Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни.

Глава 09. Утренний гость — гость вечерний. Шерстяное приключение

Нас утро встречает прохладой. И мужиком, который лезет в окно.

Еще спросонья я не сообразила, что этот форточник сейчас ступит сапогами на мое шитье, которое я оставила в корзине под окном. А вот когда дошло… Считайте этого урода без вести пропавшим!

Быстро и тихо выскользнув из кровати, я схватила деревянную швабру, которую использовала в качестве манекена для платья, которое расшивала узорами. Сейчас швабра стояла без дела, но я это немедленно исправлю.

— Хрясь!

Что-то хрустнуло. Надеюсь, что это спина лазутчика.

— М-м-а-у-у! — замычал он.

— Ах ты гнилушка трухлявая! Мычать в моем доме вздумал!? — возмутилась я — Да я тебе сейчас весь мычательный аппарат отобью. Только посвистывать будешь!

Вот это я хапнула адреналинчика на завтрак! Трэш и кринж в одном флаконе.

В комнату ворвался папа в подштанниках.

— Что? А? Где? — но, увидев визитера, быстро соорентировался — Олена, это ты его через подоконник перекинула? Он не подходит в эту комнату по стилю! Я думал, что у тебя вкус получше будет.

И, с этими словами, папа вытолкал оконного мужика наружу.

— М-м-о-у… Фу-тьфу… А-а-а! — запротестовал тот уже на улице.

— Олен, я вообще от тебя не ожидал! — посетовал мой нежный папенька.

— Чего не ожидал? — я аж проснулась окончательно.

— Ну чего-чего? — отмахнулся он и, выходя из комнаты, пробурчал — Убила бы его. А теперь столько праздников пропадает: похороны, девять дней, сорок, годовщина…

Я восхищена! Нет, правда! Я быстро натянула на себя платье поверх ночнушки, а ноги воткнула в туфли без каблука. И, уже выбегая, крикнула:

— Пап, я сейчас все исправлю!

И выскочила из дома бегом. Оббежав угол, я увидела как на участок Аглаи через забор перебирался мой нежданный гость. Держась за спину и отплевываясь, он рухнул в малинник соседки.

Я повисла на заборе, пытаясь разглядеть в предрассветных сумерках, кто же там валяется.

— Максимка? Ты чтоль? — моя челюсть отвалилась сама.

— Тьфу на тебя, полоумная! Максимельян я! — еле ворочая языком, проворчал хмырь и встал. Ну почти. Встал в позу прямого угла. — Я тсфефы тефе прифес, а фы?!

— Чи-и-во? — не поняла я.

Как в мультике, лицо Максимки приобретало форму шара. Губы и нос отекли, а глаза начали слезиться. Бросив взгляд на цветочки, от которых он отплевывался, я все поняла. Аллергия на амброзию!

— Максимка, тебе срочно нужно смыть с себя всю пыльцу цветов! Давай быстрее к колодцу. — подгоняла я его.

Он же, в свою очередь, испугался моего напора (а может подумал, что я его утопить хочу) и, несмотря на травмированную спину, побежал к калитке, а там и на дорогу. Я побежала за ним через свою калитку.

И вот, бежим мы вместе. По дороге никого не попалось в связи с очень ранним утром. Только батюшка, совершавший некие манипуляции у церкви, проводил нас ошалевшим взглядом. Как бы его глаза окончательно не остались на выкате.

Я, как профессиональная пастушья собака, загоняла хмыря к Василениному дому. Слава богу! Знахарка услышала наш дружный топот и вышла нам на встречу. Ловким движением руки она остановила Максимку за ухо.

Я честно попыталась объяснить что нужно, но из меня вылетал только свист. Дыхания катастрофически не хватало. Но я потыкала в Максимку пальцем и попыталась жестами и пантомимой показать суть проблемы.

— С тобой все в порядке? — осведомилась травница.

Я кивнула.

— Папа что?

Я показала на хмыря и сложила руки на груди изображая покойника. Максимка испуганно замычал, за что получил тычок в бок от Василены.

Пока знахарка занималась болезным, я развалилась на лавке под окном. Лежа на животе (так кислород лучше приживается в организме), я рассматривала ромашки подо мной. Божья коровка, быстро перебирая лапками, перемещалась по белым лепесткам. Благодать!

— А-а-а… О! У-у-у… — с дикими воплями хмырь вылетел из бани, придерживая спущенные штаны и прикрывая зад. Он резво проскакал до деревянной кабинки уличного туалета и громко захлопнул за собой дверь. На мой удивленный взгляд Василена пожала плечами. Мол, извиняй, но побочки лечения никто не отменял.

Отдышавшись, я удостоверилась, что травнице моя помощь не нужна и вошла в дом. Наобнималась и нахохоталась с детьми да и просто поболтала с ними о жизни. Вернувшаяся Василена сообщила, что пациент скорее жив, чем мертв. Ну что ж… Пора идти домой и расстроить папу этой новостью. Шла обратно одна. Максимка сбежал сразу после лечения.

— Утро-о тума-анное-е, утро-о седо-ое-е… — напевала я, бодренько шагая по дороге.

По пути со мной шли односельчане, которые вели коровушек на пастбище. Я здоровалась, справлялась о жизни и новостях у мужчин, а у женщин интересовалась о подарках на свадьбу Амиты.

Кто во что горазд! По принципу — молодой семье нужно всё, идеи даров просто поражали мое воображение. Домашний скот, посуда, матрасы, ткани, яблоки, сухари, мешок навоза и многое другое. Гран-при от меня лично получила шустрая невысокая женщина, которой хотелось бы подарить новобрачным своего среднего сыночку-лоботряса и мужа-козла. И ей легче и молодая семья сразу станет цельной. На это заявление, женщины наперебой стали выяснять чей мужик козлее, а ребенок лоботряснее. Мужская составляющая нашего шествия не осталась в долгу и стала предлагать своих жен-мозгоклюек в качестве свадебного подарка. За это они были битыми подругами этих самых жен. М-да-а! А я только спросила.

Мы проходили мимо дома старосты и церкви. Отец Митрий, по-моему, так никуда и не отлучался после моего забега с хмырем. Даже выражение лица не поменялось. Либо наша погоня его так впечатлила, либо небольшая потасовка мужиков и женщин среди шествующих коров. Надо бы ему посоветовать валериану выращивать.

Дома меня уже ждал папа. Он успел управиться со скотом и даже приготовить завтрак.

Когда я мыла посуду, пришла баба Мия. И закрутилась карусель шерстяная. Папа сбежал в свою мастерскую со словами "у меня заказ в таверну горит". Бросил меня! Прямо на произвол судьбы! Ну да ладно, столы тоже нужны. Свадьба-то в таверне будет.

О, боги! Дайте сил!

Мы с бабулей очищали шерсть и чесали шерсть, полоскали шерсть и сушили шерсть…К моменту, когда эти мучения подошли к концу, мне казалось, что шерсть течет у меня по венам.

На завтра мы договорились с бабулей встретиться и разобрать шерсть по качеству. Потому как, оказывается, у одной овцы она может быть разная на разных частях тела. Например, с боков и плеч шерстка мягкая, а с жопэо, головы и спины намного жестче. С ног же вообще только на ковры идет. А я еще хотела красящих травок у Василены попросить… Делааааа…

Время перевалило далеко за обеденное. Ну хоть варить не нужно, я просто подогрела вчерашнее. Мы с папой неприхотливые. Пообедали и разбежались кто куда. Отец опять в столярку, а я краску для шерсти добывать.

— Марита, снова здравствуй! — поздоровалась я с девочкой после того, как постучалась и вошла. — А мама где?

— Она к реке ушла с Владимиром. К Осочной. А я вот, картошку чищу. — похвасталась она.

— Ты ж умничка какая! Настоящая хозяюшка.

Я только улыбнулась, глядя как шестилетка аккуратно срезает кожуру и кладет очищенный картофель в миску с водой. А еще только четыре месяца назад я бы за голову схватилась, увидев маленького ребенка с ножом. Возможно, схватила бы за головы и родителей ребенка. Да приложила бы с размаху о тупой и твердый предмет пару раз. Пару раз пару раз. Но, здесь и сейчас, я только похвалила девочку. Время и место определяло иные реалии жизни.

Выйдя по тропе к речке, я нашла Василену с сыном, собирающих раковины речных моллюсков. Помогая со сбором, я выспросила о травах, которые могут покрасить нитки в красный цвет. Ведь красный — цвет богатства, здоровья и плодородия. Поэтому выбор мой был очевиден. Так я узнала о красящих свойствах корней марены. Травница помогла отыскать этот цветок и достала маленькую лопатку из одного из множества карманов на юбке.

Примечательно, что она перестала носить черные цвета. Не было белых или ярких оттенков, но темно-серые, синие и болотно-зеленые присутствовали. Это хороший знак для отца. Ну, и для меня, конечно. Сегодня Василена была в серой блузке с длинными рукавами и высоким воротником на серебряных пуговицах сбоку. Юбка темно-серого цвета была снабжена кучей карманов, в которых она носила небольшие инструменты, снадобья и мешочки для сбора ингредиентов. Выделив мне один такой мешочек, она профессиональными движениями потрошителя выкопала цветки с корнями. Затем, ножичком разделала их на составные части, распределила расчлененку бедных растений по тарам, а корни прополоскала в реке и отдала мне. Я их упаковала и спрятала в нагрудный карман сарафана.

Насмотревшись, в свое время, ужастиков, я поежилась, глядя на Василену с ножом и на ее уверенные движения этим холодным оружием. Опасная женщина, однако!

Вполне возможно, что такие профи с крепкими нервами и становятся хорошими врачами. Василена была хорошей знахаркой. Как терапевт она могла поставить диагноз и назначить лечение, как хирург провести несложную операцию, а как акушер вести беременность роженицы и принять роды. Думаю, что и патологоанатом из нее вышел бы отличный.

И все же, врач в семье — это здорово. Надо брать!

Перед моим уходом, травница спросила:

— Это, конечно, не мое дело, но что у тебя с волосами и одеждой?

— А что не так? — я осмотрела себя как могла, но ничего такого не заметила.

— В волосах пух, а сзади весь подол в шерсти. И под лямками также. — проговорила она убирая клочок с моего плеча.

— Я что, так через весь поселок шла?! — опешила я.

Намочив руки в реке я быстрыми движениями пригладила волосы. На ладонях осталось слишком много ворсинок.

— Может быть я уже сама стала овцой? Вот и линька началась… — тоскливо пожаловалась я. — Я ведь переодевалась перед тем, как к тебе идти.

На это Василена только рассмеялась.

— Это бесполезно. Бабушка, когда учила меня работать с шерстью, так и говорила — если прядешь, то сиди и пряди до последнего, а потом делай уборку во всем доме и во дворе.

— Стой! Погоди! — я немного зависла. — То есть, ты умеешь прясть?

— Конечно. — пожала та плечами. — И шить. Вязать, правда, не выходит. Но у меня и времени особо нет для этого.

— Ты умеешь прясть, а я по всему поселку искала учителя для себя… Почему меня папа не отправил к тебе сразу-то?

— А он и не знает о моих умениях. — травница подумала и добавила — Никто не знает. Дак ты нашла учителя?

— Да. Папа отправил к бабе Мие. Мы сегодня первый этап подготовки провели. — отчиталась я.

— Это же здорово! — лицо знахарки посветлело от радости. — Она ведь никого не брала в ученицы. Столько всего знает и умеет. И шить, и готовить… А какие у нее заготовки на зиму! Так и не выведала рецепт хрустящих огурцов в горчице. Хотя сама пыталась делать, но только перепортила продукты.

— Почему она не учила никого? Меня ж сразу как-то взяла. — удивилась я. — Бесплатно причем.

— А вот это лучше у нее спросить. А только половина девиц твоего возраста были ей отбракованы по личным соображениям. — ответила Василена.

— А вторая половина? — заинтересовалась я.

— А вторая Мию терпеть не может! — ошарашила она меня.

— За что? Чудесная женщина! Помогает мне, показывает и объясняет что делать сейчас и что нужно после. А вот другие тетки содрать с меня хотели непомерную оплату. И еще неизвестно какие из них учителя! — возмутилась я.

— Дак ты-то учиться к ней пошла, а других матери отправляли глаза внуку бабы Мии мозолить. Возможно, из-за них он и не приезжает чаще.

— Это что ж за фрукт такой экзотический, что полсела к нему липло? Еще один Максимка? — прищурилась я.

Вот не дай бог! Одного за глаза и за уши хватает.

— Сама увидишь. Он на свадьбу к Амите приедет. — не стала она ничего подтверждать или опровергать. — Вроде бы как с писарем ее он хорошо знаком. Да и невесту саму знает.

— Да больно надо мне смотреть на него! Некогда мне. — я фыркнула и отправилась домой.

Вслед мне полетел только звонкий смех Василены. И чего я так завелась?

Входя на свой участок, я заметила что-то неладное. Шерсть, расстеленная для лучшей просушки под еще теплое сентябрьское солнце, шевелилась и местами была коричневого цвета. А когда уходила, то она сияла белизной!

Уже чувствуя подступы надвигающегося инфаркта, я подошла ближе и увидела наших курочек устроившихся в белых мягких облачках. Они молча нежились в тепле и тихо раскидывали сено и прочий мусор. В одной кучке рябы наоткладывали яиц. Опять мыть-стирать-сушить!!!

Обойдя это куриное царство, я отправилась к курятнику. У вольера, который был сколочен сеточкой из реек, был выломан бок. Побег из Шоушенка прошел благополучно. Вот только где же этот чертов спаситель пернатых?

Петруччо сидел на крыше курятника и вид имел боевой. Увидев меня, он разорался и начал бросаться на закрытую дверь. Внутри куриного дома кто-то глухо заругался. В сарае взяв вилы, я отправилась выдворять наглого вандала.

— Если ты сейчас же не выйдешь из курятника, — медленно и грозно начала я — То ей богу, я сожгу его в месте с тобой!

— Не надо! — проорали в ответ голосом Максимки. — Убери своего петуха!

— Ты что тут делаешь, малахольный?! — гневно возмутилась я. — Мы ж только утром расстались.

— Я к тебе шел. С цветами. А Аглаина собака с цепи сорвалась! — запричитал хмырь. — Я и ломанулся куда глаза глядят. А тут курятник. И петух твой придурошный кидаться начал!

— Ты на моего птица напраслину не возводи! И кто это ходит через чужие дворы?!

Я посмотрела на забор между нашим и соседкиным участком. Он был цел, но украшен какой-то тряпкой. Сложила тряпичный пазл и получила брюки. Точнее часть брюк. На заднице отсутствовал изрядный клок. Я подперла вилами дверь курятника и пошла уносить Бармалею остатки вчерашнего супа. Заслужил соседкин пес!

Аглая встретила меня немного помятая и всклокоченная. Я молча поставила кастрюлю на кухонный стол и села. Без лишних слов, соседка отправилась кормить собаку. Вернувшись, она тяжело рухнула рядом со мной.

— Владияр где?

— Дома и в мастерской нет. Значит, за коровой ушел.

— Сильно у тебя набедокурено?

— Шерсть в грязи, курицы на свободе, вольер сломан. А у тебя?

— Клумба с цветами ободрана, деревянная бочка в щепки, будка Бурана тоже, цепь порвана. Еле выловили пса. Кидался на забор да тряпку какую-то драл. Где ж теперь этого гада искать? — тоскливо спросила Аглая.

— В курятнике моем. — ответила спокойно. — Его Петруччо загнал туда, а я вилами дверь заперла.

Соседка горестно вздохнула.

— Сил нет чтобы побить его. Кто это был-то?

— Максимельян. — моему спокойствию может позавидовать любой последователь стоицизма.

— Надо идти к старосте. — вяло предложила Аглая.

— Надо. — также вяло согласилась я.

— Сил нет совсем.

— Совсем. — я согласилась.

На кухню вошел Тихон. Молча, естественно, он осмотрел нас и вышел. Вернулся через пять минут с папой.

— С вами все в порядке? — взволнованно вопросил отец.

Мы синхронно кивнули.

— Много чего попорчено? — продолжил опрос папа.

Мы мотнули плечами.

— Известно кто это? — папа смотрел на меня.

— Максимка. — ответила я.

— Тихон, налей им чего-нибудь. Аглае покрепче, а Олене чаю. — отдал наказ папенька. — А я к Трофиму.

Тихон быстро сообразил на стол и мы пригубили свои напитки. Аглая прихлебывала настойку на землянике, а я фыркала горячим очень крепким чаем. Опустошение начало отступать только тогда, когда соседка в чай плеснула мне настойки. А мне ж много не надо, я ж совсем молодая. Вернувшийся отец со старостой застали нас в обнимку и распевающих песни.

— Муси — му-уси! Пуси — пу-уси! — выла я.

— Ми-иленький мо-о-ой! — вторила мне Аглая.

Тихон сидел и пускал скупую мужскую слезу.

Как дошла до дома я помню смутно. Вел папа. Было темно. Вполне возможно, что шла с закрытыми глазами.