Ожившие пешки

Глава 6

Лесные руины волшебницу раздражали. Нет, не сами по себе. Последние несколько лет она провела обучаясь магии именно в древних развалинах, и вполне с подобным освоилась. Осенний лес её тоже не слишком пугал. Но вот несколько десятков оборванных и до зубов вооруженных типов, прятавшихся за камнями и в гуще старого березняка, вызывали у неё заметное беспокойство.

Ещё с дюжину человек расселись на камнях полукругом. Сим никогда не видела барона Аргинбальда, но если бы ей довелось, она бы поразилась сходству между ним и сидевшими людьми. Конечно один был бароном, а другие, выражаясь иносказательно, романтиками большой дороги, но несмотря на все разделявшие их пролёты социальной лестницы, это были люди, сделанные из одного теста. Теста, замешанного на чужой крови. И сейчас эти двенадцать человек молча смотрели на путников во все двадцать три глаза (и одну чёрную повязку).

Кроме них на поляне ещё торчал мухомором тринадцатый — худой, долговязый, с горящим взглядом и в огромной чёрной шляпе. В отношении его рода занятий и положения волшебница так и не смогла прийти к каким-либо умозаключениям. Впрочем, главными сейчас были первые двенадцать.

Прямо перед ними располагалась небольшая мокрая ложбинка. Один из сидевших знаком указал Родгару на неё. Тот очень внимательно поглядел на предложенное место. Любой вставший там оказался бы по щиколотку в луже и был вынужден смотреть на остальных снизу вверх. Поглядев, Родгар не очень спеша пересёк ложбинку, прошёл сквозь ряд сидевших и остановился на бугорке позади них. Те угрюмо развернулись. Сим ощутила лёгкое покалывание в пальцах, такое чувство возникало, когда она собиралась запустить куда-нибудь сгусток пламени или ещё что-то состоявшее из раскалённой плазмы… Девушка нервно облизнула пересохшие губы.

— Меня зовут Родгар, — произнёс он.

Затем пошире расставил ноги и чуть свысока оглядел собравшихся.

— Твоё место там, — указал большим пальцем себе за спину один из двенадцати.

— Да ну? А я вот полагаю, что оно здесь…

На этот раз Родгар не надел маски, и всем была видна появившаяся на лице усмешка.

— Ты не слишком-то вежлив, — буркнул собеседник.

— А я сюда не церемонии разводить пришёл, — отрезал Родгар.

Его собеседник медленно поднялся, тщательно вытер ладони о богатую, но изрядно грязную куртку, взял прислонённый к камню на котором сидел боевой молот и философски умозаключил.

— Бывают на свете люди отроду кривые, а другие кривеют оттого, что глаза не уберегли…

Волшебница потянула руку вверх, но стоявший рядом Кралог перехватил её движение, осуждающе покачав головой. От пальцев девушки скользнула едва заметная волна тёплого воздуха, качнувшая траву, а кожаная перчатка заскрипела словно пересушенная на горячей печи…

Молот с неожиданной лёгкостью рассёк воздух, в вершке от головы Родгара. Тот даже не шевельнулся.

— Вот ты как, значит? — расстроился философ-окулист, — ну тогда не жалуйся…

Он перехватил молот двумя руками и ударил уже всерьёз.

Волшебница не очень хорошо поняла, что случилось дальше. У Родгара в руках вдруг оказался меч, который с удивительной лёгкостью отклонил молот. Потом сапог Родгара угодил нападающему в колено, отчего тот упал, по пути ухитрившись зацепиться кистью за локоть противника и выронить оружие.

Родгар убрал меч, наклонился и поднял молоток. Повертел в руках и отбросил в сторону. Поверженный владелец оружия возился на четвереньках, кряхтел и ругался.

— Очень прошу, никогда больше не пытаться тыкать мне в лицо различными предметами, — обратился Родгар к остальным собеседникам, спокойно наблюдавшим за происходящим, — от этого я обычно начинаю злиться. А разозлившись, я начинаю причинять окружающим разнообразные неприятности…

Проигравший разбойник встал и, прихрамывая и потирая ушибленную кисть, молча вернулся на служивший ему табуретом камень.

— Думаю, стоит принести нашему гостю стул, — неожиданно произнёс ранее не замеченный девушкой неказистый человечек, стоявший в сторонке, — разговор долгий, а в ногах правды нет…

Его голос показался волшебнице знакомым, но в этот момент её куда больше поразило то, что все остальные восприняли распоряжение этого неприметного, самого что ни на есть обывательского вида человека, как нечто само собой разумеющееся. Грозные атаманы лишь кивнули, а двое бандитского вида парней моментально притащили невесть откуда резной деревянный стул и поставили его позади Родгара, который абсолютно спокойно и даже величественно на него опустился.

Похоже было, что на самом деле распоряжались здесь отнюдь не эти двенадцать головорезов, рассевшиеся на камнях. И Сим, наконец, пригляделась к стоявшему поодаль человечку.

— Это же хозяин постоялого двора! — громко прошептала она минуту спустя, — того самого, где нас чуть не схватили…

— Он самый, — подтвердила вполголоса Смиона, — я уже давно его приметила. Непростой тип, сразу видно…

Сим немного расстроилась оттого, что алхимичка её опередила. Как волшебница она должны была заметить важное первой.

— Не переживай, — словно прочитав её мысли шепнула Смиона, — те из алхимиков у кого плохо с наблюдательностью и чутьём на неприятности, долго не живут. Ты даже представить себе не можешь, как легко иногда способны взрываться некоторые смеси…

Родгар и атаманы начали обсуждение деталей предстоящего сотрудничества. Чем дольше она слушала, тем яснее становилось, что грозные атаманы здесь не более, чем мелкие сошки. Куда более серьёзной фигурой представлялся неприметный кабатчик, обладавший, как по ходу выяснилось, совершенно идиотским, на взгляд Сим, именем Лудольф.

Он почти всегда молчал, лишь иногда произнося какие-то банально-поучительные фразы, но ей хватало проницательности сообразить, что именно он здесь дирижёр, а разбойничьи главари — только оркестр. Внушительный, иногда шумный, но крайне внимательно следивший за мановениями дирижёрской палочки.

Выбивался из оркестра лишь человек-мухомор, безмолвно стоявший рядом. Его роль по-прежнему оставалась для неё загадкой. И сам он ей не нравился. Нет, в целом это был вполне опрятный и даже интеллигентный человек с застывшим выражением лица. Но вот его глаза… Она пару раз видела подобные, когда училась в запретном городе. Иногда у особо увлечённых магов появлялся такой взгляд. Но как только это происходило, старшие чародеи, обычно собачившиеся друг с другом как стая гиен вокруг туши, незамедлительно собирались на совет где-нибудь в уединённой келье, после чего обладатель подобного взгляда неожиданно исчезал. И никто больше никогда его не видел. И никто даже не обсуждал его исчезновение. Ибо все знали, что если и есть что-то более катастрофичное, чем совет старших магов, так это маг, лишившийся рассудка…

Кто-то потянул её за рукав. Это была Смиона.

— Посмотри, что я нашла… — прошептала она волшебнице в ухо.

— Где?

— Вон там, в стене, за кустами. Ничего странного не замечаешь?

Она оглядела стену и заметила.

— Посмотрим?

Метеором перед её мысленным взором пронеслась фигура Родгара, строго предупреждавшего их об осторожности, и тотчас же скрылась где-то в безвоздушном пространстве самоуверенности и любопытства.

— Конечно… — ответила Симахтаб.

Они огляделись. Участники переговоров были заняты обсуждением каких-то деталей, неприметный Лудольф дирижировал своим оркестром, прятавшиеся раньше охранники расслабились и либо разошлись по своим делам, либо, собравшись в кружок, играли в кости на выпавшем из стены плоском обломке кладки.

— Нас даже никто не заметит, — уточнила волшебница, — когда дело доходит до обсуждения войны, мужчины перестают обращать на нас внимание…

Пролом в стене выглядел самым обыкновенным. До такой степени обыкновенным, что начинал казаться подозрительным. Он уж как-то слишком явно демонстрировал свою обычность.

— Темно, — произнесла Смиона и принюхалась, — и грибами пахнет. Плесень…

— Я посвечу, — волшебница нырнула внутрь, запустив перед собой небольшой огненный шарик.

Проход шёл сквозь толщу стены, затем начинал резко уходить вниз.

— Осторожно, тут ступеньки…

Огненный шар был крошечный, с яблоко-дичку, и едва светил, бросая на осклизшие стены тусклые красноватые блики. За ним оставался слабый запах перекалённого воздуха и маленькие облачка дыма, расцветавшие там, где он пережигал очередной свисавший с потолка корень.

— Внизу что-то есть, — сказала волшебница — я это буквально носом чую…

— Да уж, воняет знатно, — проворчала Смиона.

— Нет. Не в этом смысле. Там что-то магическое. Только пока не понимаю, что именно.

Спуск оказался долгим. Коридор петлял и завивался спиралью. Хорошо ещё не ветвился.

А потом они вошли в небольшую комнату. Сначала они даже решили, что это тупик. И лишь приглядевшись обнаружили, что стены немного расширились, да и потолок ушёл вверх достаточно, чтобы довольно рослая Смиона оказалась в состоянии выпрямиться, не рискуя перепачкать шляпу глиной и плесенью.

— И что? — поинтересовалась алхимик, оглядывая тёмное помещение, — тут же ничего нет.

— Кажется я что-то вижу… — волшебница послала огненный шарик к боковой стене.

Из мрака проступила вырубленная в земляной стене ниша. Её нижняя сторона была облицована камнем, формируя полку. На ней стояло несколько зеленовато-белёсых от патины бронзовых скульптур.

Волшебница узнала изображения тех, кого большинство людей считало демонами, несколько меньше — божествами, а совсем небольшое количество интеллектуалов — воплощёнными магическим отражением мира человеческими эмоциями. Сим быстро определила Фомоса — воплощение страха, Акара — ярости, Царха — алчности и Аларкала — зависти. Пятая фигурка, изображавшая вооружённого луком молодого человека с длинными остроконечными ушами и подвеской из звериного черепа, была ей незнакома.

Позади раздался сдавленный писк. Девушка резко повернулась. Смиона пятилась назад, указывая пальцем на последнюю фигуру, и в ужасе шевелила губами.

— Что случилось?

Алхимик запнулась и взяла себя в руки.

— Пойдём отсюда, — севшим голосом попросила она, — пожалуйста…

— Кто это? — Волшебница покосилась на последнюю фигурку, — там, где я училась, такого не было. Хотя человеческая фантазия воистину поразительна, когда дело доходит до придумывания всяческих чудовищ…

— Это… это… нет… не надо здесь его называть, — пробормотала Смиона.

— Это Охотник, — сообщил неизвестный голос позади.

Теперь волшебница сообразила. Это было одно из самых древних магических существ, порождённое человеческим сознанием ещё в те времена, когда это сознание теснилось под низкой черепной коробкой с тяжёлыми надбровными дугами. Маги боялись столь древних порождений. В них было слишком много звериного, не понимаемого и не управляемого, поднимавшегося откуда-то из тёмной и непрозрачной глубины подсознания, и переплетавшего эмоции человека и животного. Ведь у животных тоже есть эмоции, и они тоже могут отражаться в магическом зеркале…

Тут её размышления остановились на осознании того факта, что голос был мужской. И следовавшего из него вывода — кто-то спустился за ними вниз.

Огненный шарик сделал быстрый рывок от ниши в направлении входа.

— Осторожнее, вы подожжёте мне шляпу!

Это был человек-мухомор.

— С кем имею честь? — как можно внушительнее поинтересовалась волшебница, попутно бросив взгляд на Смиону.

Та пребывала где-то на тончайшей грани, отделявшей сознание от обморока, и с трудом удерживала вертикальное положение, цепляясь за стену.

— Меня зовут Роб, — сообщил гость.

— Роб?

— Да. Это моё имя.

— А-а-а… понятно. А я Мал… Симахтаб. Волшебница.

— Очень приятно.

— А это Смиона. Она алхимик.

Та издала слабый звук, попробовав что-то ответить и даже смогла отцепиться от стены и не упасть.

— Вы решили осмотреть святилище? — спросил Роб.

— Нас просто заин… Да. Оно показалось нам любопыт… интересным.

Волшебница мигнула подруге, с лица которой всё ещё не до конца сползло выражение ужаса и омерзения.

— Мы пока не до конца привели его в порядок, — сухо заметил Роб, — но основную часть грязи уже смогли удалить. Помещением более столетия не пользовались.

Сим попыталась вообразить, что здесь творилось раньше, если текущий вид этой норы предполагает, что "основная часть грязи уже удалена" и поняла, что её фантазии на это не хватит.

— Вы служитель? — рискнула угадать она.

Роб кивнул.

— И это тоже. Временно. Моё дело распространять истину, а не исполнять ритуалы. Но пока больше некому, это приходится делать мне…

Лицо Смионы, находившейся чуть в сторонке, выглядело так, будто она, отправляясь ко сну, вдруг обнаружила в своей кровати жабу.

— Кстати, я слышал, что вы проходили обучение в одном из запретных городов? — вопросительно заметил Роб.

— Нет-нет, — поспешно ответила волшебница, — я всего-лишь изучала магию и не совершила необходимых посвятительных обрядов…

Взглянув в его глаза, она на всякий случай добавила.

— …пока не совершила…

На самом деле она не особо-то и планировала их совершать, но сумасшедшие жрецы в определённых ситуациях могут быть даже более катастрофичны, чем сумасшедшие маги.

— Очень жаль, — вздохнул Роб, — а я-то надеялся на помощь…

— Увы, вряд ли я смогу быть чем-нибудь полезной, — с несколько избыточной горячностью заверила его волшебница, на всякий случай перемещая огненный шарик в сторону от подруги-алхимика.

Обычно выдержанная и оптимистичная Смиона на этот раз из рук вон плохо контролировала выражение своего лица, которое читалось словно открытая книга. Причём написаны были в этой книге, похоже, исключительно нецензурные выражения. Оставалось надеяться, что в темноте остроты периферийного зрения Роба не хватит, чтобы разглядеть все детали.

— На самом деле, — произнёс тот, сощурившись, когда шарик проследовал мимо, — Охотника я бы тоже полагал излишним. Но ряд наших… м-м-м… друзей, настоял на продолжении обрядов. Они также выступили против включения ещё нескольких повелителей, но тут я всё ещё не оставляю надежды…

Волшебница решила не уточнять, кого именно он хотел включить в состав объектов поклонения. Хотя наиболее мрачные и сомнительные фигуры здесь уже присутствовали, девушке было известно от жрецов-наставников о существовании довольно значительного количества иных весьма малоприятных эмоциональных воплощений…

— Честно говоря, — сказала она, — здесь жутко сыро и душно. Да и там, вверху, наверное, уже закончили…

Она постаралась изобразить самую очаровательную и бездумную улыбку, на которую только была способна. Хоть она и полагала себя опытной и могущественной чародейкой, в этом подземелье, стоя перед человеком с каменным лицом и пылающим взглядом, она чувствовала себя очень неуверенно. Какими бы эфемерными ни казались, на первый взгляд, воплощения эмоций, они могли дать своему прислужнику чудовищную силу. Кто-то из её преподавателей сравнивал их с линзами. Только концентрировали они не свет, а порождённые эмоциями и желаниями возмущения магического зеркала. И ей очень не хотелось оказаться соломинкой в фокусе увеличительного стекла в ясный полдень.

Роб кивнул своей необъятной шляпой, и они зашагали вверх по вырезанным в полу ступеням.

На свежем воздухе их уже ждал бледный, растерянный Укен.

— Ну разве можно так поступать, — запричитал он, — сначала господин лезет в драку, потом вы куда-то пропали…

— Не бойся, — успокоила его волшебница, — мы просто решили немного прогуляться.

— А Родгар? Его же могли убить!

— Ну уж нет, — подошедший виновник похлопал бледного мастера по плечу, — у этого парня с молотком не было ни малейших шансов, Кралог меня кое-чему научил.

Родгар весело подмигнул.

— Кое-чему!? — потрясённо зашептал Укен, и с ужасом посмотрел на стоявшего рядом Кралога.

Гостям выделили небольшую сторожку — добротное бревенчатое сооружение, затерянное в лесу в стороне от большой дороги. Камины у здешних жителей особой популярности не сыскали, а печь света давала мало. Поэтому освещение было возложено на сосновую лучину, зажатую в изгибе забитого в стену гвоздя. На конце широкой смолистой щепки лениво подрагивал оранжево-жёлтый язычок пламени и от него замысловатой каллиграфической вязью тянулась к потолку ниточка дыма.

Даже в этом тусклом свете было заметно расстроенное лицо Смионы.

— Я не хочу в этом участвовать, — очередной раз повторила она, глядя в стену.

Симахтаб вздохнула, и предприняла следующую попытку.

— В конце концов, нас же никто не заставляет иметь дело с этим культом?

— Ещё чего? — фыркнула Смиона, — этого только не хватало!

Она перестала рассматривать проконопаченную мхом деревянную стену и обернулась к волшебнице.

— Это очень скверные культы. К ним даже близко подходить не стоит, не то, что…

Она замолчала, не договорив.

— Мы просто делаем свою работу.

— А я вот просто хочу уволиться…

— Но это же невозможно, пойми, — буквально простонала волшебница.

— Почему?

Девушка сочувственно поглядела на собеседницу. Из их предприятия не было выхода. По крайней мере, предполагавшего, что выходящий останется жив…

— Понимаешь, — вздохнула она, — Родгар очень расстроится…

Смиона задумалась.

Волшебница ощутила себя крайне неуютно. Смиона всё-таки алхимик и специалист по ядам. Не хватало ещё, чтобы дело дошло до трупов.

— Послушай, — торопливо продолжила Симахтаб, — всё не так плохо. Я понимаю, что тебе очень не по душе эти сектанты. Но они лишь нам помогают. Да, это не самые приятные люди, но такова жизнь. Не всегда можно работать с теми, кто тебе нравится. Относись к ним просто как к попутчикам…

— Я боюсь, что всё намного хуже. Там где этот… этот… Охотник, там всегда Чёрное Братство… Я не хочу иметь с ними общих дел. Это не те, рядом с кем стоит находиться. Это неправильно. Это противоречит человеческой природе, в конце концов. Они же наполовину звери, Сим!

— Не преувеличивай. Сама понимаешь, на праведных имперцев нам рассчитывать не приходится. Остаётся полагаться на то, что есть под рукой. В конце концов, этот тип в шляпе, Роб, произвёл на меня впечатление разумного, искреннего и уверенного в своей правоте человека…

Она замолчала, прикидывая, являются ли две последние черты плюсом или минусом в сложившейся ситуации.

Алимик фыркнула:

— Лично я бы предпочитала иметь дело с прожжёнными аферистами и продажными негодяями. Они, по крайней мере, хорошо предсказуемы. А что на уме у этого ходячего мухомора, я даже предположить не могу.

— Ну, хорошо, хорошо, это был не лучший пример. Но согласись, наш выбор небогат.

— Тут ты права, — Смиона кивнула, — очень небогат.

— Поэтому относись ко всему философски…

— В смысле "плюнь ты на всё это"? — ехидно поинтересовалась та.

Волшебница немного смутилась, но лишь на мгновение.

— Примерно так. Ты ведь пошла на это ради денег?

— В общем и целом. Ты не представляешь, насколько тяжело приходится бедному алхимику. Даже замуж никто не берёт… Бывало своего почти добьёшься, но стоит мужчине увидеть лабораторный стол или сборник рецептов, как сразу "ты знаешь, дорогая, я вот тут подумал немного… в общем у меня срочные дела в другом конце страны… нет-нет, не надо приглашать меня к ужину, я только что поел… и воды попил… совершенно никакого аппетита, и вообще я ужасно спешу, видишь, даже тройные ядонепроницаемые перчатки снять некогда…"

Она вызывающе посмотрела на волшебницу и продолжила:

— Да. Вот такая я вся расчётливая и холодная. И даже смела надеяться, что после этой работы смогу, наконец, не связываться со всякими сомнительными заказами, и пожить по-человечески… Кто ж мог знать, что всё так паршиво обернётся?

Немного помолчав, она спросила:

— А ты сама зачем в это влезла?

— Я?! — удивилась Симахтаб.

Алхимик кивнула. Волшебница немного смутилась.

— Ну я… Родгар попросил. И я смогу после этого считаться настоящей чародейкой. Вообще это на редкость удачный случай. Дважды такие не подворачиваются.

Смиона продолжала вопросительно глядеть на собеседницу.

— Чего ты на меня так смотришь? — обиделась девушка, — я была должна в этом участвовать. Просто должна. И с меня хватит всех этих пыльных и замшелых жрецов-колдунов. Я по горло сыта их поучениями и интригами. У меня появился шанс вырваться оттуда, и я не намерена его упускать! Даже если для этого придётся развалить несколько государств…

— Но ты же сама родом из Империи?

Волшебница насупилась.

— Ты не должна так говорить. Это нечестный приём…

Алхимик сделала абсолютно невинное и непонимающее лицо. Симахтаб оправдательно добавила:

— Ординатура пыталась схватить меня и бросить в темницу! Они практически выгнали меня. Отчего я должна переживать об Империи?

В её голосе, несмотря на громкость, чувствовалась какая-то неуверенность.

— Тебе виднее, — пожала плечами Смиона.

— Давай не будем об этом? — попросила волшебница.

Алхимик кивнула.

— И, пожалуйста, не надо уходить или ссориться с Родгаром… — добавила она, и в её голосе отчётливо зазвучала просьба, — давай просто сделаем всё как надо, и забудем про это, как про страшный сон?

Смиона опять посмотрела в стену. По щербатому бревну, деловито шевеля усами, пробирался большой чёрный таракан. В свете лучины он отбрасывал длинную уродливую тень.

— Хорошо, — вздохнула алхимик, — я постараюсь.

— Ну вот и ладно…

За отделявший их от остальной комнаты холщовой занавесью волшебнице почудился едва слышный шорох убираемой в ножны стали.

Посол Мелиранда никак не могла привыкнуть к столичным окнам. Здесь в моде были витражные стёкла из небольших цветных ромбиков, собранных в геометрические узоры. Они красили проникавший через них свет в самые фантастические оттенки, и в солнечный день её рабочий кабинет делался похож на бродячий цирк.

Последние годы она провела в тропиках и на Востоке, где не то что витражи, а сама концепция оконного стекла ещё не обрела заметной популярности. Возможно, в цветных окнах и была определённая прелесть, но посла они раздражали и отвлекали от работы…

Мелиранда ещё раз окинула взглядом разложенные на столе бумаги. Теперь всё зависело от неё. Она чуть усмехнулась — даже от пешек иногда что-то может зависеть. Это было приятно.

Итак, войска ушли, нужные люди прибыли на место. Всё готово. Осталось лишь решить, в какой момент начать задуманное. Она снова просмотрела отчёты и письма. Не факт, что Чёрному Братству можно доверять. Точнее факт, что нельзя. Но сейчас, как ей казалось, их интересы совпадали. Да и письмо от Родгара было настоящим. Когда всё закончится, им двоим стоит держаться вместе. Он далеко пойдёт, а даже могущественной волшебнице (а Мелиранда ни на мгновение не сомневалась, что она могущественная волшебница) нужна опора и поддержка. К тому же, если не обращать внимания на изуродованную половину его лица, Родгар был вполне привлекательным и далеко не старым мужчиной…

Так, стоп, заканчивай мечтать. Пора за дело.

Она взялась за перо и быстро написала несколько строк очень мелким почерком на крошечном листочке бумаги. Шифр простенький, но вроде бы надёжный. Люди из братства могут и не прочитать. А могут и прочитать… кто их знает. Она вздохнула. Лучше бы сатрап нашёл других партнёров в Империи. Но, увы, кто бы стал руководствоваться мнением всего лишь волшебницы? Даже считавшей себя саму достаточно могущественной. Сатрап Аршапур вообще руководствовался исключительно собственным мнением. Хотя, надо отдать ему должное, умел внимательно выслушивать, и принимать к сведению и чужие.

Она сложила бумагу в миниатюрный конвертик, и позвала слугу.

— Отнесёшь это в мясной ряд, — распорядилась она.

По всем правилам ей нужно было доставить послание лично, но она старалась как можно реже встречаться с теми людьми.

Отдав письмо, она рассеянно поглядела на расцвеченный яркими ромбическими пятнами стол. Проклятые витражи… Что ж. Остаётся только ждать. Приказ отдан и теперь всё зависит от Родгара и его команды.

Симахтаб, укрывшись в кустах, разглядывала замок. В общем даже не столько замок, сколько небольшой укреплённый пост. Отдалённое подсобное владение, служившее обитавшим где-то далеко хозяевам по преимуществу складом и местом ссылки для нерадивых слуг и очень бедных родственников.

Камень в этих местах был дорог, и известняка хватило только на фундамент. На стенах решили сэкономить и пустили в дело кирпич, а на галереях и верхних ярусах так и вовсе дерево. Тем не менее, как всякий уважающий себя замок, этот обладал рвом (если честно, то скорее заросшей бурьяном канавой) и массивными дубовыми воротами, окованными давно не чищенным от ржавчины железом. Впрочем, укрыть их полностью металла не хватило, и пришлось ограничиться массивными заклёпками и несколькими не слишком широкими накладками.

— Тяжёлые, — сказала волшебница, изучая ворота, — и железа много. Но, думаю, справлюсь.

Она вопросительно глянула на Родгара.

Тот сидел на пеньке и разглядывал замок через кружево бледно-жёлтой листвы. Листопад уже вступал в свои права, и недели через две в лесах станет не так-то просто укрыться. Да и холодало. К тому же в замке было кое-что крайне необходимое для реализации их плана.

— Роб сейчас начнёт, — ответил Родгар негромко.

Девушка скорчила недовольную гримасу.

— Да, он демагог, по большей степени, — не меняя выражения, и не прекращая разглядывать детали укреплений, ответил ей Родгар, — но сейчас его время.

— Мы бы справились и без его крестьян, — возразила Сим.

— Сейчас — да. Но затем нам потребуется армия. Большая армия. И Роб нам её даст. Но для этого ему сейчас нужно эффектное начало. Чтобы люди поверили в свою способность побеждать. Чтобы они выходили на бой, твёрдо зная, что они сильнее врага и победят.

— Но это же просто мошенничество!

— Пока да. Сегодня всю работу сделаем мы и разбойники. Но Роб сможет убедить крестьян, что они сделали это сами. И столкнёт камень…

— Какой ещё камень?

— Тот, что начнёт обвал…

Сим недоверчиво глянула на Роба и его воинство. Жрец смотрелся достаточно воинственно, несмотря на комичную шляпу. Толпившиеся же позади мужики, вооруженные цепами, косами, вилами и нацепленными на жерди заточенными лемехами, выглядели скорее немного растерянными.

Она читала про крестьянские войны прошлого. Даже на пожелтевших страницах летописей чувствовался неподдельный ужас хронистов перед вышедшей из повиновения стихией. Сейчас же вместо стихии она видела только небольшую кучку озлобленных и испуганных людей.

— Это же просто смешно, — подумала она вслух.

— Ошибаешься, — всё также бесстрастно ответил Родгар.

И как только он ухитрился расслышать, ведь кажется полностью ушёл в изучение замка.

— Не думаю, — хмыкнула девушка.

— Зря. Люди злы. Прежний император долго был стар и болен. Зимы стали холодными, а налоги высокими… Все ждут перемен к лучшему, а новая власть начинает с войны и поборов. Крестьяне разочарованы. А нет ничего больнее неоправдавшихся ожиданий. И Роб это понимает.

Девушка ещё раз посмотрела на крестьянское воинство. Роб как раз закончил речь. При всей внутренней неприязни к жрецу, она не могла не признать его умения говорить с людьми.

Отряд крестьян, к которому сзади незаметно пристроилась пара дюжин людей с холодными глазами и добротным оружием, направился к воротам.

Трубить в рог не потребовалось. Часовой в надвратной башне заметил пришельцев сразу.

— Чего вам надо? — крикнул он.

— Мы пришли за тем, что принадлежит нам по праву! — заявил Роб.

— Чего? — не понял часовой.

Толпа зашевелилась и невнятно зашумела.

— Вы отобрали наше зерно. Наш скот. Наше имущество! — чеканил Роб.

— Чего ты несёшь?! Пойди, проспись…

— У вас нет права брать всё, что вы хотите…

— Так, — вмешался новый голос, видимо принадлежавший старшему гарнизона, — сейчас все спокойно разойдутся и мы сделаем вид, что ничего не было. Ясно?

Толпа опять зашевелилась. Судя по всему, многим эта идея показалась вполне разумной.

— Вам не скрыть ваших преступлений! — продолжал настаивать Роб, его фанатическая уверенность передалась даже волшебнице, хотя рассудком она понимала, что никаких жутких преступлений гарнизон сонной лесной крепостицы скорее всего не совершал. Разве что присвоение хозяйского имущества, азартные игры на посту и браконьерство.

— А тех, кто останется, я выпорю лично… — угрожающе добавил голос с башни.

Это было ошибкой. Толпа озлобленно заворчала, кое-кто даже начал грозно потрясать вилами. Человек на башне это понял и решил сменить тон.

— Если вас что-то не устраивает, подайте жалобу старосте. Он передаст её барону. А собираться вот так с оружием, это, знаете ли, мятежом попахивает…

— Вы называете мятежом простое требование справедливости! — провозгласил Роб, — мало того, что вы нас грабите, так ещё и требуете, чтобы мы этому улыбались!

Последовало молчание. Судя по всему люди на башне решали, как поступить дальше.

— Проваливайте, — наконец вынесли они вердикт, — вам всё равно не сломать ворот, если хотите ночевать под дождём, ваше дело. Но обещаю, что виновные будут найдены и примерно наказаны. Хотя если вы добровольно выдадите зачинщиков…

Родгар опустил ладонь на плечо волшебнице.

— Пора, — тихо сказал он, — твой выход…

Он набрала в лёгкие побольше воздуха и решительно зашагала вперёд — к столпившимся на мосту перед воротами людям. За ней молчаливо шёл Кралог, на всякий случай захвативший с собой громоздкий щит.

— Короче, — продолжал голос с башни, — я считаю до десяти. Кто останется — будет иметь дело с бароном. Я предупредил.

У голоса был приятный тембр, и на секунду девушка задумалась о говорившем, попытавшись вообразить его лицо. Но сразу отогнала эту мысль. Она уже приобрела достаточно опыта, чтобы понимать необходимость не видеть во враге человека. Это просто голос. Сам по себе. Боевая единица противника и только…

Симахтаб пробралась через толпу и остановилась рядом с Робом. Кралог упорно следовал чуть позади. Девушку подобная опека несколько раздражала, но сейчас нужно было сосредоточиться.

— Вы сами выбрали свою судьбу! — воскликнул Роб, простирая руки к воротам, — видят боги, мы не хотели насилия!

Волшебница зажмурилась, сконцентрировалась и даже сжала кулачки от напряжения. Массивные дубовые ворота с грохотом взорвались, метнув вглубь замка фонтан искр и горящих обломков. Соединённые с петлями железные полосы закачались в воздухе, с шуршанием роняя окалину. Звонко упали несколько заклёпок. И стало очень тихо…

А потом из задних рядов толпы грянуло.

— Пошли ребяты… Сарынь на кичку!

Роб картинно взмахнул рукой, и толпа с воем и бряцанием оружия покатилась в ещё дымящийся проём.

В глазах девушки резко потемнело, и в ушах прозвучал глухой стук. Она моргнула и удивлённо посмотрела на моментально возникшую перед ней заднюю поверхность щита. Сквозь доски торчал наконечник арбалетного болта, остановившийся буквально в половине вершка от её переносицы. Мгновение девушка, скосив глаза, глядела на холодное стальное остриё, затем попятилась.

— Пойдём, — тихо сказал державший щит Кралог, — ты сделала своё дело. А они хорошо стреляют.

Как у любой волшебницы у неё было богатое воображение. Она моментально представила себя распростёртой на досках моста с пробитой от лба до затылка головой. Мысленная картина получилась настолько жизненной, что девушку замутило. Спазм прокатился по животу, и она резко согнулась, чуть не разбив лицо о торчавший из щита наконечник.

Кралог неожиданно мягко придержал её за плечо, не забывая прикрывать щитом от летевших со стороны замка стрел.

— Спасибо, — прошептала девушка, когда последние остатки завтрака покинули желудок.

Ей вдруг стало жутко неловко.

— Это из-за колдовства… — оправдываясь, прошептала она, вытирая губы платочком, — очень сильное волшебство… не всегда удаётся себя контролировать…

— Ничего, — сухо произнёс обычно немногословный Кралог, — в бою ещё и не такое случается.

Девушка сконфузилась окончательно.

Со стороны замка неслись крики и приглушённый расстоянием звон оружия. Крестьянская война началась…

Дидерик сидел на деревянной ступеньке заброшенной мельницы. Уже стемнело и очертания старого здания едва угадывались. Где-то над головой ветер трепал на невидимой обрешётке лопастей куски холщового полотна.

Мельницу поставили на небольшом холме, чтобы ветер хорошо ловился, и днём с неё открывался прекрасный вид на долину. Но сейчас от дня осталась лишь оранжевая полоска на горизонте, и долину до краёв затопила ночная чернота. Огоньки костров придавали низине сходство с упавшим вниз звёздным небом. Только звёзды в небе не имели привычки гаснуть…

Дидерик знал, что костров становится всё меньше. Но поймать момент, когда тот или иной погаснет, ему никак не удавалось. Принц-претендент вздрогнул. Со стороны близких гор тянуло холодом.

Он встал и зашёл внутрь. Лицо тут же облепила затянувшая дверной проём паутина. Дидерик тщательно, с чувством, выругался, стараясь не упустить ни одного из выражений, ставших ему известными за пять лет службы в далёком портовом гарнизоне. Легче не стало.

Обычно Джина злилась, когда он ругался, но сейчас она сделала вид, что ничего не заметила. Однако Дидерик всё равно огорчился.

— Виценций спит? — извинительно спросил он.

Жена кивнула.

Принц-претендент опустился на скрипнувшую лавку. Масляная лампа едва светила, и он с трудом различал силуэт Джины, застывшей напротив. Она молча сидела, положив руки на колени и о чём-то думала.

И зачем только она с ребёнком сюда поехала? Будь они вдалеке, ему было бы проще решиться…

Дидерик отвёл взгляд. Подобный исход был неизбежен. Он отправил на юг наёмников, а остальную армию повёл на восток. Стратегический манёвр… Прекрасное слово, чтобы назвать отступление. Каждый день он собирал командиров и говорил что-то о манёврах и планах на будущее, а они смотрели на него виноватыми глазами, ожидая вопроса о том, скольких ещё людей они не досчитались после минувшей ночи.

Но всему приходит конец. Больше отступать некуда — дальше только горы. На юг ведёт единственная дорога, и сегодня днём разведчики донесли, что на ней появились дозоры Лизандия. Нужно решаться. Другого выхода больше не оставалось.

— Ты знаешь… — начал Дидерик.

Он набрался храбрости, посмотрел на жену и храбрость сразу же куда-то делась.

— Что?

— П-п-пойду посмотрю, как у них там… — пробормотал он, и поспешно встал.

В дверях паутина снова облепила лицо.

— Проклятые твари, — чертыхнулся он, стирая её со лба.

Огоньков в долине стало заметно меньше. Очень заметно. Сегодня была последняя ночь. Единственная дорога пока ещё свободна, но кто знает, что будет с ней завтра?

Бежать? Люди доверились ему, и он их предаст. Его-то самого не казнят. Это не принято. Для неудачливых претендентов на престол есть другие варианты. В Империи много замков с глубокими и надёжно охраняемыми подвалами. Но вот тех, кто пошёл за ним, тех, кто избрал его своим лидером, ждёт другая участь. Пеньковая и хорошо намыленная. Или, если очень повезёт, — плаха и топор.

Будь жена и сын далеко, он бы сдался. Это спасло бы многих, а у его семьи была бы возможность бежать из Империи… Но они были рядом.

Скрипнула дверь. Джина тоже присела на ступеньку.

Некоторое время оба молчали. Потом она спросила.

— Их осталось так мало?

Дидерик посмотрел на долину. Огоньков действительно стало меньше.

— Похоже, к утру их не останется совсем, — глухо сказал он, — вам с Виценцием нужно срочно уехать. Я попрошу Ансельма приглядеть за вами. Он выглядит простоватым, но он честный парень и умеет драться…

Джина не ответила.

— Я буду пытаться отвести армию дальше, — добавил он, но прозвучало это крайне неубедительно.

— Кажется, они перестали гаснуть, — заметила она.

— Может быть… — вздохнул Дидерик, — похоже все, кто собирался бежать, уже решились, и вам тоже нужно уходить, чтобы успеть подальше отъехать до рассвета…

— Здесь холодно, — сказала Джина, — пойдём внутрь…

Открывшийся проём встретил его запахом старой пыли и очередной липкой пеленой.

— Ах, чтоб… — рявкнул Дидерик, — если я только найду этого клятого паука!

— Что ты с ним сделаешь? — поинтересовалась супруга.

— С кем? — не понял Дидерик.

— С пауком?

— С каким… а почему ты спрашиваешь?

— Нет. Просто. Ты четырежды прошёл через дверь, и каждый раз натыкался на паутину…

— Именно, — он с остервенением вытирал лицо рукой.

— Это значит, что паук трижды её соткал…

— Трудолюбив, паршивец…

— Ты четырежды разрушал его труд, и он трижды восстанавливал его, — уточнила Джина.

Дидерик посмотрел на неё с беспокойством. Семейство ди Коста всегда отличалось хладнокровием и крепкими нервами, но в такой обстановке у кого угодно может отказать рассудок.

— С тобой всё в порядке, дорогая?

— В полном. Просто я подумала, что этот паук упорнее тебя.

— В каком смысле?

— Он восстанавливал свою паутину из руин уже трижды, а ты намерен сдаться всего после одной неудачи…

Дидерик стиснул кулаки, но возражать не стал. Джина была права. Он был готов признать своё поражение слишком легко.

— Нам некуда деваться, — сказал он, немного подумав, — мы в ловушке. Мы можем только геройски погибнуть. Но я не допущу, чтобы вы с Виценцием…

— Мы можем уйти в горы.

— В горы? Но зима на носу. Нам в них не выжить!

— Ты видел, сколько осталось костров? Там, снаружи. Эти люди не побежали. Они пойдут с тобой до конца. Их не так много, но они верят тебе. И они остались с тобой не затем, чтобы ты вышел к ним, и сказал: "а теперь, господа, мы сдаёмся".

— Но зима… горы…

— До зимы ещё пара месяцев. Мы сможем договориться с горными кланами. Попробовать добраться до Южных Земель, пока перевалы ещё не закрылись. У синьора Эниго есть… определённые связи в предгорьях.

— Ты уже знаешь? — удивился Дидерик.

— Синьор Катталья спас нам жизнь. И как мне кажется, сделал это не один раз. Да, я в курсе, об этом было легко догадаться…

Дидерик не ответил. Они с женой молча сидели на лавке бок о бок. А где-то в темноте молчаливый паук в четвёртый раз ткал свою паутину.