Огни мёртвого города

Глава 11, в которой герой получает ненужную информацию

Неизвестно, сколько он так просидел, пуская пузыри, но когда очнулся, мента рядом уже не было. Поднявшись на ноги и отряхнувшись, парень двинулся по грунтовой дороге в правую сторону, вдоль канала.

Сейчас он пришел в себя, и голова вдруг заработала на редкость ясно.

«Вот это я дал!» — подумал Костя.

Захотелось закричать от стыда и от злости на самого себя.

«Это же ведь истерика какая-то у меня была! Как же это я так? Ведь не баба же…»

Шагая вдоль канала, парень внимательно осматривался по сторонам. Скорее всего, это именно тот канал, который ограничивает лагерь беженцев с северной стороны. Достав из кармана смартфон, парень увидел, что сотовая сеть по-прежнему недоступна. Запустив компас, Костя определил, что канал тянется с северо-запада на юго-восток. Явно это был именно тот пограничный канал, про который ему недавно рассказывал дедок.

Оба бетонных берега заросли редкими кустарниками и на другой стороне, за кустами, виднелась грунтовая дорога, за которой тянулось пустое поле. Вдали виднелась лесополоса.

Оглядывая на ходу противоположный берег, Костя заметил на другом берегу, в кустах, нескольких полицаев.

«По ходу, канал охраняется, — смекнул парень. — Нечего и пытаться сейчас бежать».

Он шагал по грунтовой дороге, что тянулась вдоль берега канала. Справа, на расстоянии полусотни метров виднелись пустые, еще не обжитые палатки лагеря.

Через несколько минут ходьбы, Костя подошел к месту, где от дороги вправо, в сторону палаток, тянулась натянутая на столбы сетка-рабица. Ворот, закрывающих проезд по дороге, по которой он шагал, не было. Там стояли полицаи, за которыми виднелась небольшая толпа людей.

Когда парень приблизился, то увидел, что полицаев пятеро и среди них какой-то долговязый тип неопределённого возраста в гражданской одежде. Этот тип живо напомнил Косте фээсбэшников, что остановили его вчера на железной дороге.

Когда Костя подошел к стоящим на дороге полицаем, тип в гражданском шагнул к нему.

— Вы из этого лагеря? — поинтересовался он, наморщив лоб.

— Ну, да.

— А карточку вашу можно?

Костя подал свою «карточку беженца». Тип в штатском скользнул по ней взглядом и вернул.

— Проходите.

Не мешкая, парень протиснулся между полицейскими и двинулся дальше. На дороге и по обеим ее сторонам, на чемоданах и баулах сидели какие-то нерусские люди, похожие на цыган. Возможно, они ждали, пока их колонной переправят в лагерь с представительством их «исторической родины».

Миновав сидящих, Костя увидел, что дальше начинается обычный лагерь. Между палатками справа мелькали люди с европейскими лицами. Слева же, на берегу канала также было достаточно народу. Костя увидел кучку мальчишек, которые бросали в воду камни и куски земли.

Проходя мимо, Костя отметил, что на другом берегу также виднеются полицейские, которые зорко следят, чтобы никто не сунулся на другой берег.

Через пять минут ходьбы, впереди, на берегу канала, показались деревья и какие-то здания среди них. На дороге опять виднелись полицаи, но толпы людей с чемоданами не наблюдалось. Без объяснений поняв, что прохода дальше нет, Костя сверну в сторону, чтобы обойти запретную территорию. Граница тут не была огорожена и представляла собой «запретную полосу» в виде полусотни метров голой земли. Там прохаживались полицаи и криками шугали всех, кто пытался нарушить невидимую границу.

Решив идти дальше строго по границе лагеря, Костя прошел через лесополосу, которая тянулась в сторону московской трассы. Поглядывая в сторону канала, парень определил, что тут довольно большая запретная территория. На той стороне «границы» виднелись какие-то большие ангары из нержавеющей стали, а за ними виднелась лесополоса. Пройдя еще немного вдоль «границы» парень увидел вдали пирамидальные тополя, которые, скорее всего, росли вдоль канала. За тополями виднелись здания посёлка. Шагая все дальше, Костя увидел, что лагерь в этой стороне не подходит вплотную к каналу.

Это открытие не особо опечалило. Решив, что ещё рано делать какие-то выводы, парень наметил себе идти вдоль границы, пока не дойдет до площади, где происходит прием беженцев и где он вчера вошел в лагерь.

На другой стороне «запретной полосы» все также виднелись редкие полицейские, которые изредка криком одергивали местных, которые пытались выйти за границу лагеря.

— Обед! Обед! — раздались сбоку громкие крики.

Народ зашевелился и потянулся в сторону, откуда кричали.

Двинувшись туда вместе со всеми, Костя увидел несколько полевых кухонь. Рядом стояли длинные недавно сколоченные столы с лавками. Понаблюдав за раздачей пищи и увидев, что документов не требуют, парень встал в очередь и вскоре быстро получил тарелку с супом, два куска хлеба и стакан с чаем. Вся посуда и выданная ложка были сделаны из пластика.

Присев за один из столов парень съел полученный обед, который, на удивление, оказался довольно вкусным.

Пообедав, Костя продолжил обход границы. В одном месте, возле «запретной полосы» собралась кучка уже пообедавших людей. Какой-то дед рассказывал, как он в молодости работал на полях в этом месте. Рассказывал, что-то про какие-то семена и исследования. Костя подумал о том, чтобы расспросить этого дедка об окрестностях, но заметил среди стоящих рядом мужиков несколько подозрительных молодых людей. Выглядели те весьма «стрёмно» и сильно походили на давешнего стукача, встреченного возле трассы. Поэтому Костя не стал лезть к рассказчику с вопросами, а решил постоять рядом недолго и тихо отойти. Когда он уже надумал уходить, к толпе причалил какой-то растрепанный дед и, перебив рассказчика, начал вопрошать присутствующих, не видели ли они каких-то Филимоновых? По его словам, он вчера отправил свою семью: жену, дочь и внучку, в одном автобусе. Ему самому не хватило места, и он поехал на следующем. Но по прибытии сюда, своих он не обнаружил. С тех пор он кружит по лагерю, пытаясь их найти.

В очередной раз Костя вспомнил решительного старика из соседнего двора. Ведь тот именно про это и говорил, призывая быть острожными!

Судя по виду старика, потерявшего семью, он был близок если не к потере рассудка, то к нервному срыву.

— А в справочной ты был? — поинтересовался у несчастного один из мужиков.

— Да был я! — досадливо кивнул дедок. — Говорят — нет их в базе данных, а значит, они не зарегистрированы тут! А как они не зарегистрированы, когда они за полчаса до меня уехали?

Услышав про справочную, Константин немного удивился.

— А что за справочная? — сразу поинтересовался он.

К нему повернулись несколько мужиков, которые охотно объяснили, что есть тут такой сервис — называешь фамилии своих родственников или других близких и тебе выдают номер их палатки.

Расспросив, где находится эта справочная, парень быстрым шагом пошел в указанном направлении.

Через десять минут поисков, уточнив маршрут у нескольких встречных полицаев, парень оказался в некоем «административном центре», состоящем из десятка домов-вагончиков и дюжиной больших очередей перед ними. Отстояв в нужной очереди около часа, парень вошел в один из вышеупомянутых вагончиков и присел на стул перед столиком, за которым сидела утомленная девушка с ноутбуком. Первым делом Костя назвал имя дяди Юры. Девушка пощелкала клавишами и сообщила, что его нет в базе. Не оказалось в базе и жены дяди Юры и еще десятка более-менее близких родственников, которых вспомнил парень. Когда имена в его памяти закончились, от отчаяния и сам не зная зачем, он назвал имя Леонида Шмуттера, на что получил ответ, что тот находится в «первом спецлагере». Тихо заработал под столом принтер, и Костя получил на руки узкую бумажку с указанием адреса палатки бывшего одногруппника.

— Это там, в самом конце, — пояснила девушка. — За каналом. По этой бумажке вас пустят в тот сектор.

— Я понял, — кивнул парень, поднимаясь со стула. — Спасибо вам…

В бумажку он даже не заглянул и выбросил ее, как только вышел из вагончика.

«Плохо дело», — думал Костя, шагая по улице между палатками.

Явно дядя Юра не из тех, кто, как баран, покорно пойдет эвакуироваться. Наверняка у него свои планы о происходящем и о том, как жить-быть дальше!

Парень поморщился и мысленно обругал себя, вспомнив, как глупо он провел первый день кризиса.

«Ладно, чего уж там! Чего плакать зря? Надо думать, что дальше делать!»

Костя бесцельно ходил по улицам около получаса, но ничего путного в голову так и не пришло. Более того, накатила апатия и безразличие. На душе стало так погано, что хоть кричи.

Усилием воли парень встряхнулся и решил все-таки закончить начатое утром — обойти лагерь по периметру.

Отыскав место, где ему рассказали о справочной, Костя увидел, что там по-прежнему толкутся кучками мужики. Двинувшись вдоль границы в восточном направлении, через сотню метров он наткнулся на бригаду рабочих, которые рыли ямы. Рядом стояла грузовая машина, с которой другие рабочие брали деревянные столбы и устанавливали их в эти ямы. Работали без бетона, просто утрамбовывая землю вокруг установленных столбов. Работа примитивная и явно не рассчитанная на века.

Немного далее виднелась бригада, которая натягивала на установленные столбы сетку-рабицу, попутно опутывая забор колючей проволокой. Несколько мужиков в гражданской одежде объясняли окружающим, что это делается для безопасности, дабы оградить обитателей лагеря от бандитов и мародеров.

Шагая дальше, Костя видел за забором поле. В нескольких сотнях метрах за ним слева и справа виднелись деревни и дорога между ними. По дороге довольно часто проезжали машины. Костя наблюдал там полицейские легковушки, броневики миротворцев и зеленые армейские грузовики. Изредка проезжали автобусы и кавалькады из дорогих внедорожников.

Как понял парень, слева был поселок Кузьмичи, а справа другой — с длинным названием, которое ему назвали утром, но которое он сейчас забыл.

Парень дошел до места, где граница повернула вдоль лесополосы в сторону московской трассы, и скоро добрался до места, где он утром встретил говорливого дедка. Тут граница лагеря уже была чётко закреплена сеткой-рабицей и колючей проволокой. Проходы в этой сетке наличествовали, но везде в них стояли полицаи.

Дойдя до места, где происходил прием беженцев, парень из разговоров людей узнал, что люди продолжают прибывать из города. В свою палатку идти не хотелось, и Костя повернул вглубь лагеря, где стал без цели ходить по улицам, прислушиваясь к разговорам и просто наблюдая за жизнью людей.

Через полчаса он интересно «погрел уши». Пробираясь между двумя палатками на соседнюю улицу, он, через брезентовую стену палатки подслушал весьма занимательный разговор. Собеседники, видимо, сидели в самом углу жилища, уединившись от остальных обитателей палатки, и не подозревая, что их могут подслушать снаружи.

Один из говоривших уверял другого, что из лагеря нужно как можно скорее «делать ноги». Второй соглашался, тем более что, его самого давно «домик в теплом месте заждался». Однако многие документы, главным образом на заграничную недвижимость и банковские счета, остались в городе и как их достать — неясно. Да, про ходоков он слышал, но как-то опасливо доверять тем такие вещи. Лучше уж подождать немного и посмотреть, не появится ли возможность самому посетить свою квартиру.

Собеседник же уверял, что мысль о личном посещении города — безумна.

— Там же не только мародеры! — с надрывом говорил он. — Там ведь и партизаны сейчас! Мы ведь для них хуже китайцев. Если узнают, зачем мы там, пристрелят без разговоров.

— Да, ладно… — усмехнулся второй. — Суну им в зубы тыщ по сто рубликов — не только отпустят, но и на руках понесут.

— Не дури, Пётр! — тихо воскликнул первый. — Это три дня назад ты мог сунуть. Да и то, не всем. А сейчас там такие отморозки, что из принципа не берут. Они из всех щелей повылазили и у них оружие! Повесят, как фашистов!

— Договориться всегда можно…

— Да как ты не поймешь???

Первый тихо выругался и поведал собеседнику, что он сам вчера нанял ходока и ожидает его возвращения с минуты на минуту. Более того, он начал рассказывать, как и где найти ходоков, поучая своего товарища. Из этих объяснений Костя узнал, что ходоки самым тесным образом связаны с охраной лагеря. Стоимость их ходки начиналась от десяти тысяч долларов или евро. Их можно было отдать с вынесенных денег, и гонорар напрямую был связан с принесенной суммой. Кроме того, еще до отправления ходока, нужен был «задаток», размер которого начинался от трехсот тысяч рублей. Но это было вчера и, по словам рассказчика, сегодня эта сумма куда выше.

После этой информации, голоса пропали, и Костя подумал, что разговаривавшие ушли. Парень тоже, тихо и осторожно, двинулся прочь.

Не успел он толком обдумать услышанную информацию, как по какой-то дьявольской случайности и совпадению, подслушал еще один подобный разговор двух хорошо одетых, начинающих стареть, мужчин. Оба имели сытые и чванливые рыла, которые с избытком встречаются в кабинетах разного рода администраций и казённых заведений.

Правда, тут много подслушать не удалось. Говорящие заметили «греющего уши» парня и отошли в сторону. Однако и того, что услышал Костя, оказалось достаточно. Один из этих типов уверял собеседника, что ситуация серьёзная и оставаться в лагере «смерти подобно».

Увидев, что его заметили, Костя придал себе беспечный вид и пошел прочь по одной из улиц, пытаясь привести мысли в порядок и обдумать только что услышанное.

Однако, несмотря на небезынтересную информацию, в голову ничего интересного не лезло. Парень опять начал ходить по улицам, присматриваясь к народу, и обратил внимание на интересную деталь, на которую совершенно не обращал внимания раньше. Основная часть людей в лагере, выглядели ждущими, когда их повезут обратно по домам. Выглядела эта публика, как обычные — средне-бедно одетые люди. Но вот граждане, одетые в дорогую одежду, просто так, без дела, не сидели. Если они где и виднелись, то только спешащими куда-либо. Костя специально обратил внимание на детские площадки и там почти не увидел дорого одетых мамаш с детьми.

Это наводило на мысли, что все более-менее «приличные граждане» стремились унести ноги из лагеря. Остальные же просто ждали, когда их судьбой займутся «те, кому положено». Небольшая часть «ждущих» уже смирилась с возможным переездом в другое место.

— Поживем там, «пока всё не наладится», — говорили они, улыбаясь глупыми улыбками. — Это же ведь временно!

Пунктом назначения в разговорах назывался, как и прежде, то Ростов-на-Дону, то Воронеж. Причём сразу говорилось, что в этих городах беженцев ждёт лишь перевалочный пункт, а далее их эвакуируют куда-то далеко на Запад, возможно куда-то в Восточную Европу.

Другие же граждане, которых было большинство, просто не верили, что им не позволят вернуться домой. Да и самому Косте еще не до конца верилось, что старая жизнь уже не вернётся. Как это так, взять и уехать из места, где прожил всю жизнь и за просто так бросить квартиру, в которой всё твое, накопленное за жизнь, имущество?

Однако поведение более богатых горожан указывало, что дело действительно дрянь…

«Глуп, глуп я! — вертелось в голове у парня. — Надо было к дяде Юре бежать сразу же, как началось…»

Бродя среди палаток, парень подходил к разным кучкам, прислушиваясь к разговорам. Очень скоро он опять услышал про ходоков, которым доверяли ключи от квартир и ждали, что те принесут им нужные документы и ценности. Всё, подслушанное ранее, вплоть до тарифов — полностью подтвердилось!

Кроме того, Костя узнал, что из лагеря, оказывается, можно легально выехать. Пунктов назначения было всего два: Воронеж и лагерь в поселке Максима Горького. До этого лагеря можно было добраться за двадцать тысяч рублей. А вот до Воронежа цена куда выше — двести тысяч. Но это на автобусе. Предлагался и более бюджетный вариант — за сто тысяч. Но это стоя, в кузове грузовика. Причем путь занимал не менее пяти часов.

Костя разговорился с двумя парнями, предлагавших эти поездки, и осторожно поднял тему выхода из лагеря.

Один из парней сказал, что в первый день, выйти за периметр стоило всего три тысячи рублей. Но сейчас он бы делать этого не советовал, ибо на его глазах один мужик заплатил полицаям, те пропустили его за ограду, после чего спокойно расстреляли в спину. Байка это или реальный случай — Костя не понял. Понятно только одно — покинуть лагерь не так просто.

Другой парень, тоже предлагавший «билеты в Воронеж», посоветовал доехать до горьковского лагеря и попытаться уйти в город там.

Сказав, что он подумает, Костя отошел от «продавцов билетов».

Наткнувшись на очередную кучку мужиков, которые выглядели как обычные обыватели, Костантин поделился своими наблюдениями и информацией про «билеты». Оказалось, что мужики уже в курсе, однако ехать куда-либо откровенно опасаются.

— Тут вот какой у меня сегодня случай был, — сказал один из мужиков.

Он настороженно оглянулся по сторонам и Константин вместе с остальными приблизил к нему голову.

— Вот как было, — тихо говорил мужик. — Мой сосед, Диман Клюев, сегодня утром с семьей в грузовике в Воронеж поехал. Семьдесят тысяч за «билет» заплатил. За каждого, конечно. Я тоже хотел с ними, но как-то не решился. Однако, на всякий случай, номера машины запомнил, чтобы когда они вернутся, то с водилой хорошо потолковать. Решил взятку ему дать и узнать, что там, ну, в Воронеже, делается… Ну и что вы думаете? Сегодня, к обеду, часа два прошло, как они выехали, вижу эту же машину. Те же номера, а я их хорошо запомнил! Стоят себе те же рожи и народ зазывают. А ведь в Воронеж часов пять, в один конец, пилить!

— Так вы чего, думаете, их не довезли? — не удержался от вопроса Костя.

— А кто знает? Может, высадили их в поле, а может, и прикопали где!

— Запросто может такое быть, — серьезно кивнул один из мужиков.

— Ну, а я вам про что? — сказал рассказчик. — Я даже и спрашивать ничего не стал. Эти ребятки за такие вопросики сейчас тут завалить только так могут! Охрана ведь с ними в доле!

Когда Костя начал расспрашивать про выход из лагеря, то мужики советовали даже не думать об этом.

— Партизан они боятся. Боятся, что народ отсюда к ним пойдет. Те ведь всех рубят в городе. Мстят за эти все дела…

— А что за партизаны-то? — полюбопытствовал Костя.

— Да толком неизвестно. Говорят, что народ, который совсем отчаялся. За вилы взялись и теперь против всех — против китайцев, против старых властей и против миротворцев. Говорит и мародеров и ходоков они тоже, за милую душу, мочат.

— Партизаны это да, но и китайцев у нас тут тоже боятся, — заметил еще один мужик. — Вы слышали, как разоблачили вчера вечером тут их агента? За калмыка себя выдавал!

От таких сведений голова шла кругом. Однако никаких сведений и реальных советов парень не получил и поэтому отошел от мужиков и двинулся дальше.

Походив несколько часов по улицам, и дождавшись ужина, парень поел возле одного из пунктов питания. В голове по-прежнему царила неразбериха. Что делать — неясно.

«Даже если меня отсюда увезут прямиком в Европу. Что я там делать буду? Начинать жизнь заново, с самого низа? Но, если не это, то тогда как? Как ни крути, при таком раскладе, дядя Юра, пока что, самый интересный ориентир. Но вряд ли он дома сидит. Вот приду я туда, а дверь заперта. Что тогда? Назад в лагерь? А примут ли меня назад? Не подумают, что я агент китайский или партизанский?»

От таких мыслей голова начала болеть. Ничего уже не хотелось, и парень побрёл «домой».

На улице начало темнеть, когда уставший парень вернулся в свою палатку. Подойдя к ней, он увидел, что у входа, на корточках сидят местные мужики, ведя бесконечные унылые разговоры.

Когда Костя подошел, то соседи приняли его не ласково и даже подозрительно. Оказалось, что за прошедший день его уже успели забыть. Поэтому пришлось продемонстрировать окружающим свою карточку с указанием койко-места. Только тогда мужики смягчились. Чтобы немного поднять свой авторитет, парень рассказал им про поход на дальний конец лагеря.

С удивлением он узнал, что мужики знают про «национальные лагеря» и про эвакуацию других национальностей. Мужики также оказались в курсе и о «ходоках» и о «билетах на Воронеж».

При его появлении в очередной раз стали говорить о ходоках. На этой почве возник даже спор. Одни утверждали, что это безумие — отдавать ключи и доверять свои ценности чужим людям. Другие же не видели в этом ничего странного. Во-первых, многие ценности это не деньги и золото, заявляли они, а какие-либо ценные бумаги или другие документы, воспользоваться которыми сможет только их владелец. Плюс, эти ходоки не левые типы, с которыми богатый человек знакомился в очереди в сортир, а серьезные ребята, которые имели завязки в полиции и спокойно покидали лагерь ради этих миссий.

Также от соседей Костя узнал, что у них в палатке поселились несколько новеньких мужиков, которые прибыли в лагерь сегодня в обед. По рассказам новичков, в городе сейчас совсем плохо. Стреляют даже днем и на улицах уже валяются трупы, которые, конечно же, никто убирать не собирается.

По словам этих мужиков: сейчас там даже самые упёртые поняли, что оставаться в городе не дело. Они рассказали, что с ними в автобусе ехал один мужик, который ещё годы назад начал готовиться к «концу света» и держал в своей квартирке большие запасы воды и консервов. Было у него и ружье. Но и этот «выживатель», столкнувшись с реальностью, уже через день бросил свой «дом-склад-крепость» и бежал сюда, в лагерь, словно в рай.

Кроме того, тут знали и про партизан. По словам мужиков это были непонятные вооруженные формирования, которые воюют и с мародерами, и с миротворцами, и с китайцами. Что это за люди — не ясно, но высказывались мысли, что это такие более продвинутые и хорошо вооруженные мародеры.

За разговорами быстро прошло время. Сумерки сгустились. В девять часов, к палатке подошел патруль из четырех полицаев и объявил, что через час начнётся комендантский час и ходить по улицам запрещается. Костя и часть мужиков пошли в палатку. Там парня ожидал небольшой сюрприз. Его постель захватила какая-то пожилая толстая тетка, которая во время его отсутствия самовольно переселилась поближе к подружкам. Парень не стал скандалить и без шума занял кровать этой тетки, что находилась в другом конце палатки. Усталость, накопленная за день, дала о себе знать, и Костя заснул, как только прилёг на кровать.