!

– Стало быть ты сын местного плотника!

– Стало быть я! – поплёвывая на руки зловеще подтвердил задира явно приготовившись к драке.

– И какого сатира в столь ранний час ты делаешь в доме своей чудесной юной невесты? – хитро прищурившись, спросил Фидиппид. – Её родители, кстати, в курсе о твоём столь раннем визите?

Неожиданно здоровяк резко стушевался, быстро растеряв весь свой боевой пыл:

– Тиши ты, чучело, ведь мы можем их разбудить… Я заглянул к Дафнушке всего лишь на минутку, чтобы только поцеловать любимую в нежный лобик… Мы условились ещё накануне…

– Что здесь происходит? – из хижины появился сонный взъерошенный мужчина с вилами в правой руке. – Ах, это ты, Лессал! Что делаешь ты в такой ранний час на пороге нашего жилища и кто этот длинноногий незнакомец…

– Я… э… э… э… – смутился сын плотника. – Вот мимо шел, решил заглянуть…

– ДАФНА?!! – грозно рявкнул отец невесты, поудобней перехватывая отлично заточенное сельскохозяйственное оружие.

– Да, папочка? – мелодично донеслось из недр хижины.

– Иди-ка сюда, дочурка моя!

Из тёмных недр уютного дома возникло прелестное белокожее создание.

Взъерошенный мужик с вилами тут же сразу подобрел лицом.

– Золотце моё, скажи мне, вот этот вот лоботряс…

– Лессал?

– Именно, счастье мое… Во всяком случае так он себя называет… Заходил ли он к нам сегодня утром?

– Да вот и минуты не прошло… – несколько смешалась прекрасная пастушка.

– Надеюсь, он не позволял себе ничего такого… – зловеще поблескивавшие вилы медленно повернулись в сторону опасливо поглядывающего на отца невесты Лессала.

– Что ты, папа, Лессал был сама учтивость…

– Значит наша семейная честь ничуть не пострадала?

– Можешь об этом совершенно не беспокоиться!

– Вот и славно! – и боевой мужик опустил вилы.

«Однако каковы местные нравы?!!», – восхищённо подумал Фидиппид и тут отец невесты перевёл взгляд на него.

– А это кто, дочурка, часом не знаешь?

– Нет, папа!

– У меня к вам крайне важное дело! – спокойно заявил марафонец. – Крайне важное и крайне для вас выгодное!

– Что ж, заходи! – благосклонно кивнул мужик, пропуская гостя в дом. – Эй, а ты-то, собственно, куда собрался?

Ломанувшийся было в дом следом за марафонцем Лессал, наткнулся на широкую грудь сурового папаши.

– Да я тут подумал…

– Думать будешь у себя дома! Пошёл-пошёл… чай, пока ещё не зять мне, чтобы по утрам без спросу заявляться…

И крепкая дубовая дверь резко захлопнулась перед самым носом незадачливого жениха.

В скромно обставленной хижине греческих пастухов Фидиппида приняли на редкость радушно. Напоили парным молоком, угостили свежими пирогами с зайчатиной и тёртым козьим сыром.

Наконец, когда сытый завтрак завершился, хозяин дома так обратился к усердно дожёвывающему гостю:

– Скажи мне, каково же то неотложное дело, которое привело тебя в наш гостеприимный дом в такую-то рань?

Марафонец небрежно стряхнул крошки с видавшей виды походной накидки:

– Ты только не горячись, отец… – так осторожно начал бегун. – Но пришёл я, чтобы сосватать твою прелестную дочурку…

Хозяин дома важно кивнул:

– Я сразу это понял, как только тебя увидел! – неожиданно выдал он. – Незнакомый молодой человек и в нашей-то дыре… Ясное дело, сказал я себе, что этот достойнейший из всех достойных эллинов пришёл ко мне за самым моим драгоценным сокровищем…

При этих словах бросавшая на Фидиппида весьма нескромные взгляды Дафна залилась очаровательным румянцем.

– Не совсем так! – смущённо ввернул марафонец. – На самом деле я не жених, а посланец жениха, который просил меня передать отцу прекрасной невесты вот этот маленький подарок…

И бегун ловко выудил из складок длинных одежд небольшую коробочку обшитую парчой с замысловатым серебряным узором. Глаза у гостеприимного семейства разом алчно заблестели.

Трясущимися руками отец невесты бережно принял коробочку и, осторожно раскрыв её, зажмурился от яркого сияния потрясающей небесного цвета крупной жемчужины, обрамлённой золотым обручем с вкраплениями маленьких бриллиантов.

– Ох… – закатив глаза выдохнула Дафна и, наверное, повалилась бы в обморок, но вовремя среагировавшая мать крепко поддержала дочурку за острый белоснежный локоток.

– Скажи же мне, кто тот славный муж, который прислал тебя к нам? – нетерпеливо спросил хозяин дома. – Наверное, он какой-нибудь царь из далёких богатых земель, раз он способен дарить такие потрясающие подарки?

– Он могущественнее любого царя! – торжественно заявил Фидиппид.

Семья пастухов непонимающе переглянулась.

Марафонец же выждал эффектную паузу, после чего во всеуслышание заявил:

– Это сам златокудрый бог Аполлон со светлого Олимпа, покровитель искусств, сын самого Зевса!!!

Пастухи вторично переглянулись.

– А кто это? – шепотом спросила мать невесты недоумённо пожимая плечами.

И вот тут Фидиппид уже не нашелся что им ответить.

– Короче, не важно! – рассмеялся хозяин дома, пытаясь как-то сгладить возникшую неловкую паузу. – На месте, так сказать, разберёмся… Главное, что сей пока неведомый нам господин невероятно богат. Ведь он богат?

– Ещё как! – важно кивнул марафонец.

– Вот и славненько! – радостно потёр ладошки ушлый папаша.

– А как быть с Лессалом? – на всякий случай напомнил бегун. – Не будут ли с ним некоторые… досадные осложнения…

– Да кто ж его спросит?!! – в голос захохотал отец невесты, заговорщицки подмигивая жене. – Ну, Дафночка, последнее слово за тобой. Как ты скажешь, солнце моё лучезарное, так оно и будет. Кто тебе больше люб: дуболом голодранец Лессал или этот пока ещё неведомый, но без сомнения выдающийся греческий муж, подаривший нам эту чудесную бесценную жемчужину?

Не отрывая чудесных чуть раскосых глазок от обшитой парчой коробочки, красавица снова залилась нежным румянцем:

– Сердце моё отныне и навеки принадлежит только Аполлону!

И именно в этот самый момент за крепкой дубовой дверью раздался жуткий вой, полный ненависти ко всему живому, вероломно подслушивающего интереснейший разговор сына местного плотника.

Выходить из такого уютного безопасного и пахнущего вкусными пирогами жилища очень не хотелось. Но сидеть всё утро у гостеприимных пастухов было никак невозможно.

Ко всему ещё хозяева стали бросать на Фидиппида укоризненно нетерпеливые взгляды, мол, что же ты не уходишь, братец. Вслух пока ничего такого не говорили, но как видно, очень уж им хотелось поскорее спровадить гостя куда подальше и начать прятать чудесный бесценный подарок, а то при чужом человеке… Мало ли там чего потом случится. Посланец, конечно, посланцем, а вот возьмёт да и сопрёт дар богатого жениха.

Кто его знает, сколько этот неведомый Аполлон своим слугам платит? Может и зажимает зарплату, держа в худом теле.

Опасливо выглянув в окно и не обнаружив следов могучего ревнивца, марафонец любезно распрощался с пастухами, после чего скрепя сердце вышел на крыльцо.

Услышал захлопнувшуюся за спиной дверь, глубоко вздохнул и…

Мощный порыв ветра без всякой пощады сбил бегуна с ног и грубо поволок за угол.

Через пару мгновений Фидиппид понял, что то был вовсе не ветер, а багроволицый Лессал, который без проявления малейшего уважения к своей поверженной жертве, тащил марафонца за шиворот старого хитона прямо по пыльной, пустой в столь ранее время деревенской греческой улочке.

– Сейчас я с тебя за всё спрошу… – зловеще шептал сын плотника. – И за невесту, и за коленную чашечку, и за…

– Эй, любезнейший? – раздался откуда-то со стороны до боли знакомый немного глуховатый голос. – Куда это ты так спешишь?

Ревнивец остановился, обеспокоенно оглядываясь по сторонам.

Из-за ближайшей хижины зловеще выдвинулся смуглолицый детина, сжимавший в руках огромный кузнечный молот.

– А ты кто ещё такой будешь? – удивился Лессал, с уважением изучая лоснящиеся бицепсы незнакомца. – Наш новый кузнец?

– Моё имя Гефест! – поигрывая молотом, хрипло ответил здоровяк.

– Ни разу не слышал о таком?

– Скоро услышишь! – пообещал божественный на все руки мастер. – Лучше отпустил бы ты моего друга по добру по здорову… А то зубы они ведь не вечные – вторые не вырастут! Сегодня у тебя их тридцать два, а завтра, глядишь и всего шестнадцать осталось…

– Какого ещё друга? – не понял Лессал и даже оглянулся, не стоит ли кто у него за спиной.

– Вот этого! – Гефест грозно указал на лежащего в пыли Фидиппида.

Ревнивец поспешно разжал руку, выпуская ворот слегка надорванного хитона.

– Так-то лучше! – кивнул божественный кузнец и медленно пошёл на сына плотника.

– Эй, дядя… – Лессал испуганно отскочил в сторону. – Ты это… не балуй лучше…

Но Гефест, похоже, его даже не слышал, поудобнее перехватывая своё сокрушительное оружие.

Пожалуй так как побежал в тот момент жених Дафны, не бегал даже сам марафонец Фидиппид в свои лучшие годы. Даже пятки у ревнивца задымились.

Мгновение и деревенская улица опустела. Только столб жёлтой пыли напоминал о недавнем присутствии здесь коренастого дурака.

– Вовремя я подоспел, дружище, ты не находишь? – улыбнувшись, божественный кузнец подал марафонцу руку, чтобы помочь встать.

– И не говори! – в свою очередь улыбнулся бегун, принимая строго вертикальное положение. – А как ты так удачно здесь оказался?

– Да Зевс меня послал! – признался Гефест, машинально касаясь блестящей абсолютно безволосой макушки. – Хочешь, спрашивает, реабилитироваться в моих глазах? А я ему – понятное дело хочу! Вот и реабилитировался!

– Что ж, поздравляю! – искренне проговорил Фидиппид, отряхивая запыленные одежды. – Рад, что ты так быстро после ранения оклемался…

Свадьба была намечена на воскресенье.

По этому поводу собралась огромная масса дармоедов из окрестных деревень, выдававших себя за близких родственников юной невесты. Бедолага Пеней (отец прекрасной пастушки) в ужасе смотрел на неиссякаемый поток разновозрастных родственников.

Особенно его поразил больной проказой одноногий старец, нагло выдававший себя за младшего единоутробного брата Дафны.

– Да это просто кошмар какой-то! – жаловался понимающе кивающему Фидиппиду несчастный пастух. – Я раньше и не думал что у меня может быть такое большое количество разных родственников… Сдаётся мне, что не все они те, за кого себя выдают…

– В особенности единоутробный прокажённый старец! – ловко ввернул марафонец.

– Вот-вот! – необычайно оживился Пеней. – Следовало бы, конечно, навести порядок и начистить кое-кому наглые мордасы, но ведь грядущее пиршество всецело оплачивает жених. Поправь меня, добрый друг, если я ошибаюсь?

– Вы совершенно правы, достопочтенный!

– В таком случае, к чему вмешиваться? Пусть как следует погуляют, мне ведь не жалко. Чем больше народу, тем лучше. Прославится свадьба моей единственной дочурки на всю Аттику. И в самом деле, где это видано, чтобы простой пастух принимал добрую сотню благодарных гостей!

К счастью для хитрого прохвоста, Зевс на светлом Олимпе был того же мнения справедливо пологая, что чем больше смертных присутствует на свадьбе, тем лучше. Так сказать, отличная реклама Олимпа, о существовании которого многие ещё даже и не подозревали.

Ближе к полудню под звуки грянувших непонятно откуда фанфар с неба спустился златокудрый жених, собственной персоной, увидав которого прекрасная Дафна таки грохнулась в обморок от переизбытка гормонов и романтических чувств.

Невесту привели в себя довольно нестандартным способом – растирали щёки холодным козьим молоком.

– Дикие нравы! – глядя на всё это, подмигнул Фидиппиду Зевс, скрывающийся среди смертных под личиной странствующего торговца лососиной.

Чуть позднее следом за Аполлоном на тучке снизошел бог Дионис в компании с удивительно трезвым Гименеем.

Молодые боги были представлены присутствующим как близкие родственники жениха.

– Кто вы такие, ребята? – радостно неслось из готовящейся вкусить многочисленные дармовые яства толпы. – Откуда вы взялись?

– Мы всемогущие боги! – отвечал улюлюкающей толпе улыбчивый Дионис. – Жених, покровитель высоких искусств. А этот весёлый жизнерадостный парень слева от меня, покровитель брака и всего что касается семейных уз, ну а я, узкий специалист по виноделию с учёной степенью бакалавра…

И звонко хлопнув в ладоши Дионис сделал так что у каждого из обалдевших смертных в руках оказалось по заполненному до краёв кубку вина.

Замешательство длилось недолго, поскольку длинные эллинское носы мгновенно учуяли тонкий божественный аромат. Изумлённые возгласы моментально сменились жизнерадостным бульканьем.

– Итак, первый контакт, кажется, благополучно налажен! – удовлетворённо захихикал скромно держащийся в сторонке Громовержец.

Один лишь из многочисленный гостей не пил прекрасного вина, под шумок вылив его себе под ноги и звали этого без сомнения ужасного человека Лессалом. Сын плотника беспрепятственно проник на свадьбу с толпою каких-то непонятных ободранных жлобов, от которых к тому же весьма скверно пахло. Убогие от усталости едва держались на ногах.

Как стало ясно из обрывочных сумасбродных разговоров, прибыли эти голодранцы из далёкой Мизии, причём преодолевая столь немалый путь несли друг друга по очереди.

Оставалось загадкой, как весть о богатейшей свадьбе так быстро облетела всю Грецию, но ответ на сей вопрос не знал, пожалуй, даже сам Зевс, собственно, и придумавший сценарий всего этого комического балагана.

Лессал вынашивал самые чёрные планы в отношении людей лишивших его такого маленького и такого желанного смертного счастья. Сильные чувства боролись внутри могучего эллина. Хотелось одновременно скрутить шеи сразу всем обидчикам, но осуществить сие не выходило чисто физически и потому сын плотника мыслил более глобально, выдумывая наиболее изощренную и масштабную месть.

Пока строились жуткие чёрные планы лучезарный жених взял себе слово и смертные, расположившиеся за многочисленными заваленными всевозможными блюдами столами, поспешно притихли во всю таращась на златокудрого красавца.

Встав со своего почётного места, покровитель высоких искусств торжественно поднял над головой кубок, с неудовольствием отметив что кто-то под шумок успел его подменить. Вместо золотой ёмкости в руках Аполлон держал медную да ещё с приличной вмятиной на днище. Но близкое присутствие Зевса не позволяло устроить «родственничкам» будущей невесты тотальный разнос с дознанием, пытками и массовым сожжением виновных на жертвенном костре.

– Чем бы смертные не тешились… – тихо проговорил сидящий справа от отца невесты Гименей, понимающе перемигиваясь с Дионисом. – Лишь бы не грустили…

– О, прекрасная невеста… – так начал Аполлон, в точности воспроизводя заученный на память текст, сочинённый самим Громовержцем. – Зачем бежишь ты от меня словно невинная овечка, преследуемая матёрым волком…

Все присутствующие после этих странных слов изумленно уставились на жениха и, в особенности, Дионис с Гименеем.

– В сценарии так и написано! – наклонившись к ошеломленным олимпийцам, сконфуженно пробормотал повелитель искусств. – Ведь Зевс отвечает за всё мифотворчество… Попробуй искази хотя бы одно слово…

И снова выпрямившись, Аполлон торжественно продолжил свою речь, опасливо глядя на одобрительно кивающего Зевса, весьма комфортно устроившегося за дальним столом среди наиболее ободранных «родственников» невесты.

– Словно трепетная голубка, спасающаяся от ненасытного орла, несешься ты сквозь облака в мои крепкие объятья! Ведь я не враг твой! Смотри, ты изранила свои прелестные маленькие ножки об острые шипы жестокого терновника. О, молю тебя, остановись же, наконец! Ведь я Аполлон, сын Громовержца, а не простой смертный безграмотный сын плотника…

Испуганная невеста быстренько заглянула под стол, рассматривая свои ноги, но никаких царапин там, понятно, не обнаружилось.

– Похоже, у бедняги путаются все мысли от счастья… – с пониманием заговорили гости. – Эк, приложило с непривычки! Видно очень невеста понравилась… любовь штука такая, плющит часто не по детски…

– Пусть же лавровый венок лишь из твоих рук украшает мою недостойную голову, – продолжал нести околесицу лучезарный жених. – Пусть и отныне осыпаешь ты своими поцелуями мою серебряную кифару и мой золотой колчан…

В этом месте, не сдержавшись, Дионис с Гименеем дружно захохотали, но увидав незаметно показывающего им кулак Зевса, быстро сделались снова очень серьезными.

– Пусть никогда не вянет, о лавр, твоя зелень! – горестно заламывая руки, выдал Аполлон. – Стой же до самого неба вечно зелёным! Фух… ну и бред! Кажется, всё!!!

– Очень и очень интересно! – подал голос со своего места отец невесты. – Дружище, да вы в душе настоящий поэт. Какая образность, каков слог. Просто великолепно!

И Пеней яростно зааплодировал. Ничего не понимающие в происходящем гости дружно присоединились. Один лишь Лессал корчил из задних рядов злобные рожи, с ненавистью сверля взглядом наглого блондина.

– Ну есть уже мо-о-о-о-ожно или ещё нет? – нетерпеливо донеслось с дальних столов.

– Можно! – разрешил Дионис и разговоры вокруг мгновенно смолкли, сменившись мерной работой добрых трёх сотен ненасытных античных челюстей.

После небольшого возлияния аккурат к вечеру обвенчал Гименей влюблённых согласно местным обычаям, посыпав им головы ячменем и овсом и вручив каждому в руки по огромному осиновому венику.

– Мы же со своей стороны… – заявил поднявшийся во весь рост Дионис, – решили внести небольшое дополнение к вашему славному и необычайно милому обычаю… Пусть эти ваши веники хорошенько пройдутся по спине бывшего жениха Дафны…

Лессал, уплетающий в этот самый момент за обе щеки сочную баранью ногу, резко подавился, истошно кашляя и плюясь во все стороны.

Мгновение и вокруг незадачливого бывшего жениха образовалось абсолютно пустое пространство. Почувствовав неладное, гости ловко рванули со своих мест, оставив после себя лишь перевёрнутые в беспорядке скамьи.

– Беги, приятель… – отчаянно прокричал кто-то из наиболее верных друзей горемыки и сын плотника истошно перхая побежал.

Закусив нижнюю губу, Аполлон не спеша прицелился довольно тяжёлым осиновым веником и, издав залихватское «е-е-е-х!», умело метнул довольно нестандартно выглядевшее орудие в бегущего замысловатыми зигзагами Лессала.

Наверное, можно даже лишний раз не упоминать о том, что «снаряд» безошибочно поразил цель, однако на ногах беглец всё же устоял к немалому разочарованию златокудрого проказника.

Немного смущённая происходящим Дафна неумело крутила в руках свой веник.

– Дорогая, позволь лучше мне… – ласково проговорил юной жене повелитель высоких искусств, принимая из маленьких белых ручек вторую метлу.

На этот раз Аполлон целился намного тщательнее, даже прикрыв левый глаз и запуская обидное «оружие» чуть ниже предыдущей попытки.

После положенного «е-е-е-х!» осиновый веник со свистом рассёк прохладный вечерний воздух и триумфально настигнув цель, опрокинул Лессала прямо на землю, вонзившись длинной ручкой в наиболее мягкую часть его тела состоящую из двух полукруглых совершенно беззащитных перед божественным произволом половинок.

– Ох… – поморщился распивающий вино с какими-то весёлыми нищими Зевс. – Прямо промеж глаз… то есть тьфу ты… промеж ягодиц!!!

– Друзья! – торжественно изрёк Гименей. – С этого самого дня хочу предложить ввести сей новый обычай в качестве обязательного обряда завершения каждой брачной церемонии…

Присутствующее одобрительно загудели.

– Назовём его… – покровитель брака на секунду задумался. – Назовём его «Позорное изгнание бывшего жениха»!

– А если у невесты нет бывшего жениха? – резонно возразили из толпы, что говорило ещё не о полном её (толпы) опьянении.

– Вполне справедливое замечание! – кивнул Гименей. – В этом случае можно назначить на эту роль кого-нибудь из близких друзей будущего супруга… скажем, наиболее отважного из них!

Эллины, судя по всему, не возражали.

Но никто так и не увидел как сражённый наповал Лессал мужественно встал на ноги и, выдернув ненавистный веник из пострадавшей задницы, медленно побрёл к заходящему солнцу.

Наверняка даже сам Зевс не почувствовал, что всё произошедшее будет иметь очень далеко идущие для всего Олимпа роковые последствия, потому что именно в этот самый момент и творилась бессмертная греческая история.

Ближе к полуночи на очередной тучке вниз спустился запыхавшийся Эрот.

– Где новобрачные, надеюсь, я не опоздал? – нервно спрашивал каждого встречного слегка волнующийся юноша. – Как так, они уже уединились в доме? Да это же просто катастрофа! Немедленно отведите меня туда!

Тут же нашлись наименее пьяные доброхоты, которые препроводили Эрота под белы руки прямо к дому счастливого отца-пастуха, уже добрые два часа храпящего в стоге свежесобранного сена.

Без стука Эрот деловито зашёл в избу, из которой буквально через минуту вылетел стрелой, держась за правый глаз. Следом за юношей гнался ревущий как раненый лев Аполлон.

Отбежав на безопасное расстояние, специалист по плотским утехам гневно потряс в воздухе маленьким кулаком:

– Распустились тут, понимаешь! А я говорю, что без моего соизволения и консультации заниматься любовью строго возбраняется!!!

– Да пошёл ты знаешь куда? – взревел яростно размахивающий руками покровитель высоких искусств и тут же добавил куда именно по его мнению должен был пойти обнаглевший коллега олимпиец. – Вуайерист проклятый! Может ещё факел над ложем подержишь до самого утра?

– А вот и подержу! – дерзко ответил юноша.

– Только через твой труп! – зловеще пообещал Аполлон, легко подбирая ближайшую перевёрнутую пьяными гостями скамью.

Видя что дело приобретает совсем уж скверный оборот, Эрот снова бросился бежать, ловко лавируя между распростертыми на земле телами упившихся «родственников» невесты.

Проносясь мимо Зевса, мирно беседующего с каким-то странствующим философом крайне безумного вида, Эрот пискляво крикнул:

– Нет, Всемогущий, ты это видел?

Громовержец лишь растерянно развёл руками.

Добежав со скамьёй наперевес до того места, где сидел Зевс, Аполлон остановился и, утирая мокрый лоб, с сожалением процедил сквозь зубы:

– Удрал, зар-р-р-раза!

Затем опустив скамью, покровитель искусств, наконец, заметил замаскированного под странствующего торговца лососиной владыку Олимпа:

– О чём беседуете, отцы?

Странствующий философ услышав такой вульгарный вопрос страшно надулся, распираемый от собственной важности. Зевс же, весело подмигнув молодожёну, коротко ответил:

– Сугубо о птичках, уважаемый, сугубо о птичках!

– А вот это правильно! – кивнул златокудрый бог и, отойдя чуть в сторону при помощи золотого браслета вышел на связь с Асклепием.

– Ну, чего тебе ещё от меня надобно в этакую темень? – недовольно донеслось из недр золотого украшения.

– Да мне тут консультация твоя нужна… – несколько смущённо проговорил Аполлон.

– Так ты же вроде как женился сегодня?

– Вроде как!

– Ну и по поводу чего тебе понадобилась от меня эта самая консультация?

– По этому самому собственно поводу и понадобилась!

– Так это же не ко мне, это к Эроту, подробный послебрачный консалтинг как раз по его части…

– Да видел я только что его похотливую рожу, через пару минут к тебе прибежит глаз лечить…

– Ага, ну тогда понятно… диалектический спор у вас случился, угадал?

– Что-то типа того…

– Ладно валяй, Аполлоша, проконсультирую тебя так уж и быть! Невеста поди томится там одна на холодном одиноком ложе…

– Ложе? Ну это ты сильно сказал. Да у них тут какие-то тюфяки набитые соломой, я уже себе все бока исколол…

– А почему первая ночь проходит не на светлом Олимпе?

– Так распорядился сам Зевс! – раздраженно ответил повелитель искусств. – Говорит, что так, мол, нужно для лучшего налаживания положительных дружественных контактов с простыми смертными. С первыми лучами солнца на Олимп жену и заберу…

– Понятно! Говори скорее, что ты хотел у меня выяснить, а то тут уже Эрот ко мне в покои ломится, клянет тебя почём зря…

– Мне тут в общем… – Аполлон снова замялся внимательно осматривая пахнущие вином счастливые тела под ногами, но подслушивать божественные разговоры кто-либо из них сейчас, похоже, был просто не в состоянии. – Противозачаточные свечи, как использовать?

– А откуда они у тебя? – удивился Асклепий.

– Афродита как-то дала!

– Ну да, я же ей в прошлом месяце, кажется, их выписывал…

– Так как же ими пользоваться? Говори быстрее!

– И вот из-за такой ерунды ты разбудил меня прямо среди ночи? – гневно завопил на Олимпе Асклепий.

– Лучше быстро отвечай и особо не выделывайся, а то я Зевсу настучу, что ты чинишь серьёзные препятствия налаживанию дружественных контактов со смертными…

– Засунь их себе в задний проход! – хрипло донеслось из браслета.

– Что?!!

– Что слышал!

– Ты это серьёзно?!!

– Серьёзней некуда!

– А до или после… э… э… э… ну ты понял…

– Во время! – и связь резко прервалась.

– Да ну его к сатиру с такими советами… – с чувством проговорил Аполлон и, размахнувшись, забросил подарок Афродиты подальше в густые терновые кусты.