Глава 28

Война

Корбин ошибся – размолвка с королем и неприкрытое неповиновение монаршьей воле к неприятностям не привели. Король, очевидно, прекрасно понимал, что ссориться с графом де'Карри ему не с руки, и предпочел сделать вид, будто ничего и не было. Было у Корбина подозрение, что к этому приложила руку еще и Рейна, но уточнять он не стал – не видел смысла. Главное, что его оставили в покое и не лезли больше не в свои дела.

Мало-помалу жизнь в замке вошла в ритм, девки перестали, наконец, бегать вокруг ребенка – наигрались, видать, занятия тоже пошли почти что как планировались. Увы, идиллии этой было суждено длиться совсем недолго – как и предполагал Корбин, в конце весны войска Руалии перешли границу Багванны. Общая численность руалийской армии оказалась даже больше, чем предполагалось – что-то около восемнадцати тысяч человек. Впрочем, Корбин со товарищи был к этому готов.

В этот поход они выходили все… Ну, почти все – пара десятков гвардейцев, определенных жребием, оставалась охранять замок, ну и Цень шустро скрылся в своем старом убежище в Горелых Выселках. Корбин не доверял хитрому некроманту, поэтому не собирался брать его с собой, да старикашка и сам не жаждал оказаться в гуще битвы. В замке Корбин его оставлять тоже не хотел – мало ли… С другой стороны, и самому Ценю в руки руалийцев попадать совсем не хотелось – тамошние маги моментально вычислили бы некроманта, и тогда бы ему непоздоровилось. В результате Ценю было предложено вновь уйти в подполье, что он и сделал, благо опыт у него был огромный.

Соратники не подвели Корбина, более того, совместными усилиями им удалось собрать двенадцать с половиной тысяч человек – внушительную силу. Успешно соединившись в Облопошине, они стремительным броском преодолели отделяющее их от противника расстояние – опытный военачальник, Корбин не без основания считал, что скорость в войне значит не меньше, чем сила, и на первых порах его теория оправдывалась вполне. Больше того, именно благодаря ей они добились первого серьезного успеха.

Как они и предполагали, первым, самым опасным ударом армия Руалии постаралась отделить от Багванны две богатые пограничные провинции, и это ее полководцам удалось вполне. Походя сметя немногочисленные гарнизоны, завоеватели моментально установили контроль над их центральными городами, сдавшимися без боя. Торговым людям было абсолютно все равно, в каком государстве жить и кому платить налоги, в результате чего, пообещав им новые льготы, руалийцы обеспечили себе их лояльность. К чести руалийцев, слово свое они сдержали, никаких грабежей и погромов не было, а за провиант и фураж заплатили звонкой монетой. В результате, они не только получили в свое распоряжение два крупных и четыре небольших города, которые сами по себе были неплохими базами с богатыми арсеналами, но и достаточно легко смогли развернуть там вербовку народа в собственную армию. По прикидкам Далерта, мобилизационные возможности двух провинций составляли не менее десяти тысяч человек, и даже если руалийцам удастся навербовать хотя бы половину… Это было неприятно, однако факт остается фактом – под знамена победителя встают охотно. Пускай разношерстная и плохо обученная толпа и не бог весть какая сила, но и с нее, используя с умом, можно получить неплохую помощь. Воевать же руалийские полководцы умели очень неплохо, что уже и доказали.

Одновременно конница руалийцев начала быстрое продвижение вглубь Багванны, явно рассчитывая перерезать основные дороги и парализовать снабжение ее армии, однако тут их ждала неудача. Пользуясь тем, что у него под рукой много боевых магов, Корбин сумел обеспечить своей армии продвижение не только быстрое, но и незаметное для вражеских магов-наблюдателей. В результате большой, почти в две тысячи человек, отряд руалийской конницы столкнулся с его основными силами, был моментально окружен, прижат к реке и вырублен без остатка. Точнее, не столько вырублен, сколько расстрелян арбалетчиками и боевыми магами, но это уже детали. Для багваннцев бой прошел не то чтобы без потерь, но все равно они были достаточно скромными. Всего то полторы сотни человек убитыми и около сотни раненых, но Корбин все равно был недоволен – терять людей он очень не любил. Увы, взаимодействие разных частей его армии было пока что далеко от идеала. К тому же армейцы сторонились наемников, те, в свою очередь, держались от них особняком, дружины присоединившихся к походу дворян смотрели свысока на всех, что не добавляло им любви ни тех, ни других. До того, как эта армия станет спаянной и по-настоящему эффективной, должно было пройти еще довольно много времени, хотя, конечно, начало было уже положено – после этого боя сословные различия начали быстро уходить на второй план.

Однако военачальники Руалии знали свое дело, и такой быстрый разгром авангарда их совершенно не обескуражил. Тем более что потеря части легкой кавалерии была ударом болезненным, но отнюдь не смертельным. С чрезвычайно высокой четкостью перегруппировавшись, они собрали силы в единый кулак и выдвинулись навстречу багваннцам. Увы, Корбину о таком взаимодействии частей оставалось только мечтать – армия Руалии была не только отлично обучена, но и, благодаря незатихающим пограничным конфликтам с Айнором, имела очень приличный боевой опыт. Сам же Корбин мог ожидать подобного только от наемных рот да собственной дружины – армейцы и дворянские дружины были неплохи, но боевой опыт у них пока что стремился к нулю. Руалийцам же не помешали даже те четыре тысячи человек, которых они набрали на захваченной территории – все-таки их командиры легионов были профессионалами.

Вот тут-то и поджидала Корбина неожиданность, причем такая, что ему оставалось только хватать ртом воздух на манер пресноводной рыбы-карпа. Он-то рассчитывал схватиться с руалийской армией, пусть и превосходящей его почти вдвое, на выгодных для себя условиях – не устраивать генерального сражения, а, работая из засад, вынудить ее двигаться туда, куда ему самому хотелось. Ну а уж в том месте, где она сгрудится… В общем, был у него козырь в рукаве – амулет со спящим до поры заклинанием родом не то из имперских, не то даже из доимперских времен, давно и прочно забытым и восстановленным Корбином. С огромным напряжением сил, с риском для жизни восстановленным, надо сказать, по одним лишь косвенным данным и немногочисленным описаниям. Корбин даже не знал, восстановил он существовавшее когда-то заклинание, или изобрел свое собственное, сравнимой мощи, но результат был впечатляющим. Древний ужас со странным и непонятным, дошедшим из глубины веков именем едрен-батон, был при нем и ждал своего часа. Но все повернулось совсем иначе, и поворот этот предсказать не мог даже такой опытный маг, как граф де'Карри.

Если кратко, то на марше они столкнулись с королевской армией – четыре полных легиона, включая гвардейский, плюс дворянское ополчение. Десять тысяч человек, как с куста. Вначале решили, что это руалийцы – хорошо, что разведчики разбирались в геральдике и смогли опознать королевский штандарт, а то бы, как случалось уже не раз и во многих странах, покрошили бы друг друга. Корбин еще подумал в очередной раз, что пора бы вводить для солдат единую форму и, желательно, единые знамена, но довести мысль до логического завершения не успел – навстречу ему от королевской армии лихо выметнулась кавалькада всадников, и впереди всех – сам король. Лично, так сказать. Кстати, в доспехах и на белом коне смотрелся он куда как неплохо – истинно по-королевски.

– Рад вас приветствовать, граф! Вы, я вижу, тоже решили не остаться в стороне?

– Да, как-то вот так получилось… – выдал Корбин, мучительно соображая, как быть в данной ситуации. Однако король, похоже, решил играть первую скрипку:

– Отъедемте, граф, нам надо поговорить.

Корбин кивнул, толкнул каблуками коня и неторопливо двинулся к ближайшим кустам. Король пристроился рядом, на удивление легко справляясь с норвистым конем. Конь Корбина, гнедой жеребец, больше напоминающий тяжеловоза, был крупнее, массивнее и заметно сильнее – ну все правильно, ему, случись нужда, нести в атаку всадника в полном доспехе, тут сила и выносливость оказываются куда важнее стати. Впрочем, легкая кираса короля тоже отнюдь не выглядела декоративной, равно как и его меч. Похоже, на сей раз, щенок действительно решил повоевать.

Когда ветви кустов скрыли их от посторонних глаз, Корбин чуть заметно напрягся – идеальное место, чтобы сейчас навалилось десять человек с сетями, а потом бы объявили, дескать, он посмел напасть на короля, за что и получил. Никто не поверит, конечно, но сейчас королю и не такое с рук сойдет – война все спишет. Конечно, с ним так просто не справиться, но стоит быть готовым ко всему. Король, очевидно, заметил перемену в настроении спутника.

– Не нервничайте, граф. Я не собираюсь причинять вам вреда. Во всяком случае, пока. Идет война, нам лучше быть вместе.

– Это точно, – отозвался Корбин, тем не менее, не убирая руки с эфеса меча. – И все же, что вы, Ваше Величество, хотели мне сказать?

– Что хотел? Я хотел пояснить вам одну маленькую деталь, чтоб потом не было недомолвок, да не жаловались, если что. Мне, признаться, весьма надоела эта затянувшаяся игра. А она и вправду затянулась, вы не находите?

– Соблоговолите выражаться точнее, Ваше Величество.

– Не вопрос. Вы все думаете, король – мальчишка, дурак и слабак? Граф, мне ли вас учить – никогда не стоит недооценивать противника. А вам никогда не приходило на ум, что мне выгодно так выглядеть?

Уел, ничего не скажешь. Корбин еще после предыдущего разговора заподозрил, что здесь что-то нечисто, но мысли эти от себя гнал. Пусть неосознанно, но гнал и, похоже, зря, а теперь король развивал достигнутый успех, говорил быстро, напористо, с легкой иронией.

– Вы все меня ни в грош неставили, а все потому, что я заставил вас думать о себе, как о человеке, на которого можно не обращать внимания. И что в результате? Государством управляет, по сути, моя жена. И все идет так, как надо, мне не требуется прикладывать для этого никаких усилий. Армия вполне лояльна мне, потому что никто даже не пытается перехватить контроль. Все убеждены, что при нужде это сделать лече легкого. А вот вам! – король сделал неприличный жест. – Все вы, владетельные дворяне, увлеченно грызетесь между собой, мне лишь требуется слегка помогать то одним, то другим. Или устранять некоторых, кто слишком уж большую силу заимел и начал представлять реальную угрозу. Просто для информации, граф, о вашем заговоре я знал, конечно, с самого начала, но никого не трогал. А знаете, почему? Потому что ни один из вас не собирался брать власть ради власти – в конечном итоге, вы пеклись о стране. Именно поэтому я вам и не препятствовал… Ну, почти не препятствовал – легионные командиры, конечно, на вашей стороне, но младший офицерский состав – сплошь мой. Случись что – и опасные для меня приказы просто не будут исполняться. А сами вы, граф… Слов нет, вы сила сами по себе, но вы слишком заигрались в одинокого волка. У вас практически нет сторонников среди дворянства – вас боятся, ненавидят, уважают, словом, испытывают к вам самые разнообразные чувства, но на троне вас видеть не захотят. Нет, я не спорю, вы со своими головорезами можете попытаться взять власть и, может быть, у вас это даже и получится, но удержаться на троне вы сможете, лишь покрыв эту землю виселицами. Как, устраивает вас такой расклад?

Корбин мрачно смотрел на короля. Прав был, сволочь, сто раз прав. Развел его, графа де'Карри, как последнего мальчишку. И не дернешься сейчас – война, случись усобица… Страшно представить, что будет. Король, очевидно, понял мысли графа:

– Я предлагаю вернуться к этому разговору после победы. Вы согласны?

– Да. Пока идет война – можете на меня рассчитывать.

– Ну, вот и ладно. А теперь вернемся к нашим солдатам – а то как бы они не стали нервничать.

Король лихо пришпорил своего скакуна и вихрем умчался назад. Корбин задумчиво посмотрел ему вслед и принял решение: до победы стоит потерпеть, но потом… Не переживет король этого потом. Почти воочию увидев, как с хрустом ломается тощая (хотя не такая уж и тощая, кстати) шея монарха в его руках, Корбин внезапно почувствовал, как хорошее настроение возвращается. Ну что же, сыграем и в такую игру…

Дальше была дорога. Как и опасался граф, продвижение объединенной армии замедлилось. Инициатива уходила всместе с запасом времени, как вода в песок, и Корбину все больше хотелось послать короля куда подальше и начать действовать самостоятельно. Однако к исходу пятого дня две армии все-таки встретились, конные разъезды обменялись выстрелами из луков, и все замерло в неустойчивом равновесии. Утром будет битва – и это понимали все.

То, что король сумел собрать больше войск, чем полагал зимой Корбин, радовало – все-таки пусть небольшой, но перевес. А вот то, что все тот же король решил, похоже, руководить сражением сам, огорчало его чрезмерно. Да, король оказался умнее, чем о нем думали, даже намного умнее, но ни опыта полководца, ни военного образования ему это не добавляло. Однако сейчас приходилось играть с тем, что было под рукой. Хорошо хоть, переподчинив себе легионы, король не попытался наложить лапу ни на магов, ни на наемников, ни на идущих с Корбином дворян. Тут, впрочем, удивляться было нечему – наемников нанимал лично граф, и королю они подчиняться попросту отказались бы. Да и брезговал он ими, похоже – все-таки недостаток житейского опыта у него чувствовался. Вассалы графа, кстати, тоже королю вряд ли бы стали подчиняться – "вассал моего вассала – не мой вассал". Дурацкий обычай, но сейчас он был на руку Корбину. То же и с корпусом боевых магов – мало того, что король, похоже, банально не знал, как ими распорядиться, так и для мальчишек-девчонок его слово сейчас не значило ничего. Нет господина, кроме Родины, и граф де'Карри – пророк ее… Пожалуй, так и начинают зарождаться новые религии.

Всю ночь в лагере горели костры. Кое-кто из солдат, в основном, ветераны, предпочли выспаться, молодежь же, для которой предстоящий бой был первым, весело переговаривалась, пытаясь скрыть друг от друга напряжение и, чего уж греха таить, страх. Сам Корбин, которому назавтра нужна была свежая голова, намерен был хорошенько поспать – он с вечера провел совещание и с командирами наемных рот, и с бароном Дако, возглавлявшим состоящую из его, Корбина, вассалов тяжелую конницу. Рыцарей было немного, всего-то десятка два, но вместе с оруженосцами, вооруженными и обученными немногим хуже своих сюзеренов, представляли внушительную силу. Определили диспозицию, договорились о взаимодействии. Магов Корбин оставлял в своем личном подчинении – все логично, кто лучше него мог знать, как ими распорядиться. Самое интересное, что магов по рукой оказалось даже больше, чем он рассчитывал – в последний момент прибыл Корнелиус со своими учениками. Именно на своих магов Корбин и делал главную ставку.

Уже идя к своему костру (шатер он с собой, конечно, возил, но приказал перед боем его не разбивать – примета плохая), Корбин свернул к палатке, в которой поселилась Джурайя со своими подопечными. Свернул, чтобы поговорить по душам – в замке все повода не было, а в последние дни они виделись мельком, слишком много было забот. Однако поговорить опять не получилось – возле палатки сидел какой-то тип в полном рыцарском доспехе. Идиот – таскать перед боем такую тяжесть. Впрочем, это был явно рыцарь из королевской свиты – перьев на шлеме больше, чем железа, металл доспехов отполированный, блестит дорогой гравировкой. Сам Корбин предпочитал доспехи более тяжелые и грубые, надежные в бою, однако на дам впечатление производили как раз такие вот ряженые петухи. И сейчас молодой рыцарь, похоже, разливался перед Джурайей соловьем, а она и уши развесила. Ну да, как же, изящная словесность… Корбин ею пренебрегал, а девочке, похоже, именно этого и не хватало. Рыцаренок, между тем, пользуясь моментом уже и приобнять ее намеревался… А вот хрен тебе, молокосос!

– Мальчик, тебе спать не пора? – Корбин бесшумно вышел позади него из темноты и положил руку на бронированное плечо рыцаря.

– А пошел ты, – парень даже не удосужился обернуться и посмотреть, кто его тревожит, только плечом досадливо дернул. А зря, кстати – стоило бы обратить внимание на то, как притихли все вокруг. Ну, что же, дураков надо учить…

– Иди отдохни, – с нажимом повторил Корбин, одновременно сжимая пальцы и чуть добавляя магии. Стальной наплечник смялся, как бумага, рыцарь взвыл от боли и попытался освободиться, но теперь уже Корбин не собирался так просто отпускать добычу. – Если я тебя еще раз здесь увижу – пришибу, как таракана. Понял?

– Понял… По-нял…

Лицо парня побелело от боли – пожалуй, завтра ему будет больно шевелить левой рукой, что заметно снизит его шансы в предстоящей битве, ну да сам виноват. В чужой огород лезть всегда чревато, так что нечего обижаться.

– Всем спать! – скомандовал Корбин, когда незадачливый герой-любовник скрылся в темноте. – Завтра бой, и вы нужны мне свежими. Бегом!

Все, включая Джурайю, тут же расползлись по палаткам. Так и не поговорили. А утром стало уже и не до того.

Сражение началось ближе к полудню, когда обе армии выстроились. По мнению Корбина – глупость несусветная, он бы атаковал с восходом солнца, а то и ночью, ударив по неготовым войскам противника и вырезав немало врагов еще до того, как они очнутся. Увы, не вышло – король, похоже, намерен был воевать цивилизованно, его противники – тоже. Ну и ПрОклятый с ними – и так тоже воевать приходилось, не впервой. Однако, позицию король выбрал очень неплохую, неважно, сам, или послушался кого. Оседлал несколько холмов – теперь руалийцам придется атаковать снизу вверх. Центром король командовал сам, правый фланг отдал на откуп Корбину, а левый – герцогу Санторскому. Корбин был не слишком доволен таким раскладом, но… Выбирать не приходилось. Оставалось только достать из седельной сумки дальноглядную трубу, подарок Прима, и начать озирать окресности, рассматривая вражеские войска, изготовившиеся к атаке, но, похоже, не решающиеся эту атаку начать. И тут все полетело кувырком.

Корбин внезапно ощутил чудовищное магическое давление. Что происходит, он понял через секунду – у противника был не один высший маг, а как минимум трое. И не меньше двух десятков магов первого ранга, и теперь все они синхронно давили именно на правый фланг армии Багванны. Корпус боевых магов можно было считать выведенным из игры.

Оставалось лишь глухо выругаться. В ближнем бою волчата Корбина порвали бы вражеских магов на лоскутки, но на такой дистанции были практически бессильны. Защиту, правда, держали уверенно – первый, внезапный удар Корбин принял на себя, смог отразить, а потом его мальчишки-девчонки синхронно поставили собственные щиты. Сработали четко, как на тренировке, да и обороняться всегда легче, чем атаковать, особенно на такой дистанции, но что толку, если не получается ударить в ответ? К тому же, находясь в центре таких магических возмущений, невозможно открыть порталы. Единственный плюс, что и противник вряд ли мог рискнуть снизить давление, а значит, маги взаимно выключались из боя, а раз так, еще не все потеряно, приблизиться к ним вражеские маги тоже не рискнут… Корбин вновь поднял трубу – и обомлел.

Левый фланг, на котором была сконцентрирована вся рыцарская конница, стремительно отходил, причем делал это без паники, организованно. Герцог Санторский, похоже, не собирался воевать – он отступал, оголяя фланг и обрекая войско на поражение. Все было просто – руалийцы громят армию Багванны, а тем временем герцог добирается до столицы и занимает опустевший престол. А между тем, армия Руалии двинулась вперед, явно намереваясь занять только что оставленные войсками герцога позиции – судя по слаженности маневра, для нее этот расклад новостью не был. Дальше – азбука. Или одновременный удар в лоб и с фланга, или окружение центра армии Багванны, то и другое одинакого хреново. Можно было бы попытаться воспрепятствовать этому, самому начав атаку… Корбин посмотрел еще раз и понял – бесполезно. В обороне его позиция была малоуязвима, но для атаки на имеющего большое количество кавалерии противника его практически полностью состоящая из пехоты группа просто неприспособленна. И, что самое страшное, вся кавалерия Руалии теперь должна была обрушиться на занятых противостоянием с вражескими магами людей Корбина. Это был конец.

Корбин с каменным выражением лица сложил дальноглядную трубку, спрятал ее в седельную сумку. Повернулся к ожидающим его приказов людям:

– Да, герцог нас предал… Командуйте общее отступление. Короля необходимо вытаскивать – иначе герцог взойдет на трон. Страну это не спасет, но взвыть мы все под конец успеем. Лик, займешься этим лично. Доставишь короля в столицу, если получится – прирежешь герцога, нет – ну и ПрОклятый с ним, и – в замок, вместе с ротой. Будут удерживать, на патриотизм напирать – пошли их… Ну, ты знаешь, куда. Веллер, Прим, на вас – мальчишки. Уводите их в замок немедленно. Драться здесь и сейчас – значит, положить всех, а там можно держаться неограниченно долго. Учитель, полагаюсь на вашу мудрость. Думаю, куда отступать и где переждать бурю, вы знаете лучше меня, – и, чуть улыбнувшись, шепотом добавил: – девочек берегите. Они у вас хорошие.

– А ты?

– А я? А я задержу этих хамов, дам вам время, чтобы отступить. Не волнуйтесь за меня, я и не из таких переделок выходил.

Все смотрели на Корбина, и все понимали простую истину: граф просто в очередной раз сделал выбор, как всегда логичный и рациональный. Или он пробивает подавляющий щит своим личным порталом и успевает уйти, оставляя на убой доверившихся ему людей, или он задерживает врага, давая товарищам время отступить, выйти за пределы щита – тогда даже не очень сильные маги сумеют создать порталы и вывести всех. Одна его жизнь, или несколько тысяч жизней людей, которые пришли сюда вместе с ним – простая арифметика, и граф не колебался ни минуты.

Корбин весело улыбнулся:

– Да не переживайте вы – я ведь пока что жив.

Таким они и запомнили его в тот злосчастный вечер – высоким, молодым, с бесшабашной улыбкой вечного мальчишки на сером от усталости лице. Граф Корбин де'Карри весело махнул им рукой, хлопнул по крупу коня и, привычно поправив меч, бодрым шагом зашагал с холма навстречу стремительно накатывающейся вражеской коннице.

Загрузка...