Око за око

Главы 21, 22

Глава 21

Машины «скорой помощи», полиции и БЛОК выстроились вдоль узкой дороги, ведущей к загородному дому Кувертов. Проблесковые огни освещали сгустившиеся вечерние сумерки, отбрасывая синие и красные всполохи света на стены особняка, темные кусты и деревья. По двору дома, огороженному черно-желтыми лентами, неспешно (торопиться уже было некуда) ходили криминалисты из БЛОК, делая фотоснимки. Полицейские с уставшим видом стояли в оцеплении по периметру усадьбы.

Марк расположился возле распахнутых ворот, наблюдая за тем, как санитары грузят носилки с Филиппом Кувертом в фургон скорой помощи. Бинты покрывали голову и глаза мужчины, а к вене на его руке тянулась тонкая прозрачная трубка от капельницы, которую аккуратно придерживал один из санитаров. Жена и дочь Куверта перестали рыдать и теперь о чем-то тихо разговаривали с врачом, то и дело с беспокойством поглядывая за тем, как Филиппа Куверта заносят внутрь фургона.

Кира вышла из дома (она оставалась там, пока криминалисты фотографировали тело Тани Бартош) и, сложив руки крест на крест на груди, встала рядом с Марком. Ее глаза, потемневшие в сумерках, безотрывно следили за тем, что происходит возле ворот особняка: врач и санитары скрылись внутри фургона скорой помощи, закрыв за собой задние двери, а жена и дочь Куверта, кивнув на прощание Марку и Кире, сели в черный внедорожник, припаркованный во дворе. Зарычав двигателем, первой за ворота выехала машина скорой помощи, а за ней — автомобиль с женой и дочерью Куверта.

— Благодаря тебе Куверт остался жив. — Марк посмотрел на Киру и, сам того не ожидая от себя, улыбнулся краешком губ. Но погруженная в мысли напарница этого не заметила. — Врач сказал, что у Куверта серьезно пострадали глаза и, вероятно, головной мозг, но у него есть шанс на частичное восстановление.

Кира опустила голову и едва слышно проговорила:

— Зато я не оставила никакого шанса Тане.

— Если бы ты медлила с выстрелом, она бы убила Куверта. Ты все сделала правильно.

Повинуясь странному импульсу, Марк легонько коснулся рукой ладони напарницы — и тут же убрал руку, когда Кира подняла на него удивленный взгляд.

— Что, не ожидала слов поддержки? — ухмыльнулся Марк, постаравшись сохранить свой привычный невозмутимый вид. — Наверняка думала, что твой сволочной напарник будет над тобой глумиться?

Впервые за этот вечер на помрачневшем лице Киры промелькнула короткая улыбка.

— Признаться, я и правда удивлена.

— Кира, я не такой уж бессердечный ублюдок, как принято думать обо мне в БЛОК. — Марк перестал ухмыляться и, спрятав замерзшие руки в карманах куртки, перевел взгляд на верхушки деревьев и вечернее небо над ними: оно было столь же темным, как и тайна, которую хранил Марк. — Я хорошо помню, в каком потрясении находился, когда впервые убил криптоморфа. Это был мальчишка, обладавший паранормальной способностью управлять бродячими собаками, которые по ночам нападали на жителей города. Он до сих пор является мне в кошмарах.

Кира с потрясением смотрела на Марка. Он немного помолчал, давая возможность напарнице обдумать его слова, а затем продолжил:

— После первого убийства криптоморфа я понял главное: нельзя сомневаться в своих действиях, потому что ты совершил их так, как того требовали обстоятельства в конкретный момент времени. — Марк отвел взгляд, подбирая нужные слова, а затем вновь обратился к напарнице: — Кира, ты поступила правильно. Если бы ты не убила Таню, то жена и дочь Куверта навсегда бы лишились мужа и отца. В этом деле и без того было много смертей. Никто не вернет к жизни Самсона Хоста, Петра Вирхова и Нестора Фебера.

— Но я все равно буду сомневаться. — Кира покачала головой. — И если со своим поступком я рано или поздно смирюсь, то кое-что другое не даст мне покоя.

Марк с немым вопросом взглянул на Киру, и она закончила мысль:

— Что, если Таня была права? Что, если Филипп Куверт действительно в пьяном состоянии сбил ее родителей? А все остальные — Фебер, Вирхов и Хост — его покрывали? Как нам теперь узнать правду?

Марк пожал плечами:

— Пока я мчался сюда, Томчак по моей просьбе кое-что уточнил. Оказывается, анализы крови Куверта проверял не только Самсон Хост. По распоряжению суда пробирки с кровью Куверта, хранившиеся в клинике в Рохме, были переданы на экспертизу в независимую лабораторию. Она не нашла следов алкоголя в крови Куверта. С точки зрения закона он чист.

Двое санитаров вынесли из дома носилки с трупом Тани Бартош, завернутым в черный пакет из плотного целлофана. Следом показались трое криминалистов БЛОК, один из которых — толстяк с усами — обратился к Марку и Кире:

— Мы закончили и можем сворачиваться.

— Хорошо. — Марк кивнул. — Езжайте. Мы отправимся следом.

Носилки с телом Тани погрузили в темный фургон. Марк знал, что будет дальше: вначале труп отправится на вскрытие в БЛОК (Марк уже позаботился, чтобы эту процедуру провела Инга Карвонен), а затем его передадут в один из бесчисленных институтов, занимающихся изучением анатомии и физиологии криптоморфов. Теперь мертвое тело Тани Бартош будет служить науке. Возможно, именно с его помощью ученые найдут ответ на все тайны криптоимпульса и рано или поздно изобретут от него лекарство. Впрочем, Марк в этом искренне сомневался: с начала распространения излучения прошло уже одиннадцать лет, а ученые по-прежнему имели лишь приблизительные догадки касательно его природы. Что уж говорить о лекарстве: надежды на его изобретение таяли с каждым годом…

— Знаешь, в чем заключается истинная трагедия Тани Бартош? — сказал Марк, когда фургон с телом девчонки-криптоморфа скрылся за воротами дома. — Благодаря криптоимпульсу она обрела зрение, но жажда мести все равно ее ослепила.

Кира прикрыла глаза и едва заметно покачала головой. Когда она наконец заговорила, Марк заметил легкую дрожь в голосе напарницы.

— Есть еще кое-что, что не дает мне покоя, — сказала Кира. — Что, если точно такая же жажда мести ослепляет меня?

— Что ты имеешь в виду? — Марк с удивлением взглянул на напарницу.

Кира вздернула подбородок и направилась к своей машине:

— Я все расскажу, но вначале мне нужен кофе.

Глава 22

Поздним вечером, когда над шоссе Т-13 уже горели фонари, освещая асфальтовое полотно, Кира и Верес возвращались в город — каждый в своей машине. Но еще перед выездом из загородной резиденции Филиппа Куверта агенты условились сделать остановку в кафе при автозаправке на тридцатом километре.

Кира припарковала автомобиль возле забегаловки, где любили останавливаться дальнобойщики, и взглянула в зеркало заднего обзора: внедорожник Вереса остановился в метре от ее автомобиля. Напарники вышли из машин и, обменявшись взглядами, направились сквозь лабиринт из припаркованных грузовиков ко входу в кафе.

Кира поежилась от пронизывающего ветра и спрятала руки в карманы куртки, стараясь унять легкую дрожь, возникшую не только от холода, но и от волнения. Кире предстояло открыть Вересу свою главную тайну — впрочем, рассказывать ее до самого конца она все равно не собиралась… Кира и без того терзали сомнения: стоит ли так рано открываться человеку, которого она едва ли знает? Более того: стоит ли вообще быть откровенной с тем, кому она не доверяет?

С тем, кого хочет вывести на чистую воду.

Верес уже скрылся внутри кафе. Когда Кира вошла следом за ним, ее встретил теплый воздух, наполненный ароматами кофе и свежей выпечки. В животе сразу же заурчало, а рот наполнился слюной: Кира с трудом вспомнила, когда ела в последний раз. Кажется, она успела на ходу перекусить сандвичем ранним утром, когда ехала в аэропорт встречать Филиппа Куверта. А затем она напрочь позабыла о необходимости питаться, да и чувство голода словно исчезло — настолько ее поглотило дело Тани Бартош.

Теперь же, когда Кира замерла на пороге кафе, вдыхая ароматы кофе и еды, у нее закружилась голова, а в глазах немного потемнело: яркий свет, наполнявший обеденный зал, на мгновение словно потух. Кира решила: если она срочно не выпьет кофе и не съест огромный бургер с сочной котлетой (к черту калории!), то свалится в обморок прямо здесь же в кафе.

— Ты идешь или нет? — окликнул ее Верес, который уже расположился у свободного столика возле окна.

Кира поспешила к напарнику, осматривая на ходу небольшое помещение забегаловки. Почти все столики оказались заняты: за ними сидели припозднившиеся усталые путники или дальнобойщики, которых Кира легко опознала по небритым угрюмым физиономиям и засаленным бейсболкам, словно навечно вросшим в лохматые шевелюры.

Кира добралась до столика, за которым Верес изучал меню. И словно из-под земли рядом с ним возникла официантка — невысокая девушка с красивым, но замученным лицом. Несмотря на утомленный вид, она все-таки изобразила на лице вежливую улыбку и приветливо сказала:

— Добрый вечер. Что будете заказывать?

— Кофе без сахара и бургер «Монстр» с картошкой, — ответил Верес и передал меню напарнице, но Кира туда даже не заглянула.

— Мне то же самое, — сказала она, устраиваясь за столом напротив Вереса.

— Ты не лопнешь? — ухмыльнулся напарник, когда официантка, приняв заказ, упорхнула на кухню.

— Я бы сейчас слона съела, — устало ответила Кира, уставившись в черноту за окном: вечер плавно перетекал в ночь. Она понятия не имела, который сейчас час, но, судя по тому, что машин на шоссе стало поменьше, время наверняка близилось к полуночи.

— Ну давай, рассказывай. — Верес откинулся на спинку стула и выжидательно посмотрел на Киру. — Что ты там хотела поведать о жажде мести, ослепившей тебя?

Она промолчала, набираясь смелости обо всем признаться. Верес же, судя по недовольной ухмылке, расценил эту паузу как трусость с ее стороны. Кира не могла позволить напарнику думать о ней таким образом, а потому, придав лицу максимально бесстрастное выражение, начала свой рассказ:

— Это случилось девять лет назад. Распространение криптоимпульса продолжалось уже третий год, и в то время я вместе с родителями находилась в нашем загородном доме: мы решили оставаться там до тех пор, пока не нормализуется ситуация. Я только недавно перенесла воздействие криптоимпульса: недуг протекал в легкой форме, но я все равно провалялась несколько дней с лихорадкой. Родители решили, что я быстрее поправлюсь на свежем воздухе за городом.

— Я вообще перенес криптоимпульс бессимптомно. — Верес опустил взгляд, и Кира удивилась этой странной, нехарактерной для напарника реакции. — Не все отделались так легко, как мы с тобой.

Кира поднесла ладони к лицу и, прикрыв глаза, потерла переносицу.

— Я знаю, — проговорила она. — Часть популяции, пораженной криптоимпульсом, превратилась в криптоморфов.

— Спасибо, что напомнила, — усмехнулся Верес, вновь взглянув на напарницу.

Задержав на мгновение дыхание, Кира выдержала паузу, а затем, пристально глядя в ледяные глаза Вереса, проговорила голосом, лишенным всяческих эмоций:

— Один из них убил моих родителей.

Кире показалось, что эта новость не сильно удивила Вереса — во всяком случае, на его лице не дрогнул ни один мускул, а взгляд остался все таким же холодным. Или, может, ей померещилось, и на самом деле в глазах напарника промелькнуло сочувствие?

— Как это произошло? — спросил он таким тоном, будто опрашивал одного из свидетелей преступления.

Впрочем, именно таким человеком и была Кира… Она начала рассказ спокойным, лишенным каких-либо чувств голосом. Кира так часто вспоминала и прокручивала в голове трагические события из прошлого, что со временем эмоции, годами раздиравшие душу, постепенно выветрились, и теперь она могла говорить о смерти родителей, не опасаясь предательских слез.

— Это случилось ранней осенью, в сентябре. Мне было тринадцать лет. Я хорошо помню тот вечер: на небе несколько часов полыхало северное сияние. В мегаполисе его видно не часто, потому что мешает уличное освещение, но за городом небо темнее, к тому же в те дни разыгралась аномально сильная магнитная буря. Когда мы сели ужинать в гостиной, отец начал рассказывать про то, как образуются северные сияния. Но в какой-то момент его взгляд словно помутнел. Он не мог произнести ни слова и смотрел в одну точку остекленевшими глазами. В таком странном состоянии он просидел около минуты. Мы с мамой поначалу даже решили, что он разыгрывает нас. Звали его, но он не отвечал. А затем отец резко встал из-за стола и вышел из комнаты. Именно в тот момент я поняла, что происходит что-то странное — впрочем, то же самое осознала и моя мама: я увидела это по ее испуганному взгляду. Она вдруг сняла со своей шеи цепочку с медальоном, который носила все время, и отдала его мне.

Кира вытащила из выреза блузки цепочку, на которой красовался крупный серебряный медальон с изображением змеи, пожирающей свой хвост. Взгляд Вереса остановился на украшении.

— Ты носишь его с тех пор?

Кира кивнула. В этот момент официантка принесла поднос с чашками кофе и двумя тарелками, на которых громоздились огромные бургеры вместе с щедрой порцией картофеля фри. Оставив еду на столе, девушка пожелала приятного аппетита и удалилась.

Воспоминания о прошлом напрочь заглушили голод, поэтому Кира, убрав цепочку с медальоном обратно под блузку, решила пока выпить кофе. Верес, взяв с подноса чашку, последовал ее примеру: вероятно, он расценил, что жевать с аппетитом бургер в то время, как его напарница рассказывает о смерти родителей, будет не совсем правильно, даже несмотря на привычное для него амплуа бесчувственной сволочи.

Кира сделала глоток горячего кофе: напиток оказался таким же горьким, как и ее история. Обхватив чашку руками, Кира ощущала, как приятное тепло разливается по окоченевшим пальцам. Она взглянула на Вереса: отпив кофе, он поморщился.

— Ну и пойло, — пробормотал он.

Кира сделала еще глоток, пытаясь распробовать вкус кофе, но не смогла: все ее чувства словно онемели. Держа чашку в руках, она смотрела на черную жидкость, в которой отражался свет потолочных светильников, и ей казалось, что точно такая же субстанция — темная, горькая, жаркая — растекалась по ее телу с того момента, как погибли ее родители. Наконец, Кира продолжила свой рассказ:

— Спустя короткое время отец вернулся в гостиную — с пистолетом в руке. Он работал полицейским и поэтому держал дома оружие. А затем произошло то, что навсегда изменило мою жизнь: отец со стеклянным взглядом нацелил пистолет на маму… Она только и успела мне крикнуть: «Кира, прячься!»

Рука с чашкой задрожала, и Кира вернула ее на блюдце, надеясь, что Верес не заметил этого мимолетного проявления слабости. Последний раз она рассказывала о смерти своих родителей Алисе — это было пять лет назад, когда девушки познакомились во время учебы в Академии. Поздним вечером они сидели в тесной, но уютной комнате общежития, за окном шел дождь, и Кира, закутавшись в плед, со слезами на глазах, сдавленным от рыданий голосом рассказывала подруге о том, как погибли ее родители. В тот вечер Алиса обнимала подругу, успокаивала ее — и заснула вместе с ней в кровати, ласково обнимая.

Но сейчас, в этом богом забытом придорожном кафе, где Кира раскрывала душу перед человеком, которого считала врагом, она не могла рассчитывать на слова поддержки и теплые, успокаивающие объятия. Напротив нее сидел человек с холодным взглядом и непроницаемым выражением на красивом лице. Он слушал ее историю внимательно, но как будто бы отстраненно — либо же искусно делал такой вид.

— Отец застрелил маму на моих глазах. — Кира убрала руки под стол, чтобы Верес не увидел, как сильно они задрожали несмотря на все ее попытки сдержать внутреннее волнение. — Я успела спрятаться в шкафу и оттуда через щель в дверях увидела, как отец, постояв какое-то мгновение над телом мамы, поднес пистолет к своему виску и сделал выстрел.

Самая тяжелая часть рассказа осталась позади, и Кира непроизвольно с облегчением выдохнула.

— Твой отец был криптоморфом? — спросил Верес.

— Нет. — Кира покачала головой и твердо сказала: — Но я знаю точно, что он совершил эти действия под влиянием криптоморфа.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда я выбралась из шкафа и подошла к родителям, я почувствовала на себе чей-то взгляд — словно кто-то буравил мой затылок. Дрожа от шока, я обернулась и увидела за окном человека. Я не успела рассмотреть лицо: поняв, что его заметили, человек тут же скрылся.

Кира замолчала и прикрыла глаза. Перед мысленным взором появилась картина, которая преследовала ее в кошмарах несколько лет: тела мертвых отца и матери на полу, а за окном — озаренное северным сиянием небо и силуэт таинственного человека. Кира навсегда запомнила его взгляд…

— Ты считаешь, что это был криптоморф. — Голос Вереса вернул Киру в реальность.

— Он управлял действиями моего отца. — Кира кивнула. — Заставил его застрелить маму. А затем заставил отца совершить самоубийство.

— Почему же криптоморф не приказал отцу убить тебя?

Верес озвучил вопрос, который мучал Киру все эти годы. Ответ на него она не знала, поэтому просто пожала плечами.

— Я понятия не имею, кем был этот человек и какие цели преследовал. — Кира взяла длинный ломтик картошки фри и обмакнула его в томатном соусе. — Полиция не обнаружила следов проникновения на территорию нашего загородного дома, а на лужайке под окнами гостиной не было отпечатков обуви.

— То есть, тебе не поверили?

— Нет. — Кира покачала головой. — Официальная версия следствия гласила: мой отец, будучи полицейским, не справился со свалившимся на него стрессом из-за всплеска криминальной активности со стороны криптоморфов, поэтому в результате кратковременного помутнения рассудка застрелил жену и покончил с собой.

Кира без особого аппетита приступила к еде, отправив в рот ломтик картошки фри. Верес явно воспринял это как сигнал того, что самая серьезная часть рассказа осталась позади, и теперь можно наконец-то набить живот: он схватил бургер и впился в него зубами.

— Но ты все равно считаешь по-другому, — неразборчиво проговорил Верес с набитым ртом.

Кира припечатала напарника взглядом и медленно проговорила, чеканя каждое слово:

— Действиями моего отца управлял криптоморф.

— За годы распространения криптоимпульса каких только криптоморфов не появилось, но, насколько мне известно, еще ни у одного из них не было выявлено способности к управлению действиями другого человека, — с невозмутимым видом парировал Верес после того, как проглотил кусок бургера.

— То же самое мне сказали в полиции. — Кира машинально взяла салфетку, чтобы промокнуть губы, но вместо этого непроизвольно сжала ее, как только воспоминания захлестнули ее с новой силой. — Открыто никто про это не говорил, но следователь дал мне понять, что в полиции посчитали мой рассказ о таинственном криптоморфе попыткой обелить поступок отца.

Верес о чем-то задумался после слов Киры, а потом, словно озаренный внезапной догадкой, удивленно вскинул брови и пытливо посмотрел на напарницу.

— Давай попробую угадать: твой отец работал в полиции, а его напарником в те времена был Платон Строгин, наш нынешний шеф в БЛОК?

Кира молча кивнула, и Верес, явно довольный своей прозорливостью, сделал очевидный вывод:

— Платон Строгин — единственный человек, который поверил в твой рассказ про криптоморфа.

— Да. — Кира отложила смятую салфетку и вновь посмотрела в окно: все та же чернота, озаряемая редкими фонарями проезжавших по шоссе машин. — Других родственников у меня не было, поэтому после смерти родителей я попала в приют. Через год я узнала, что правительство собирается открыть Бюро ликвидации опасных криптоморфов.

— И работа в БЛОК стала твоей целью?

— Не просто целью, а настоящей мечтой. — Кира грустно улыбнулась. — Как только мне исполнилось семнадцать лет, я поступила в Академию БЛОК. Платон Строгин знал об этом, но ни разу не помог мне во время учебы — впрочем, я никогда не просила его о помощи, потому в ней не нуждалась.

Верес ухмыльнулся и с едва скрываемой издевкой сказал:

— Ну конечно, ты же у нас лучшая выпускница!

Кира пропустила мимо ушей замечание напарника: за двое суток работы она уже успела понять, что Верес отпускал едкие комментарии скорее по привычке, чем из искреннего желания обидеть собеседника. Поэтому вместо того, чтобы в очередной раз сделать ему замечание, Кира обхватила ладонями чашку кофе и твердо сказала:

— Я стала лучшей, потому что мечтала о том дне, когда наконец-то смогу защищать людей от криптоморфов.

— Не лги себе. Ты просто хочешь найти криптоморфа, который убил твоих родителей.

Кира обожгла Вереса взглядом: напарник с невозмутимым видом наблюдал за ней, ожидая реакции на его слова. Она медленно проговорила:

— Я знаю, что скоро его найду.

Верес вскинул брови, удивленный ответом Киры.

— Откуда такая уверенность?

Напарник явно попался на крючок, и теперь Кира не могла позволить ему соскочить с наживки. И лучшая тактика в таком случае — уйти от прямого ответа. Придав лицу максимально загадочное выражение, Кира тихо сказала:

— Год назад, когда я училась на последнем курсе Академии, я случайно увидела по телевизору новостной репортаж о поимке криптоморфа. Это был опасный и хитрый монстр, способный, словно хамелеон, сливаться с окружающей обстановкой в ночное время. Его способность требовала постоянной подпитки в виде человеческой плоти, поэтому в течение нескольких месяцев он нападал ночью на жителей пригородов. Долгое время никто не мог поймать криптоморфа, поскольку ночью он маскировался под окружающую среду и фактически становился невидимым, а днем представлял собою обычного человека.

— Звучит знакомо, — ухмыльнулся Верес.

— В конце концов один из агентов БЛОК выследил криптоморфа благодаря использованию инфракрасных датчиков. Репортаж об успешной поимке монстра показали в новостях по телевизору как пример безупречной работы БЛОК. Я смотрела этот выпуск новостей и хорошо запомнила агента из отдела оперативных расследований, который дал короткое интервью репортеру после того, как поймал криптоморфа.

— Этим агентом был я. — Верес самодовольно развел руками, словно ожидая аплодисментов. — Да, я хорошо помню эту историю. Кстати, что интересно, в тот вечер на небе тоже было северное сияние — странное совпадение, не находишь?

Кира неопределенно повела плечами, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, хотя сердце предательски пропустило удар: а вдруг Верес догадался, к чему она клонила? Но напарник, похоже, настолько увлекся ностальгией, что не придал значения подозрительно сдержанной реакции Киры. Он продолжал делиться воспоминаниями, не забывая при этом с аппетитом поглощать бургер:

— Вообще-то расследованием нападений криптоморфа-хамелеона изначально занималась другая группа агентов, но эти идиоты топтались на месте, потому что никак не могли понять, как его выследить. Тогда я предложил провести операцию с использованием инфракрасных датчиков, установленных в тех местах, где криптоморф чаще всего любил нападать на людей. В случае успешной поимки монстра Платон Строгин предложил сразу же вызвать телевизионщиков, чтобы продемонстрировать населению эффективность работы БЛОК. Как ты знаешь, многие в обществе до сих пор скептично относятся к созданию еще одной правительственной организации, требующей денег налогоплательщиков на содержание. Лично я был не в восторге от идеи светиться по телеку, но Строгин настоял на своем.

— Да ладно, кого ты обманываешь! — усмехнулась Кира. — Готова поспорить, в тот вечер, готовясь к операции, ты сходил в парикмахерскую и надел самые красивые шмотки.

— И это сработало: я выглядел настолько безупречно, что произвел неизгладимое впечатление на глупенькую курсантку Академии, — парировал Верес с неизменной издевательской ухмылкой на лице.

— Тогда ты был гораздо симпатичнее, — огрызнулась Кира. — Особенно без кетчупа на подбородке.

Верес демонстративно отмахнулся от напарницы, продолжая со зверским аппетитом поглощать бургер, несмотря на перепачканное лицо и руки: соус и жир из котлеты текли по пальцам агента, но ему, похоже, не было до этого никакого дела. Наблюдая за ним, Кира съела еще несколько кусочков картошки фри, запив их кофе. Теперь, когда напиток заметно остыл, Кира поняла, каким же гадким он оказался на вкус.

Проглотив последний кусок бургера, Верес наконец сказал:

— Получается, после того репортажа по телеку ты решила напроситься в отдел оперативных расследований ко мне в напарницы?

— Я поняла, что только ты, будучи лучшим агентом БЛОК, поможешь мне найти убийцу моих родителей, — не моргнув глазом солгала Кира. Она прекрасно знала, что все люди — даже такие умные, хитрые и осторожные, как Верес — падки на лесть, и беззастенчиво использовала эту человеческую слабость, чтобы прямо сейчас окончательно втереться в доверие к напарнику. — Закончив Академию, я обратилась к Платону Строгину с первой и последней просьбой ради памяти о моем отце: стать твоей напарницей.

Как и следовало ожидать, Верес едва смог сдержать самодовольную ухмылку. Кира тем временем продолжала, понизив голос:

— Но теперь я задаюсь вопросом: что, если все это время я, как и Таня Бартош, была ослеплена жаждой мести? Что, если никакого криптоморфа во дворе действительно не было, и он мне просто привиделся? И что, если криптоимпульс активирует в людях не только сверхспособности, но и пробуждает самые темные качества — жажду мести, ненависть, желание убивать?

Перестав наконец-то ухмыляться, Верес уставился в чашку кофе — судя по всему, слова Киры заставили его о чем-то задуматься. Впрочем, она тоже пребывала в размышлениях и смятении, поскольку действовала вопреки моральным принципам, на которых выросла в детстве. Отец и мать учили ее быть честной и прямолинейной. Но сейчас в разговоре с Вересом она вела себя хитро и не до конца искренне. Кира утаила от напарника часть информации о вечере, когда погибли ее родители. Она оправдывала себя тем, что у нее имелись особые основания для фальши: тайна, которую она хранила, могла быть связана с самим Вересом. Но для того, чтобы вывести его на чистую воду, ей следовало дождаться мощных магнитных бурь и северных сияний на небе…

Голос напарника прервал поток мыслей в голове Киры:

— Что ж, в любом случае, твой план сработал: теперь ты моя напарница. — Верес наигранно развел руками, а затем не удержался и съязвил: — Но я не могу сказать, что так уж сильно этому рад. Пока что от тебя больше проблем, чем пользы.

— Даже с учетом того, что именно я спасла Филиппа Куверта от Тани? — парировала Кира. — Напомню: ты самоуверенно утверждал, что Таня будет поджидать Куверта на его квартире, хотя я в этом изначально сомневалась. Ты ошибся, Верес. Возможно, ты не такой уж хороший агент, как я думала.

Она демонстративно отвернулась к окну, успев при этом краем глаза заметить, как напряглись желваки на лице Вереса. Отпив кофе, Кира с удовольствием отметила, что ей наконец-то удалось задеть самолюбие заносчивого напарника.

Устав рассматривать черноту за окном, она перевела взгляд на часы, висевшие на стене возле прилавка с десертами: стрелки показывали половину первого ночи.

— Уже поздно, — сказала Кира. — Пора возвращаться в город. Дело в любом случае закрыто.

— Не совсем. — Верес загадочно улыбнулся.

— Что ты имеешь в виду?

Напарник вытащил из кармана куртки сложенную пополам бумажку и положил ее на стол перед Кирой.

— Это один из рецептов, выписанных на имя Тани Бартош, — пояснил он. — Я нашел его среди медицинской документации в ее квартире. Я уже выяснил: это рецепт на глазные капли.

Кира развернула листок. Сердце на мгновение пропустило удар, когда она увидела имя врача, выписавшего рецепт.

— Как звали твою маму? — осторожно спросил Верес.

— Виктория Коваль, — шепотом ответила Кира, разглядывая аккуратную подпись матери — одновременно знакомую и уже почти забытую.

— Она была врачом?

Кира кивнула и, сложив рецепт пополам, отдала его Вересу.

— Моя мама была одной из первых, кто начал изучать криптоморфов. Судя по этому рецепту, в какой-то момент она консультировала или наблюдала Таню.

Верес убрал рецепт в карман куртки и встал из-за стола.

— В медицинской документации Тани я обнаружил еще несколько рецептов и врачебных заключений, подписанных твоей мамой. Но куда чаще среди них встречается имя другого специалиста — очевидно, он и был лечащим врачом Тани.

Кира вопросительно взглянула на напарника.

— И что ты предлагаешь?

— Для начала — расплатиться. — Верес достал из куртки бумажник. — Имей в виду: угощать я тебя не собираюсь.

— Я и не рассчитывала, — фыркнула Кира, с тоской взглянув на тарелку с едой: несмотря на голод, она практически не притронулась к бургеру.

Положив деньги на столик, агенты кивнули на прощание официантке и направились к выходу из кафе. Кира с удивлением обнаружила, что за то время, пока она беседовала с Вересом, обеденный зал практически полностью опустел: в столь поздний час большинство посетителей придорожной забегаловки (среди них обычно было много дальнобойщиков) поехали дальше по своим делам либо же отправились спать в расположенный рядом мотель.

— У нас есть несколько часов, чтобы вздремнуть и привести себя в порядок. — Верес, бросив взгляд на наручные часы, открыл дверь и вышел на улицу. — А затем, как только наступит утро, мы отправимся к лечащему врачу Тани Бартош.

— Зачем? — Кира вышла из кафе следом за напарником, поежившись от холодного ветра.

— Мы знаем, почему убивала Таня. — Верес подошел к машине и, открыв дверцу, обернулся к Кире. — Но я хочу точно знать, как она это делала.