Окрик памяти. Книга первая

Дмитрий Иванович Менделеев. Создатель Периодической таблицы химических элементов. Автор фундаментальных исследований по химии, химической технологии, физике, воздухоплаванию, метеорологии, экономике, просвещению и пр. Профессор Петербургского университета, член-корреспондент Петербургской академии наук. Фигура мировой величины. Наш земляк... После столь знаменательного перечисления в солидной книге обычно помещают портрет героя повествования. Не нарушая добрую традицию, я решился заинтересовать читателя малоизвестным портретом Д.И. Менделеева, опубликованным во Франции в 1932 году на почтовой открытке к 25-летию со дня кончины ученого (илл. 36). Необычна судьба открытки. Она, во-первых, появилась за рубежом и отпечатана российскими эмигрантскими кругами на русском языке в издательстве Русского Высшего Технического Института (был, оказывается, и такой!) и, следовательно, в пропагандистских целях изначально предназначалась для читателей на их родине. Во-вторых, текст подписи демонстративно сохранил дореволюционную орфографию и, наконец, открытка появилась на два года раньше официального признания Д.И. Менделеева как величайшего достояния России, когда в 1934 году советские власти вынуждены были посчитать целесообразным празднование 100-летия со дня рождения русского гения. До этого времени ученый, не признававший «разного рода социалистов и марксистов» и ратовавший за эволюционное развитие России на основе государственного капитализма, официальной пропагандой обласкан не был.

1999 год был урожайным на даты, связанные с именем Д. И. Менделеева. В феврале – 165 лет со дня рождения, в марте 130-летие открытия Периодической системы, летом полный век прошел с тех пор, как ученый в последний раз посетил родные края: Тюмень и Тобольск.

РОДИНА ГЕНИЯ – ТОБОЛЬСК

История располагает документом о рождении великого русского ученого-сибиряка Д.И. Менделеева. В Тобольске хранится метрическая книга духовной консистории за 1834 год. На пожелтевшей странице в графе о родившихся по градотобольской Богоявленной церкви записано: «27 генваря тобольской гимназии директора – надворного советника Ивана Павловича Менделеева от законной его жены Марии Дмитриевны родился сын Дмитрий». Глава семьи, отец Дмитрия Ивановича, по праву директора гимназии занимал флигель во дворе здания учебного заведения. Здесь и родился будущий ученый. Здание сохранилось до сих пор.

Вскоре из-за потери зрения И.П. Менделеев оставил свою должность. Многочисленная семья, маленький Митя был четырнадцатым ребенком, переехала в село Верхние Аремзяны под Тобольском. В селе находился небольшой стекольный завод, принадлежавший одному из родственников Марии Дмитриевны. Заводик стал единственным источником средств и надеждой большой семьи.

Фабрика выпускала бытовую посуду из некачественного зеленого стекла. Это создавало постоянные трудности по сбыту продукции. И только благодаря настойчивости и энергии управляющей хозяйством Марии Дмитриевны производство стекла едва-едва не переходило грань убыточности. Здесь, на заводе, маленький Митя впервые столкнулся с промышленным производством, своими глазами видел таинства превращения веществ в стекло под действием высокой температуры. Скорее всего, банально прозвучала бы мысль о том, что уже в детские годы будущий великий химик определил себе весь последующий жизненный путь. Несомненно другое: яркие впечатления детства навсегда остались в его памяти, и отблеск их постоянно оказывал влияние на принятие тех или иных решений в зрелые годы.

В летнее время дети жили в Аремзянке, а осенью, на зиму, возвращались в Тобольск на учение. Первым детским впечатлением, запомнившимся на всю жизнь, стало открытие памятника Ермаку в 1839 году. Пятилетний Митя с матерью, братьями и сестрами участвовал в праздничной церемонии. В том же году семья Менделеевых возвратилась в Тобольск и поселилась в доме, оставленном зятем Марии Дмитриевны – Капустиным (илл. 37).

Незаметно подошли годы учебы. С 1841 по 1849 гг. Д.И. Менделеев – ученик Тобольской гимназии. Будущий ученый занимался неровно. Известен лишь документ об окончании учебы, так как архив гимназии, представляющий большую научную ценность, к сожалению, погиб в годы гражданской войны. Аттестат подписал «исправляющий должность директора гимназии и училищ Тобольской губернии, инспектор, коллежский советник Петр Ершов». Знаменательное событие произошло 14 июня 1849 года. Как следует из аттестата, средний балл пятнадцатилетнего Дмитрия Менделеева был 3,22. Впрочем, этому и не следует удивляться, так как основной задачей гимназии тех лет было воспитание у выпускников «любви к религии, престолу и Отечеству». Для достижения этой цели гимназический режим обучения и воспитания предусматривал наблюдения за образом мыслей и поведением учащихся, строгие физические наказания провинившихся, изучение мертвых языков типа латинского, штудирование Закона Божьего. Неслучайно в зрелые годы Д.И. Менделеев, вспоминая школьные радости, к самым памятным из них относил сожжение гимназистами учебников латинского языка на знаменитом Панином бугре неподалеку от гимназии.

Подвижный и общительный, Митя не был мальчиком-паинькой. Как-то, уже в преклонные годы, Д.И. Менделееву нездоровилось, болели кости и мышцы, всего ломало. Чтобы легче было переносить боль и успокоить семью, он с улыбкой вспоминал: «Точно так же ломало меня всего, когда я был еще гимназистом, после драки на мосту в Тобольске с купцами».

Среди любимых учителей Д.И. Менделеева в первую очередь следует назвать П.П. Ершова – учителя словесности и директора гимназии, автора знаменитой и любимой на протяжении полутора веков всей грамотной Россией «Сказки о Коньке-Горбунке». Хорошие отношения с умным и добрым учителем Д.И. Менделеев сохранил до конца жизни. Они вели переписку, когда Д.И. Менделеев уже работал и жил в Петербурге. Благодарный ученик способствовал переизданию «Конька-Горбунка». Родственники Д.И. Менделеева вспоминают, что он коллекционировал различные выпуски этой книги, и у него скопилась неплохая подборка знаменитой сказки, изданной в разные годы в России и за рубежом.

В детстве Митя Менделеев много путешествовал по окрестностям Тобольска, бывал в известным Ивановском монастыре (илл. 38), что в нескольких верстах от города, любил географию. В Тобольском краеведческом музее хранится «Краткий атлас Российской империи», изданный в 1837 году департаментом народного просвещения для уездных училищ. Атлас принадлежал брату Д. И. Менделеева Павлу. Нет сомнения, что по этому же атласу учился и Митя, раскрашивая от руки учебные карты.

Братья и сестры Д.И. Менделеева росли, разъезжались по другим городам. Ко времени окончания гимназии скончался отец, сгорел в Аремзянке стекольный завод. Уже ничего не удерживало Марию Дмитриевну в Тобольске. На свой страх и риск она решается оставить город и отправляется в Центральную Россию, чтобы младший сын смог продолжить образование. История должна быть благодарна М.Д. Менделеевой за ее необыкновенную уверенность в своем сыне, в его особом предназначении, ради которого она бросила все свои дела и близких. Спустя год Мария Дмитриевна скончалась в Петербурге в возрасте 60 лет.

В становлении мировоззрения будущего ученого огромная роль принадлежит семейному окружению Д.И. Менделеева, а также многолетней дружбе родителей со ссыльными декабристами. проживавшими в Тобольске, Ялуторовске, Туринске, Кургане и в других городах Сибири. Прадед Д.И. Менделеева по матери был родоначальником печатного дела в Сибири. Он организовал издание первого за Уралом периодического литературного журнала «Иртыш, превращающийся в Ипокрену». Его сын Д.В. Корнильев, дед Дмитрия Ивановича, издавал в Тобольске исторический журнал, обладал богатой библиотекой, которая целиком перешла в семью Д.И. Менделеева. Высшее образование имел отец ученого.

Менделеевы в Тобольске постоянно общались с декабристами М. А. Фонвизиным, И. А. Анненковым, С.М. Семеновым, П.Н. Свистуновым, П.С. Бобрищевым-Пушкиным, а в Ялуторовске с М.П. Муравьевым-Апостолом и И.Д. Якушкиным. Сын декабриста И. А. Анненкова, Владимир, был школьным товарищем Мити Менделеева. Со ссыльным декабристом Н.В. Басаргиным семья Менделеевых даже породнилась: за него в 1848 году вышла замуж одна из сестер, Ольга Ивановна Менделеева. Она жила с Н.В. Басаргиным в Ялуторовске рядом с другим декабристом И.И. Пущиным, другом А.С. Пушкина, до 1857 года. Н.В. Басаргин считал Дмитрия Ивановича своим братом, писал ему из Ялуторовска письма, интересовался его учебой, распределением на работу, поддерживал материально.

Мать Дмитрия Ивановича способствовала нелегальной переписке декабристов, проживавших в разных городах Западной Сибири. Она перевозила их письма из Ялуторовска в Тобольск и обратно, минуя государственную почту и цензурные проверки.

Мария Дмитриевна находилась в особо близких дружественных отношениях с Натальей Дмитриевной Фонвизиной – образованной и самоотверженной женщиной, которой гордится вся Россия. Н.Д. Фонвизина поехала в Сибирь вместе со своим мужем и разделила с ним горькие годы ссылки. При встречах с Менделеевыми она рассказывала о своей жизни в Петербурге, где встречалась с А.С. Пушкиным и, как гласит легенда, стала прообразом Татьяны Лариной; о скитаниях в Забайкалье и по Сибири вместе с мужем, в прошлом боевым генералом, героем Отечественной войны.

Несомненно, сочувствие родителей декабристам, впечатления детства и первых юношеских лет, складывавшиеся под воздействием общения с передовыми людьми того времени, на всю жизнь оставили в душе Д.И. Менделеева не только глубочайшее уважение к деятельности ссыльных зачинателей русского освободительного движения, но и основы их мировоззрения, уважение к простым людям, к труду, без которого не может быть человека как личности.

МЕНДЕЛЕЕВ В ТЮМЕНИ

Имя Дмитрия Ивановича Менделеева прочно и навсегда связано с городом Тобольском, обладающим честью называться родиной великого ученого. Реже упоминается оно применительно к Тюмени. Между тем в судьбе Д.И. Менделеева город на реке Туре сыграл заметную роль.

В середине 1899 года Дмитрий Иванович вместе с группой своих помощников предпринял поездку по горнозаводскому Уралу. Некогда процветавшая здесь металлургия, гордость промышленности России, к концу XIX столетия пришла в упадок. Ревизия уральских заводов преследовало вполне конкретную цель: найти пути восстановления былого могущества местной промышленности. План посещений городов и заводов включал в себя обширную территорию от Златоуста на юге Урала до Нижнетагильского округа на севере и от Шайтанских заводов на западном склоне Уральских гор до Тобольска – на восточном.

Как выяснилось, одной из главных причин упадка металлургической промышленности была хроническая нехватка топлива – древесного угля. В поисках новых мест для его получения Д.И. Менделеев обратил внимание на Зауралье, богатые лесами районы в междуречье Туры, Тавды и Конды. Надо было оценить их запасы, наметить пути транспортировки древесины, включая водные и железнодорожные.

Деятельный Менделеев еще в Екатеринбурге расспрашивал попутчиков о лесах, о Дорогах и даже получил совет отправиться в Тобольск на подводе через Иевлево. что на реке Тобол.

Была и еще одна причина. Годом раньше Тобольск и Тюмень по рекомендации Менделеева посетил адмирал С.О. Макаров. По возвращении в Петербург он рассказал Дмитрию Ивановичу о поездке, о встрече в Тюмени с директором реального училища И.Я. Словцовым, с которым Менделеев переписывался. Страстное желание увидеть на склоне лет родной город, старых друзей разгорелось до предела. Поначалу Дмитрий Иванович намеревался плыть в родной город по Тавде, но затем передумал и направил по реке для осмотра лесов своих помощников.

Ранним утром 28 июня 1899 года Менделеев, продолжая поездку по Уралу, выехал поездом из Нижнего Тагила в Екатеринбург, а затем далее на восток до Тюмени, чтобы успеть к пароходу, который отходил в Тобольск по жесткому расписанию: река Тура мелела, и рейсы пароходов становились все более редкими.

Оставляя на полпути в Тюмень в ранние утренние часы станцию Камышлов, Дмитрий Иванович вспоминал, что именно здесь добывалась и закупалась его матушкой белая глина для Аремзянского стекольного завода... Нетерпеливое ожидание скорой встречи с родными местами, знакомое каждому, кто много лет не бывал в милых краях детства, захлестнули душу и сердце ученого. Ночь прошла беспокойно, спалось плохо, а с рассветом сон и вовсе ушел куда-то... До сна ли?

Вот и станция Тугулым. Где-то здесь, между деревнями Марково и Тугулымская, на границе Пермской и Тобольской губерний, стоял столб из кирпича и с гербами обеих губерний. Дмитрий Иванович вспомнил, как полвека назад пятнадцатилетним юношей, проезжая здесь с матушкой по дороге из Тюмени в Екатеринбург, он видел этот столб, весь испещренный именами ссыльных и каторжан, нацарапанными на штукатурке. Вскоре впереди показалась Тюмень. Было утро 29 июня. Несмотря на холодную и дождливую погоду, Д.И. Менделееву понравился въезд в город через стройные ряды деревьев, посаженных вдоль дороги, новое здание вокзала с ухоженной и благоустроенной железнодорожной платформой.

Краткая остановка на вокзале, и поезд идет дальше, в тупик, в обход городских строений на берег р. Туры (левого притока р. Тобол) к речной пристани. «Тюмень я видал только издали, потому что и станция, и пароходная пристань, куда подошел поезд, не в самом городе», – писал в отчете о поездке Д.И. Менделеев.

Железнодорожной ветки на Омск, построенной значительно позже, в 1910–1913 годах, еще не было. Деловой, непассажирский вокзал под названием «Пристань Тура» (илл. 39), (позже – «Станция Тура»), который сохранился и поныне, принял персональный вагон Д.И. Менделеева в одном из своих тупиков. Здесь вагон находился до возвращения хозяина из Тобольска.

Вдоль набережной реки Туры располагались пристани, принадлежащие Западно-Сибирскому пароходству, отдельным промышленникам и Богословскому горному округу. Сравнительно узкая невсхолмленная полоса земли на берегу Туры была достаточно благоустроена и освещена электричеством. Все пристани имели телефонную связь между собой и с городом.

Что представлял собой уездный город Тюмень 1899 года – первый русский город в Сибири? Популярный энциклопедический словарь «Брокгауз и Ефрон» сообщал читателю: «Жителей ...29621, жилых домов каменных 150, деревянных 4755, церквей 18, часовен 6, мужской монастырь.. .» Город располагал реальным училищем, одним из лучших в Сибири, с прекрасным естественно-историческим музеем, созданным директором И.Я. Словцовым. Тюмень располагала двумя народными библиотеками, цирком на базарной площади, театром, десятками фабрик и заводов с развитым кожевенным производством, судостроением и мощным речным пароходством. В городе выходили две газеты: «Сибирская торговая газета» и «Тюменские известия». Вместе с тем, как извещал иллюстрированный географический сборник «Азиатская Россия», город «...грязный и неряшливый; улицы немощеные, изрытые ямами... Экипажей рессорных нет, да и вряд ли возможно на них ездить; дома преимущественно деревянные, почерневшие, но есть и оштукатуренные, приличные и даже красивые...»

До отправки парохода оставалось совсем немного времени. Ученый осмотрел станцию, прошелся по ближайшей пристанской улице, сфотографировал на реке землечерпалку и пароход с баржей (позже эти фотографии вошли в его отчет). Стояла пасмурная и холодная погода, моросил дождь, и потому прогулка не затянулась. Но и за это короткое время Менделеев успел сделать немало наблюдений: станция завалена грузами, железная дорога и река явно не справляются с перевозками. Зоркий глаз Менделеева замечает множество ссыльных переселенцев, работающих на пристани.

Наблюдения за мелководной Турой утвердили зреющий вывод Дмитрия Ивановича о необходимости продолжения уральских железных дорог дальше – на восток к Тобольску и на северо-восток к Тавде. «Тюменцы, конечно, видят преимущественно свою Туру и только требуют ее улучшений, но на ней и ныне действуют сильные землечерпалки, что мало помогает. Путь этот, без сомнения, следует всемерно улучшать, но его уже теперь мало», – записывает после бесед на пристани Д.И. Менделеев. И продолжает: «Вот эти-то трудности по Туре и делают необходимым проведение нового железного пути в направлении, лучше всего, к Тобольску, лежащему на многоводном Иртыше».

Менделеев рассматривает варианты железной дороги к родному городу: от Кушвы к Верхотурью до Тобольска, от Ирбита к Тавдена Тобольск. Упоминает о компании «Ермак», ведущей изыскания для сооружения стальной магистрали к тавдинским лесам.

Спустя много лет сбылась мечта ученого, о которой он, не переставая, повторял в те далекие годы: «Родившись в Тобольске и вновь увидев ныне его исключительно благоприятное географическое положение, я считаю соединение его с сетью железных дорог первейшим и настоятельным способом для оживления всей Западной Сибири...»

Точно в полдень 29 июня 1899 года пароход «Фортуна» отвалил от тюменской речной пристани. Менделееву предстояло полуторасуточное путешествие до родного города...

В Тюмень Менделеев возвратился 7 июля, прямо к отходу поезда. Вот как описывает свои впечатления сам Дмитрий Иванович: «...Сели в свой вагон, ждавший нас уже (по телеграфному извещению) у пристани и отправились прямо в Екатеринбург... От Тюмени до Екатеринбурга всего верст около трехсот, а поезд, выходящий вечером, приходит только около полудня. Утром на пути меня поразило благоустройство лесов, тянущихся на десятки верст вдоль дороги: лесосеки одновозрастных насаждений чисты, сучья и валежник выбраны и лежат в кустах, очевидно, приготовленные к вывозу, и вообще видна старательность рук... Это не часто видится и во внутренних губерниях, где лес много дороже... В промежутках лесов везде косят, стоги мечут – самое сенокосное время...»

Всего два деятельных дня своей жизни посвятил Д.И. Менделеев Тюмени, а какой богатый материал и далеко идущие выводы были получены за столь короткое время! Безмолвным свидетелем тех менделеевских трудов остается старинное здание станции «Тура» с мемориальной доской, посвященной пребыванию здесь Д.И. Менделеева.

ПРИВЯЗАННОСТИ ДЕТСТВА

Планируя еще в Петербурге варианты поездки по Уралу, Д.И. Менделеев решил обязательно побывать в Тобольске. Он и не скрывал этого: сюда его призывали не только дела, но еще и привязанности детства. В свои 65 лет Дмитрий Иванович чувствовал, что едет проститься с родными местами. Так оно и оказалось: уж никогда более Д.И. Менделееву не удалось побывать ни в Тобольске, ни на Урале.

Когда к исходу следующего после отъезда из Тюмени дня стало темнеть, пароход вышел из Тобола в Иртыш, на правом высоком берегу реки показалась величавая громада Тобольского кремля с каменными стенами и куполами церквей за ними. «Темно и холодно было снаружи, а внутри светел и тепел приезд на родину через 50 лет», – писал Дмитрий Иванович.

На пристани высокого гостя встречали городской голова В. В. Жарников и члены Думы, любезно пожелавшие подняться на пароход раньше, чем пассажиры стали спускаться по сходням. Губернатор на встрече не присутствовал (не тот ранг?), но через полицмейстера также послал приветствие.

Д.И. Менделеев принял предложение остановиться в доме своей дальней родственницы Ф. В. Корниловой – одном из самых богатых в нижней прибрежной части Тобольска. Дом по улице Мира хорошо сохранился доныне.

Ужин в разговорах и воспоминаниях затянулся надолго. Быстро пролетела короткая ночь, а утром, как будто бы в честь дорогого гостя, разгулялась и погода: дождь прекратился, стало теплее, выглянуло солнце. Из окна своей спальни Дмитрий Иванович любовался белокаменным кремлем, ярко освещенным утренними солнечными лучами, Прямским взвозом с лестницей и Шведской палатой с аркой. Вместе с хозяйкой он отправился в собор на панихиду по умершему цесаревичу.

Ехали мимо старого здания гимназии, где родился, учился и во флигеле жил Д.И. Менделеев. Незадолго до его приезда напротив под стенами кремля было выстроено новое красивое здание гимназии (сейчас – один из корпусов Тобольского педагогического института им. Д.И. Менделеева). Далее путь следовал через Никольский взвоз мимо разросшегося сада Ермака и здания губернского музея, построенного в 1887–1888 годах в честь 300-летия Тобольска.

Мог ли Дмитрий Иванович предполагать, что на всем этом пути от дома Корниловых до кремля через Никольский взвоз благодарные потомки щедро поставят памятные знаки глубочайшего уважения к своему знаменитому земляку?

При посещении собора Д.И. Менделеев был представлен тобольскому губернатору Л.М. Князеву. Тот, в свою очередь, познакомил гостя с деятелями местной администрации и передал ему множество статистических сведений о речном пароходстве по иртышскому участку Томского округа путей сообщения, о численности населения в городах и уездах губернии и другие материалы. В присутствии губернатора состоялось знакомство с представителями интеллигенции.

Собирая материал о лесах Урала и Зауралья, Д.И. Менделеев поначалу хотел ограничить свои исследования сбором необходимых статистических сведений чисто экономического характера. Наблюдения спилов деревьев натолкнули мысль ученого не только на использование существующей методики оценки прироста древесины, но и на ее творческое развитие. В своей книге он, как итог долгих размышлений, приводит собственную методику подсчета объемов деревьев с использованием дифференциального исчисления (дерево – параболоид вращения около вертикальной оси, а «сбег» – уменьшение диаметра дерева с высотой есть производная этих величин).

«Привязанности детства» не давали покоя тобольскому гостю ни днем, ни ночью. На обеде и ужине – рассказы и воспоминания под кедровые шишки и «серку» (высохшая живица лиственницы); днем – поездки по дорогим сердцу городским местам: на улицу Болотную (по другим данным – Тюменскую), где Дмитрий Иванович осмотрел пустырь, на котором стоял когда-то дом Менделеевых, теперь сгоревший; в Михайло-Архангельскую церкувь, в приходе которой жила семья Менделеевых в 1840–1848 гг.; на могилы отца на Завальном кладбище и своего учителя-инспектора гимназии П.П. Ершова, автора «Конька-Горбунка»; в сад Ермака и к памятнику ему.

Детские впечатления остаются в памяти человека на всю его жизнь, формируя интересы более поздних «взрослых» лет, определяя линию поведения в различных жизненных обстоятельствах, влияя на отдельные шаги и судьбу человека в целом. Так случилось и с Дмитрием Ивановичем: имя Ермака, покорителя Сибири, сопровождало великого ученого всю жизнь: с постройки памятника Ермаку в Тобольске до сооружения первого в мире мощного ледокола «Ермак», рождение которого без содействия Д.И. Менделеева было бы невозможно. Есть основание предполагать, что и название ледоколу было дано не без участия Д.И. Менделеева.

Вспоминалась и поездка в 1840 году шестилетнего Димы вместе с матерью в Омск через Викулово и Абат. Они были гостями в семье зятя Менделеева Я.С. Капустина. Благодаря любезности научного сотрудника Омского литературного музея имени Ф.М. Достоевского В.С. Вайнермана мне удалось стать обладателем уникальной фотографии сохранившегося дома Капустиных, ранее располагавшегося в так называемом Мокровском форштадте. Сейчас это район на берегу реки Оми за Домом туриста по улице Баррикадной, 37 (илл. 40). Снимок был сделан еще в 1991 году, и я не уверен: дожило ли здание до нашего времени, полуразрушенное уже тогда при фотосъемке.

Особое место в дни пребывания в Тобольске занимает посещение Д.И. Менделеевым села Верхние Аремзяны, или просто Аремзянки. Там прошло детство ученого, и намерение побывать в селе не оставляло Дмитрия Ивановича еще с того времени, когда было принято решение о поездке в Зауралье. К счастью, будто прочитав его мысли, местный промышленник А.А. Сыромятников, теперешний владелец аремзянских земель, сам предложил свои услуги и транспорт. Впрочем, об аремзянских подробностях – чуть позже. А пока...

На другой день после возвращения из Аремзянки, это было 4 июля, утренние часы были отведены губернскому музею. Среди наиболее интересных экспонатов музея конца прошлого столетия считались: археологическая коллекция бронзовых вещей; этнографические редкости северных народов; гербарий дикорастущих растений окрестностей города; коллекции насекомых и минералов Урала и Алтая; солидное собрание русских и иностранных монет, а также библиотека (старинные книги, рукописи, планы и карты, портреты и др.). Богато были представлены издания первой в Сибири Тобольской типографии Корнильевых конца XVIII века – предков Д.И. Менделеева.

Не здесь ли, после тщательного изучения карт губернии, у Дмитрия Ивановича впервые возникла мысль о задаче по вычислению географического центра России? Интуитивно он уже в Тобольске почувствовал возможное нахождение центральной географической точки. Решив задачу позже, в 1906 году, Д.И. Менделеев убедился в своей правоте: центр располагается в верховьях реки Таз на современной территории Тюменской области.

Накануне отъезда вышел неожиданный сюрприз: Д.И. Менделеев был удостоен избрания в число почетных граждан г. Тобольска.

Благодаря оказии первоначальные планы поездки в Тюмень на перекладных и по плохой дороге удалось отложить. Случайный рейс казенного парохода «Тобольск» решил все: 6 июля 1899 года в 14 часов 30 минут Д.И. Менделеев со своими спутниками оказался на палубе парохода. Их провожали гостеприимная хозяйка Ф. В. Корнилова, губернатор и городской голова.

Согнувшись в прощальном поклоне, Дмитрий Иванович в последний раз окинул взором родной город. Грустно было на душе... Утешало одно: Тобольск еще «будет иметь возможность показать свое превосходнейшее положение и настойчивую предприимчивость своих жителей, хранящих память о старой силе древней столицы Сибири».

В АРЕМЗЯНКЕ

Наконец наступило долгожданное июльское утро. При выезде из Тобольска, на повороте к Ивановскому монастырю, у Дмитрия Ивановича кольнуло сердце: здесь в детстве вместе с помощником матери, городским приказчиком К.Я. Вакариным, он любовался увалами, заросшими лесом, видом на Иртыш, крутыми берегами ручья, в долине которого уютно расположены белокаменные постройки монастыря. Хотелось повернуть повозку и сюда, да нахлынувший дождь заставил отказаться от намерения: размокшая дорога на крутых спусках к монастырю не позволила бы обернуться за день в Аремзянское. К обеду Д.И. Менделеев со своими спутниками А.А. Сыромятниковым, фотографом-любителем, младшим делопроизводителем губернского управления государственных имуществ, губернским секретарем И.К. Уссаковским подъезжал к родному селу. В книге Дмитрий Иванович откровенно пишет, что события в Аремзянке (а он там был около трех часов) «описывать боюсь, чтобы опять не увлечься личными отношениями». Действительно, Аремзянка описана весьма скупо: всего на двух страницах вместе с фотографиями, сделанными автором.

К счастью, произошло событие, существенно расширившее наши познания о пребывании ученого на земле своего детства. О предстоящей поездке Д.И. Менделеева стало известно томской газете «Сибирский вестник», и в Тобольск отправился ее корреспондент. В воспоминаниях же Дмитрия Ивановича о нем не было ни слова, видимо, он пробрался в Аремзянку скрытно, «по-журналистски» ...

...Вот и село. При спуске к реке спутники увидели возле церкви толпу крестьян, а когда проезжали по мосту, услышали колокольный звон. Жители Аремзянки знали и готовили почетному гостю теплую и торжественную встречу. Никто не вышел на работу, все толпились на улице в праздничных нарядах. Старики поучали:

– Как только подъедет, снимайте шапки и низко кланяйтесь!

У входа в церковь крестьяне, сверстники Дмитрия Ивановича, поднесли ему хлеб-соль. Встреча сильно растрогала ученого...

Началась торжественная служба. Народу было много, но перед Дмитрием Ивановичем люди почтительно расступались, пропуская вперед. Менделеев не воспользовался любезностью, скромно встал возле колонны. По окончании службы Дмитрий Иванович снял своим фотоаппаратом помещение церкви (илл. 41), а Уссаковский запечатлел самого гостя на фоне церкви (илл. 42).

Полчаса Д.И. Менделеев беседовал с крестьянами, осмотрел место, где стоял дом его детства, – от него осталась только яма...

– Узнаете ли вы Дмитрия Ивановича? – спрашивает Сыромятников стариков:

– Где же бы его узнать, ведь столько лет прошло, а вот с портретом-то схож. Мы в календаре его портрет видели. (Года два назад в календаре был помещен в миниатюре портрет Дмитрия Ивановича).

– А церковь совсем не изменилась, какой ее помню, такой она и осталась. Что же, вы ее поправляете? – интересуется Дмитрий Иванович.

– Как же, как же, поправляем. Ныне взялся подрядчик окрасить ее за 450 рублей. Вот горе, старосты-то сейчас нет... И зачем нелегкая понесла его в лес? – сокрушались крестьяне.

А дело в том, что у старосты хранилась книга с записями о пожертвованиях, а без нее как-то неловко просить гостя о помощи...

Д.И. Менделееву представили товарища его детства – семидесятилетнего И.П. Мальцева.

– Вы, Дмитрий Иванович, с сестрой Вашей очень любили кулагу, а я с бабушкой своей в дом ваш ее носил, и меня оставляли играть с вами, – молвил старик.

– Да, да, помню, любил, очень любил кулагу! А скажите, пожалуйста, не помнит ли кто старого суворовского солдата Евграфа, он мне рассказывал о сражениях. Как я любил его слушать! – оживился Дмитрий Иванович.

Михаил Евграфович Урубков, сын этого солдата, тотчас же был представлен...

Дмитрий Иванович продолжал:

– Я давно к вам собирался вместе с братом Павлом. Он служит управляющим контрольной палатой в Тамбове, а в Петербург ко мне каждое лето приезжает, но все как-то не могли договориться.

– То одному, то другому некогда, – вставил слово Егор Урубков, а мы об вас. Ваше высокопревосходительство...

– Зовите меня христианским именем: Дмитрий Иванович.

– Ну, хоть Дмитрий Иванович, Ваше высокопревосходительство, а мы об вас, – продолжает Урубков, – справлялись... и письмо писали, да нам сказали в ту пору, что вы в шару улетели...

– Летал, братцы, летал и назад, слава Богу, возвратился, как видите, – отвечал под общий смех Менделеев.

Гость вспомнил ключик и ручеек под горой у елки, где он со старшей сестрой собирал княженику. Ее было так много, что дети лежали на лугу, усыпанном ягодами, и брали их прямо губами... В здании школы Дмитрию Ивановичу предложили завтрак, от которого он отказался: «Вот покурить прошу разрешения, а потом стаканчик чайку с большим удовольствием выпью». Курил он много и часто, скручивал папиросы сам, и без мундштука. После чаю, за исключением маленького кусочка разварной нельмы, ломтика сыра местного (на заимке Сыромятникова) приготовления, да нескольких ягод земляники со сливками гость ничего не ел, объяснив, что такая умеренность поддерживает его в преклонные годы, решительно отказался от спиртного, но ради общего приятного настроения перед гостем поставили стаканчик «Шабли», которым гость чокался со всеми присутствующими.

– А ведь, почитай, Ваше превосходительство, в другой раз ужо ты к нам не приедешь?

– Я – Дмитрий Иванович, и люблю, чтобы меня так называли.

– Ну, коли милости твоей так угодно, Ваше превосходительство, Дмитрием Ивановичем будем тебя величать...

Разговор коснулся отвода казенных и частных земель и о письме аремзянцев к Д.И. Менделееву в 1887 году с просьбой посодействовать в увеличении земельного надела.

– Ну вот что, братцы, я вам скажу: хотя и у царя бываю, и сейчас по его повелению командирован на Урал, но за это дело не берусь, вряд ли тут что можно поделать. Плохо я законы-то знаю, это не по моей части, – ответил Менделеев. В этот момент священник принес документ о записях рожденных и умерших аремзянцев, составленный в конце XVIII века. Дмитрий Иванович переписал в записную книжку некоторые сведения. Оживление вызвало сообщение, что «Тобольск в скором времени должен ожидать железной дороги».

На прощание фотограф снял Д.И. Менделеева в кругу его сверстников. Расцеловавшись с крестьянами, гость отправился в обратный путь. На крутом спуске с горы очарованные добротой земляка крестьяне поддерживали его лошадей и экипаж. Дмитрий Иванович сделал еще несколько фотоснимков церкви на горе и села. Долго потом вспоминали жители Аремзянки простоту и ласку знатного гостя:

– Вот поди ж ты, какой важный человек, генерал, каких в Тобольске нет, у царя бывает, а говорит с тобой, ровно со своим братом. А я вот раз к заседателю пришел по делу. И не велика птица, куда против Менделеева, может, и чину никакого нет, а наругал меня и в шею выгнал.

Любопытное заключение сделал корреспондент газеты: «Мы, случайные очевидцы этого посещения, имеем смелость сказать, что хотя и много на своем веку видел наш великий ученый встреч и проводов, путешествуя по белу свету, но эта задушевная встреча с простыми людьми на родине не скоро изгладится из его памяти». Преодолев за день почти семьдесят километров по размокшей дороге, Д.И. Менделеев, несмотря на тряску и непогоду, «усталый, но несказанно довольный сделанной поездкой...», возвратился к позднему вечеру в Тобольск.

Вскоре после юбилейных дат 1934 и 1937 годов в местной периодической печати Тобольска появились статьи о Д.И. Менделееве, об Аремзянке, воспоминания тех, кто сохранил в памяти аремзянские события 1899 года. В частности, в 1937-м «Тобольская правда» опубликовала заметку А. Мальцева родственника того Мальцева, с которым беседовал Дмитрий Иванович.

В предвоенные годы Аремзянский сельсовет намеревался увековечить память великого земляка, установив мемориальную доску на месте дома, в котором прошло его детство. Было даже принято решение ходатайствовать о переименовании села Верхние Аремзяны в село Менделеевское. Помешала война. А поселок Менделеево возле Тобольска все же появился. В шестидесятых годах им стало поселение железнодорожников возле нового тобольского вокзала.

В Аремзянке на месте, где когда-то стояла церковь, сейчас размещается деревенский клуб его бревенчатая основа, возможно, осталась еще с прошлого века. Немного изменилась покрытая асфальтом дорога, связывающая город и село: за Коноваловым оврагом появилась новая, более длинная, но не столь крутая, как прежде.

Ничего не осталось в Аремзянке от жилого дома Менделеевых, разобранного из-за ветхости еще до приезда Дмитрия Ивановича, и фабрики, сгоревшей при жизни матери ученого. До сих пор на косогоре и крутых его склонах находят многочисленные осколки из зеленого стекла бракованной продукции фабрики, и оплавленного шлака.

У края косогора можно видеть просторную площадку, настолько плотно усеянную оплавленным стеклом, что отсутствует травяной покров. Здесь стояла плавильная печь – гута.

До недавнего времени считалось, что Аремзянская стекольная фабрика работала в основном на местных низкосортных песках и поэтому выпускала только посуду из зеленого бутылочного стекла. Образцы продукции, выставленные в Тобольском краеведческом музее, как будто бы подтверждали подобное заключение. Так продолжалось до лета 1958 года.

В тот год в окрестностях Верхних Аремзян проводились геологические изыскания песков для стекольной промышленности. Выбор места поисков не был случайным: сырье для корнильевской фабрики добывалось в долине реки Аремзянки еще в XVIII веке. Начальник геологического отряда Н. Мизинов, не имея материалов прошлых лет, обратился с расспросами к местным жителям. Они показали ему участок косогора, куда вывозили битую бракованную посуду.

Выкопали шурф, а в нем – масса битого стекла. Каково же было удивление геологов, когда, кроме осколков ожидаемого зеленого стекла, нашлись фрагменты голубого, розового, красного цветов и даже бусы! Другими словами, художественные изделия.

Обратились к газетам прошлого века и в одном из номеров «Тобольских губернских ведомостей» за 1890 год обнаружили, что белая глина доставлялась на фабрику из Камышлова, а вот песок, поташ, природные краски («болотный мергель») использовались местные. Интересна в газете характеристика фабрики. Она имела девять деревянных строений: гута (или гутта), гончарная, материальная, кузница, слесарная, кирпичный сарай, поташный завод и склады.

В сельской библиотеке Аремзянки смонтирован стенд с материалами о Д.И. Менделееве, в основном фотокопии из краеведческого музея Тобольска. Аремзянские старожилы много лет бережно хранили групповую фотографию, сделанную фотографом Уссаковским, на которой сняты Д.И. Менделеев с крестьянами-сверстниками. Он подарил ее не только Д.И. Менделееву, но и деревне. Когда после войны в Тобольском краеведческом музее стали расширять экспозицию о великом земляке, старую, почерневшую от времени фотографию большого формата аремзянцы принесли в музей, где она и хранится до сих пор.

Существует другая групповая фотография (илл. 43). На ней запечатлены Д.И. Менделеев, А.А. Сыромятников, учитель Я.А. Сорокин, управляющий А.И. Зубарев, ветеринарный врач В.Т. Войтахов и священник Аремзянской церкви М. Ушаков. Впервые она была опубликована в воскресном приложении газеты «Сын Отечества», № 40 за 1899 год. В советское время ее не публиковали, надо полагать, из-за «буржуазного» состава присутствующих.

Можно надеяться, что когда-нибудь Верхние Аремзяны удастся преобразовать в мемориальный комплекс: село заслуживает такого внимания. В его состав могли бы войти музейная экспозиция филиала городского краеведческого музея с образцами стеклянных изделий первого в Сибири стекольного завода знаменитой семьи Корнильевых, реставрированная деревянная церковь. дом Менделеевых, элементы фабрики и мост через речку Аремзянку. Были бы уместными стоянка для автомашин и небольшая гостиница для туристов. При посещении Аремзянки Д.И. Менделеев вспоминал о громадном кедре, стоящем на середине горы рядом с церковью. Вокруг кедра уютно располагались скамейки. Кедр спилили еще до приезда Менделеева. Неплохо было бы восстановить и эту деталь. Комплекс, несомненно, сыграл бы немалую роль в воспитании патриотических чувств молодых сибиряков, особенно приезжих – их немало сейчас на Тобольском химическом комбинате. Найдутся и необходимые средства, учитывая близость комбината к городу и Аремзянке.

ЮБИЛЕИ УЧЕНОГО

Помнят ли современники замечательного сына Сибири, не отстали ли они, скажем, от наших соседей, екатеринбуржцев и челябинцев, немало сделавших, чтобы сохранить память о человеке – гордости России. Я имею в виду не только посещение Д.И. Менделеевым уральских городов во время его поездки на родину сто лет назад. В 1984 году в процессе подготовки книги[2] о пребывании Дмитрия Ивановича на Урале и в Зауралье, опубликованной два года спустя и накануне 150-летия со дня рождения ученого, мне удалось проехать по Среднему и Южному Уралу и посетить все те места, где побывал наш земляк. К большому моему удовлетворению, почти везде удалось увидеть памятные знаки, запечатлевшие нерядовое событие в жизни этих городов – посещение их Менделеевым.

Так, мемориальные доски давно установлены в Кизеле, Кушве, Екатеринбурге, Билимбае, Верхнем Уфалее, Кыштыме, Сатке, Бакале и в других местах. Пребывание ученого отражено в экспозициях местных краеведческих музеев в Перми, Чусовом, Нижнем Тагиле, Златоусте. Не смогу скрыть, что появление памятных досок и экспозиций обусловлено моей инициативой по итогам публикаций в местных газетах (Билимбай, В. Уфалей, Кыштым, Чусовой). Кое-где имеются улицы, названные именем ученого.

А как у нас обстоят дела? Разумеется, на родине Менделеева, в Тобольске, великий наш земляк не только не забыт, но и всеми доступными способами его имя бережно сохраняется в названиях переулков (их три!), улицы, проспекта, на пямятных досках (здание гимназии и бывший особняк купчихи Ф.В. Корниловой), в бюстах и памятниках. Так, бюст Д.И. Менделеева установлен в нагорной части города возле одного из корпусов педагогического института, носящего его имя (илл. 44), а памятник – на проспекте Менделеева. Весьма богата менделеевская экспозиция в краеведческом музее Тобольска, впервые открытая в далеком 1947 году. Вряд ли кто из великих удостоен такой чести у себя на родине.

До начала 80-х годов на Красной площади Тобольска рядом с бывшым губернским музеем, в здании которого местная интеллигенция принимала знатного земляка в 1899 году, стоял памятник Менделееву работы петербургского скульптора В.В. Лишева. История памятника и печальна, и занимательна. Монумент, задуманный Лишевым в начале 60-х годов для одной из площадей Ленинграда, не был одобрен городской комиссией. Эскизный вариант памятника, изготовленного из хрупкого материала – гипса, решили сохранить и отправить на родину Менделеева («не пропадать же добру, а для провинции и так сойдет...»). Ящик с деталями памятника долго стоял нераспакованным в речном порту Тобольска, пока за него не взялся местный скульптор Н.В. Распопов. В 1967 году он восстановил разбитые при перевозке отдельные элементы, организовал монтажные работы, и город обзавелся солидным памятным сооружением.

К сожалению, хрупкий материал монумента не выдержал испытания временем и непогодой, и к 1984 году памятник ликвидировали. Судьбой ему была дана невероятно короткая для мемориальных сооружений жизнь – всего 17 лет. Облик его можно видеть теперь только на фотографиях и открытках 60 – 70-х годов с видами Тобольска. В день 150-летия ученого в торжественной обстановке, не нарушенной лютым морозом, на Широтной магистрали, переименованной в проспект Менделеева, взамен старого открыли новый монумент работы скульптора

В.Н. Никифорова и архитектора В.А. Нестерова – на мой взгляд, наименее удачный из всей тобольской менделеевианы. Надо сказать, Тобольску не везло с памятниками. Так, один из них, Ермаку, поначалу был заказан в Екатеринбурге и Горном Щите для какого-то петербургского генерала, героя Отечественной войны 1812 года. Забраковав его, решили отправить в ближайший губернский город, добавили подходящую надпись – вот и появился в 1839 году памятник Ермаку.

В Тюмени менделеевские памятные места выглядят скромнее. Когда-то в районе телецентра существовала коротенькая, застроенная частными домами улочка Менделеева. Сейчас дома снесены, на их месте выросли каменные громады, улица бесследно исчезла. На здании железнодорожной станции «Тура», сохранившемся с 1885 года и расположенном на берегу реки, в 1991 году установили мемориальную доску в память о пребывании здесь Д.И. Менделеева летом 1899 года. Текст на доске гласит: «В здании станции «Пристань Тура» проездом на родину в город Тобольск летом 1899 года останавливался видный ученый Менделеев Дмитрий Иванович». Мемориальная доска включена в список памятных мест Тюмени на плане-путеводителе по городу в одном из последних изданий.

Обширная экспозиция, посвященная жизни и трудам ученого в родных краях, создана в музее истории науки и техники Зауралья при нефтегазовом университете. Среди экспонатов подборка прижизненных изданий научных трудов и открыток с портретами Менделеева; коллекция монет, ему принадлежащая; профессионально выполненные племянником Дмитрия Ивановича архитектором А.В. Максимовым акварели с видами и планами реконструкции менделеевского имения Боблово под Клином – дар костромича; коллекция скульптурных изображений ученого, сработанных неутомимым Н.В. Распоповым.

В 1939 году на Семипалатинском судоремонтном заводе построили грузопассажирский одноэтажный пароход «Академик Менделеев» с паровой машиной мощностью в 400 л.с. Длина корпуса достигала 60 метров. В движение судно приводилось двумя бортовыми гребными колесами. Пароход был приписан к Нижне-Иртышскому пароходству и работал на Иртыше по маршрутам Омск – Черлак – Тура. После окончания войны с 1946 года корабль добирался и до Самарово. Трудился он также на реке Конде. Каюты и палубы вмещали до 470 пассажиров.

Спустя 25 лет после постройки пароход был списан (1964 г.)

Тюменский судостроительный завод в начале 50-х годов выпускал серию судов типа «буксир-толкач». Одно из них назвали именем ученого: «Менделеев». Пароход, позже ставший теплоходом, обслуживался командой из 27 человек (после перевода на дизельный мотор–9), (илл. 45).

По свидетельству тюменских туристов, в 80-х годах по Балтийскому и Северному морям плавал океанский пассажирский корабль «Менделеев», приписанный к лондонскому порту. Теплоход вмещал до 2000 пассажиров. Туристам запомнились слова помощника капитана – англичанина: «Мы с величайшим уважением относимся к великому русскому ученому».

Публикации о великом русском химике тем ценнее, чем ближе по годам издания находятся они к жизни ученого. Многое из последующего – плод либо многократных повторений, либо домысла, либо субъективности или, что хуже всего, плод воображения и догадок. Вот почему хранящийся в музее представительный библиотечный набор книг о Менделееве разных лет издания, начиная с печальных дней его кончины, представляет для истории особый интерес.

Музей располагает также несколькими автографами ученого и членов его семьи.

Однажды была предпринята попытка, возможно, единственная в своем роде, психографического анализа почерка Менделеева для субъективной, но дополнительной оценки сторон его характера. Она не только во многом совпала с воспоминаниями очевидцев, но и предоставила материал для некоторых размышлений.

Именем ученого в наших краях названы месторождения нефти на юге области, улицы в некоторых городах (Нижневартовск, Ханты-Мансийск, Ялуторовск), поселок железнодорожников под Тобольском. Менее известен памятник в верховьях реки Таз. В начале XX века Д.И. Менделеев собственноручно вычислил географический центр России применительно к той конфигурации карты государства, которая существовала в те времена. Знаменательная точка оказалась в Красноселькупском районе на берегу Таза неподалеку от устья речки Малая Ширта и поселка Ратта. В 1984 году здесь по инициативе журнала «Турист» соорудили памятный знак «Центр поверхности Государства Российского», как назвал это место сам Менделеев. Его координаты составляют 63 градуса 29 минут северной широты и 83 градуса 19 минут восточной долготы.

Памятный знак (илл. 46) высотой четыре метра сварен из нефтяных труб, на его вершине смонтирован латунный адмиралтейский кораблик – символ города на Неве, причастного к вычислительным работам ученого. В нижней части колонны приварены две медные плиты с профилем Менделеева (илл. 47), фрагментами Периодической таблицы и сведениями об организаторах монтажа. К сожалению, со времени установки памятного знака конфигурация России на географической карте в очередной раз изменилась. Сейчас, согласно новейшим академическим вычислениям, центр государства переместился на восток – на север Красноярского края в район озера Виви у истока одноименной речки. Там также установлен памятный обелиск.

Разумеется, далеко не все места, связанные с пребыванием Менделеева, отмечены мемориальными досками или другими знаками уважения, почитания и памяти. К их перечню только в Тобольске можно отнести деревню Верхние Аремзяны, бывшее здание губернского музея, сад Ермака, Ивановский монастырь, пристрой к Михайло-Архангельской церкви, где в 1840–1848 годах проживала семья Менделеевых, и др. Будем надеяться, что со временем они не будут обделены вниманием тоболяков.

БЫЛ ЛИ ПРИЧАСТЕН НАШ ЗЕМЛЯК К СУДЬБЕ РУССКОЙ ВОДКИ?

В русской науке нередко случалось, что крупные открытия целиком поглощали их творцов. Первооткрыватели либо надолго прекращали свои публикации, отрабатывая детали обнаруженных закономерностей, либо до конца своих дней развивали одну идею, благодаря которой их имена вставали в ряды мировых знаменитостей. Наш великий земляк Д.И. Менделеев не относился к такому роду ученых, хотя и открыл периодический закон, на осмысление которого хватило бы и десятка жизней ученых такого ранга, как сам автор закона.

«Чем только я не занимался в своей жизни!...» – говорил Дмитрий Иванович. Действительно, нефть и уголь, воздухоплавание и экономика, исследование высоких широт и производство пороха и еще многое и многое другое вошло в обширный список научных трудов ученого-романтика. А начал он свою научную карьеру с изучения растворов и, в частности, со взаимодействия воды и спирта. И вот здесь-то Дмитрий Иванович Менделеев сделал открытие, итогом которого стало монопольное владение Россией рецептом знаменитой русской или московской, водки.

Водка, как национальный напиток, была, конечно, известна задолго до Менделеева. И соотношение воды и спирта в количестве 60 и 40 процентов, как наиболее благоприятное в физиологическом смысле, тоже не было секретом для наших далеких предков. Но все дело в том, что смешивание упомянутых компонентов производилось по их объему, Дмитрий Иванович же в своей докторской диссертации убедительно доказал: при растворении спирта в воде происходит элементарное изменение объема смеси. В итоге смесь, или водка, состояла в соотношении, близком к 40 процентам крепости (39 или 41, или около этих цифр), но в любом случае не соответствовала требуемому стандарту. Установив четкую закономерность, Д.И. Менделеев предложил делать спиртовую смесь с водой не по объемам ее составляющих, а по их весу, разумеется, неизменному в любых обстоятельствах. Ученый предложил точные цифры расчета весов воды и алкоголя, чтобы получить идеальную водочную смесь: литр водки крепостью в 40 градусов при температуре 15 градусов по Цельсию должен весить точно 953 грамма (чем не закон Менделеева?). При весе, например, 951 грамм крепость водки становилась равной 41 градусу, а при 954 г – 39. И в том, и в другом случае физиологическое воздействие алкоголя на организм человека практически не изменялось, но такой раствор не мог именоваться русской водкой. Вот почему секретом простейшего изготовления русской водки до сих пор не вправе воспользоваться зарубежные производители – патент принадлежит России.

Простая, казалось бы, замена понятий объема на вес в корне изменила технологию приготовления национального напитка. В подобной простоте часто и прослеживается гениальность человеческой мысли. Правда, Д.И. Менделеев, озабоченный защитой докторской диссертации в скорейшие сроки, не догадался вовремя и до опубликования результатов исследования подать заявку на патент, обеспечивший бы ученому, надо полагать, личное финансовое благополучие на всю оставшуюся жизнь. Этим просчетом тут же воспользовались правительственные чиновники, оформившие патент на руководящие круги страны. Позже по инициативе Д.И. Менделеева была введена государственная водочная монополия (1894–1902 гг.) – своеобразная реформа, предусматривающая осмотрительную, поэтапную и постепенную акцию, рассчитанную на восемь лет.

Весьма поучительны основные задачи монополии: изъятие производства и торговли из частных рук, но не путем насилия, а таким образом, чтобы частное изготовление водки было бы невыгодным, а также повышение качественного стандарта напитка. В документе не ставилась исторически преждевременная задача ликвидации пьянства как социального зла, наоборот, разработчики условий монополии делали все необходимое, чтобы распространить в России высокую культуру потребления алкоголя.

В состав комиссии по разработке условий монополии был введен и Д.И. Менделеев, что дало ему право наряду с выработкой русского запатентованного рецепта водки сказать в одном из своих сочинений: «...и я к этому делу приложил свою руку».

Русские ученые, как в старые, так и в наши времена постоянно унижаемые государством невероятно скудным выделением средств на большинство научных исследований, подсчитали, что только монополия и русский патент на водку дали России средств во много раз больше, чем выделение их на науку за все время ее официального существования, начиная с петровских реформ.

Возможно, в память о заслугах Д.И. Менделеева в судьбе рецепта русской водки один из Санкт-Петербургских заводов сравнительно недавно выпустил горькую 40-градусную настойку «Менделеев» с портретом ученого на этикетке.

АВТОГРАФ МЕНДЕЛЕЕВА

Эпистолярное наследие великих ученых всегда считалось неоценимым достоянием науки. Вместе с тем любой сохранившийся до нашего времени документ, написанный рукой ученого и переживший своего автора на много лет, оставляет у каждого, кто с ним знакомится непосредственно, особое труднообъяснимое волнение от соприкосновения с редчайшей частицей истории. Да и как не волноваться: этот документ когда-то, как и ты, держал в своих руках человек, которого чтит Отечество! Поиск таких документов – постоянная забота архивов, музеев, ученых и коллекционеров. Удачи здесь бывают редки, но зато какова им цена!

Недавно мой многолетний поиск оригинальных документов, касающихся жизни и деятельности нашего великого земляка, ученого с мировым именем Д.И. Менделеева, увенчался сенсационной находкой: найдено письмо ученого, написанное в Варшаве в 1899 году (илл. 48). Случилось это непредвиденно в одном из московских клубов филокартистов благодаря тому, что мне хорошо известен характерный угловатый почерк Д.И. Менделеева. Такой почерк бывает у людей, у которых мысль постоянно опережает несовершенное перо, задевавшее неровности бумаги и раздражавшее хозяина... Уточнять принадлежность находки на месте было некогда (потом! потом! – только бы стать обладателем ценнейшего документа!). Наконец, успокоившись, в нормальной обстановке прошла дотошная и домашняя, с привлечением специалиста-криминалиста, экспертиза нечаянного приобретения. Несмотря на то, что в течение всей жизни почерк Д.И. Менделеева из-за болезни глаз (катаракта) неоднократно менялся, с достаточной долей уверенности подтверждается идентичность сравниваемого и контрольного почерков.

В свое время организаторы мемориального музея-квартиры Д.И. Менделеева при Ленинградском (теперь – С.-Петербургском) университете сделали все возможное, чтобы сосредоточить в одном месте сохранившиеся документы Д.И. Менделеева. Вот почему в других местах страны оригинальных менделеевских автографов очень мало, а их находка маловероятна. Так, наш урало-сибирский регион располагает лишь несколькими подлинными письмами Д.И. Менделеева. Они хранятся в архиве Екатеринбурга, в отделе редких книг библиотеки Томского политехнического института и в фондах Тобольского краеведческого музея. Всего не более шести документов: писем, запросов, благодарностей и книжных автографов. И вот в Сибири появился еще один документ. Это почтовая открытка или, как тогда называли, открытое письмо с видом центра г. Варшавы – Праги, района польской столицы, и написанная Д.И. Менделеевым в Москву своему близкому родственнику. Четкий почтовый варшавский штемпель с датой «11 ноября 1899 г.» позволяет точно определить время отправки корреспонденции. Видовые открытки, как почтовое отправление, тогда были в новинку: впервые в России они появились в 1895 году. Да и сами открытки, из-за недостаточного опыта их использования, мало походили на современные. Например, вся обратная сторона предназначалась только для адреса. А где же писать письмо? Вертикальная черта, разделяющая место для адреса и для письма, появилась спустя несколько лет в 1904 году. Поэтому Д.И. Менделеев вынужден был написать о себе на лицевой стороне открытки: «Мой адрес: Прага, Варшава, Брестская улица, 12, Доктору Менделееву. 11. XI.99». Открытка дополняет существующую летопись жизни и деятельности Д.И. Менделеева, изданную АН СССР в Ленинграде в 1984 г. Книга описывает менделеевские события с точностью до одного дня. Так вот, о поездке в Варшаву в ноябре 1899 года текст летописи ничего не сообщает...

Находка нового и неизвестного автографа Д.И. Менделеева – заметный вклад в сибирскую менделеевиану.

ОШИБКА КРАЕВЕДА

Известного зауральского краеведа, писателя, коллекционера, фольклориста В.П. Бирюкова традиционно относят к «своим» в краеведческих кругах Екатеринбурга, Кургана, Шадринска, Челябинска. На бирюковские чтения тюменцы приглашаются редко. Между тем исследования

В.П. Бирюкова не ограничивались областными рубежами: он проявлял живой интерес к тюменскому и тобольскому краям, неоднократно их посещал, пользовался местными архивами, встречался с интересными людьми, вел записи. Не осталась вне его поисков история сибирских встреч Д. И. Менделеева.

Так, в одной из своих поездок в Тобольск в 1959 году в возрасте 71 года он разыскал 83-летнюю заслуженную учительницу РСФСР Александру Ивановну Ксенофонтову – единственную к тому времени оставшуюся в живых из тех людей, кто лично видел, встречался и разговаривал с Д.И. Менделеевым при его посещении родного города в 1899 году. В архиве исследователя хранится запись рассказа Ксенофонтовой. Неутомимый и добросовестный краевед-непоседа записал следующее.

«Дмитрия Ивановича я видела в 1899 году. Тогда он с группой ученых посетил Урал, а затем приехал в свой родной Тобольск. Ему отвели квартиру в доме купца Корнилова. Как раз все семейство купца уехало куда-то, дома осталась старая хозяйка. Она и принимала Дмитрия Ивановича. Он долго и много ходил по Тобольску, останавливался, беседовал с людьми, вспоминал годы своей юности, зашел в кремль. Дело было летом. Тогда в Тобольске проходили курсы для учителей. Съехались они из разных уездов Тобольской губернии. Как раз в то время умер в Грузии в Абас-Тумане наследник престола великий князь Георгий Александрович и была объявлена в соборе панихида. Всем учителям надо было быть там. Помню, перед панихидой зазвонил большой соборный колокол... Собрались все слушатели курсов и городские учителя. Пришли рано. А рядом с собором в старинном здании было так называемое древнехранилище. Это просто музей церковной старины. И вот мы решили сначала сходить в древнехранилище. Посмотрели его и выходим обратно на улицу. А тут как раз подошел Дмитрий Иванович и спрашивает, не экскурсия ли и что это за экскурсия. Ну, мы сказали, что мы учителя с курсов.

– Очень рад приветствовать работников просвещения!

А потом спросил: «Нет ли среди вас учителей из Аремзянского?»

А в Аремзянке был стекольный завод, принадлежащий матери Дмитрия Ивановича. Но оттуда никого из учителей не было. Потом он ездил туда, а тогда он выразил сожаление... Поговорил еще с нами немного, пожелал нам успехов, простился, и мы пошли в собор».

Несколько раньше, в 1956 году, А.И. Ксенофонтова в тюменской газете опубликовала свои воспоминания. По сравнению с записью В.П. Бирюкова они более пространны, содержат дополнительные подробности, обогащая интересный материал о Д.И. Менделееве. А.И. Ксенофонтова прожила долгий век: она скончалась в середине 60-х годов. За несколько дней до смерти Ксенофонтовой тобольский ваятель Н.В. Распопов успел создать ее скульптурный портрет. Он хранится в Тюмени в музее истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете.

В бирюковском исследовании не обошлось без одного курьезного заблуждения. О нем дальнейший разговор. Как уже упоминалось, в июне 1899 года Д.И. Менделеев совершал месячную поездку по Уралу, намереваясь посетить Тобольск. От Екатеринбурга до Тюмени он следовал поездом в отдельном служебном вагоне. Тупик железной дороги в то время находился на пристани р. Туры. Здесь Д.И. Менделеев пересел на пароход, а вагон остался в Тюмени в ожидании своего хозяина. Через неделю по возвращении в Тюмень из Тобольска Д.И. Менделеев с попутным поездом вновь вернулся в Екатеринбург.

Двухкратное пребывание ученого в Тюмени, само по себе непродолжительное – всего несколько часов (город он не посещал), но разделенное промежутком времени в семь суток, породило легенду о достаточно долгом проживании ученого в городе. В частности, такая версия поддерживалась и В.П. Бирюковым.

Как-то, пополняя папки с материалами о нашем известном земляке И.Я. Словцове, я наткнулся в книге В.П. Бирюкова «Уральская копилка» на описание жизнедеятельности известного педагога П.В. Албычева, уроженца Камышлова, которого в детские годы «отдали в Тюменское реальное училище, директором которого был выдающийся педагог, ученый и друг Д.И. Менделеева Иван Яковлевич Словцов». В свое время пребывание Д.И. Менделеева в Тюмени мне удалось выяснить с точностью почти до минуты. Поэтому упоминание о дружбе двух ученых меня заинтересовало, и начались поиски материалов, подтверждающих их близкое знакомство.

И.Я. Словцов часто бывал в Петербурге, где жил и работал его сын, в будущем известный советский специалист по проблемам питания профессор Б.И. Словцов. Так что встречи Д.И. Менделеева и И.Я. Словцова были вполне вероятны. Первый шаг в поисках был обращен к архиву В.П. Бирюкова, хранящемуся в Екатеринбурге. Удалось отыскать интереснейшие и неопубликованные материалы. Как оказалось, краевед заинтересованно собирал сведения о жизни и деятельности И.Я.Словцова, составил краткий список его трудов, обращался с просьбами к людям, так или иначе связанным в прошлом с Тюменским реальным училищем. В частности, в папке по И.Я. Словцову хранились воспоминания старейшего тюменского врача С.И. Карнацевича и агронома П.М. Смирнова уроженца Заводоуспенского поселения близ Тюмени. Оба они учились в реальном училище во времена заведования И.Я. Словцова. Особенно интересными оказались воспоминания П.М. Смирнова. В них-то и встретилось упоминание о Д.И. Менделееве, послужившее, вероятно, основой подтверждения В.П. Бирюковым дружбы двух известных земляков.

Наиболее существенные сведения из воспоминаний П.М. Смирнова «Замечательный педагог и друг великого ученого» приводятся дословно. Вот они: «Дмитрий Иванович Менделеев нередко (? – примечание автора) навещал родной Тобольск. Если ехать из России, то Тюмень уж никак не миновать. К тому же здесь директором реального училища с 1879 года был большой друг ученого – Иван Яковлевич Словцов. Весной 1898 (?) года Дмитрий Иванович собрался в Тобольск, куда надо было плыть по Туре пароходом. В тот год ледоход на Туре затянулся, и отправиться по ней никак нельзя было. Пришлось задержаться в Тюмени на целую неделю. Иван Яковлевич рад был такому гостю и повел его в реальное училище. Ученики уже прослышали, что в Тюмени гостит Дмитрий Иванович, а вскоре же перед уроками увидели ученого, явившегося вместе с директором. Они направились в учительскую. Ребята высыпали в коридор и дружно приветствовали своего педагога и гостя. Дмитрий Иванович был одет в новый серый костюм. Шел, держась прямо, тогда как Иван Яковлевич несколько подавшись вперед, прихрамывая и опираясь на палку... Менделеев, как державшийся прямо, казался выше Словцова. Нос и губы скрывались в седеющей бороде. Большие, прямо смотрящие глаза гармонировали с великолепным лбом несколько удлиненной головы, с которой спускались на плечи кудрявившиеся волосы. Словцов говорил ученикам: «Смотрите на этого человека. Потом, когда вырастете, поймете, кого вы видели, и будете рассказывать об этом с гордостью».

В этих воспоминаниях, записанных почти семьдесят лет спустя после рассказанных событий, многое не подтверждается документально. Уже начало рассказа о том, что Д.И. Менделеев «нередко» посещал Тобольск – абсолютно неверно. В своей жизни, после отъезда из города в 1849 году, он был на родине всего однажды – спустя 50 лет. Будучи непоседой, Д.И. Менделеев постоянно находился в разъездах либо по стране, чаще за границей.

А вот 1898 год, упомянутый в воспоминаниях П.М. Смирнова и В.П. Бирюкова, в некотором отношении был «малоурожайным» на поездки: по России он вообще никуда не ездил, в том числе и весной, а за рубеж отправился лишь в конце мая (Берлин, Лондон, Люцерн, Вена). Так что весной 1898 года в Тюмень он приехать не мог.

Годом раньше, в первой половине сентября 1897 года (12 сентября), в Тюмени проездом из Енисейска, Красноярска, Томска и Тобольска побывал вице-адмирал С.О. Макаров. На другой день он посетил Александровское реальное училище и его знаменитый музей, созданный трудами И.Я. Словцова. Последний давал гостю все необходимые объяснения. По-видимому, приезд С.О. Макарова в воспоминаниях П.М. Смирнова и оказался отождествленным с более поздним, два года спустя, визитом в Тюмень Д.И. Менделеева.

Ни дружественных, ни любых других связей между И.Я. Словцовым и Д.И. Менделеевым, к сожалению, не существовало. Если бы они были, приезд Д.И. Менделеева в Тюмень в июне 1899 года И.Я. Словцовым не был бы оставлен без внимания, и встреча их наверняка имела бы место, несмотря на кратковременность пребывания ученого в Тюмени. Да и ледохода на реке Туре в июне месяце никогда не бывал о...

Что касается верной передачи внешнего его облика, то в этом нет ничего удивительного. Дмитрий Иванович, к счастью нашему, любил фотографироваться и оставил потомкам множество фотографий. Поэтому внешность ученого общеизвестна каждому – от ученика до старца.

Обычно между учеными, имеющими дружественные или просто товарищеские отношения, существует давний обычай дарить друг другу свои книги. Эта традиция в первую очередь поддерживается теми, кто по научному рангу стоит ниже своего коллеги. Можно было ожидать, что И.Я. Словцов, который издал несколько интересных трудов, в том числе неоднократно переизданный в Москве оригинальный учебник географии для реальных училищ, непременно подарит их Д.И. Менделееву – шаг, что ни говори, весьма престижный для провинциала. К сожалению, ни одной книги И.Я. Словцова, как без дарственных надписей, так и с ними, в библиотеке Д.И. Менделеева при музее Санкт-Петербургского университета не оказалось.

ПОТОМОК СЕМЬИ МЕНДЕЛЕЕВЫХ

Памяти Менделеева

По моей просьбе А.В. Максимов сделал авторское повторение своих акварелей с видами менделеевских строений в Боблово, восстановленных в строго документальной манере, включая внутреннюю планировку, и передал их в музей истории науки и техники Зауралья при нефтегазовом университете, где они и хранятся. Акварели весьма необычны по технике исполнения («архитектурный стиль»), красочны, в тонкостях отражают подробности пейзажей Боблово и его окрестностей. Две из них посвящены Аремзянке под Тобольском. Арсений Владимирович там никогда не был, но по его просьбе я послал ему черно-белые фотографии села и на их основе художник воссоздал в цвете облик старинного поселения – места, где Д.И. Менделеев провел свои детские годы.

Как писал мне Максимов, в его семье долгие годы хранился стеклянный шар – елочная игрушка, изготовленная на Аремзянском стекольном заводе, управительницей которого была мать ученого. Шар зеленого цвета имел диаметр 12 сантиметров и весил около полукилограмма. Из тобольского дома игрушку в свое время увезла в Омск, а затем в Боблово сестра Менделеева Екатерина Ивановна. Этот сувенир подарен в Бобловский музей, расположенный на территории возрождаемого менделеевского имения.

Кстати, о тобольском доме. В одном из писем Арсений Владимирович вспоминал, что в далеком детстве ему показывали фотографию старого дома Менделеевых, доставшегося от Капустиных: многооконный, деревянный, одноэтажный, приземистый, отгороженный от улицы забором. К сожалению, фотография утрачена, надо полагать, навсегда.

Вместе с акварелями А.В. Максимов прислал обращение к сибирякам и свой фотопортрет (илл. 49). Все материалы, собранные воедино, составили специальный стенд и украсили менделеевскую экспозицию музея.

По воспоминаниям родственников, в годы жизни Д.И. Менделеева и по его инициативе все гости, посещавшие Боблово, должны были оставлять на память свои автографы на особой скатерти. Позже автограф вышивали цветными нитками. В год стапятидесятилетия со дня рождения Дмитрия Ивановича (1984 г.) А.В. Максимов решил восстановить эту традицию. Когда в Кострому приезжали гости, они также, как и сто лет назад, расписывались на скатерти. К 1987 году скопилось около 60 подписей, в том числе родственников Д.И. Менделеева – 30, ученых – 28: академики, доктора и кандидаты наук. Есть там, что приятно, не скрою, и мой бюрократический росчерк...

А.В. Максимов восстановил ежедневный распорядок дня Д.И. Менделеева, которым последний неуклонно и педантично пользовался во время своих летних научных изысканий в Боблово. Возможно, благодаря этому строгому режиму именно здесь, вдали от столичной суеты, ученому удалось написать свои «Основы химии», запечатлеть первые догадки и заложить основы периодической системы элементов. Правда, и тут не всегда удавалось избежать посещений, особенно из среды многочисленных родственников, расселенных Менделеевым по окрестным деревням. Тогда приходилось отнимать время у ночного сна. Неслучайно в течение суток для поддержания высокого рабочего тонуса ученый трижды прибегал ко сну. Кабинетная научная работа, разделенная на два этапа, продолжалась в общей сложности ежедневно около пяти часов. Почти вдвое больше тратилось времени на активный отдых и физическую работу в поле, на сенокос и заготовку дров, на обустройство парка любимое занятие Дмитрия Ивановича. Своими руками он вырыл в парке яму для озерка, построил каменную лестницу к роднику, скамейки и грот.

Менделеев и Попов: совместные радиоопыты

Меня поразил рассказ Арсения Владимировича о совместных опытах Д.И. Менделеева и изобретателя радио А.С. Попова в 1899 году. Летом этого года Попов отдыхал в имении Бабайки, принадлежащем профессору гигиены Казанского университета М.Я. Капустину (1847–1920 гг.), племяннику Менделеева. Имение располагалось по пути из Клина в Боблово и стояло от последнего в нескольких верстах. Попов захватил с собой из Петербурга приемо-передающую аппаратуру. Заранее условившись с Менделеевым о времени передачи, он послал с помощью азбуки Морзе депешу с запросом о погоде. Поскольку у одного корреспондента не было передатчика, а у другого – приемника, то подтверждение радиопереклички можно было получить только при встрече. А.В. Максимов сохранил запись об этом необыкновенном событии в истории науки, сделанную со слов Менделеева его сыном Иваном Дмитриевичем.

Д.И. Менделеев: «Помню. сидели мы в Боблове. в моем кабинете был установлен приемный аппарат, антенну смастерил Ваня. Он залез на большой дуб и привязал ее к ветвям. А Попов в Бабайках установил передающее устройство. Заранее сверили часы и в назначенное время были у приборов. Как и сговорились, в двенадцать часов дня, слышу – затрещало, и азбука Морзе оповестила нас о хорошей погоде.

Страсть было досадно, что мы не могли ничего ответить и поздравить его с крупнейшей научной победой!» Впрочем, Дмитрий Иванович досадовал недолго, снарядил тележку и помчался навстречу Попову. Встретились они на мосту через речку Лутосню, обнялись и, радостные, обменялись новостями.

Эти сведения А.В. Максимов получил от сына Д.И. Менделеева Ивана Дмитриевича в 1921 году. Шест от антенны тогда еще стоял на могучем дубе (илл. 50), сгоревшем в середине двадцатых годов.

МОНЕТЫ МЕНДЕЛЕЕВА

В предыдущих разделах книги мне уже приходилось упоминать имя Андрея Леоновича Попова – журналиста и коллекционера, рассказывать об интереснейшей с ним переписке и последовавшим за нею встречам двух людей со сходными взглядами, интересами и увлечениями. Однажды при моем очередном посещении гостеприимной семьи Поповых Андрей Леонович лавинообразно обрушил на меня такой поток сведений о своих связях с потомками А.С. Пушкина, об альбоме и вещах Натальи Гончаровой, хранящихся в семье, о письмах внуков А.С. Пушкина к матери А.Л. Попова, что даже более осведомленный человек, чем я, способен был потерять дар речи от восхищения и необычности информации. Чего стоил только один просмотр автографов знаменитейших людей России из собрания подаренных ими книг, а их – около 700!, от разведчика Абеля до писателя Б. Полевого. Кстати, одесский писатель Б. Сушинский обстоятельно описал пушкинские реликвии в коллекции АЛ. Попова на страницах газеты «Советская культура» (17 января 1987 г.). Во время беседы в одной из реплик хозяина мне послышалось имя Д.И. Менделеева. «Неужто, подумалось, и тут меня ждут новинки!». И не ошибся!

Выяснилось вот что. В конце 1946 года Андрей Леонович Попов после окончания партшколы поступил на работу во Всесоюзный научно-исследовательский химико-фармацевтический институт. Институт возглавляла профессор Адова Анна Семеновна. Одновременно она руководила кафедрой Московского фармацевтического института. Как вспоминает Андрей Леонович, А.С. Адова была человеком широчайшей эрудиции, отличалась глубокими знаниями в области химии, фармации и медицины. Достаточно сказать, что она имела ученые степени доктора медицинских и доктора химических наук.

Анна Семеновна жила в районе Старого Арбата в доме на Криво-Арбатском переулке. Неподалеку находилась квартира А.Л. Попова. Он принимал участие в издании фармацевтического бюллетеня института, где публиковались итоги научно-исследовательских работ по новым лекарственным препаратам, и в выпуске ряда книг. По делам службы Андрею Леоновичу нередко приходилось беспокоить А.С. Адову вечерними телефонными звонками и бывать у нее дома.

В одном из писем А.Л. Попов описал мне содержание их бесед: «Несмотря на огромную разницу в возрасте (примерно вдвое) и еще большую – в общем развитии и культурном уровне, она всегда и со всеми, в том числе и со мной, вела беседу на равных, никогда не показывала своего явного превосходства в знаниях, способности глубоко и всесторонне охватить ту или иную проблему, принять правильное решение и наметить пути по дальнейшему продвижению вперед. С ней было удивительно легко и приятно спорить. Когда я спрашивал, чем объяснить такую ее терпимость и желание не просто принять правильное решение, но и убедить соперника в необходимости его, она шутя отвечала, что это у нее генетически заложено по наследству, так как она приходилась дальней родственницей Д.И. Менделееву по материнской линии, а он, как известно, отличался вдумчивостью, добрым отношением к людям, пытливостью ума и стремлением всегда докопаться до истины и избрать лучшие пути для достижения какой-либо цели».

Однажды А.Л. Попов рассказал А.С. Адовой о своих успехах в коллекционировании, в том числе – в нумизматике. Узнав об этом, Анна Семеновна подарила ему несколько монет, которые собрал Д.И. Менделеев. Андрей Леонович писал мне, что обладателем менделеевской коллекции он стал, вероятно, потому, что «ей нравилась моя экспансивность, стремление как можно лучше и скорее сделать любую, порученную мне, работу, а также неиссякаемое стремление расширить свой кругозор и жажда общения с людьми. Скончалась Анна Семеновна в начале пятидесятых годов, когда я служил в другом ведомстве. Перед смертью она в своем завещании упомянула меня в числе двух других душеприказчиков, ее давнишних друзей, и этим самым включила меня в их круг».

Как рассказывал А.Л. Попов, монеты хранились в кожаном мешочке с завязками, заменявшем в прошлом столетии современные кошельки. К сожалению, мешочек оказался позднее утраченным. Вот так и хранились монеты Д.И. Менделеева в коллекции А.Л. Попова ровно сорок лет.

Ко времени нашей встречи с Андреем Леоновичем у меня вышла из печати небольшая книжка о зауральской поездке Д.И. Менделеева в 1899 году. Я ее с удовольствием подарил Андрею Леоновичу. И тут в очередной раз на меня обрушилась приятная неожиданность: благодаря любезности А.Л. Попова я стал обладателем щедрого подарка – набора менделеевских монет!

Их тринадцать. С точки зрения опытного нумизмата монеты не имеют какой-либо исключительности. Ценность их в другом: они бывали в руках нашего великого земляка, принадлежали ему и доставляли Дмитрию Ивановичу, как коллекционеру, маленькую человеческую радость, столь ценимую деятельными людьми с постоянным дефицитом свободного времени. Наиболее старая – двухкопеечная елизаветинская монета, отчеканенная в 1757 году, а самая последняя, датированная 1903 годом, отложена в коллекцию ее обладателем за четыре года до своей кончины.

В собрании монеты 1770,1817, 1831,1837 и 1840 годов. Д.И. Менделеев, по-видимому, не ставил себе задачу систематического коллекционирования всех русских монет. Обращает на себя внимание группировка дат выпуска большинства монет, совпавших с годами проживания ученого в Сибири до отъезда его в Петербург. На многих монетах стоят знаки Уральского («Е.м.» – Екатеринбургский монетный) и Сузунского монетных дворов («С.м.», Алтай). Можно полагать, что Д.И. Менделеев, всю жизнь испытывавший мучительную ностальгию по родным сибирским краям, избирательно откладывал лишь те монеты, которые напоминали ему о далеких Урале и Сибири. Можно вспомнить некоторые высказывания Д.И. Менделеева о своей тоске по Сибири. Так, в письме своим сибирским родственникам он сообщал: «Меня сильно порывает быть в Сибири».

История с менделеевскими монетами получила еще одно неожиданное продолжение. Речь идет об одной загадке, мучившей меня много лет: почему монеты ученого оказались у А.С. Адовой и, наконец, в каком родстве она состояла с Д.И. Менделеевым? Ответы не находились до тех пор, пока мне не пришло в голову обратиться к А.В. Максимову, зная о подробнейшей генеалогической схеме менделеевской семьи, которой он располагал. Ход моих рассуждений оказался верным. Арсений Владимирович писал мне: «Что касается А.С. Адовой, то из моей семейной схемы следует такое построение. Дочь старшего брата Д.И. Менделеева Ивана Ивановича вышла замуж за Николая Зубова. У них родилось четверо детей, из них Мария вышла замуж за Семена Адова. От этого брака и появилась Алла Семеновна Адова. Сам Дмитрий Иванович не любил старшего брата, посему и мы все бобловские с родней И.И. Менделеева не «контачили». Ну, а каким образом монеты попали к Адовой, можно только гадать».

Оказывается, у Д.И. Менделеева была и другая коллекция монет. Максимов вспоминал: «В 1920–1925 годах мы с родителями жили в Сарпове, что в трех верстах от Боблово. Сестра моя была крестницей Ивана Дмитриевича, сына Д.И. Менделеева. Ваня дружил с моими родителями. Примерно в 1922 году «Митрич» подарил моей старшей сестре монеты из коллекции отца. Всего их было штук 40 или 50, большого размера, все серебряные, рельефные и очень красивые. Начитавшись книГо разных приключениях и кладах, мы с сестрой решили создать свой клад, положили монеты в глиняный горшок и закопали его под корнями старой липы в аллее парка. В 1925 году мы переехали в Подмосковье и перед отъездом впопыхах не могли вспомнить с сестрой, под каким деревом зарыт наш горшок. Там он и лежит до сего дня на территории военной части...»

Дмитрий Иванович никогда не говорил о себе как об опытном коллекционере, систематически пополняющем свое собрание. Однако в музее-квартире Д.И. Менделеева при Ленинградском университете до сих пор хранятся коллекции открыток с видами городов, посещенных ученым в многочисленных своих поездках по России и за рубеж; набор всевозможных материалов о Ермаке (каслинское литье, открытки, фотографии, картины и рисунки); зарубежные и отечественные издания книги П.П. Ершова «Конек-Горбунок» и многое другое. Цель этих собраний была довольно проста: сохранить в документах наиболее памятные события своей жизни. Так, в пятилетием возрасте в 1839 году вместе с матерью Д.И. Менделеев присутствовал на открытии памятника Ермаку в Тобольске. Это событие настолько ярко удержалось в уме впечатлительного мальчика, что он всю жизнь собирал материалы о Ермаке, а будучи в Тобольске в 1899 году – спустя шестьдесят лет! – сфотографировал этот памятник и поместил фотографию в своей книге.

Точно также и собрание книг П. П. Ершова было составлено как память о своем любимом учителе, близком родственнике и земляке, с которым Д.И. Менделеев переписывался до конца дней автора «Конька-Горбунка» и которому способствовал в хлопотах по изданию книги в Петербурге и по гонорарным делам.

...Вот так и пополнилось у меня, а вместе со мною – и у Тюмени, одно из немногих собраний сибирской менделеевианы.