Охота на судьбу

Глава 25. Рассвет, сменившийся закатом

Свирепствующая на Сэндк'хе песчаная буря, наконец, выпустила из своих застенок отряд фашхаранских постанцев, не без труда добредших до окраин пустыни, где брало свое начало обширное горное ущелье. Вместе с возвышающейся над песками горной грядой на горизонте замаячили тусклые звезды, чье сияние с приближенеим вечера лишь усиливалось.

Постепенно оправляясь от действия паралитического яда, Эхмельзара приходила в себя и теперь, хотя и не без помощи Эмиля, ступала по раскинувшимся под ногами барханам. В этот раз, заместо обыденной болтовни двух повстанцев, отряд сопровождала скромная тишина, что было не удивительно, учитывая усталость, свалившуюся после такого нелегкого денька на головы участников рейда.

— Спасибо тебе, Зильриз, — тихонько прошептала Зара, обращаюсь к некроманту.

— Откуда ты узнала, что это дело моих рук? — скромно спросил он.

— Почувствовала. Энергия крови, — ответила она.

— Да. Кровь может многое поведать, — промолвил некромант и, заприметив нарочито отстраненный, самую малость приправленный щепоткой обиды, взгляд воителя, добавил, — было бы интересно узнать, что рассказала бы о ее владельце кровь, прими я предолжение Эмиля пожертвовать собой ради твоего спасения, Зара.

Опирающаяся на плечо Эмиля жрица никак не могла заметить возникшего на холодном лике воителя оттенка удивления, который, без сомнения, попал в поле зрения Зильриза.

— Спасибо и тебе, Эмиль, — с благодарностью произнесла Зара, проведя рукой по плечу воителя, — я никогда не сомневалась в твоем мужестве и скромности.

В свою очередь, последующее легкое покачивание головой Эмиля, могло быть расценено некромантом, как знак признательности, а Эхмельзарой в качестве «не за что». Но вот, что можно было сказать с полной уверенностью, так это то, что теплые слова Зары приятно всколыхнули душу сурового и прямолинейного воителя.

— Да я бы тоже сдал свою кровь! — тут же «исцелился от безмолвия» уязвленный Рахсан, — я просто был занят, проливая чужую!

— Ага, за сборник своих любовных стишков ты сдал бы литров пять, не меньше, — хмыкнул Альхазир.

После такого образующие гармонию струны души вора выдали диссонансный аккорд, и разгневанный Рахсан, засучив рукава, двинулся к негодяю, чтобы преподать ему хороший урок.

На этот раз препятствием для разборки послужил не гневный возглас Эмиля, а, как ни странно, реплика Зильриза, произнесенная совсем по другому поводу.

— Вороны, — как всегда спокойно промолвил некромант.

Внимание отряда, находящегося всего лишь в нескольких километрах пути от пристанища повстанцев, что располагось в одной из многочисленных пещер горного ущелья, теперь было приковано к кружащим в небе птицам.

— Выследили, — устало произнес Эмиль.

— Я, наверно, что-то пропустила, — с непониманием сказала Зара.

— Мы не можем вернуться, пока за нами идет слежка, — ответил воин.

— А с чего вдруг имперцы так рано показались со своими птичками? Мы ведь не дураки, небось, догадались, что это их питомцы, — пробурчал Рахсан.

— Боялись упустить нас из виду, надо полагать, потому и поспешили, — ответил Зильриз.

— Но тогда они разрушили весь свой великолепный план по поиску нашего пристанища, — высказался Альхазир.

— Благодаря нам они уже знают примерное направление, где нужно вести поиски, — мрачно подытожил Эмиль под утвердительный кивок Зильриза, — так что, отчасти, их план выполнен, к тому же любовь империи брать все и сразу не может позволить им так просто отпустить нас.

— И что же делать? — растерянно протянул Рахсан.

— Сделать вид, что мы ничего не заметили, и увести их по ложному следу в одну из пещер ущелья, — твердо сказал Эмиль.

— Хорошо бы еще быть уверенным в том, что пещерка не тупиковая, — хмыкнул Альхазир.

— Тебе смешно, как я погляжу?! — не очень обрадованный возможностью оказаться в плену, возмутился Рахсан.

— Зара не сможет идти быстро, она еще недостаточно окрепла, — заметил Зильриз, — как только мы зайдем в пещеру, скорее всего, начнется штурм. Чтобы не быть схваченными, нам придется рассеяться по ответвлениям пещеры, если, конечно, у нас будет такая возможность…

— К чему ты клонишь? — спросил Эмиль.

— Если нужно будет меня оставить, сделайте это без промедлений, — с завидным спокойствием промолвила жрица.

— Я имел в виду совсем другое, Зара, — ответил некромант, — кто-то должен будет остаться и задержать империю, в то время, как остальные вместе с тобой отступят вглубь пещеры.

— Это будем я, Рахсан и Альхазир, — одобрил план Эмиль, — ты же уведешь Зару в убежище и доложишь обо всем Зурубу.

— Да вы, верно, шутите! — заныл вор, — делить темницу с этим пустозвоном — это уже перебор, — ткнул пальцем Рахсан в сторону своего вечно не унывающего соратника.

— Хо-хо! Поверь мне, дружище, когда нас поймают имперцы, мы будем делить с тобой не только тюрьму, но и пыточный стол! — с детской наивностью пропел Альхазир.

Перед всеобщим празднованием победы, которое должно было развернуться в поселке людей, Бойрем был созван общий совет, в который по праву вошел и бывший изгой — Гаркзыб, теперь взявший титул «возродителя орчьего племени», то бишь, вождя. Также местечко в качестве зрителя нашлось и для Мьялы, которая, пребывая в очень скверном расположении духа, желала послушать отчет Хилема и Раэля перед главами кланов о состоявшемся походе. В свою очередь, девушка сочла своим долгом привести на совет Кервила и Кэлли, которые, по мнению Мьялы, непременно должны были услышать обо всем том, что творилось в походе. Кэлли все еще дулась на своего друга за его выходку на стене, которая могла стоить мальчику жизни, и потому держалась от него отстраненно, до поры решив не принимать от раскаявшегося Кервила никаких извинений.

— Ну что же, я думаю можно начинать, — промолвил глава поселка.

— Мы все, все без исключения потрудились на славу, сохранив жизни наших соотечественников, с чем я, конечно же, и хотел бы нас всех поздравить, — не без торжественности произнес Бойрь, — несомненно, эта победа не была бы достигнута, если б не удачный поход Раэля и Хилема и, конечно же, своевременная помощь Гаркзыба и его соплеменников.

— И, я думаю, наши друзья не откажут нам в просьбе рассказать, как им удалось достичь такого успеха в столь сложном предприятии?

— Да уж, будьте так добры, — гневно процедила Мьяла, испепеляя взглядом двух мужчин.

Хилем, пропустив мимо ушей реплику девушки, не забыв одернуть свой узорчатый кафтан, встал со своего места и, прокашлявшись, повел речь, — как видите, сходили мы удачно, я бы даже сказал, более чем. Вначале, конечно, пришлось ускользнуть от орочьих патрулей, но это была не самая большая трудность.

— Для тебя-то да, ведь командовал Раэль, — не унималась Мьяла.

Как ни странно, ни Бойрь, ни другие собравшиеся не вмешивались в нарастающую конфронтацию между торговцем и девушкой, возможно, посчитав, что повествованию не повредит щепотка острых специй.

Впрочем, практичного Хилема было не так-то легко смутить подобными выпадами, потому он, не удостоив Мьялу даже своим коронным «взором свысока», продолжил, — настоящие проблемы возникли у нас тогда, когда мы добрались до общины друидов. Местечко, конечно, уютное, но глухое, как, впрочем, и сами его обитатели, которые попросту погнали нас взашей, заодно не забыв публично изгнать нашу спутницу из общины.

— Я вообще-то тут! — рявкнула Мьяла.

— Ах, да! Ты так тихо сидела скраешку, что и я не заметил, — бросил Хилем, вызвав череду смешков у гоблинов, — ну так вот, одним словом, миролюбивые отшельники дали нам хорошего пинка. А соколы, которых мы хотели направить в поселок, чтобы сообщить о нашей неудаче, улетели в неизвестном направлении, скорее всего, не без помощи друидского колдовства.

— Не надо их выставлять в таком свете! Что они, по-твоему, должны были сделать с непрошенными гостями? — встряла девушка.

— Еще как прошенные, милая моя, нас позвала война, и мы пришли.

— Я тебе не милая, мерзавец!

— Это я и так вижу, — парировал Хилем и продолжил, как ни в чем не бывало, — словом, дела обстояли неважно. Мы оказались за дверью, и к нам приближались орки. Много орков. Нужно было что-то делать, и немедленно.

— Не тяни, выкладывай, — сказал Бойрь.

— Да уж, расскажи нам всем, что пришло в твою светлую голову! — гаркнула Мьяла.

— В общем, мы послали Гаркзыба сжечь священный дуб друидов и прикончить одного из адептов, оставив орчий топор рядом с телом в доказательство того, что это дело рук орков! — воодушевленно произнес Хилем.

До сего момента пребывающий в полудреме Вирвибор в один миг вытаращил глаза и попытался проморгаться, словно в попытке очнуться от насланного на него кошмарного сна.

Лица присутвующих утратили отблеск ликования, и в шатре заметно помрачнело. Кэлли от изумления стояла с разинутым ртом, и только Кервил, не шибко чтящий «моральный кодекс» друидов, одобрительно кивал головой.

Главный исполнитель сего злодеяния — Гаркзыб, и глазом не повел, словно ничего сверхъестественного не произошло.

— А что вы на меня так уставились?! Другого выбора не было, — развел руками Хилем, — вы что же, думали услышать от меня слащавую историю о взаимопомощи и братской любви между друидами и миром? Тогда вы пришли не по адресу.

— Где-то я уже слышал подобное…, - печально произнес Бойрь.

— Ага! Именно так кочевники и развязали войну. Убили вождя орков и подставили всех нас. А мы тем же самым способом ее и завязали, — сказал торговец.

— А ты чего молчишь, а?! Тоже мне, романтик выискался! — набросилась Мьяла на Раэля.

— Я не…, - пробормотал охотник.

— Рассказывал мне всякую чушь про справедливость! А сам поддержал этого негодяя! Небось, только и хотел, чтобы я уши развесила! — метала молнии девушка.

По всей вероятности, из политического конфликт начал плавно переходить в семейный, потому Бойрь посчитал нужным немедленно его прервать, пока в ход не пошла расставленная на столе посуда.

— Присядь, Мьяла, — мягко, но убедительно произнес Бойрь, — мы хотели бы дослушать, чем кончилось дело.

Не получив должной поддержки, девушка послушно опустилась на место и прикрыла лицо руками, готовая вот-вот разрыдаться от переполняющих ее чувств. Не теряя ни секунды, Кэлли приземлилась на скамью рядом со своей подругой и приобняла расстроенную девушку, чтобы хоть чуть-чуть разделить ее горе, при этом с укоризной поглядывая на растерянного Раэля.

— После нашей диверсии, — продолжал Хилем, — как и следовало ожидать, друиды разозлились. И гнев их пал на армию орков, решивших пройти через лес. Как оказалось, лесная община обладает неплохим потенциалом, касающимся истребления всего живого. Им бы не в чаще отсиживаться, а помогать страждущим, — усмехнулся торговец.

— Не отклоняйся от темы, Хилем, — сказал Бойрь, заслышав негодующее ворчанье Вирвибора и всхлипы Мьялы.

— Ну, так, а я, о чем говорю? Орки не ожидали такого теплого приема. Корни опутывали «зеленых» и дробили им кости. Ветви деревьев хлестали так, что переламывали налетчикам шейные позвонки. Одним словом, орки попали в самое настоящее пекло. И эта была не просто рядовая битва, для орков это было знамение. Природа, никогда не вступающая с ними в противоборство, дала им понять, что они идут неверным путем.

— Не природа, — протрещал Вирвибор, — а ложь!

— Ну, так это мы знаем, что это была ложь, — улыбнулся Хилем, — а для орков это, как есть — знамение природы. Кстати говоря, если бы не эта ложь, половина собравшихся сейчас уже бы лежала в земле, а другая половина улепетывала бы отсюда куда подальше, — без шутовства произнес Хилем.

Последняя фраза торговца, пожалуй, в полной мере дошла до всех участников совета, и потому, заместо комментариев или негодующего сопения, в помещении повисла тяжелая тишина.

— После панического отступления большей части орков, — продолжал Хилем, — Гаркзыб, честь ему и хвала, сумел перехватить разрозненные группы своих соплеменников, которые по тем или инам причинам, раненные или напуганные остались на окраинах леса, и убедил их пойти с ним, чтобы остановить никому не нужное, спровоцированное кочевниками вторжние «заблудших» соклановцев.

— Мы делать верный дел, но делать его плохой способ! — без помощи переводчика, наконец, высказался Гаркзыб, — но в конец мы получать хорошо для всех, знач плохой способ пропра…опара…, - забыл трудное слово орк.

— Оправдан! — поддержал соратника Хилем, — именно так.

— Как бы ты отнеслась к тому, Мьяла, если бы наших женщин и детей разорвали в клочья опьяненные жаждой крови орки?! — без попытки уязвить девушку, обратился торговец к Мьяле, — как насчет вырезанного селения людей, чьи трупы сейчас на севере Мирфгейта доедают вороны? Это честно? Справедливо?

После данной реплики девушка и вовсе разревелась, и даже Кэлли не смогла унять нескончаемый поток слез, словно ручей, спускающийся по склонам ее раскрасневшихся щек. О, как тяжела была для юной души возникшая дилемма! Но почему для того, чтобы достичь света, необходимо обязательно пройти через тьму?!

Несмотря на то, что циник Хилем был прирожденным краснобаем и умел облачить любое дельце в кафтан морали и нравственности, теперь расчетливый торговец говорил вполне искренне, и эта правдивость, идущая от сердца, передалась всем без исключения участникам собрания.

— Мы обязаны всем вам, друзья, — произнес Бойрь после долгой паузы, — если бы не ваша находчивость, мы бы погибли. И тебе Мьяла, — сказал глава, от чего удивленная девушка даже прекратила плакать, отняв руки от лица, — ты послужила достойным противовесом грубому подходу, который использовали наши товарищи ради достижения цели.

В особенности, последняя реплика Бойря пришлась по душе старику Вирвибору, который активно закивал головой в знак одобрения.

— Но у нас остается один нерешенный вопрос, — сказал Раэль, о существовании которого, кажется, все уже успели позабыть.

— Какой? — не сообразил Бойрь.

— Кочевники.

— Нужно отомстить! — единогласно залаяли, словно сорвавшиеся с цепи псы, гоблины.

— Прежде, чем убивать, нужно выяснить, что сподвигло их на такой шаг, — рассудил Бойрь, — наказание должно быть справедливым. Мы не должны уподобляться мясникам.

— Можно обложить мерзавцев налогом и провести территориальные границы, — предложил Хилем.

— Обменивать жизни убитых на золото?! — возмутился Узур.

— Мертвых уже не вернуть, — возразил Хилем, перешедший в свою любимую прагматическую плоскость, — набить свои кошельки намного лучше, нежели угробить еще кучу людей и не приобрести ничего.

— Принимается, — сказал Бойрь, прервав последующие разглагольства, — необходимо создать делегацию.

Похоже, миновавшая лагерь опасность в полной мере повлияла на любовь расчетливого торговца к приключениям.

— О нет, не в этот раз, — прищурил глаз Хилем, поймав не себе испытующий взгляд главы поселка, — для меня походов достаточно.

— Раэль, — вздохнув начал Бойрь, — мне нелегко тебя просить об этом, ты и так сделал для нас очень много, но я хотел бы…

— Пойти к кочевникам? — напрямик спросил охотник.

— Да. Ты гость на Мирфгейте. Третье лицо. Конечно же, для нас ты стал родным человеком, — быстро добавил Бойрь, — и даже более. Герой Мирфгейта, без которого мы бы не смогли одержать победу.

— Ты идеально подходишь для роли дипломата, — подытожил глава, — но, если ты откажешься, тебе никто и слова не скажет. Мы все понимаем, что просим от тебя слишком многого.

— Я пойду, — недолго думая, ответил Раэль, решив довести дело до конца, в глубине души хорошенько выругав себя за проклятую сердобольность и любовь к благотворительности.

— Спасибо тебе, друг, — радостно сказал Бойрь, под одобрительное гуканье собравшихся, — мы снабдим тебя всем необходимым, а также обеспечим людьми.

— И гоблинами, — вставил Курзык.

— Я пойду с Раэлем, — произнес одноглазый Узур, — если, конечно, мой вождь позволит мне сделать это.

— Твой вождь будет рад тому, что его лучший воин примет участие в принятии капитуляции подлого врага, — с важностью произнес Курзык, чему Узур был крайне доволен.

— И я пойду, — тихонько сказала оправившаяся от слез Мьяла.

— Это очень опасный поход, — произнес Раэль, — никто не знает, как отреагируют кочевники и, к тому же…

— Я так решила, — твердо сказала девушка, стирая со щек слезинки.

— Хорошо…, - не став спорить, ответил охотник, подумав, что лучше не лезть на рожон.

— Мы тоже пойдем! — в один голос заявили Кэлли и Кервил.

— Нет, — отрезала Мьяла, не дав Раэлю вымолвить хоть словечко.

— Мы так решили! — протянули дети, на что девушка вместо ответа так сверкнула глазами, что впорос снялся сам собой.

— Ну, вот и определились, — сказал Бойрь, — Хилем подготовит все необходимые бумаги.

— Пока все в сборе, я хотел бы спросить…, - проговорил Раэль.

— Конечно-конечно, — улыбнулся Хилем, — не стесняйся. У нас как в сказке — проси, чего хочешь, — добродушно сказал он, — только, чтобы и нам хоть чего-то осталось.

— Хилем, — с укором произнес Бойрь, — прекрати.

— Я хотел спросить, существует ли с Мирфгейта путь на другие земли?

— Никто из ныне живущих не находил ничего подобного, — ответил Бойрь, а участники совета при этом отрицательно закивали головами.

— С другой стороны, если ты попал сюда к нам, значит, дорога все же есть, — рассудил глава, — но только, где она берет начало, вот это вопрос.

— А маги? — спросил Раэль.

— Ну, если ты подразумеваешь под этим словом шаманов и друидов, то да, — сказал Бойрь.

— Культ паука, — вдруг произнес вышедший из своего сонного состояния Вирвибор.

— Культ паука? Что это? — спросил озадаченный Раэль.

— М-м-м, — с сомнением прогудел Бойрь, — это лишь слухи. Поговаривают, что на самом севере Мирфгейта когда-то очень давно был расположен город людей, поклонявшихся пауку, или что-то вроде этого. Мой отец рассказывал мне, что те тайники с оружием, которые мы иногда находим на Мирфгейте, остались именно от них. Говорят, что маги тех краев могли без труда перемещаться сквозь время и вызывать огненные дожди. Но это все легенды.

— И что теперь на том месте?

— Руины и туман…

— Возможно, стоило получше исследовать это место?

— Наши предки пробовали, и не раз. Туман, который окутал руины… он… он убивает душу, — попытался объяснить Бойрь, — сводит людей с ума. Все, кто ходил в то проклятое место, не возвращались, а те одиночки, которые все же добирались до поселка, были без памяти или вовсе с утраченным рассудком. Мы помним и соблюдаем наказ наших предков и не подходим к проклятым руинам.

Именно на этой мрачной ноте собрание и было окончено. Выходу к стоянке кочевников надлежало состояться поутру, которому предшествовало устроенное этим же вечером Бойрем праздненство в честь нелегкой победы в войне с орками. Меж тем, мысли Раэля были заняты магическим браслетом, в одночасье принесшим охотнику столь много несчастий, а также посетившими его недавно мрачными сновидениями, связанными с Элли.

— Ну что там? — нетерпеливо осведомился Эмиль, и его голос, пролетев над невысокими пещерными сводами, эхом вернулся к своему хозяину.

— Три тоннеля! — крикнул Расхан, — Только вот какой из них ведет на волю, непонятно!

— Из правого запашок не очень, — вылез из крайнего ответвления пещеры Альхазир, — похоже, это фыргс[22].

— Итого, у нас два пути, — подытожил Эмиль.

— Я могу послать воробья в один из тоннелей, — предложила Эхмельзара.

— Побереги силы, — произнес воитель, — они тебе еще пригодятся.

Пока члены отряда раздумывали над выбором пути, Зильриз не тратил времени даром, отыскав решение. Найдя пару мертвых крыс со следами когтей на тушках, что указывало на работу фыргса, некромант коротким заклятием без особого труда наделил тела животных темной энергией, разослав их по двум неисследованным тоннелям пещеры.

— Все в порядке, — произнес Зильриз, — скоро мы получим ответ.

— Превосходно, Зильриз, — одобрил Эмиль.

— Ух, все-таки некромантия страшное ремесло, но уж очень интересное, — заявил Альхазир.

— А по мне, так ну ее, темень сплошная, — проворчал Рахсан.

— Некромантия не темнее и не светлее твоего клинка, Рахсан, — вежливо промолвил Зильриз, — ведь обе эти вещи служат одной цели — смерти.

— Как он тебя уделал, а?! — радостно воскликнул Альхазир.

— Ой-ой, прям уделал! — возопил вор.

— А ну, тихо! — гаркнул на двух болтунов Эмиль, заслышав снаружи карканье воронов, — они уже рядом. Скоро начнется штурм.

— О-о, а вот и зомбокрыс! — отрапортовал Альхазир, заприметив вынырнувшую из центрального прохода мертвую крысу.

— Средний путь оканчивается тупиком, — перевел восклицание товарища на более понятный для всех язык Зильриз.

— Поведешь Зару через левый проход, — обратился Эмиль к некроманту.

— А, если и этот проход окажется тупиком, ну тоннель, например, будет слишком длинный или на крысу рухнет камень? — почесал затылок Альхазир.

— Тогда будем действовать по обстоятельствам, — как можно оптимистичнее произнес Эмиль.

— Спасибо всем вам и до встречи дома, — сказала Зара и, допив на пару с Зильризом остатки зелья ночного зрения, в сопровождении своего напарника скрылась за поворотом левого тоннеля.

— Задержим их ненадолго, а затем отступим в…, - начал было Эмиль, но был прерван гулким ударом алхимической дымовой бомбы о каменные полы пещеры. Зашипев, подобно змее, вброшенное устройство исторгло из себя клубы густого дыма, вмиг начавшего заполнять пространство в пещере.

— Вот ведь нетерпеливые мерзавцы! — причитал Альхазир, подвязывая к арбалетному болту маленький флакончик с непонятной красноватой жидкостью.

— Рассредоточиться! — скомандовал Эмиль.

Укрывшись за одним из валунов, Рахсан решил использовать ту же тактику, что и в катакомбах некрополя, благо подступающий искусственно созданный туман прекрасно мог послужить этой цели.

Особое имперское подразделение действовало в рамках своих излюбленных и проверенных десятилетиями традиций. Разрезая клубы дыма тихим, но от этого не шибко приятным, свистом, из завесы тумана выскакивали отравленные дротики — символизируя своего рода приветствие имперских вояк.

Хорошо знакомые с обычаями «особняков» повстанцы, вовремя укрывшись за грудами расколотых сталактитов, избежали залпа ядовитых снарядов, посланных имперцами.

Ни в коем случае не желая сойти за нерадушного хозяина, Альхазир не преминул поприветствовать непрошенного гостя по-свойски. Пущенный бывалым охотником на чудовищ из-за укрытия арбалетный болт, чей полет был слегка замедлен весом подвязанного к нему флакона, впорхнул в распростершееся в пещере облако тумана, которое, к великому сожалению уверенных в своей «невидимости» имперцев, не спасло их от разрушительной реакции, заключенной в колбе алхимической смеси.

Оглушительный взрыв, сопровождающийся чередой болезненных вскриков пораженных пламенем «особняков», сотряс своды пещеры, заставив несколько сталактитов обрушиться вниз, едва не задев укрывшихся за каменными преградами повстанцев.

Чудом избежавший смерти, оглушенный взрывной волной Рахсан, поминал своего веселого товарища всеми возможными выражениями, которые вряд ли можно было отыскать в сборниках его любимой поэзии.

Еще толком не придя в себя, вор ринулся в атаку, дабы не дать врагу оправиться от последствий взрыва. Эмиль и Альхазир, недолго думая, последовали примеру своего соратника, перейдя в наступление. Впрочем, блуждая в гуще дымовой завесы, противника было отыскать не так-то просто.

Заприметив в тумане промелькнувшие силуэты, Рахсан, изогнувшись подобно готовящемуся схватить канарейку коту, одним ловким прыжком очутился за спиной у противника, готовый вонзить кинжал промеж лопаток неосторожного имперца.

— Эй, полегче! — крякнул Альхазир, вовремя заприметив подобравшегося к нему товарища.

— Тьфу! Еще бы чуть-чуть! — выругался Рахсан.

— Мы в ловушке, — процедил Эмиль, стукнув ятаганом по незримой стене, проходящей через туманное облако.

— Ну, уж нет! — завыл вор, метаясь из стороны в сторону, тщетно пытаясь отыскать выход из дымовой завесы, находящейся в окружении магической преграды.

Ловушка захлопнулась.

— А они поумнели, — уныло протянул Альхазир.

— Или мы поглупели, — вздохнул Эмиль.

Постепенно алхимический туман начал рассеиваться, являя заточенным в магическую темницу повстанцам пренеприятнейшую картину. Вокруг незримой стены плотным кольцом сгруппировались вооруженные члены особого имперского отряда. Среди облаченных в черные одеяния имперцев особенно выделялся воитель, закованный в латный доспех из файрума.

— Здравствуй, Эмиль, — произнес командующий операцией по захвату повстанцев.

— Тебя повысили, Саир? — не сильно удивленный встречей со старым знакомым, поинтересовался Эмиль.

— Скорее на время откомандировали для вашей поимки, — без тени усмешки ответил имперец.

— Тогда ты не скоро вернешься к своим повседневным обязанностям, — с заметной неприязнью произнес Эмиль, — ты видишь перед собой лишь крупицы всех зерен.

— Ты, как всегда, ошибаешься, Эмиль, — с загробным спокойствием промолвил Саир, — и скоро тебе придется в этом убедиться.

Речь командующего прозвучала настолько убедительно, что даже двое остряков, как правило, не брезгующих сказануть прямо в лицо противнику что-нибудь эдакое, мрачно переглянулись между собой в предвкушении неприятностей.

Преисполненный множеством событий день наконец-то утих, но его отголоски, собранные в единый неумолкаемый поток, никак не хотели затихать в голове Раэля, который был непрочь погрузиться в долгожданный сон. И даже тихое убаюкивающее посапывание уснувших неподалеку в шатре Кервила и Кэлли никак не могли помочь охотнику в его неразрешимой проблеме.

«Нет, пир был определенно ни к чему», — крутилились в голове у Раэля второстепенные мысли, которые, по большей части, не сильно волновали охотника, однако же, воспаленное длительным бодрствованием сознание, без устали подкидывало их в печку разума.

«Не успели еще разгрести тела, а уже пировать».

«Неужели их не затошнило?».

«Ну, разве что от выпитого…».

«А какое мне, собственно, дело?», — наконец задал уместный вопрос рассудок.

«Я здесь вообще пролетом», — эгоистично зазвучало в голове охотника.

«Тем не менее, я ввязался в помощники. Я постоянно это делаю. Я, как ребенок, которому больше всех надо. Сначала делаю, а потом жалею… Сильно жалею…».

«Если бы я не ввязался в эту авантюру с оборотнем, Элли была бы жива».

В груди снова закололо.

«Я убил ее. Своими собственными руками», — бичевал себя Раэль.

Новый кнут, рукоятью которого являлась все та же вина, только в иной оправе, бил больнее предыдущего, а удары, к тому же, можно всегда было снабдить дополнительными размышлениями.

«Убил ее. Оставил детей. Что теперь с ними?».

Руки задрожали. Дыхание участилось. А зародившийся в глубине души мучительный крик был готов вырваться на волю.

Кое-как уняв страдальческий порыв, Раэль смахнул со лба проступившие капельки пота и поднялся со своего ложа. Какое-то время простояв на одном месте, дабы унять возникшее головокружение, охотник, сам того не понимая, направился к зарывшимся в теплые медвежьи шкуры спящим детям и присел рядом, всматриваясь в их уставшие лица. Подложив вместо подушки под бледные щеки свои маленькие руки, дети, на чью долю выпал круговорот нечеловеческих испытаний, теперь мерно посапывали под высоким пологом лагерного шатра, зарывшись в медвежий мех.

Запечатлев на детских лобиках поцелуи, тем самым еще больше подпитав свою изнуряющую тоску, Раэль, не в силах более оставаться в замкнутом помещении, выскочил на свежий воздух.

— Не спится, — то ли констатировала, то ли спросила сидящая возле входа в шатер на пеньке, Мьяла.

— Ага, — одновременно и ответив, и согласившись с высказыванием, произнес Раэль.

— Я бы хотела извиниться перед тобой за свое поведение, — после некоторой паузы шепотом промолвила девушка, — все, что ты сделал для всех нас, для детей и… для меня, неоценимо…

— Сохрани меня Мерлиния! — встрепенулся Раэль, заприметив на руке у Мьялы злополучный браслет.

— Я и не знала, что ты так отреагируешь на это, — запнулась девушка, удивленно захлопав глазами.

Не вдаваясь в подробности, Раэль мигом схватил руку Мьялы и, нащупав на браслете защелку, рывком снял проклятый артефакт.

— Что… я такого… сделала, — начала всхлипывать девушка.

— Как ты себя чуствуешь?! — возбужденно пробормотал Раэль, склонившись над Мьялой.

— Я не понимаю… сначала ты на меня набрасываешься… а теперь про чувства…, - запиналсь девушка, а ее нижняя губка сильно дрожала, предвещая мощный поток слез.

— Эту вещь нельзя надевать…

— Это твоей погибшей возлюбленной? — с обидой выговорила Мьяла.

— Нет-нет! Это магический предмет, — попытался объяснить охотник, — он опасен для окружающих. Как давно ты его надела?

— Где-то с час. Я случайно увидела, как он блеснул в твоей сумке. Очень красивый. Я таких никогда не видела. Я даже сделала пару зарисовок, — скороговоркой произнесла девушка.

«Вальрам превратился сразу, в шахте», — тотчас же пронеслось в голове у Раэля, — «на шамана Курзыка он не подействовал и на Мьялу тоже».

«Неужели он потерял свою силу?».

«Но почему тогда меня преследовали?».

«Значит, артефакт все-таки представляет интерес».

«Может, его можно перезарядить? Или как там у магов зовется этот процесс…».

— Очень нежная расцветка. А еще эти непонятные символы. Такого искусства на Мирфгейте не сыщешь, — продолжала свой словесный забег Мьяла, в конце концов завершив свою тираду коротеньким и емким, — ты на меня не сердишься?

— Нет, что ты, — вернувшись из созерцания, ответил Раэль, — с тобой все в порядке и это главное.

От подобной заботы девушка, позабыв о слезах, расплылась в улыбке, словно ребенок, очутившийся на залитом солнцем подсолнуховом поле.

— Не знаю, как у вас там, на Фросвинде, — тут же перешла в наступление Мьяла, — а у нас на Мирфгейте мужчины первыми признаются в любви девушкам, — не без гордости за мужскую часть населения родного края, произнесла она и выжидательно уставилась на растерянного охотника.

Такого поворота Раэль не ожидал.

— Я… я… Мьяла… ты пойми…

— Так я и знала…, - словно ножом, тотчас же отрезала она.

— Да нет, Мьяла, ты очень хорошая, замечательная девушка…

— Но не красивая…

— Очень красивая, очень хорошая, замечательная и… умная девушка, — вспомнил охотник еще об одном качестве, предупреждая возможные обиды.

— Но…, - огорченно вставила Мьяла.

— Нет-нет. Я не имел в виду «но». Просто я хотел сказать, что ты мой друг. Преданный и надежный друг.

— Это и есть «но», Раэль…

— Может, и так, но я не смотрю на это, как на «но». Мы разного возраста…

— Возраст? И это тебя волнует? Или я для тебя слишком мала?! Девочка-подружка?! — с возмущением атаковала Мьяла.

— Нет… Мьяла, нет… Я не договорил, — вздохнул Раэль, — мой возраст и мое сердце не позволят мне полюбить кого-то еще, кроме Элли.

— С этого и надо было начинать…, - обиженно прошептала девушка.

— Ты молода. Красива. Отважна и умна, — начал охотник, — ты без труда найдешь себе достойного человека…

— Я сама решу, что мне нужно, — пробурчала Мьяла, — с чего ты вообще взял, что я кого-то там буду искать? Или я, по-твоему, такая ветреная?

— Наоборот, Мьяла, — ответил Раэль, — именно поэтому ты не будешь тратить время на старика с разбитым сердцем.

— Это ты-то старик?! — воскликнула девушка, — ну, то, что в душе ты поэт, поверю, не без этого. Но ведь у каждого есть свои недостатки, — с наивностью добавила Мьяла.

— Может, все-таки попробуешь ее забыть? — после некоторой паузы абсолютно серьезно спросила она, с надеждой заглянув Раэлю в глаза.

— Нет, Мьяла. Ты уж прости. Спокойной ночи, — виновато проронил охотник.

— Он еще извиняется, — с грустью вздохнула Мьяла, бросив печальный взгляд в след скрывшемуся за пологами шатра, Раэлю.

У охотника отлегло от сердца, когда он, выступив поутру с вверенным ему отрядом людей и гоблинов, застал Мьялу в приотличном расположении духа.

«Вот, что значит молодость», — думал Раэль, — «врачеватель сердечных ран».

Поздно вечером на привале, сидя у костра, девушка, не показывая виду, что между ней и Раэлем мог состояться «любовный разговор», беззаботно травила байки про всякую невиданную «жуть», водившуюся в окрестных лесах, чем вызывала порывы скрежечащего смеха у одноглазого Узура. Последний, кстати говоря, дабы не «отбиться от коллектива», оставил своего боевого медведя в лагере и отправился в поход пешим, мол, «не грех и ноги размять!».

Удивительно, но путь на северо-восток, длиной в двое суток, сопровождающийся нескончаемыми рассказами Мьялы о друидской жизни, проходил быстро и без приключений. Ну, за исключением крупной стаи волков, которая вознамерилась проследить, куда же это движется такой малочисленный отряд двуногих. По прошествии полусуток преследования, осознав, что здесь им ничего не светит, животные поотстали и направились на поиски добычи помельче и без «колючей щетины», под чем, наверное, подразумевалась оснащенность отряда оружием.

Единственным, что не давало охотнику вздохнуть спокойно, помимо проклятого браслета, были сны, которые становились все мрачнее и мрачнее. Элли, его любимая Элли, не удостаивала его даже крохотного словечка. Зияющие в черной земле разломы и простирающиеся в густых непроглядных облаках бездны не предвещали ничего хорошего для охотника, не по своей воле оказавшегося в этих негостепреимных краях. С каждым пройденным днем декорации сновидений становились все более зловещими, а бледный лик Элли печальнее.

Так, короткое путешествие или, вернее сказать, дипломатическая миссия объединенного отряда гоблинов и людей, близилась к завершению. Позднее утро встретило путников, вышедших из застенок сосновой рощи, мягкими теплыми лучами успевшего в полной мере пробудиться после ночи солнца.

На горизонте, на невысоком холме, густо поросшем высокой травой, замаячили очертания небольшого лагеря кочевого племени, обнесененного наспех сколоченным частоколом, подходящим разве что для защиты от нападения волков.

Приклепленный к деревянной палке, развеваемый на ветру белый кусок ткани, который с большим натягом можно было назвать флагом, вполне определенно формулировал мирные намерения приближающегося к ставке кочевников отряда.

— Как-то уж больно спокойно они нас встречают, — нахмурил брови Раэль.

— Ага. Вон те на частоколе так и вовсе не шелохнутся, — вглядывался в очертания лагеря своим единственным глазом Узур.

— Может, они знали, что мы придем? — наивно захлопав глазами, предположила Мьяла.

— Может, и так. Только вот что-то маловато энтузиазма вызвал у них наш приход, — почесал щетинистый подбородок Раэль.

— Не нравится мне все это, — проворчал Узур, — ох, как не нравится. Прям тишь да благодать!

Ни единого отклика не последовало от обитателей ставки при приближении отряда ко входу в лагерь. Мертвая, давящая тишина, нарушаемая редкими порывами налетавшего с севера ветра, царила вблизи расположения кочевого племени на холме.

— Эй, там, на стене! Мы пришли с миром! — окликнул смотрителей Раэль.

— О-о-о-о-й! — с ужасом вскрикнула Мьяла, первая заприметив причину, по которой наблюдатели на стенах не проявляли активности.

Покрытые отвратительными язвами синюшные тела мужчин в разорванных кожаных доспехах были нанизаны на заостренные верхушки бревен частокола, на которых многочисленными кровавыми полосами виднелись следы некогда стекавшей ручьями крови.

Специального приглашения «к оружию!» после увиденной картины участникам предпрития не потребовалось. Мирный флаг, развевающийся на пропахшем смертью ветру, тут же сменился множеством топоров, копий и луков, после чего бойцы отряда, сгруппировавшись в боевой порядок, с осторожностью перешли границу частокола.

Украшенные телами кочевников стены лагеря оказались лишь прелюдией к той гибельной пьесе, которая брала свое начало в его пределах. Раскиданные по траве искореженные останки воинов, оторванные конечности, ошметки внутренностей и накатывающий волнами смрад разложения не могли не вызвать приступы тошноты у большинства участников дипломатической экспедиции. Первой поддалась нестерпимым рвотным позывам Мьяла, под гнетом которых девушка была вынуждена склониться над травой.

— Но как?! Кто?! — первым нарушил гробовую тишину Узур.

— Какое-то заражение.

— Но их кто-то убил!

— Это не орки, не люди и не гоблины, — прозвучали различные предположения от воинов.

— Какое-то заражение, — задумчиво произнес себе под нос Раэль, повторив комментарий, донесшийся из толпы, — ни одного ворона.

И действительно, любители полакомиться падалью сторонились пиршества. Помимо обычных признаков разложения, на телах явствовали следы какой-то неизвестной болезни, которая, скорее всего, и оттолкнула разборчивых в еде падальщиков от испореченного блюда.

— Эй, все сюда! — с тревогой воскликнул один из воинов, — здесь живой!

Участники дипломатической миссии тут же сгрудились вокруг выставленного посреди лагеря деревянного стола. Человек, а точнее то, во что превратилось его тело под воздействием неведанного заболевания, с натягом подходил под определение «живой». Крепко-накрепко привязанный к деревянному столу кожаными ремнями, мужчина лежал на спине и, похоже, только сейчас заметил сгруппировавшихся вокруг него перешептывающихся людей и гоблинов.

Постепенно затуманенный, устремленный вдаль безразличный взгляд человека начинал реагировать на «волнения извне», а его глаза стали фокусировать свое внимание то на одном, то на другом участнике похода. Наконец, убедившись в том, что все собравшиеся вокруг него, не являются галлюцинациями или плодом его болезненных фантазий, мужчина внезапно задергался, словно пребывая в конвульсиях, пытаясь выбраться из стягивающих его тело ремней.

— Он! Они! Они! Боль! Мертвые! — хрипел человек, лихорадочно озираясь по сторонам.

— Я, кажется, узнаю его, — сказал Узур, — это Фогульд, правая рука главы племени кочевников.

Заслышав свое имя, человек прекратил кричать, вперив безумный взгляд в гоблина.

— Развяжите же его, — со смесью отвращения и сострадания, шепотом произнесла Мьяла.

— И верно, — почесав затылок, скрежетнул Узур, — надо развязать!

Восклицание гоблина было встречено без энтузиазма. Сгрудившиеся вокруг стола воины как-то сразу замялись.

Еще бы! Кому была охота притрагиваться к зараженному человеку! Не хватало еще подцепить эту ужасную хворь!

— Так что здесь все-таки произошло, Фогульд? — спросил Раэль и, подойдя к мужчине, разрезал охотничьим кинжалом стягивающие его кожаные ремни.

Первым делом кочевник предпринял попытку встать со своего деревянного ложа. Однако его измученное, испещренное язвами тело было неспособоно на какие-либо энергичные действия, и потому, лишь самую малость приподняв торс, что, по всей видимости, отняло у него уйму сил, Фогульд вновь плюхнулся на спину, при этом издав хриплый вздох отчаяния.

— Они! Он! Все! Смерть! — не успев перевести дух, захрипел кочевник.

— Успокойся, — перебил его Раэль, — кто этот «он»?

— Сначала болезнь, потом смерть и колдун, — с ужасной отдышкой прокряхтел Фогульд, — колдун и мертвые…

— На вас наслали болезнь? — участливо спросила Мьяла.

— Проклятие. Расплата, — произнес кочевник, сильно раскашлявшись.

— Расплата за что? — осведомился Раэль.

— За войну, — протянул Фогульд, окинув взором подернувшихся коричневым гноем глаз, полных раскаяния, собравшихся вокруг него гостей.

— Ну, это не новость! — хмуро бросил Узур, — никто и не сомневался, что эти подлецы развязали войну.

— Расскажи о колдуне, — продолжал Раэль.

Попытка Фогульда ответить на вопрос охотника вышла не столь удачной. Поддавшись порывам нестерпимого кашля, кочевник, свесив голову со своего ложа, закряхтел так, словно вот-вот был готов отойти в мир иной, но в итоге, все же переборов фатальный спазм в груди, звучно крякнув, сплюнул омерзительный темно-коричневый сгусток на траву, вновь обретя дыхание.

— Ты хотел рассказать о колдуне, — навел потерявшего нить повествования кочевника на мысль Раэль и отдал бедолаге свою флягу с водой.

Сделав несколько больших глотков, Фогульд продолжил.

— Мы все заболели. Ужасно и тяжело. Ничего не помогало, — отрывисто и с короткими передышками рассказывал Фогульд, — люди начали умирать. Не было сил хоронить. Тяжело. Много умерло. Но не до конца, — выстрелив последней фразой, кочевник окинул всех собравшихся лихорадочным взглядом, смешанным с ужасом и граничившим с помешательством.

— Не до конца, — повторил Раэль себе под нос, и по спине охотника пробежали мурашки от возникшей в уме догадки.

— Мы не верили, — продолжал Фогульд, — но мертвые вставали. Они были безумны и очень сильны. Мы были слишком слабы, чтобы сражаться. Они убивали живых. Не щадили никого. Убивали страшно. Рвали на куски, — сдавленно прохрипел кочевник, — мне повезло, я потерял сознание, и меня не тронули. Потом пришел он. Черный балахон. Они не тронули его. Шли за ним. Я молил отпустить меня. Он привязал меня. Сказал, что скоро вернется.

Беднягу Фогульда трясло. Пересказ ужасающих событий заставил кочевника пережить трагедию в очередной раз. Если бы пораженные болезнью глаза могли позволить Фогульду проронить хотя бы одну слезнику! Но умирающий кочевник был лишен даже этой простой человеческой возможности, зачастую приносящей утешения страждущим.

— Мертвые, которые ходят?! — испуганно пробормотала Мьяла, — на Мирфгейте?!

— Небось, повредился умом от горячки. Первый раз слышу подобное, — проворчал Узур.

— А я вот не первый, — мрачно произнес Раэль.

— Мертвецы не ходят! — не дав охотнику договорить, гаркнул гоблин, — и нечего тут народ пугать! — цыкнул он на Фогульда, — никакого колдуна не было! И никаких мертвецов тоже! Вы прокляли себя своей подлостью! — выпалил Узур.

— О-о-о! Боюсь, все не совсем так, как полагает этот коротышка! — проскрипел позади до боли знакомый и противный сердцу Раэля голос, который охотнику не так давно уже довелось услышать в пещере на Фросвинде.

Прибытие непрошенного гостя заставило всех сгрудившихся вокруг деревянного стола участников похода резко обернуться. Охваченный болезнью лик бедняги Фогульда и вовсе принял оттенок Фросвиндских снегов, а трясущаяся рука умирающего кочевника была направлена в сторону вновь прибывшего.

— Это он! Он! Он! — силясь пробиться через потоки обуявшего его кашля, восклицал Фогульд.

Вслед за некромантом в лагерь, ковыляя на своих подкошенных, переломанных во многих местах ногах, вплывали мертвецы. Десятки изуродованных тел кочевников, движимых темной энергией, послушно выстроились за своим хозяином.

Впрочем, вопреки создавшемуся в Сенвилии мнению о том, что все без исключения приверженцы темного ремесла выглядят, как лысые, обтянутые бледной кожей скелеты, с черными глазами и демонической улыбкой, некромант, пришедший в кочевой лагерь, ломал сложившиеся стереотипы.

Аристократичное, более походящее ученому-интеллегенту, лицо колдуна и спадающие до плеч русые волосы не выражали того ужаса, о котором поговаривали сенвильские сплетники. Слегка приподнятая, словно в знак презрения к окружающим, верхняя губа некроманта и остренький подбородок, поросший редкой темно-коричневой, но, ухоженной бородкой, завершал образ представителя высокородных слоев общества. Единственное, что входило в противоречие с вышеописанным образом, так это темный, заляпанный в некоторых местах кровью балахон и, конечно же, самодовольный, ледяной и скрипучий, словно несмазанные маслом петли ветхой двери, голос некроманта, что, в общем и целом, уже само по себе могло нагнать страха на кого угодно.

Ах, да! Еще не стоит упускать из виду выстроившийся за спиной «аристократа» отряд мертвецов, который только и ждал приказа, чтобы разорвать свою цель на мелкие кусочки.

Последний аспект, кстати сказать, в большей мере возымел свое действие над трепещущими в страхе сердцами участников похода. Люди и гоблины, организовав нечто наподобие оборонительного строя, не без опаски взирали на доселе невиданного мертвого противника. А разбросанные вокруг них гниющие останки кочевников лишь прибавляли ужаса сгруппировавшимся защитникам, которые нисколько не сомневались в мощи их нового врага.

— Я полагаю, можно перейти сразу к делу? Не так ли? — как ни в чем не бывало, проскрипел некромант, сделав вид, что не придает значения попыткам противника выстроить оборону.

— Один из ваших доблестных друзей, а скорее, недавних знакомых, потому как на Мирфгейт он попал не так давно, — высокопарно начал колдун, — забрал одну вещь, которая ему не принадлежит. Я не буду вдаваться в подробности и рассказывать вам предысторию нашей с ним встречи, ибо для всех вас это не имеет ровным счетом никакого значения, да и в целом будет утомительно, — наигранно вздохнул колдун.

— Тот, о ком сейчас идет речь, — вперив взгляд своих перламутровых глаз в охотника, продолжал некромант, — сейчас находится в ваших рядах и прекрасно знает, о чем я говорю, потому, — изобразив на своем лице отдаленное подобие вежливости, подпорченное противной ухмылкой, произнес колдун, — я бы, во избежание пополнения моего воинства вашими замечательными телами, попросил бы вашего знакомого добровально вернуть мне вещь, которую он присвоил себе.

— Откуда мне знать, что эта вещь, принадлежит тебе? А не Азиру с фашхаранской гильдии убийц или кому-то еще? — обозленно воскликнул охотник, до белизны костяшек сжав древко своего ясеневого лука.

— О-о, какая осведомленность! — стеатральничал некромант, — знаешь, я бы с удовольствием обсудил с тобой, кому по праву принадлежит эта вещь, только вот у меня катастрофически мало времени, потому я попрошу тебя, ради жизни всех здесь собравшихся, вернуть мне эту безделушку, и каждый из нас отправится по своим делам.

— Да как ты смеешь нам угрожать! — воспряла духом Мьяла, — если друиды узнают о твоем присутствии, тебе несдобровать, нечестивец!

Кажется, восклицание девушки подействовало благотворно на всех собравшихся.

Если даже безоружная девушка способна на отвагу, то чего же стоим мы, воины?!

— А вот мы сейчас тебе покажем, как ставить нам условия! — гаркнул Узур, и был поддержан единым возгласом участников похода.

Из всех один лишь Раэль пребывал в больших сомнениях по поводу такого неосмотрительного шага. Быть может, не выскажись Мьяла, и по прошествии нескольких секунд охотник действительно отдал бы некроманту злополучный артефакт. Кто знает, как сложился бы путь охотника в этом случае? Остался бы он на Мирфгейте вместе с Мьялой, Кэлли и Кервилом? Забыл бы свое прошлое? Зажил бы тихой и размеренной жизнью на гостепреимных просторах Мирфгейта? Трудно судить о том, чего не произошло.

— Ну, нет, так нет, — пожал плечами некромант, и, под легкий кивок головы колдуна, десятки мертвецов двинулись в бой.

К большому сожалению перешедших в стремительную атаку людей и гоблинов, бравадное наступление никак не могло повлиять на боевой дух мертвецов, и, уж тем более, на их боевые возможности, зависящие лишь от могущества некроманта.

Смелая, но, к несчастью, бесперспективная атака была сравнима с разбившимся о скалы кораблем, чья команда не могла свернуть судно с фатального курса. Пропитанная темной магией мертвая плоть лишь слегка деформировалась под ударами наступающих. В то же время, сокрушительные удары зомби, наносимые в рукопашную, без труда переламывали крепкие древки копий и разбивали в щепки деревянные щиты. Если удар все же достигал цели, то отброшенному атакой мертвеца воину, с переломанными ребрами, более было не суждено подняться с земли.

Сражение более походило на сенокос. После каждого достигшего цели смертельного удара мертвого воителя гоблины и люди, подобно колосьям в пшеничном поле, падали замертво.

Попытки горстки стрелков, выстроившихся позади своих вступивших в неравный бой с зомби товарищами, причинить хоть какой-то ощутимый вред заколдованной темной энергией мертвой плоти, выглядели воистину жалко. Словно ежи, утыканные множеством торчащих из прогнившией кожи опереньев стрел, зомби, как ни в чем не бывало, без труда сминали атаковавших их людей и гоблинов, своими мощными ударами переламывая кости, ребра, раздробляя черепа и ломая позвонки.

Не теряя времени даром, Раэль, в чьем запасе находилось несколько стрел с серебряными наконечниками, не преминул воспользоваться ими. Выбор охотника, конечно же, пал на зачинщика всей этой вакханалии — некроманта.

К несчастью для Раэля, колдун тоже не тратил время понапрасну. Посланная охотником точно в яблочко магическая стрела должна была отправить зазнавшегося некроманта туда, где ему было самое место — на кладбище. Только вот заблаговременно созданный колдуном незримый барьер заблокировал точный выстрел Раэля, проглотив пущенную в цель стрелу, звучно булькнув при этом.

— Ваши старания меня забавляют! — проскрипел некромант и зашептал себе под нос заклятие.

Истребление продолжалось. Боевой дух участников «траурного похода» или то, что осталось от него, был растоптан. Лишь одноглазлый гоблин Узур, скалясь на окружающих его мертвецов, не желал верить в поражение. После стольких бед! После стольких трудностей! И быть уничтоженным кучкой вонючих трупов?! Ну, уж нет!

Узур отчаянно отмахивался своей шипастой булавой от тянущихся к нему костлявых лап смерти, размашистыми ударами отбрасывая от себя подступающих зомби. Несколько раз подожженные рунными стрелами Раэля мертвецы падали под воздействием очищающего магического пламени. Но стрелы кончились. Споткнувшись о тело своего товарища, Узур не сумел вовремя уклониться от удара, и смертоносная культя мертвеца достала командующего ударными отрядами гоблинов, раскроив отважному ворчуну череп.

Почувствовав прилив ярости, Раэль без остановки начал спускать во врага стрелы с тетивы своего ясеневого лука. Охотнику было все равно, что обычное оружие не причиняло вреда мертвецам. Злость и отчаяние пронизали нутро Раэля, который только сейчас в полной мере осознал существо мрачных пророческих сновидений, посещавших его последние дни.

Тем временем мощная волна темной энергии сорвалась с кончиков пальцев колдуна и, набрав разгон, словно камнепад, обрушилась на оставшихся в живых участников неудавшегося похода. Сильнейший удар отбросил остатки людей и гоблинов на землю, а кожа несчастных, будто подвергшись воздействию серной кислоты, покраснела от ожогов. Душераздирающие мученические крики умирающих от темного заклятия, острейшими иглами впивались в сердце Раэля.

Но на этом страдания охотника, окруженного трупами товарищей и подступающими мертвецами, не окончились.

Мьяла! В пылу битвы он успел позабыть о ней!

Подобно степной рыси, девушка, воспользовавшись суматохой битвы, вооруженная позаимствованым у Раэля охотничьим кинжалом, прокралась в тыл к некроманту, дабы вонзить в спину негодяя, только что лишившего жизни ее товарищей, холодную сталь.

Целеустремленная, и, казалось, неподвластная царившему вокруг ужасу смерти, преисполненная храбрости Мьяла находилась в одном шаге за спиной у колдуна.

О, как много бы отдал Раэль, сумей он отговорить девушку от этого фатального броска и заставить ее бежать подальше от этого проклятого места!

И вот, нацелив стальной коготь в пространство меж лопатками нечестивца, Мьяла прыгнула к ничего не подозревающему врагу.

Сердце Раэля ойкнуло в такт произвденному разрядом энергии противному треску от созданного вокруг некромната магического барьера. Оглушенная электрическим ударом, Мьяла беспомощно лежала на траве возле колдуна, не в силах пошевельнуться. В глазах девушки, до сих пор не готовой поверить в неудачу, читалось огромное удивление. По комнаде заклинателя мертвое войско прекратило атаку, выстроившись заслоном между ним и охотником.

— А вот и наша храбрая дева! — воскликнул некромант, — я-то уж было подумал, что ты изволила покинуть нас! Кстати говоря, для тебя это было бы наилучшим решением, но, увы, — вздохнул он.

— Не прикасайся к ней! — прорычал Раэль.

— Все эти возвышенные фразы одинокого героя, окруженного злобными врагами, произносимые им чтобы спасти прекрасную девушку, так банальны, — зевнул некромант, — что вводят меня в тоску. В каждой захудалой книжечке про борьбу добра и зла они неприменно есть. Именно поэтому с самого детства меня привлекала только наука. В ней нет места легкомыслию и драматизму, — проскрипел он, — так что отбросим поэзию.

Отчаявшемуся охотнику не нужно было повторять дважды. Выудив из котомки проклятый браслет, размахнувшись, Раэль швырнул его через головы мертвецов прямо под ноги некроманту.

— Будь ты сообразительней, сделал бы это сразу, — подняв с земли артефакт, произнес заклинатель и, не дав Раэлю сделать и шага, вынул из кармана черный магический камень, после чего, подняв его вверх, выпустил на волю сокрытое в нем заклятие.

Выпорхнув из камня, волна темной энергии окутала не способного сопротивляться охотника, вызвав у него трупное окоченение, то самое заклятие, которое было не так давно применено против имперца Зильризом на Сэндк'хе.

— Ты не думай, что я какой-то там любитель чрезмерной жестокости, — поднимая с земли обмякшую Мьялу, произнес некромант, — просто для сотворения этого заклятия нужно довольно много человеческих мук и страданий. Для этих целей я и заготовил себе вон того замечательного юношу, — кивнул колдун в сторону деревянного стола, на котором, не подавая признаков жизни, лежал Фогульд, — но, к моему великому сожалению, он, похоже, испустил дух. Да и страданий из него уже много не выжмешь, — с грустью вздохнул заклинатель.

— Но вот вы! Вы да! Совсем другое дело! — воодушевившись, воскликнул некромант и, удерживая сзади одной рукой за шею беспомощное тело находящейся в сознании Мьялы, свободной рукой достал из матерчатой сумки, висящей у него на плече, ритуальный кинжал.

Раэль был парализован и не мог ни пошевельнуть головой, ни закричать.

«Мерлиния! Останови все это!» — пытался прорваться сквозь безмолвие внутренний вопль в голове Раэля.

О, как бы хотел охотник оборвать этот ужасный комар, возникший наяву.

«Умереть. Немедленно умереть. Чтобы не видеть и не чувствовать», — роились в голове у Раэля малодушные мысли.

Удивительно, но полный преданности, обращенный к Раэлю взгляд Мьялы, отражал надежду. В эту минуту! Когда Раэль мечтал бы расстаться со своей жизнью, только бы не видеть смерть своей верной подруги, Мьяла, храбрая юная девушка, не боялась. Молодость не способона принять идею смерти. Она отторгает ее даже тогда, когда смерть подходит совсем близко. Смерть же следует совсем иным идеалам.

Мертвенно-бледный отблеск стали ритуального кинжала, грубо, словно человеческая рука, с силой выдергивающая из земли прекрасную красную розу, оборвал жизнь Мьялы.

Последовавший за этим поток хлынувшей из шеи артериальной крови, словно прорвавшая плотину вода, забрызгал походящую на цветок зеленую мантию девушки, края которой, подобно лепесткам вырванной из земли розы, окрасились в алый цвет.

Удивленный, не согласный с приходом смерти, взгляд девушки был последним, запомнившимся потерявшему сознанию от нестерпимой душевной боли Раэлю, моментом в этом ужасающем кошмаре. Рохотни