Охотники за камнями

Глава 16

Аманда Хендерсон

Проводник болтает без передышки.

Да еще и с жутким акцентом.

Но даже его акцент, ругань и рев двигателя не мешает мне слушать. Это интересно.

Это совсем другая жизнь.

— Мой папаша как-то оказался в СИГС. Не слышали про такой? «Центр обучения войне в сельве». Но ни хрена его не прошел… не смог выдержать до конца обучения. Не вписался в сельву. Зато меня многому научил. Говорил: не знаешь что сожрать — следи за макакой. Ешь то, что ест она. А если сумеешь поймать, жри и саму макаку, аха-ха.

Джемму передергивает, зато Гибсону нравится.

Я сижу сзади и вижу его улыбающийся затылок.

— И кобру можно съесть. Отрубить голову и хвост, выпотрошить, чтобы не осталось яда, а остальное зажарить на костре. Получается жаркое, напоминающее по вкусу рыбу бадежо. Сельва тебя даже напоит — если отыскать сарасурамира — корень, придающий воде вкус пива. А вот сурукуку пико-де-жака есть нельзя. Знаете такую змею?

Мы отрицательно мотаем головой, показывая, что не знаем.

— Четыре метра, — довольно кивает он черной головой, — и полная парализация нервной системы. Если укусит, то у тебя несколько минут на то, чтобы сделать инъекцию сывоворотки.

— А если сыворотки нет? — пищит высоким голосом Джемма.

— Тогда у тебя несколько минут, чтобы вырыть себе могилу. Ты же не хочешь, чтобы такую хорошенькую девочку обглодали мерзкие зверьки?

— Мне будет уже все-равно, — бурчит Джемма, а потом шипит в мою сторону, — Что-то он не был таким разговорчивым возле офиса. Может нам стоило сесть в другую машину?

— Не факт, что там не такие же разговоры, — я, почему-то, улыбаюсь. Меня будто отпускает… И страхи, и напряжение. Я вдыхаю горячий — именно не жаркий, а горячий воздух, будто стоишь в плотно закрытой душевой кабинке — и улыбаюсь.

Хотя чувствую, что футболка прилипает к телу, ноги в высоких резиновых сапогах, которые стали первым нашим приобретением, потеют и требуют кожаных Лабутенов, а помада, которую я по привычке тщательно нанесла с утра, похоже, скоро потечет или осыпется.

Если ее не сожрут вездесущие москиты.

— Мне кажется, это часть развлечения для туристов, — подмигиваю я подруге. И пусть говорю тихо — водитель каким-то образом слышит меня.

— Конечно, так же как жаркий секс с туземцами, — комментирует он. Джемма показывает, что её сейчас стошнит, я же хохочу, на что получаю ценнейшую информацию.

— Лучше не сильно открывать рот. Здесь столько всего летает, что можно поперхнуться.

Но моя эйфория и очарование сочной природой проходит, когда к вечеру, отбив задницы, мы прибываем в обещанное место ночевки.

Потому что «городок», в котором должно начаться наше путешествие, представляет собой несколько лачуг из шершавых досок.

И в одной из них нам предстоит спать.

Черт, никто не обещал отеля, даже хостела, но…

— За что мы отвалили кучу бабок? — даже невозмутимого Гибсона проняло. Он угрожающе смотрит на проводников, но те лишь растекаются белозубыми улыбками.

И начинают загибать пальцы.

— Мы охраняем. Мы провожаем вас до реки. Ведем лодки. Показываем настоящую жизнь…

— А еще мы нагрели вас на баксы, тупые американцы, — тихо бормочет Митч рядом со мной, и я впервые с ним солидарна.

Захожу в выделенный нам домишко и морщусь. Оттуда даже не удосужились убрать хлам.

— Я не уверена, что здесь можно стоять… не то что лежать, — Джемма кривится.

— Зато здесь есть сетки от насекомых и плотно подогнанные двери, — Холл выглядит на удивление спокойно и расслаблено, — Я хотел предложить вам поспать в машине… но вы еще успеете познакомиться с дикой природой.

— Ты говоришь как знаток, — я морщусь. До меня только сейчас окончательно доходит, что все последующие дни я буду совершенно лишена привычных вещей.

Горячего душа.

Фена.

Полноценного ухода за лицом.

Чистой и вкусно пахнущей одежды.

— Мне приходилось бывать в разных местах, — он пожимает плечами, — Хотя да… это одно из самых паршивых.

— Аборигенскую еду я не стану есть. Она отвратительно пахнет и выглядит так, будто ее сначала поваляли на земле, — бурчит Джемма.

Я киваю. И радуюсь сухому пайку, влажным салфеткам и тонким одеялам, которые нам выдает все тот же Холл. Это означает возможность лечь на что-то чистое и быть при этом тоже относительно чистой и сытой.

Укладываюсь на полу, не раздеваясь, — только сапоги сняла — под защитой Гибсона и даже не надеюсь заснуть, несмотря на выматывающий путь.

Так и получается.

Спустя полчаса все спят… кроме меня и Холла. Я слышу его дыхание, чуть более прерывистое, чем должно быть у спящего. И шепчу в темный потолок, не надеясь на ответ.

— Это будет совсем не просто, да?

Но на удивление Деймон Холл откликается.

— Да.