Окрик памяти. Книга первая

В самом центре Тюмени, в месте слияния рек Туры и Тюменки, стоит здание в стиле русского классицизма с колоннами и курантами. С высокого берега открывается величественный вид на Заречье, на мосты через Туру и старую часть города. Трудно было выбрать более подходящее по красоте место для строительства городской управы, начавшегося в первой четверти XIX века. С 1920 года здесь размещается краеведческий музей, отметивший недавно свое 120-летие.

Начало музейной коллекции связано с именем Ивана Яковлевича Словцова (1844–1907 гг.), (илл. 51). И. Я. Словцов – крупный ученый, чьи научные труды были известны в Европе и Америке и удостоены медалей Стокгольмской академии (Линнеевской) и Русского географического общества. Он был действительным членом археологических обществ Финляндии и Берлина. Иван Яковлевич неоднократно участвовал в экспедициях по Западной Сибири, исходил ее от границ Китая до Обдорска и от Денежкина Камня (Урал) до Кузнецкого Алатау. Имел знакомства со многими выдающимися людьми своего времени – географом П.П. Семеновым-Тян-Шанским, естествоиспытателем А.Э. Бремом, адмиралом С.О. Макаровым и др. В течение почти трех десятилетий И.Я. Словцов работал директором Тюменского реального училища, совмещая педагогическую деятельность с научной. Основателя Тюменского областного краеведческого музея помнят великим знатоком родного края, его истории, палеонтологии, географии, ботаники, зоологии. Многочисленные археологические раскопки вблизи Тюмени обеспечили И.Я. Словцову высокий авторитет у специалистов.

Так, в монографии «Древняя история Нижнего Приобья»[3], изданной в начале пятидесятых годов XX столетия, археологическим трудам И.Я. Словцова в дореволюционное время дается весьма высокая оценка. Подготовленный им лично материал к археологической карте Тобольской губернии, охвативший сведения о курганах и городищах по долинам рек Ишима, Иртыша и Тобола, имеет большую научную ценность. Как писали авторы книги, «работы последних лет показали, что сведения И.Я. Словцова составлены исключительно тщательно, им вполне можно доверять».

В 1880 году Западно-Сибирский отдел Русского географического общества обратился в Тобольск к известному художнику М.С. Знаменскому с просьбой о проведении археологических исследований в окрестностях города на средства отдела. Знаменский такую работу выполнил, но распорядиться ее итогами пожелал весьма своеобразно.

В упомянутой книге дано противопоставление археологических раскопок тобольского художника М.С. Знаменского добросовестно выполненным работам И.Я. Словцова. «Не имея никаких специальных познаний и относясь с достаточной небрежностью к документации собранного материала, – читаем мы в книге, – он разрыл в окрестностях Тобольска много курганов и полностью испортил интереснейшее городище на мысу Потчеваш (Чувашский мыс), относящееся к последним векам до нашей эры. Составив из собранных материалов коллекции без соответствующей научной документации, он продал одну из них за громадную по тем временам сумму (три тысячи рублей) купцу Мамееву, пожертвовавшему ее в Томский университет. Другая коллекция оказалась проданной в Финляндский национальный музей в Хельсинки. Незначительная часть сборов Знаменского попала в Тобольский музей».

М. С. Знаменский – известный прогрессивный художник, судьба которого тесно связана с декабристами, отбывавшими ссылку в Тобольске и Ялуторовске – в немалой степени повредил своему авторитету неумелым участием в деле, где меркантильная сторона возобладала над научной.

Ссылки на работы И. Я. Словцова имеются у П. П. и В. П. Семеновых-Тян-Шанских[4], в Уральской[5] и Сибирской советских энциклопедиях[6].

Имя Словцова неоднократно упоминается в приложениях и примечаниях к «Истории Сибири»[7]. Среди изданий последних лет можно упомянуть книги Средне-Уральского книжного издательства по истории культурного и революционного движения в Тюменской области[8]. Новейшие научные данные, добытые И.Я. Словцовым, он старался опубликовать с учетом возможностей, какими располагала Сибирь в те годы. Множество сведений он сообщал на занятиях учащимся, слушателям его публичных лекций, читателям своих многочисленных публикаций в газетах, книгах, сборниках, учебниках. Его учебники для шестого класса реальных училищ выдержали в Москве с 1895 по 1904 год несколько изданий, что уже само по себе говорит о многом и в первую очередь – о научном и педагогическом авторитете автора. Вообще И. Я. Словцов – это особая и отдельная тема, мало затронутая тюменскими краеведами. О Словцове написано до обидного мало, много меньше, чем он того заслуживает.

Еще в 1924 году Общество научного изучения местного края в Тюмени поставило себе целью собрать все необходимые материалы к биографии И. Я. Словцова. Попытки их поиска предпринимались и в последующие годы. Некоторые документы удалось раздобыть и передать в фонды краеведческого музея. Разрозненные сведения обнаружены в архивах и библиотеках Тюмени, Тобольска, Барнаула, Екатеринбурга и Санкт-Петербурга. В частности, в Барнауле хранится переписка И.Я. Словцова с семьей Гуляевых в 1872–1891 гг. (320 листов), а в Петербурге – фонд семьи Словцовых. Некоторыми материалами располагают частные собрания. Однако обобщающей биографии И. Я. Словцова до сих пор не написано и не издано.

По-видимому, серьезной помехой здесь послужило то обстоятельство, что сибиряки различных специальностей по-своему оценивали научный вклад Словцова. Музейных работников он интересовал прежде всего как организатор музейного дела; археологов – как исследователь древностей; педагогов – как организатор народного просвещения; ученых многих отраслей – как универсал-энциклопедист, досконально изучивший историю и природу Сибири.

Возможно, только синтез знаний о И. Я. Словцове позволит, наконец, по-настоящему обрисовать выдающуюся роль и познания сибирского ученого – нашего земляка. Редкий в науке факт: ссылки на труды И.Я. Словцова встречаются в современных научных работах – спустя столетие после опубликования главных научных достижений ученого.

ОМСКИЙ ПЕРИОД ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА

И.Я. Словцов – коренной сибиряк, родился в Тюмени 17 ноября 1844 года в семье священника Якова Корнильевича Словцова, одного из представителей многочисленной семьи Словцовых, расселившейся по Уралу и на восточном его склоне. Будучи племянником по боковой линии известного историка Сибири П. А. Словцова. Я. К. Словцов в молодые годы, следуя по стопам знаменитого дяди, а может, под его влиянием, выбрал единственно возможный в Тобольской губернии путь приобретения знаний через курс Тобольской духовной семинарии. В 1853–1866 годах он преподавал в стенах родной семинарии, а затем до 1881 года служил протоиереем в г. Ялуторовске в Сретенском соборе.

Надо полагать, недостаточность собственного образования и ощущение его односторонней направленности побудили Я.К. Словцова отправить сына сначала в Тобольскую гимназию, а затем в Казанский университет – наименее удаленный от Сибири. Возможно, по тем же причинам в 1873 году Я.К. Словцов на собственные средства приобрел в центре Ялуторовска дом и разместил в нем уездное училище с тремя комнатами для классов, учительской и ремесленным классом. Сам Яков Корнильевич вел в уездном и духовном училищах города Закон Божий.

Несомненно, стремление к знаниям и просветительству отца не могло не сказаться на будущей судьбе его замечательного сына.

После окончания в 1865 году (в возрасте двадцати одного года) физико-математического факультета Казанского университета по разряду естественных наук, специализация «статистика», И.Я. Словцов некоторое время состоял на частной службе в должности помощника управляющего по сельскому хозяйству в имении П.А. Загибалова под Казанью в деревне Тверигиновке. С начала 1866 года он определился помощником столоначальника в главном управлении Министерства государственных имуществ по Западной Сибири в Омске. С этим городом многие годы была связана административная, преподавательская и научная деятельность И.Я. Словцова.

К началу 1870 года относится назначение И.Я. Словцова штатным преподавателем и воспитателем Сибирской военной гимназии. С этого времени начинается его увлечение историей и географией Омска и сопредельных с ним районов Кокчетавского уезда Акмолинской области, Алтая, Тянь-Шаня, Казахстана, Нерчинского края и Тобольской губернии. Первая самостоятельная научная работа была связана с составлением лекций по естественной истории. Для демонстраций на лекциях потребовались натурные экспонаты. Не без участия своих воспитанников Словцов начал сбор фактического материала в поездках по родному краю, которые стали ежегодными и предпринимались в летнее, свободное от занятий время. Постепенно у И.Я. Словцова стал скапливаться богатый материал для будущих музейных коллекций, включающих образцы минералов, чучела птиц, археологические находки, гербарии. Спустя два года экспонатов накопилось столько, что стала возможна передача их на хранение в музей Петербургского педагогического института, за что он получил первую в своей жизни официальную благодарность, запомнившуюся на долгие годы. Много позже И.Я. Словцов никогда не забывал включать в свой пространный служебный формуляр упоминание о столь приятном для него событии. Приходится лишь сожалеть, что экспонаты коллекций не остались в Сибири.

Несмотря на малочисленность населения, Омск в те годы был одним из центров культуры Сибири. Его не обходили путешественники, особенно зарубежные, для которых сибирская сторона во многих отношениях была малоизвестна. Неоднократно проезжали через Омск немецкие экспедиции и нередко с целями, с наукой ничего общего не имеющими. Так, в 1881 г. в Галле было опубликовано сочинение К. Гаге и Г. Тегнера об условиях торгового сношения Европы с Западной Сибирью. Авторы писали: «Нет никакого сомнения, что в Сибири весьма можно нажиться. Но это – не такая страна, где бы деньги, так сказать, валялись на улице: везде найдутся люди для того, чтобы подобрать их. В Сибири нельзя сразу встретить такие золотые реки, какие были найдены на индийских берегах. Разбогатеть в Сибири можно только тому, кто имеет не только охоту трудиться, но и большую предприимчивость против той, какая существует там... Для предприимчивого духа здесь представляется широкая и вполне достойная задача. Это – одно из тех предприятий, которое, будучи хорошо выполнено, доставляет народам, принимающим в них участие, не только денежный барыш, а и нечто большее – то духовное общение, которым обусловлен и гордится человеческий прогресс».

Далее следовала рекомендация на случай неудачи: «утешиться сознанием, что сделано все возможное для того, чтобы обеспечить себе благоприятный результат».

Научная экспедиция с участием известного бременского исследователя животных доктора Альфреда Брема оставила заметный след в истории города. Подробности пребывания Брема и его спутников в Омске в апреле 1876 года нам оставил коллега Брема, энтомолог и орнитолог Отто Финш[9]. Перевод с немецкого его книги «Путешествие в Западную Сибирь» вышел в Москве через шесть лет. Экспедиция, кроме Омска, посетила Екатеринбург, Тюмень, Ишим, Тюкалинск, Обдорск, берега Карского моря.

Применительно к нашему рассказу книга интересна оценкой Сибирской военной гимназии: «Классные и спальни, учительская, столовая и лазарет, богатый запас учебных пособий, инструментов, глобусов, довольно значительная библиотека, наконец, все устройство вообще – свидетельствовали об образцовом порядке и могли вполне бы выдержать сравнение с подобными же заведениями в Германии...».

И.Я. Словцов, инициативы которого в оснащении учебных классов способствовали столь благожелательному отзыву, имел возможность лично познакомиться с двумя выдающимися учеными. «Он был, – писал Финш, – страстным коллекционером и натуралистом. Ему обязана гимназия таким зоологическим музеем, подобного которому едва ли можно найти при однородных заведениях в Германии. Но что более всего заслуживает внимания, так это то, что почти весь музей был собран им самим и на его собственные средства. Для этой цели он предпринимает каждый год более или менее продолжительные поездки, в которых ему случается уезжать до Балхаша и Обдорска...».

Заинтересованное, не формально по службе, а по зову сердца, отношение к учебному процессу И.Я. Словцов покажет позже и в Тюмени, где учебные классы и кабинеты реального училища он сделает еще более совершенными. Признательные современники относились к трудам И.Я. Словцова благодарно и восторженно.

В том же, 1876 году, И.Я. Словцов принимал в Омске руководителя шведской экспедиции по Енисейскому Северу доктора Тэля, соратника Норденшельдта. Тэль получил в дар от Словцова богатую коллекцию окаменелостей из окрестностей Омска. По возвращении в Швецию Тэль сделал отчет в Академии наук о результатах экспедиции, не забыв отразить роль И.Я. Словцова в оснащении экспедиции научными экспонатами. Шведская академия в благодарность за труды известного сибиряка избрала Словцова своим членом-корреспондентом.

Известность И.Я. Словцова росла. Официальное признание пришло к нему в 1876 году, когда состоялась поездка в Петербург в качестве делегата от Западной Сибири на третий международный съезд ориенталистов[10]. Там состоялось почетное избрание его членом распорядительного комитета и вице-президентом Сибирской сессии. В 1878 году и до отъезда в Тюмень он был секретарем Акмолинского статистического комитета. Результаты этой важной работы: материалы по статистике и истории Омска, извлеченные из однодневной переписки 1877 года, путевые записки при поездке в Кокчетавский уезд (1878) и обзор сведений об урожаях хлеба (1879).

Расцвету научной деятельности И.Я. Словцова в Омске способствовало открытие в городе в 1877 году Западно-Сибирского отдела Русского географического общества. Отдел получил право на издание «Записок», первый том которых увидел свет в 1879 году. И. Я. Словцов принял самое деятельное участие в работе отдела, пользовался в экспедициях его финансовой помощью, выполнял отдельные поручения и задания, энергично публиковал свои исследования, передавал на хранение рукописи. Протоколы заседаний отдела постоянно упоминают И.Я. Словцова. Среди документов протокол о передаче Словцовым в дар отделу рукописи Шангина[11] об исследовании киргизских степей и о путешествии по горным сибирским заводам, просьба к Словцову о составлении руководящих указаний участникам экспедиций по среднему течению Оби и к Обской губе, решения о передаче экспедиционных средств, запросы и скорейшем предоставлении отчетов для публикаций в очередном томе «Записок» и др.

В Омске И.Я. Словцов женился. Его спутницей жизни стала Елизавета Степановна Гуляева из семьи известного в те годы в Сибири С. И. Гуляева (1805–1888 гг.) – барнаульского горного инженера (илл. 52), имевшего дальнюю родственную связь со знаменитым И. П. Кулибиным, нижегородским механиком-самоучкой. У Гуляевых хранился архив Кулибина.

В 1874 году в семье Словцовых родился сын Борис, позже – приват-доцент и профессор медико-хирургической академии в Петербурге. И. Я. Словцов имел тесную связь с семьей Гуляевых с 1871 года. Он опубликовал хронику этой семьи[12]. На одной книге о Гуляеве в личном собрании И. Я. Словцова есть дарственная надпись, адресованная известному путешественнику П.П. Семенову-Тян-Шанскому.

Когда мне впервые попался в руки очерк И.Я. Словцова о С.И. Гуляеве, книга была прочитана залпом. И не потому, что она содержала множество занимательных фактов, а главным образом из-за постоянно сопровождавшего при чтении невольного сравнения судеб Гуляева и Словцова. Оба были общественными деятелями и любили эту работу, участвовали в работе статистических комитетов, выставок, даже награды имели почти одинаковые. Они в равной мере увлекались археологией, языковедением, этнографией, ботаникой, минералогией. Много сходного и в тематике публикаций и отчетов. Тот и другой были учредителями гимназий, училищ, музеев и библиотек, оба собирали минералогические, этнографические и рукописные коллекции и отправляли их в Петербург или Москву на хранение, обозрение и доя общественной пользы. Гуляев был много старше И.Я. Словцова – последнему было всего 27 лет, когда они познакомились, поэтому общение с С.И. Гуляевым для Словцова было вторым после Казани жизненным университетом, оказавшим на него и его судьбу решающее влияние. Проще говоря, у них были счастливые отношения учителя и ученика. Восточная мудрость гласит: «Ищите людей, разговор с которыми стоил бы чтения интересной книги и книг, чтение которых заменил бы разговор с умным философом». И.Я. Словцов нашел в своей жизни такого собеседника на долгие годы: он поддерживал с ним связь и переписку около семнадцати лет.

С.И. Гуляев славился своими многосторонними интересами и познаниями, опубликовал много научных трудов. Он настойчиво призывал к открытию первого Сибирского университета, правда, не в Томске, а в Барнауле. С его мнением считались П.П. Семенов-Тян-Шанский, Норденшельдт, Виггинс, Брем. Он проводил крупные геологические изыскания. Известны его статьи о горном масле в Енисейской губернии (1871 г.), о глинистых горючих сланцах и получении из них горючей жидкости (50-е годы), о Байкальском горном воске – озокерите (1869). Находки озокерита прямо связывались с присутствием нефти по аналогии с Западной Украиной, и предсказывалось ее ограниченное распространение в этом районе. Вывод его подтвердился почти сто лет спустя.

Гуляев пророчески писал И. Я. Словцову в 1875 году: «В случае назначения ученой экспедиции на Ямал обратите внимание, кого следует послать на поиски каменного угля, янтаря и нефти. Сдается, что они там есть». Писал он о механике Ползунове, его земляке по Барнаулу, о древних каменных статуях и сосудах, о находках мамонтов, в том числе близ Тазовской губы. С именем С. И. Гуляева связаны открытие и судьба минеральных вод Белокурихи (1867 г.).

С.И. Гуляев состоял членом-корреспондентом Берлинского географического общества и Русского географического общества любителей естествознания Московского университета. Внимание ученых обществ, его, провинциала, очень интересовало. На сообщение из Берлина он как-то сказал: «Сюрприз приятный, но прибавляющий новый труд». Ответ на ученые признания у него был один – очередные статьи и публикации.

На Алтае С. И. Гуляев пользовался непререкаемым авторитетом и репутацией исключительно честного человека. И.Я. Словцов писал о нем: «Научные занятия хотя и отвлекали С. И. Гуляева от того гнетущего состояния, в которое приводило всюду господствовавшее тогда взяточничество и злоупотребления, однако ужиться с этим злом он не мог. Барнаул и весь Алтайский горный округ представлял тогда соединенное родственными связями гнездо казнокрадов, связи эти закреплены были и в Петербурге. Не раз С.И. Гуляев писал туда, что жизнь его делается невыносимой среди открыто царящего зла и что он не может овладеть собой, чтобы удерживаться от разоблачений. На эти жалобы он получал ответы типа: «Заехали в яму, так и живите, как другие живут, не нами заведены эти порядки, не нами и кончатся...». Обескураженному С.И. Гуляеву оставалось одно: беречь самого себя и всецело отдаться исследованиям родины».

Так и хочется сказать то же самое и о самом авторе этих слов И.Я. Словцове, в записках которого личная позиция всегда выступала вполне заметным образом.

Архивы С.И. Гуляева в свое время помогли мне уточнить биографические сведения о И.Я. Словцове, в частности, о его родственных отношениях с известным сибирским историком П.А. Словцовым. Так, в Пушкинском доме в Санкт-Петербурге удалось обнаружить переписку С.И. Гуляева с редактором журнала «Русская старина» М. И. Семевским. В одном из писем С.И. Гуляев среди прочего писал: «Барнаул, 26 июля 1872 года. Милостивый Государь, Михаил Иванович!.. На возвратном пути в Барнаул завернул в Омск к дочерям, одна из них замужем за преподавателем... в тамошнем военном училище Словцовым – внуком по боковой линии известного писателя Петра Андреевича Словцова, товарища Сперанского... У отца моего зятя протоиерея Якова Корнильевича Словцова в Ялуторовске находятся копии с некоторых рукописей покойного дяди его...» (т. е. Петра Словцова).

Таким был наставник И.Я. Словцова, советам и жизненному опыту которого он постоянно следовал и даже подражал в самом добром понимании этого слова.

Конец семидесятых годов стал в научном отношении для И.Я. Словцова необыкновенно продуктивным. Исследователь молод, ему только недавно перевалило за тридцать, он инициативен, охотно соглашается на экспедиционную поездку с минимальными затратами, подготовкой и несколькими помощниками. Только в такие годы люди способны на работу, в обычных условиях выполняемую десятками и сотнями сотрудников. Не иначе как самоотверженным и героическим стал труд И.Я. Словцова по однодневной переписи населения г. Омска в 1877 году. Вот как оценивали его современники (из отчета отдела Географического общества за 1880 г.): «Некоторые из членов общества опубликовали свои научные труды в других изданиях. Таков весьма почтенный и до настоящего времени почти единственный в своем роде труд И.Я. Словцова, вышедший пока в двух томах под названием «Материалы по истории и статистике Омска, извлеченные из однодневной переписи 1877 г.». По количеству собранных материалов это одна из наиболее полных из всех доселе бывших в России городских переписей, так что при проведении параллелей с другими городами и в конечных выводах г. Словцову весьма часто, за неимением соответствующих данных по русским городам, приходится в своем труде брать самые большие иностранные города – Лондон и Берлин».

Значение своего труда отчетливо сознавал и сам автор: «Делая сравнение Омска с мировыми столицами, мы не раз останавливались перед вопросом, выдержит ли такой небольшой городок (25 тысяч жителей обоего пола) это сравнение и не заслужит ли оно справедливые насмешки над нашей работой? Продолжать труд побуждала нас твердая уверенность, что в вопросах экономики, чрезвычайно сложных и запутанных, и в то же время в вопросах первостепенной важности, чем резче будут отличаться объекты сравнения, тем легче можно их обобщить и сделать выводы более надежные...».

В книге имеется интересная сводка исторических этапов становления Омска, описана деятельность школы азиатских языков. Ее воспитанники, толмачи-переводчики, готовились для обслуживания торговых караванов. Школа отличалась интернациональным составом: в ней впервые совместно обучались дети русских, татар и казахов.

Историческая хроника Омска, описанная И.Я. Словцовым, интересна также тем, что она в известной мере характеризует политическое лицо самого автора. Книга была издана с посвящением генерал-губернатору «как дань глубокого уважения к постоянному покровительству научным учреждениям в Западной Сибири». И.Я. Словцов всегда был весьма осторожен в оценках политических событий, особенно текущих, не обострял отношений с власть имущими, был с ними подчеркнуто-уважительно вежлив, являлся дисциплинированным чиновником[13]. По-видимому, это следует расценивать как дань времени, в котором он жил. Все это было замечено и оценено: многочисленные ордена, благодарности, периодические надбавки к пенсии, избрание почетным мировым судьей, назначение цензором Тюменской «Сибирской торговой газеты» и прочее. Считая, что описанное в книге «время слишком близко к нам и поэтому суждения наши могут показаться преждевременными», автор, тем не менее, вынужден описать в исторической хронике, что «пьянство, взяточничество, самоуправство были явлениями обыкновенными в Омске... Битье плетьми считалось делом обычным. Били за все и всякого, кого можно бить».

Год спустя, летом 1878 года, И. Я. Словцов получил предложение Западно-Сибирского отдела Географического общества совершить экспедиционную поездку в Кокчетавский уезд, после которой им были опубликованы путевые записки[14]. «Вполне сознавая трудность предстоящего дела, я, однако, – писал И. Я. Словцов, – согласился принять его, будучи вполне уверен, что если однолетней экскурсии будет недостаточно для выполнения возможных задач, то пробелы в исследованиях могут быть восполнены в следующие годы. Срок, выпавший на приготовление к экскурсии, был непродолжительным. В моем распоряжении было только каникулярное время. Окончив первого июня экзамены в Сибирской военной гимназии, пятого июня я отправился в дорогу с двумя спутниками...».

Путевые записки читаются легко, и по современным меркам они занимают положение популярного изложения путешествия. В книге – сочный язык, удачные литературные отступления, чисто научные вопросы описаны занимательно и читаются без утомления. Подробности быта населения, жизни животного мира, географические особенности края, словарь киргизских названий животных, рыб и насекомых – все это сохраняет интерес и до нашего времени. Приходится удивляться тщательности и работоспособности исследователя: все сделано за одно лето, точнее – за два месяца, а в «Записках» – 152 страницы! Поездка, как обычно, вновь пополнила коллекцию Словцова. Часть экспонатов он подарил музею Географического общества, среди которых были четыре большие каменные «бабы», доставленные, как записано в протоколе, «по настоянию И. Я. Словцова» и найденные в двухстах верстах к юго-востоку от Кокчетава. Там же Словцов осмотрел древние надписи. Музей пополнился чучелами монгольских и кокчетавских птиц (до 300 видов), минералами (80 образцов), богатой ботанической и зоологической коллекцией (1200 экз. растений и 380 видов жуков), несколькими древними каменными орудиями, среди них два молота, вырытых на пашнях около станицы Сандыктанской.

Деятельные результаты Кокчетавской экспедиции не только оправдали надежды отдела Географического общества, но и вселили у руководства надежду на расширение исследований. В протоколе обсуждалась очередная просьба к И.Я. Словцову о возобновлении поездки в Кокчетав или об экскурсии в Ялуторовский или Курганский округа с целью составления экономического их описания. Авторитет И.Я. Словцова, наделенного энциклопедическими знаниями и универсальной подготовкой, быстро возрастал. Во всех областях знаний, за которые он брался, от статистики и экономики до ботаники и археологии, удавалось получать новые, хорошо обоснованные результаты, публикации которых во всех случаях были украшением и гордостью «Записок» Географического общества. Неслучайно, начиная с первого тома изданий, когда общую редакцию «Записок» принял на себя губернатор Г.Е. Катанаев, последний, как отмечалось в протоколах, «в частных и более специальных случаях за справками и указаниями» обращался к И.Я. Словцову.

Судьба, однако, распорядилась по-своему: в июле 1879 года И.Я. Словцов был назначен директором Тюменского реального училища, подготовленного к торжественному открытию.

ТЮМЕНЬ, РЕАЛЬНОЕ УЧИЛИЩЕ

В 1878 году на углу Телеграфной и Царской улиц Тюмени (теперь – Красина и Республики) появилось красивое здание, выстроенное в стиле ренессанс по проекту архитектора и художника Петербургского университета Воротилова (илл. 53). Расходы по возведению дома взял на себя золотопромышленник П. И. Подаруев, в то время – Тюменский городской голова. В здании предполагалось разместить второе в Западной Сибири шестиклассное реальное училище.

Обычное в таких случаях рассмотрение возможных кандидатур на руководство училищем в Омском генерал-губернаторстве не было излишне длительным: кипучая деятельность и высокий авторитет И.Я. Словцова у всех были на виду. 18 августа 1879 года в тридцатипятилетнем возрасте он был назначен директором. Состоялся переезд семьи и многочисленных коллекций в Тюмень. Только коллекционные материалы, а их было 32 тюка, не говоря уже о домашних вещах, заняли всю палубу парохода в рейсе Омск – Тюмень. Местные газеты[15] широко осветили открытие училища. Это произошло 15 сентября того же года. Были произнесены речи о взаимном содействии семьи и школы. Вновь назначенный директор училища прочел историческую справку об учреждении училища, сообщил об итогах приемных испытаний, огласил список первых тридцати пяти учеников, принятых в первый и второй классы. «Заведение, – говорил Словцов, – не даст чувствовать недостатка в количестве учащейся молодежи, ибо для Сибири потребность в учебных заведениях можно назвать неизмеримою».

Учебное здание еще не было полностью построено, и открытие училища предполагалось только через год, но, учитывая желание тюменского общества, предоставившего училищу временные помещения, открытие состоялось для первых двух классов. Занятия начались сразу же после торжеств. Присутствовавшие отмечали, что двухэтажное каменное здание не имеет себе равных по красоте и величию среди городов Западной Сибири и стало подлинным украшением города.

Верхний этаж имел более двадцати комнат, где размещались классы, кабинеты, рисовальный и актовый залы, библиотека и комната педсовета. Нижний этаж занимали приготовительный класс, физический, естественно-исторический и механический кабинеты, канцелярия и квартира директора. Существовал подвальный этаж. Здесь оборудовали кабинеты черчения, физическую и химическую лаборатории, гимнастический зал, столярную мастерскую и склады.

Когда вводится в строй новое учебное здание, администрации приходится решать множество неожиданных проблем: какая будет система нумераций классов и кабинетов; как расположить столы в классе относительно падающего из окон света; где должно быть больше классов в здании относительно солнечной стороны; каким образом с первых шагов работы училища выработать у реалистов и учителей особое бережное отношение к приборам, оборудованию, книгам; где расположить фундаментальную библиотеку с тем, чтобы вход в нее всегда был радостным и торжественным событием. И. Я. Словцов и по опыту работы в Омске, и психологически был подготовлен к ответам на эти непростые вопросы. В любом деле важно иметь хороших помощников, а для него, руководителя учреждения, надо было четко определить, что делать в первую очередь и как делать.

Особое внимание было уделено фундаментальной библиотеке. Вскоре после открытия она располагала двумя залами с более чем девятью тысячами томов книжной продукции. Для сравнения можно привести данные из отчета училища за 1915 год, спустя 10 лет после ухода Словцова с поста директора. Библиотека не только не обогатилась новыми поступлениями, но количество книг сократилось на 600 названий. То, что было создано И. Я. Словцовым, более не пополнялось.

Естественно-исторический кабинет состоял из нескольких отделений: космографического и археологического, минералогического и ботанического. Имелись отделения приборов и инструментов, рисунков и таблиц и, наконец, специальное помещение было выделено под музей. Если директор имеет свои особые интересы или пристрастия к каким-либо отдельным направлениям учебной деятельности, то они, как правило, процветают. И это вполне объяснимо: на другие направления времени и сил просто не хватает даже у самого энергичного руководителя. Для Словцова это были библиотека, кабинеты и музей. Музей полностью состоял из экспонатов, собранных И.Я. Словцовым.

Судьба музея необычна и трудна. Его коллекции поначалу, пока шла достройка здания, размещались в клубе приказчиков (теперь – здание филармонии), а позднее, с 1880 года, в здании училища и в домашних кабинетах директора. В одной из своих последних книг, изданной в конце жизни, Иван Яковлевич с горечью писал о несчастье, постигшем его коллекцию, которую он собирал в течение тридцати пяти лет[16]. Лучшая часть экспозиции, ее половина, полностью погибла при пожаре, случившемся в Москве в 1891 году при перевозке коллекции в Петербург Российскую академию наук, где предполагалась ее демонстрация.

Сохранившаяся часть коллекции, не раз вновь подвергавшаяся разорению, например, при перевозке в Омск в 1911 году на промышленную выставку, оказалась достаточной для создания солидного краеведческого музея и в после 1917 года. Уникальное собрание до сих пор радует глаз и будит мысль многочисленных посетителей музея, благодарных его создателю.

Несмотря на очевидную ценность коллекции, ее обладатель далеко не сразу получил разрешение на открытие музейной экспозиции. С помощью меценатов и общественности она стала доступной спустя несколько лет. Музей открывался для публики по воскресеньям и праздничным дням. Пояснения давали ученики старших классов училища.

Следует отметить, что учащиеся, осознавая ценность музея, несли сюда и свои находки. Так, в 1903 году ученик И.Я. Словцова Россомахин П.А. (будущий директор Тюменского краеведческого музея) принес своему учителю найденный в окрестностях Тюмени железный метеорит, зная интерес И. Я. Словцова к этим интересным проявлениям космической природы. В коллекции музея реального училища уже тогда были отдельные образцы сибирских метеоритов. Находка получила название метеорит «Тюмень». К сожалению, все эти бесценные реликвии позднее оказались утраченными частью, вероятно, навсегда.

Здесь уместно остановиться на роли тюменского купца Н.М. Чукмалдина, исследователи жизни которого, на наш взгляд, переоценивают роль своего героя в становлении краеведческого музея. Конечно, нельзя игнорировать искреннее стремление Н.М. Чукмалдина оказать помощь родному городу, его доброе отношение к И.Я. Словцову, наиболее ярко проявившееся в трудные

для Словцова годы, когда он был вынужден продать в 1891 году Чукмалдину дорогую своему сердцу коллекцию музея. Неоценимы пополнения коллекции со стороны самого Чукмалдина. Вместе с тем надо помнить, что до момента приобретения коллекции и щедрого дарения ее тому же Словцову, коллекция существовала в стенах Омского кадетского корпуса и Тюменского реального училища почти четверть века.

Росла популярность не только музея, но и его создателя – специалиста по музейному делу. Свои познания он обобщил в специальной книге, где описал приемы изготовления и хранения музейных экспонатов. В 1890 году И.Я. Словцов стал учредителем комитета Тобольского губернского музея по г. Тюмени.

Тем временем экспозиция пополнялась новыми поступлениями. Иван Яковлевич каждое лето отправлялся на археологические раскопки и в поездки по близлежащим районам. Он посетил долины рек Иски, Тавды, Исети, Пышмы и Туры, бывал на Северном Урале и в Пелымском крае. Вел раскопки возле деревень Салаирка и Решетниково к северу от Тюмени, вверх по течению реки Туры, около Варваринских юрт и Красногорской слободы. Так, близ Решетниково, рядом с современной туристической базой Верхний Бор, он нашел полный скелет мамонта. Вверх по течению реки Туры, возле деревни Салаирка рядом с устьем речки Ахманки, им же был обнаружен скелет бизона.

Свои научные исследования И.Я. Словцов проводил так, как в наше время это могут позволить себе лишь профессора высших учебных заведений, научный авторитет которых обеспечивает надлежащий размер финансирования. После Словцова уже никто из деятелей народного образования не вел исследований в подобном объеме.

Богатейшие материалы экспедиций И.Я. Словцова легли в основу его главных публикаций: «Материалы по фитографии Тобольской губернии», Омск, 1891; «Позвоночные Тюменского округа и их распространение в Тобольской губернии», Москва, 1892; «В стране кедра и соболя (очерк Тавдинско-Пелымского края)», Омск, 1892 и др. Обычно многочисленные труды ученого, сведенные им самим в единый список, редко доставляют ему радость: о многих из них ранних, ошибочных, слабых, противоречивых... – он желал бы не вспоминать. Однако читая труды И.Я. Словцова, невольно приходишь к мысли, что слабых трудов он просто не публиковал. Все напечатанное выглядит завершенным, логичным, необходимым и новым.

Наибольшую известность получили его археологические раскопки в 1883–1885 годах на берегах Андреевского озера к югу от города[17].

В протоколах отдела Русского географического общества в Омске в июле 1883 года был зафиксирован текст телеграммы И. Я. Словцова, отправленной из Тюмени: «Близ Тюмени открыл сооружения обитателей каменного века. Благоволите телеграфировать, может ли географическое общество дать для раскопок 300 рублей? Успех несомненный, отчет в сентябре». Постановили: известить Словцова по телеграфу о согласии распорядительного комитета отдела.

Полным доверием к своему члену ответил комитет на просьбу Словцова: ответ был дан на другой день после получения телеграммы. Поражает воображение объем выполненных работ, профессионально задокументированных и описанных: 219 упоминаний городищ, курганов и раскопок. Обильный кремневый материал – памятник западно-сибирского неолита – до сих пор хранится в Тюменском областном музее.

Материалы о раскопках под Тюменью И.Я. Словцов регулярно публиковал в «Записках» ЗСОИРГО сначала в виде кратких сообщений и протокольных известий, а затем – пространной статьи. Неожиданность и новизна материалов поразила не только автора, но и редакцию. Из осторожности она послала материалы на отзыв известному специалисту-археологу А.С. Уварову – основателю доисторической археологии в России. Рукопись Словцова побывала в Риме, где находился в то время Уваров. Доброжелательный и лестный отзыв его также был напечатан в одном из номеров «Записок» за 1883 и 1884 годы. «Граф Уваров, писалось в журнале, признавая блистательный успех сделанных раскопок, нашел, что последние наметили уже столько новых и любопытных фактов, что все с нетерпением будут ждать продолжения их». Несомненно, такое одобрение начинаний Словцова весьма вдохновило его на дальнейшие исследования, укрепило веру в свои возможности, придало ему новые силы. А вопрос, который он поставил себе, был далеко не простым. В протоколах «Записок» отмечалось: «Задавшись вопросом, существовало ли на Сибирской низменности население, предшествующее бронзовому веку, И.Я. Словцов говорит, что при скудости и отрывочности материалов, добытых по каменному периоду не только в Сибири, но и в России, означенный вопрос не может быть решен окончательно и требует осторожных и систематических изысканий».

В последующих работах Словцов строго следовал намеченной программе. Неслучайно он считается основателем Западно-Сибирской археологии по разделу каменного века.

Поначалу, после открытия училища, реалистов принимали на основное и коммерческое отделения. Были также химико-технологическое и механическое отделения в седьмом дополнительном классе. В 1886 г. коммерческое отделение закрылось из-за недостатка учеников. Химико-технологическое отделение и дополнительный класс прекратили свое существование в 1889 году, а в 1893 году закрылось и механическое отделение. Вместо него открылся приготовительный класс.

Авторитет и признание любого учебного заведения начинаются с его учителей. Если их подбор удачен, выпускники своими делами и достижениями множат достигнутое, создают ему славу. Но все это бывает позже, отдача видна не сразу, первоначально все зависит от директора, его чутья и способности оценить людей, увлечь их делом, которому, как и они, он готов посвятить свою нелегкую и тревожную жизнь провинциального учителя.

И.Я. Словцову удавалось все. По свидетельству учеников, он был человеком твердым в своих намерениях, начинаниях и в их реализации. Он не только сумел привлечь к педагогической деятельности знающих преподавателей, но и увлек их предстоящими перспективами на педагогическом поприще. В людях он почти не ошибался. Словцов сплотил вокруг себя молодых людей из университетов центральных районов России. Это были выпускники Петербургского университета А.Д. Петров, П.Г. Захаров, А.Я. Силецкий, Е.В. Сиротинский; Московского и Харьковского университетов – И.Ф. Виноходов, П.Е. Перешивалов, С.В. Куруяев, П.О. Перешивалов, и даже МВТУ (Н.В. Погоржельский). Историю в училище преподавал известный в Сибири специалист Петр Михайлович Головачев (1862–1913 гг.), автор «Экономической географии Сибири», «Сибирской библиографии», «Сибирь, природа, люди, жизнь» и других книг. Знаток западных языков и литературы, историк Сибири, исследователь декабристского движения, сочувствующий политическим ссыльным – таков был этот преподаватель. С 1901 г. он стал приват-доцентом русской истории в Московском университете. Будучи в Москве, он сохранил связи с И.Я. Словцовым, переписывался с ним.

Училище давало учащимся прекрасную химическую подготовку. Преподавателем химии и физики был Федор Григорьевич Багаев, выпускник Петербургского технологического института, инженер-технолог. Он же занимал в училище выборную должность библиотекаря и был классным наставником в годы учения Л.Б. Красина (1880–1887 гг.). Ф.Г. Багаев оказал решающее влияние на выбор Л.Б. Красиным, впоследствии крупным государственным деятелем, выдающимся русским инженером-электриком и дипломатом Советской России, высшего учебного заведения в Петербурге.

Училище в свое время окончили М.М. Пришвин, известный русский писатель; сын казахского просветителя Абая Кунанбаева. И.Я. Словцов определил в училище и своего сына Бориса.

Сам И.Я. Словцов вел естественную историю и географию в старших классах, был классным наставником (илл. 54).

Воспоминания учителей и учащихся реального училища позволяют воссоздать облик И.Я. Словцова. Иван Яковлевич был крупный мужчина с большой седой бородой, которую при разговоре с собеседником имел обыкновение накручивать на руку, издавая в паузах характерные хрюкающие звуки. Может быть, поэтому он имел среди учеников кличку «Барбос», не слишком обидную, но все же исключающую любую попытку официального обращения по адресу ее носителя... Впрочем, кто из учителей, даже любимых, не имел прозвища в кругу своих воспитанников? На уроках директор сидел на стуле, так как после кровоизлияния в мозг в 1901 году волочил ногу и ходил с тростью. Пользуясь малой подвижностью учителя, ученики нередко сажали под парты «суфлеров». В теплое время года Иван Яковлевич любил проводить занятия на природе в окрестностях города, куда выезжал на пролетке. Весь класс гурьбою шел вслед за учителем. Иногда директор откупал целиком пароход и все училище отправлялось на групповую экскурсию по реке.

Колоритная характеристика И. Я. Словцова как директора дана в автобиографической повести М.М. Пришвина «Кащеева цепь». Словцов был другом судовладельца И.И. Игнатова (в повести – Астахов), часто бывал в его доме, пользовался безграничным доверием и уважением хозяина. Впечатления юного Пришвина – воспитанника реального училища – описаны в «Кащеевой цепи» с изрядной долей иронии по отношению к директору и одновременно, что характерно для многих произведений Пришвина, с откровенным самолюбованием. При чтении тюменских страниц повести нельзя не учитывать односторонности оценки молодым Пришвиным своего учителя.

Интересны рукописные воспоминания агронома П.М. Смирнова выпускника реального училища начала девятисотых годов. Воспоминания хранятся в фонде известного уральского краеведа В. П. Бирюкова (дело 3384–3385) в Екатеринбургском областном архиве. В те же годы курс реального образования проходили не только тюменские дети, но и выходцы из окрестных деревень и поселков. Для них при училище было организовано общежитие – частный интернат при доме сестер Шитовых. Интернат, как и обучение, были платными. Тех из учащихся, кто не вносил в кассу деньги к установленному сроку, включали в списки на отчисление. Списки вывешивались для всеобщего обозрения.

Как ни покажется странным, задолжники на эти списки не обращали внимания и никто никогда из училища не отчислялся. Дело в том, что И.Я. Словцов в подобных случаях обращался за помощью к миллионеру Давыдовскому, хозяину знаменитого в Тюмени пивоваренного завода, и тот по списку, предъявленному И.Я. Словцовым, ежегодно погашал задолженность за обучение.

Учащиеся, особенно младшие, любили Ивана Яковлевича, и где бы он ни появлялся, вокруг него постоянно кружила толпа малышей. Директор шутил, смеялся, терпеливо отвечал на многочисленные вопросы и задавал задачки-головоломки типа: «полторы селедки стоят полторы копейки, сколько стоят двенадцать селедок?»

В торжественных случаях он одевал генеральский мундир с орденами и лентами и фуражку с кокардой.

Много времени И. Я. Словцов уделял составлению учебников для учащихся реальных училищ. Его учебники «Краткая физическая география» (илл. 55) и «Обозрение Российской империи сравнительно с важнейшими государствами» в конце 1890-х годов четырежды и дважды, соответственно, переиздавались в Москве.

В предисловии к учебникам автор указывал, что они составлены в соответствии с имеющимися программами и «заключают в себе в сжатом изложении весь необходимый материал...

Сжатость изложения мы поставили себе задачей по тем указанным опытом соображениям, что при прохождении курса географии шестого класса всегда требуется достаточное количество времени для обстоятельного возобновления в памяти учеников курсов четвертого и пятого классов. Без этого географические познания учащихся в конце концов не получают желаемой основательности...

Наш курс «Обозрения России» есть тот минимум, который при указанном ведении преподавания мы едва успели выполнить с посредственными и слабыми учениками».

И.Я. Словцов подготовил серьезную сводку географических материалов для шестиклассников. Книги рассчитаны на вдумчивого читателя, наделенного знаниями прошлых лет обучения.

Автор смело вводит усложненный материал, в том числе из круга своих научных интересов, увлекает учащегося удачным подбором новейших для того времени географических фактов.

Вспоминаются слова А. Реньи, сказанные как будто для такого случая: «Суть универсального образования должна состоять в том. чтобы преподаватель обучал студентов тому, чего не найдешь ни в одном учебнике и что есть только у него в голове. Из таких сведений и составляется постепенно та «книга», которую мы носим в голове и с надеждой стремимся передать следующему поколению».

Например, в учебнике отражена идея о едином материке Земли в далекие, в геологическом понятии, времена, позднее разделившемся на современные континенты. В наше время основоположником и разработчиком такой идеи считается Альфред Вагнер, известный немецкий ученый, опубликовавший в 1912 году классические статьи под общим названием «Происхождение континентов». Как отмечал сам Вагнер, его внимание однажды привлекло удивительное совпадение очертаний противоположных берегов Атлантического океана, что и подтолкнуло ученого к мысли о возможности существования единого материка, в далеком геологическом прошлом. А вот что мы читаем у И.Я. Словцова задолго до Вагнера в «Краткой физической географии», изданной еще в конце девяностых годов провинциальным учителем, убежденным в правоте написанного настолько, что он счел возможным включить такие материалы в учебник: «Парное расположение континентов. В западном и восточном полушарии материки лежат парами: Азия с Австралией, Европа с Африкой и Северная Америка с Южною. Обе Америки представляют простейшую и довольно правильную форму двух треугольников. Во второй паре Африка похожа на Южную Америку, а Европа без полуостровов – на Северную Америку. Ниже будет указано, что в конце одного из геологических периодов сходство этой пары с Америкой было поразительно (дается рисунок). Европа отделялась тогда от Азии огромным водным бассейном, простиравшимся от Средиземного моря до Обской губы; зато на юг она составляла одно неразрывное целое с приатлантическими странами Африки. Третью пару составляет Азия и Австралия. Обе они были соединены между собой перешейком, остатки которого сохранились в виде Зондских островов».

Учебники отличались острой практической направленностью материала. В них можно встретить расчетные формулы средней суточной температуры, высоту участка местности по данным барометра и т. д. Как бы предчувствуя будущее нефтяной Тюмени, Словцов неоднократно описывает буровые скважины в артезианских бассейнах Франции, известные там с 1126 года, и в окрестностях Петербурга. Он пишет: «В одном и том же месте может находиться несколько водоносных пластов на различной глубине; так, например, при бурении артезианского колодца в Петербурге были пройдены четыре водоносных слоя. Посредством буровых скважин в пластах земной коры получаются не только пресные источники, холодные и теплые, но добываются также минеральная вода, рассолы и нефть». Тут же дан схематический чертеж скважины. Упоминание о рассолах заставляет думать, что Словцову была известна история поисков соляных источников в Сибири. Увлечение буровым делом подтверждается и составом программы публичных лекций, опубликованных в 1897 году в местной газете[18]. Он указывает, что самая глубокая в мире по тому времени Шладебахская буровая скважина в Германии близ Галля достигла отметки 1716 метров, а одна из глубочайших скважин в России – московский водоносный бассейн – имеет глубину 470 метров. При демонстрациях на занятиях и в публичных лекциях И.Я. Словцов показывал с помощью «волшебного фонаря» слайды – в современной терминологии – с изображениями артезианских скважин и геологического профиля – разреза земных толщ по московской буровой скважине.

При написании учебников автор неоднократно использовал примеры, отражающие сибирские реалии. С каждым переизданием книги улучшались. Исключались громоздкие таблицы, цифровой материал упрощался, вводились параграфы для необязательного чтения[19], исправлялись погрешности, учитывалась критика коллег, появлялись новейшие данные, справочный материал переносился в приложения и т.п.

В 1889 году И. Я. Словцовым была опубликована библиография Тобольской губернии[20], в которой автору удалось собрать публикации о Западной Сибири за 300 с лишним лет. Еще работая в Омске, он мечтал о центральной библиотеке, которая собрала бы все существенно важное, что когда и где-либо было напечатано о Западной Сибири. Мечта не осуществилась, пришлось ограничиться лишь сводкой результатов из личного собрания и картотеки. В примечании редакции календаря указывалось, что автором готовится вторая часть объемного труда, посвященная периодической печати о Тобольской губернии. Появление публикации, которой предшествовал многолетний труд Словцова, свидетельствует об устойчивом интересе автора к истории Западной Сибири, желание оставить после себя систематизированный обзор всего, что издано на эту тему у нас и за рубежом. Первая из них датируется в списке Словцова 1556-м годом. Список размещен на двух десятках печатных страниц, и хотя многое, известное нам из истории Сибири, он не содержит, научно-познавательное значение библиографии сохраняется до сих пор. Всякий, кто прочитает его, наверняка найдет для себя незнакомые или малознакомые материалы.

Не располагая сведениями о публикации второй части библиографии (периодические издания), можно только предполагать, зная тщательность методов работы И.Я. Словцова, что этот список был бы еще более объемным и содержательным.

Библиография содержит указания на печатные труды академиков Н.И. Делиля (Березов, прохождение Меркурия через солнечный диск), П.С. Палласа, И.И. Лепехина, А. Гумбольдта и др. С именами этих ученых связана история городов Екатеринбурга, Тюмени, Тобольска, Ишима, которые они посетили. Много внимания уделено филологическим работам, главным образом зарубежным (А. Кастрен, 1848; П. Гунфельви, 1858 – грамматика самоедского языка и его связь с венгерским; А. Альквист, 1859 – о распространении финских языков; труды немецкого лингвиста Шотта и др.). Многопланово освещена история освоения Северного морского пути (Крузенштерн, Иоганнесен, Норденшельдт, Виггинс. Поляков, Даль, Сидоров и многие другие). Подробно описаны публикации последних двух десятилетий, вплоть до 1889 года.

В Тюмени И.Я. Словцов активно участвует в общественной жизни. Он неоднократно выезжал в соседние города, часто бывал в Тобольске. Каждый раз, посещая его, он благодарил очередную счастливую возможность любоваться им, особенно со стороны Иртыша, и чувствовать трепет души перед величием истории этого города, где он учился и вырос и куда всякий приезд для него был праздником. Сибиряки, среди которых известность Словцова постоянно росла, платили ему добром и вниманием. За известность всегда приходится платить – и немалым: в первую очередь дополнительной работой, поручениями, нагрузкой, все возрастающими общественными обязанностями.

Перечислим лишь главное, что было сделано И.Я. Словцовым в восьмидесятые – девяностые годы:

1880 г. – участие в работе Тюменского комитета Московской промышленно-художественной выставки изделий легкой промышленности;

1984 г. – председатель комитета помощи голодающему населению Тюменского округа, пострадавшему от неурожая;

1885–1888 гг. – председатель комиссии по производству однодневной переписи г. Тюмени; участник выставки в Екатеринбурге (1888 г.);

1879–1897 гг. – председатель педагогического совета Тюменской женской гимназии и член ее хозяйственного комитета;

1894 г. – командировка в Тобольск по приему здания классической гимназии;

1897 г. – публичные чтения лекций о физических явлениях на земной поверхности.

Заметный след в истории Тюмени тех лет оставили публичные чтения лекций. Подготовка их велась необычайно тщательно, содержание материала печатались в газете, только один перечень диапозитивов-слайдов, предназначенных к показу на экране, включал 123 названия. Чтения лекций стали запоминающимися событиями для обывателей города. «Тобольские ведомости» писали по этому поводу: «...наконец, и в нашей Тюмени нашлось действительно эстетическое удовольствие для людей, ищущих живого слова и интересующихся, хотя бы в самой незначительной мере, вопросом: кто я и что меня окружает? До сего времени мы находили удовольствие в картах, выпивке, бесцельном шатании после обеда по Царской улице, в различных вывертах и ломании артистов временно существующего здесь цирка, и тому подобном препровождении свободного времени, которого, кстати сказать, у нас много. Лектор в живой речи раскрывал перед слушателями картину мироздания. Речь его лилась ровно, спокойно, местами повышаясь, местами понижаясь. При умелой передаче мыслей... картины волшебного фонаря были очень хороши. Местами впечатление было особенно сильно. Чувствовалось как бы отрешение от настоящего мира, блуждание в первобытных лесах в эпоху творения, куда лектор переносил нас живым описанием первобытной природы... При появлении объявлений о чтении многие предполагали, что чтения будут скучны и сухи. В действительности же чтения эти оказались настолько интересными, увлекательными и живыми, что всякий, послушавший их раз, никогда не откажется от удовольствия быть и на следующем. От души желаем И.Я. Словцову бодрости духа и тела, чтобы довести до конца начатое им и раскрыть перед слушателями полную и яркую картину окружающей нас природы».

Лекции были платными. В газете был помещен подробный финансовый отчет о входных билетах с указанием сумм, пожертвованных беднейшим ученикам реального училища.

И.Я. Словцов с охотой сотрудничал в газетах «Сибирский Листок» и «Тобольские губернские ведомости», часто – под псевдонимом. Понять нежелание поставить свою подпись сейчас, спустя почти столетие, чрезвычайно трудно. Возможно, Словцов руководствовался принципом: «Как хочу писать и говорить – нельзя, как надо – не умею». Впрочем, были и другие соображения. Так, в 1894–1897 гг. в газетах, а позже – отдельным изданием за подписью «Негласный» появилось более пятнадцати статей, объединенных общим заголовком «Тюменские письма» или «Письма из Тюмени». Написанные хорошим литературным языком с яркими диалогами, они обратили на себя внимание также и тем, что в них с нескрываемой иронией (если не сказать больше – издевкой) описывались нравы и быт современной Тюмени. Не остались без внимания и местные власти. Например, критиковалось их невнимание к нуждам прогимназии, городским интересам, делались даже прозрачные намеки на бесцеремонное, без отчетов, расходование средств, пожертвованных казной для общественных сооружений, вскользь, в обход, упоминалось имя тобольского губернатора, и др.

Читая эти письма, ловишь себя на мысли, что писал их кто угодно, но только не осторожный И.Я. Словцов. Они интересны тем, что раскрывают внутреннее, душевное состояние, заветные мысли автора, резко отличающиеся от внешне благополучного выражения почтительности, столь необходимого для высокой должности директора училища, действительного статского советника.

Сомнения об авторстве рассеивают те же газеты. В нескольких номерах за подписью «Независимый» были даны возражения на «Письма». Они отражали официальную точку зрения, в них звучали оправдательные мотивы по критическим замечаниям и столь же неприкрытое раздражение по поводу смелости «Негласного». Более подробные изложения мыслей «Независимого» сейчас вряд ли уместны, за исключением, пожалуй, отдельных выдержек, благодаря которым автор, в пылу полемики, раскрывает подлинное имя «Негласного». Более того, как это обычно случается в спорах, когда не хватает достаточных аргументов, «Независимый» (так и хочется сказать – в двойных кавычках!) опускается до оскорбительных выражений: «Говоря о прогимназии, не могу не поделиться с читателем одним курьезным совпадением, так как оно имеет отношение к прогимназии. В № 5 «Тоб. Вед.», за 1896 г. была помещена корреспонденция из Тюмени с рассказом о праздновании 30-летнего юбилея службы директора тюменского реального училища. При перечислении ученых и литературных трудов юбиляра указано на то, что «Письма из Тюмени», ранее помещенные в «Тоб. Губ. Вед.» под псевдонимом «Негласного», также принадлежат перу юбиляра. Произведения «Негласного» в текущем году, помещаемые им часто в «Губ. Вед.», частью в «Сиб. Листке», носят то же название «Тюменских писем», и некоторые места последнего письма имеют большое сходство с 15-м письмом г. Негласного, напечатанным в 15 номере «Тоб. Губ. Вед.» за 1894 г. Госп. Словцов, занятый многосложными служебными обязанностями, не обращает, вероятно, внимание на это странное совпадение, дающее многим повод считать его автором и последних писем. Быть может, г. Словцов найдет возможным устранить путем печати такое невозможное предположение, из которого, будь оно справедливо, следовало бы заключить, что он сам распускает ложные слухи об учреждении, состоящем под его наблюдением». И далее: «Если в моем «возражении» я вступил в полемику с г. Негласным, то сделано это потому, чтобы доказать постоянную подтасовку фактов в его корреспонденциях. В моем ответе... никакого подкуривания фимиама отдельными лицами в этом нет. Неужели только г. Негласному позволительно писать обо всех и обо всем? Неужели все должны с глубоким вниманием прислушиваться только к его словам, стараясь при этом вообразить, что только у него одного нет фальшиво-монетных добродетелей, которыми он так щедро наделяет все тюменское общество?».

Как видно, принадлежность «Писем» перу И.Я. Словцова была хорошо известна его современникам. Поэтому время от времени появляющиеся попытки некоторых тюменских исследователей творчества Словцова приписать себе заслугу какого-то «открытия» в биографии ученого, могут вызвать только недоумение. Исключение составляет действительно драгоценная находка доцента Л.Г. Беспаловой, автора ряда книг и статей по историческому литературоведению. Ей удалось разгадать подпись в конце анонимной книги «Письма из Тюмени претендента на должность городского головы» (Тобольск, 1894).

Содержание закодированной подписи следующее: «Слагатай сия человек негласный, отчина же его познается от осми букв: старицей сугубою начинается и единою же сугубою ерь скончавается, с десятерицею семичисленную и вторицею, паки сторица десятичисленная с тою же семичисленную десятерицею и вторицею».

Если заменить упомянутое в тексте цифры буквам старой азбуки – кириллицы, то расшифровка будет звучать: «Словцовъ».

Не столь уж безоблачной оказалась жизнь и работа в Тюмени у И.Я. Словцова, если даже легкие намеки и критика отдельных устоев тогдашней тюменской действительности вызвали бурю гнева их блюстителей и принесли, без сомнения, Словцову множество огорчений и неприятностей за смелые выступления.

Впрочем, неприятности были не только в Тюмени. Несмотря на тесные связи с Западно-Сибирским отделом Русского географического общества в Омске, на его огромную помощь и финансовую поддержку в реализации научных планов, отношения с руководством общества у И.Я. Словцова складывались не без сложностей. Побывав в 1887 году в Екатеринбурге на Урало-Сибирской научно-промышленной выставке от имени Сибирского отделения общества и на его деньги, И. Я. Словцов получил золотую медаль. Удачное участие в выставке побудило руководство общества рекомендовать И.Я. Словцова на выставку в Нижнем Новгороде. Ему же было поручено составление «Памятной книжки».

Однако нашлись люди, попытавшиеся воспрепятствовать принятию такого решения. А когда это не удалось, послали Словцову приглашение с умышленным искажением даты. В итоге отношения с Омском разладились окончательно и уже больше не восстанавливались. Вероятно, эта история каким-то образом воспрепятствовала участию И.Я. Словцова в работе и членстве весьма авторитетного Уральского общества любителей естествознания (УОЛЕ).

Значимость и величие ученого или крупного общественного деятеля при его жизни крайне редко осознается современниками, главным образом, по субъективным причинам. Вот почему биограф такого человека, не встречавший его лично, обладает тем преимуществом, что он не знает его человечески слабых сторон характера и ума, не слышал сплетен и дрязг вокруг имени своего героя, почти неизбежных при жизни любого деятельного и активного ученого. Свободный от всего наносного, биограф становится независимым в оценке и описании жизненного пути предмета своего внимания. Только время расставляет все по своим местам и полкам, способствуя рождению объективного подхода к событиям и личностям.

В январе 1896 года общественность Тюмени отмечала тридцатилетие служебной и научной деятельности И.Я. Словцова. Газета «Тобольские губернские ведомости» посвятила юбиляру пространную статью с подробными биографическими сведениями, списком трудов и с описанием обедни и товарищеского завтрака со своими сослуживцами в квартире директора. Здесь же была зачитана бумага из Петербурга за подписью царя о награждении юбиляра.

После многих приветствий И. Я. Словцов с бокалом вина в руке произнес следующий экспромт:

ОТЪЕЗД В ПЕТЕРБУРГ

Среднестатистическая продолжительность работы директора учебного заведения редко превышает десять лет. За такой срок работающий инициативный руководитель успевает нажить себе достаточное количество недоброжелателей, чтобы молва о необходимости смены его достигла цели. Впрочем, такой же срок уходит на аналогичную цель и для бездеятельного директора – успевают разглядеть, что он собой представляет. Так что в любом случае, независимо от деловых и хозяйственных качеств директора, ему предложат уйти. И.Я. Словцов проработал на своем посту двадцать семь лет, что уже само по себе – аттестация его полезной деятельности и умения находить выходы из сложных положений. В 1904 году И.Я. Словцову исполнилось 60 лет. Он по-прежнему полон забот по руководству училищем, но годы и здоровье уже далеко не те, что прежде. Передо мною рукописный годичный отчет о деятельности училища за 1904 год, написанный собственноручно директором училища в январе 1905 года. Огромный труд, множество таблиц, характеристик преподавателей, выводов и рекомендаций. Для составления только такого документа необходимы огромные усилия и организаторская воля. Чтобы ускорить отчет, Словцов рисует формы таблиц, а заполнение их поручает помощникам. Но остается еще каждодневная текучка, надо готовиться к заседаниям педсовета, вести занятия, хлопотать о ремонте зданий. количество которых возросло до пяти, из них четыре – деревянных...

Иван Яковлевич все чаще подумывает об отставке. Он заслужил хорошую пенсию и надбавки к ней, правда, тогда придется освободить квартиру в помещении училища, но в Петербурге его давно зовет к себе в Петербург сын Борис Иванович Словцов. Сохранились и петербургские научные связи, можно будет спокойно заняться обобщением обильного научного материала, обработке которого конца не видно... А музейные экспонаты? Здесь все давно и окончательно решено: он оставляет их училищу и городу, которым посвятил четверть века своей жизни. Более пяти с половиной тысяч экспонатов сведены в каталог, он опубликован, за судьбу экспозиции можно быть спокойным.

Собраны многие бумаги из личного архива, которые он тщательно накапливал всю жизнь. Еще в девяностых годах И.Я. Словцов передал в Археологическую комиссию Академии наук документы тюменских архивов в виде собрания актов и книг, считавшихся утерянными еще со времен Миллера. К сожалению, бумаги по состоянию на 1613 год были разобраны и частично описаны только в 1927–1928 гг., спустя два десятилетия после кончины их владельца. Среди книг, по-видимому, были и материалы, описанные в «Библиографии Тобольской губернии».

Решение об отставке ускорили тревожные события 1905 года. В училище было неспокойно. В октябре молодежь города, среди которых были ученики реального училища, устроила шествие по улицам города с красным флагом и революционными песнями. Через месяц в здании училища произошла забастовка учащихся из-за отказа преподавателей от занятий в седьмом классе. Волнения в училище и женской гимназии продолжались до февраля 1906 года. По должности И.Я. Словцову приходилось докладывать о событиях в училище попечителю Западно-Сибирского учебного округа. Как часто бывает в подобных случаях, на директора возлагалась вина за неспособность предотвратить неприятные для начальства события. И.Я. Словцову было предложено представить на рассмотрение свыше устав «семейно-педагогического кружка», который вдохновлял выступления учащихся, и список его членов. Кружок проповедовал либеральные взгляды и объединял отдельных родителей и учащихся реального училища. Руководители кружка ответили отказом. Не помогло вмешательство жандармского управления. Было назначено расследование, а вскоре – указания о привлечении виновных к «надлежащей» ответственности. Актив кружка был арестован.

Все эти события не прошли бесследно для директора. В том же 1906 году И.Я. Словцов уходит в отставку «по состоянию здоровья» и оставляет навсегда свою любимую работу. Был назначен новый директор, а Словцов уехал в Петербург.

Отрыв от родных мест, где сама природа, дававшая Словцову и вдохновение, и фактический научный материал, диктовала исследователю темы и направления работ, резкая смена климатических условий – все это сказалось на здоровье ученого и общем деловом настрое. Оказавшись не у дел, великий труженик быстро растратил оставшиеся силы и скончался в октябре 1907 года[21].

Можно также предположить, что, несмотря на возраст и нездоровье, И.Я. Словцов действительный статский советник – психологически не был готов к столь стремительным изменениям по службе.

«Сибирская торговая газета» сообщила 21 октября: «Получена телеграмма из Петербурга, что бывший директор реального училища И.Я. Словцов после продолжительной и тяжелой болезни скончался. Вчера в реальном училище в присутствии учащих и учащихся была отслужена панихида».

Преемником И.Я. Словцова на посту директора училища оказался некто Ивачев П.А. Он, как и Словцов, приехал в Тюмень из Омска, где заведовал техническим училищем. К сожалению, это был человек другого склада ума, иных наклонностей, он не знал и, видимо, не пытался узнать историю реального училища, его традиции, не ценил вклад своего предшественника в народное образование и науку Сибири. В первые же месяцы своего директорства П.А. Ивачев обвинил И.Я. Словцова в присвоении четырех картин художника И.А. Колганова и хозяйственного плана училища, писал в Петербург больному Словцову недопустимые по тону письма. При Ивачеве управление училищем никогда уже не было столь эффективным, как во времена Словцова, а научный авторитет учебного заведения упал до самого низкого уровня.

С годами лаборатории и библиотека не пополнялись, ушли талантливые педагоги. К началу войны 1914 года Александровское реальное училище в Тюмени представляло собой весьма заурядное заведение. Можно лишь сожалеть, что городская Дума не смогла или не захотела настоять на достойном выборе из блестящего окружения И.Я. Словцова – преподавателей училища.

На кончину И.Я. Словцова откликнулся популярный в России журнал «Сибирские вопросы». Коллега Словцова по реальному училищу, уже упоминавшийся ранее доцент Московского университета П.М. Головачев в майском номере журнала за 1908 год поместил статью о И.Я. Словцове. В ней он дал исчерпывающую научную характеристику своего бывшего шефа – крупного сибирского ученого, и привел краткий список его основных трудов. Там же приводились сведения о месте рождения И.Я. Словцова Тюмень, а не Тобольск, как иногда принято считать. В Тобольске он провел лишь годы обучения в гимназии. Надо полагать, сослуживец И.Я. Словцова был неплохо осведомлен о фактах его биографии.

В одной из книг о В.Н. Татищеве[22] мне запомнились яркие слова о тупиках истории, «в которые уходят иногда самые сильные и разумные люди. Выхода из таких тупиков нет: никому еще не удавалось вернуться назад, переиграть неверный ход, испробовать иной вариант. Судьбы людей пишутся набело, без черновиков. Есть уровень, на котором каждое решение – единственное». Отъезд в Петербург для И.Я. Словцова оказался тем роковым тупиком, из которого он уже не выбрался.

...Однажды мы беседовали с Александром Петровичем Рогозинским – старейшим жителем Тюмени, теперь уже покойным – о Тюменском реальном училище, в котором он обучался в 1908–1916 годах. На мой вопрос о И.Я. Словцове он ответил, что даже спустя десять лет после его ухода в отставку о нем постоянно вспоминали добрым словом преподаватели, родители, старожилы города и бывшие ученики.

Многое в биографии И.Я. Словцова для меня остается невыясненным. Хотелось бы узнать о годах его жизни и учебы в Тобольске и Казани, о связях с Московским и Томским университетами, которые публиковали труды Ивана Яковлевича; было бы интересно проследить судьбу семьи Словцовых и родственников, живущих и поныне в Петербурге; наверное, остались следы словцовских коллекций в Ленинградском педагогическом институте. Были или нет в близком знакомстве И.Я. Словцов и популярный в Тюмени журналист П.А. Рогозинский? Положительный ответ на этот вопрос напрашивается сам собой, учитывая узость круга образованных людей Тюмени тех лет. Оба они журналисты, жили недалеко друг от друга, но необходимы подтверждения. Одно из них заключается в том, что посещение С.О. Макаровым реального училища в 1897 году, по всей вероятности, не обошлось без рекомендации П.А. Рогозинского, который был заинтересован показать гостю все лучшее в городе, а училищем Тюмень гордилась. Каковы подробности его встречи с адмиралом Макаровым? Кто был отец, священник Яков Словцов, отправивший сына в Казанский университет?

Поиск продолжается. Так, недавно удалось узнать петербургский адрес семьи Словцовых: Гагаринская улица (ныне – Фурманова), дом 26, квартира 3. Здесь жил И.Я. Словцов до своей кончины.

О роли отдельных личностей науки и культуры в основании и развитии краеведческого музея в Тюмени местные краеведы не одно десятилетие ведут бесплодный спор. Он сводится к противопоставлению И.Я. Словцова и купца-мецената Н.М. Чукмалдина: кто из них сделал больше для музея? Такое противопоставление, на мой взгляд, есть пощечина обоим уважаемым людям Тюмени, особенно если учесть их очень добрые и уважительные взаимные отношения. Достаточно прочесть воспоминания Н.М. Чукмалдина, чтобы убедиться в этом.

В любом деле на высшую ступень почета, как правило, потомки ставят зачинателя, в данном случае – основателя музея И.Я. Словцова. Он за четверть века до благотворительной акции Н.М. Чукмалдина собрал в Западной Сибири богатейший материал, ставший основой будущего музея в Тюмени. Никто не отрицает вклада Н.М. Чукмалдина в развитие фондов музея, но он не был первым, и этот факт ставит окончательную точку в затянувшемся споре. Недаром же музей носит имя И.Я. Словцова, а не Н.М. Чукмалдина, соответственно, научные конференции – не чукмалдинскими.

Вызывает, кстати, недоумение, что на юбилейной медали, выпущенной музеем к его 120-летию, на первом месте помещен портрет Н.М. Чукмалдина, а уже за ним – И.Я. Словцова. Стало быть, и музей признает заслуги И.Я. Словцова лишь частично и как вторичные? Не возвращаемся ли мы к оценке деятельности И.Я. Словцова, существовавшей в начале 20-х годов, когда после возрождения музея и попыток его руководителей отдать должное основателю собрания, местная партийная печать решительно воспротивилась патриотическому поступку заведующего музеем и Общества изучения местного края? Цитирую: «Махровый черносотенец, руководитель политического сыска среди учащихся училища, и его именем мы будем позорить Советское учреждение клеймом жандарма?»

Неуважением к памяти И.Я. Словцова стало и проведение «Словцовских чтений» в Тюмени якобы в дни его рождения – 19 ноября. Но эти дни почему-то установлены по старому стилю. В пересчете на новый конференции следует назначать на 12 дней позже, то есть 1 декабря.

ПОСЛЕДНИЙ ПРИЮТ

Общественность Тюмени в свое время с удовлетворением восприняла весть о присвоении областному краеведческому музею имени его основателя И.Я. Словцова – сибирского энциклопедиста, ученого с мировым именем, зачинателя основ и традиций Тюменского Александровского реального училища. Это событие – не только дань памяти нашему замечательному земляку, но и признание заслуг коллектива музея в становлении и развитии музейного дела в Зауралье. Одни ежегодные «Словцовские чтения» – детище музея, выросшее от скромного кружка любителей до события общероссийского значения – стоят очень многого.

Можно лишь пожелать будущему оргкомитету более продуманного отбора докладов, углубленной тщательности в освещении научных заслуг И.Я. Словцова, привлечения местных авторов. Во всяком случае, опыт выступлений столичных «знаменитостей» с докладами типа «Внутренний образ культуры в контексте межкультурной коммуникации» мало что добавляет авторитету «Словцовских чтений».

Теперь, после официального признания заслуг И.Я. Словцова, для нас, тюменцев, каждый штрих его биографии будет чрезвычайно дорог. Важно выявить таких штрихов как можно больше.

Сравнительно недавно, просматривая очередные номера замечательной газеты «Книжное обозрение», я познакомился с книгой, изданной в Санкт-Петербурге под названием «Исторические кладбища Петербурга». Зная о том, что И.Я. Словцов (1844–1907 гг.) и его сын Б.И. Словцов (1874–1924 гг.) – известный русский физиолог, похоронены в Санкт-Петербурге, мне подумалось, что неплохо бы познакомиться с книгой и, возможно, обогатиться неизвестными мне фактами.

Не буду описывать мытарства в поисках книги, выпущенной частным издательством, через систему МБА, но только 1,5 года спустя после объявления о выходе книги мне удалось, наконец, взять ее в руки. Выяснилось, насколько варварски в течение последних десятилетий официальные власти относились к памяти тысяч замечательных людей России, разрушая их могилы, памятники.

Меня особенно заинтересовало Никольское кладбище, часто называемое еще Лаврским из-за принадлежности его к некрополю Александровско-Невской лавры. Раньше оно считалось наиболее дорогим и престижным некрополем бывшей столицы. В наше время, после закрытия кладбища в 1927 году, здесь состоят на учете и охране всего... 39 надгробий! А похоронены на кладбище были сотни и тысячи знаменитостей: писатели, артисты, ученые, военные деятели и журналисты. Назову только несколько известных имен: М.И. Писарев, В.Ф. Комиссаржевская, А.Г. Рубинштейн, Б.М. Кустодиев, Д.Н. Мамин-Сибиряк, Л.В. Зверева – первая женщина-авиатор России, А.И. Чайковский – брат композитора, академик Б.Б. Голицын, Н.И. Кокшаров академик-минералог, П.П. Обухов – основатель Обуховского завода в Петербурге, издатель Суворин А.С., П.А. Фрезе – основатель русского автомобилестроения, Чиколев В.П. – электротехник, изобретатель дуговых ламп и основатель теории прожекторного освещения, и мн. др.

Но, пожалуй, самой удивительной для нас, тюменцев, оказалась находка на Никольском кладбище могилы И.Я. Словцова. Несмотря на сотни разрушенных могил, памятников и надгробий, она хорошо сохранилась и взята на учет. Здесь же находится захоронение супруги И.Я. Словцова Елизаветы Степановны Словцовой, урожденной Гуляевой. Она пережила своего мужа на 18 лет и умерла в 1925 году вслед за кончиной ее замечательного сына.

Могила Словцовых расположена у южной стены Никольского кладбища (илл. 56) на 16-й дорожке, недалеко от главного входа со стороны Троицкого собора.

До тех пор, пока мне не удалось ознакомиться с книгой, я ошибочно полагал, что захоронение И.Я. Словцова находится на Волковом кладбище. Как выяснилось, там был похоронен только сын И.Я. Словцова. Могила его, кстати, тоже охраняется.

До недавнего времени я не располагал фотографией надгробия. Без особой надежды обратился в Санкт-Петербург с просьбой о содействии к одному из моих давних знакомых. Он охотно откликнулся и вот у меня в руках письмо с негативами от известного в российских научных кругах историка радио и телевидения, автора многих книг по этой теме В.А. Урвалова.

Надо сказать, что отыскать могилу, имея перед собой подробный план кладбища, названия и номера дорожек, которыми я снабдил Виктора Александровича, оказалось далеко не простым делом. А.А.Урвалову пришлось изрядно потрудиться, не однажды посетить кладбище, пока среди неухоженных и заросших могил и постаментов, среди густых зарослей травы и кустов не обнаружилось скромное надгробие вблизи южной ограды кладбища (илл. 57). Памятный постамент находится справа от входа на кладбище со стороны Александро-Невской лавры примерно посередине между проспектом Обуховской обороны и лаврой.

Ориентирами служат сохранившиеся рядом памятники: «Вдова профессора Софья Александровна Лачинова, скончавшаяся 23 ноября 1913 года», «Ротмистр Владимир Казимирович Ольшанский», «Тайный советник, инженер путей сообщения Владимир Александрович Добровольский», «Герой Цусимы Карпов Дмитрий Ростиславович».

Как и в Тюмени, да и, пожалуй, во всей России, Никольское кладбище, когда-то считавшееся самым престижным в первой столице, сейчас находится в ужасающем состоянии. Территория его постепенно уменьшается. Недавно там проложили дорогу, памятники разрушаются и не только временем и непогодой, но и руками петербургских хулиганов, которым, как и местным властям, нет дела до истории России.

Памятник И.Я. Словцову был сооружен в 1907–1910 годах его сыном профессором физиологии Б.И. Словцовым. Он представлял собой четырехугольный постамент из черного гранита с размерами в плане 0,7x0,7 метра, с простыми, классически строгими горизонтальными рельефными линиями. На монолите высотой 0,7 метра лежит стопка из трех книг. На книгах когда-то стоял глобус с именем и датами жизни И.Я. Словцова. К стопке наклонно приставлена еще одна раскрытая книга.

Со временем в первоначальном облике памятника произошли существенные изменения. Сначала исчез глобус, от которого осталось только круглое основание подставки и отверстия для металлических крепежных штырей, а затем, в 1925 году, когда здесь же похоронили супругу И.Я. Словцова Елизавету Степановну, на книге, поставленной наклонно, неумелой и небрежной рукой неквалифицированного работника выгравировали (точнее – выцарапали...) ее имя, год кончины и возраст. Правда, надо отдать должное обстоятельствам, но именно благодаря этой надписи и удалось обнаружить могилу И.Я. Словцова.

В нижней части постамента мелкими буквами начертано имя похоронных дел скульптора: «раб. Васильева» («работа Васильева»). В процессе поиска монумента В.А. Урвалов прислал мне вырезку из газеты «Вечерний Петербург», в которой описывался очередной налет «любителей» истории на памятники Никольского кладбища. Мой коллега даже высказал опасение, что памятник И.Я. Словцову, возможно, оказался разрушенным современными вандалами среди 47 прочих. Но чуть позже, и к счастью, выяснилось, что памятник уцелел. Тогда-то и появилась возможность его сфотографировать, предварительно смяв и вырвав траву и кустарники...

Общественность Тюмени должна быть благодарна В.А. Урвалову за его неоценимые хлопоты. Он, кстати, лет 10 назад нашел в Ленинграде на Смоленском кладбище могилу известного русского электротехника XIX века академика Б.С. Якоби, знакомого каждому из школьного или вузовского учебника физики. Могилу, когда-то имевшую бюст ученого, тогда же привели в порядок, к сожалению, уже без бюста.

Благодарность благодарностью, но этого будет крайне недостаточно. Хотелось бы обратиться к мэру города С.М. Киричуку, к администрации краеведческого музея, носящему имя И.Я. Словцова, найти средства и возможность договориться с петербургскими властями с тем, чтобы облагородить могилу замечательного человека. История нашего города столь многим обязана И.Я. Словцову, что забыть его заслуги – значит, взять надушу неизгладимый грех.

Восстановление на постаменте глобуса в первоначальном виде вряд ли сейчас возможно. Мы не знаем ни его формы, ни размеров, ни содержания рисунка. Можно предложить архитекторам вместо глобуса разместить простой куб на стойке, грани которого будут заполнены этапами дрейфа древних континентов Земли, теория которого несправедливо приписывается немецкому ученому А. Л. Вегенеру (1912 г.). Между тем И.Я. Словцов первым и много раньше еще в конце XIX века ввел в научный оборот и в учебные пособия гипотезу мобилизма контитентов. первоначальный вид и расположение которых на поверхности нашей планеты мало соответствовали современным.

На здании бывшего реального училища, теперь – сельскохозяйственной академии, установлена мемориальная доска, текст которой отмечает роль И.Я. Словцова в развитии науки, образования и музейного дела в нашем крае (илл. 58).

ПО СТОПАМ ОТЦА

Сын И.Я. Словцова, Борис Иванович (1874–1924 гг.), о котором вкратце уже упоминалось ранее (илл. 59), молодые годы провел в Тюмени, но незаслуженно здесь забыт. Нам еще предстоит оценить вклад замечательного земляка в историю края. В отличие от нас петербуржцы хорошо помнят и благодарно чтят имя Б.И. Словцова. крупного русского физиолога, специалиста по вопросам питания, биохимика, профессора, доктора медицины, достойного продолжателя физиологической школы Сеченова-Павлова, автора более чем 150 научных работ, среди которых множество монографий, учебников, научно-популярных изданий. Большая медицинская энциклопедия, опубликованная в стране уже третьим изданием (1934,1963,1984 гг.), неизменно уделяла внимание деятельности Б. И. Словцова. Интересно, что в каждом последующем издании объем статьи о Б.И. Словцове по меньшей мере удваивался. Это признак роста интереса к личности ученого и его трудам, не потерявшим актуальность со временем.

Что это был за человек? Каковы его связи с Тюменью?

В 1879 году его отец И.Я. Словцов, служивший в Омске преподавателем Сибирской военной гимназии, получил назначение на должность директора Тюменского реального училища. Здание училища, где ему предстояла многолетняя работа, находилось еще в стадии строительства. Здесь же размещалась и квартира директора. Вскоре из Омска приехала и жена И.Я. Словцова Елизавета Степановна вместе со своим пятилетним первенцем, родившимся в Омске в 1874 году – будущим физиологом. В здании училища он жил, воспитывался и в нем же позже был зачислен на учебу. В документах училища за 1882 – 1984 годы имя Бориса Словцова, ученика младших классов, неоднократно упоминается. Училище было шестиклассным, а родители мечтали дать сыну не только среднее, но и высшее образование. Вот почему Борис Словцов оказался в Екатеринбургской классической гимназии. Он заканчивает ее с золотой медалью в 1892 году, уезжает на учебу в Петербург и поступает в Военно-медицинскую академию.

Будучи студентом, он публикует свою первую работу. После завершения учебы в 1897 году Б.И. Словцова оставляют при академии для стажировки и преподавательской деятельности. Вскоре он защищает докторскую диссертацию и командируется за рубеж. Спустя два года Словцов возвращается в Россию. Признание его как состоявшегося ученого было отмечено избранием приват-доцентом кафедры физиологической химии.

В 1907 году после смерти Д.И. Менделеева его ученики и соратники собрались на Первый менделеевский съезд. С тех пор менделеевские съезды стали традиционными и сохранились доныне. На 1-ом(1907 г.) и Н-ом (1911 г.) съездах Б.И. Словцов был активным участником дискуссий, выступал с докладами, его имя постоянно встречается в опубликованных дневниках заседаний в разделах биохимии и биофизики. В 1910 году он избирается профессором фармакологии медицинского факультета Саратовского университета, где работал два года. В 1912 году Б.И. Словцов возвращается в Петербург и заведует кафедрой физиологической химии Женского медицинского института, руководит опытной клиникой и биохимическмим отделом при Институте экспериментальной медицины. В годы первой мировой войны ученый привлекается к изучению влияния удушливых газов на организм человека, публикует результаты этих исследований, читает курс физиологии труда в Петроградском университете, заведует биохимическим отделением ветеринарной лаборатории.

В трудные военные годы (1914–1917 гг.), а затем в гражданскую войну и в годы разрухи, когда Россия испытывала недостаток в пищевых продуктах. Б.И. Словцов возглавил научно-исследовательские работы по вопросам питания. Из печати непрерывно выходят его труды: «Пищевые раскладки», «Биохимия одностороннего питания», «Пищевое значение морской капусты», «Питание и работа» и др. Во всех этих публикациях центральное место занимает проблема голода, недостаточного питания, вопросы полноценной замены недостающих пищевых продуктов новыми или малоизвестными. Б.И. Словцов считается крестным отцом морской капусты, не пользовавшейся в России каким-либо спросом до работ ученого. С увлеченностью, свойственной Б.И. Словцову при разработке каждой новой для него темы, он проводил экспериментальные исследования по изучению обмена веществ при голодании и патологии недоедания, в первую очередь – на себе. В годы гражданской войны и разрухи он установил рацион питания для различных групп населения, включая и ту среду, в которой работал сам – работников умственного труда. Всякая экономия на питании, считал ученый, есть потеря производительности труда, здоровья работающего. Недоедание – трагедия нации, начало ее вырождения.

Октябрьскую революцию Б.И. Словцов принял безоговорочно: работа в комиссариате здравоохранения и продовольствия, организация музея-выставки здравоохранения, членство в ученом медицинском совете Наркомздрава РСФСР и множестве ученых комиссий, двухлетнее руководство Институтом экспериментальной медицины (1920–1922 гг.) и др.

Медицинские круги Петербурга Петрограда высоко оценивали научные заслуги Б.И. Словцова. Неслучайно он был ответственным редактором таких известных журналов, как «Архив клинической и экспериментальной медицины», «Русский физиологичекий журнал им. И.М. Сеченова» и «Врачебное дело».

Б.И. Словцов оставил замечательный след как преподаватель высшей школы. Этому способствовала специальная заграничная командировка ученого. В 1905 году он посетил химические, физиологические и технические институты Германии, Швейцарии, Франции, Англии и Бельгии. Так, в Германии он познакомился с методикой преподавания в Лейпцигском физико-техническом институте у профессора В.Ф. Оствальда – иностранного члена Петербургской академии наук, будущего лауреата Нобелевской премии. Побывал в физиологических институтах Берлина, Гейдельберга, Геттингена, Марбурга. Посетил лаборатории Страсбурга и Фрейберга, университетов Лейпцига и Берлина. В Париже он изучает систему преподавания в Пастеровском институте и в физиологической лаборатории Сорбонны. В Базеле и Цюрихе (Швейцария) учится у профессоров Бунге и Верна, а в Англии знакомится с физиологической лабораторией Королевского колледжа.

Будучи за рубежом, он одновременно пишет и публикует там свои научные работы, посылает корреспонденции в «Известия Военно-медицинской академии».

Богатый опыт преподавания лучших зарубежных университетов Б.И. Словцов, творчески его переработав, постоянно практикует в своей педагогической деятельности. Современным преподавателям высшей школы и в мечтах, не говоря уж о деле, не приходится строить столь обширные планы изучения зарубежного опыта, без которого действительная перестройка высшего образования совершенно невозможна. Надо откровенно сказать, что без зарубежных поездок Б.И. Словцов вряд ли состоялся бы как превосходный ученый и опытный преподаватель.

Первым итогом освоения зарубежного опыта стала постоянная забота Б.И. Словцова о создании современных учебников для студентов. Так, им написаны «Физиологическая химия», «Практические занятия по биологической химии», «Краткий учебник физиологии» и мн. др. Почти все эти работы неоднократно переиздавались. Как автор учебников, кровно заинтересованный в том, чтобы они не казались сухими и скучными для начинающих физиологов, Б.И. Словцов уделяет большое внимание вступительной главе. Здесь рассказывается об истории научной дисциплины, о достижениях в России и за рубежом, излагаются нестандартные мысли автора о своей профессии, о связях изучаемого предмета с фундаментальными науками, такими как химия и физика, без основательного знания которых студент не сможет рассчитывать на усвоение материала учебника. Б.И. Словцов пишет: «Физиологическая химия – химия постольку, поскольку она пользуется химическими аналитическими приемами и поскольку она изучает химические превращения составных частей нашего тела. Физиологическая химия – физиология постольку, поскольку она ни на минуту не выходит из среды живой природы, жизни вообще и явлений, совершающихся в живой протоплазме».

Как правило, Б.И. Словцов не обходит молчанием нерешенные проблемы и призывает молодежь к научной деятельности, к любви к науке, открывающей «новые горизонты и новые пути для вековечного искания Истины». «Физиологическая химия и общая патология, – писал он, – за последнее время становятся любимцами естествознания и медицины. Они благодатные поля, ждущие своих пахарей». И еще: «Я убежден, что всюду найдется возможность применить к реальной жизни те крупицы фактов, которые стали известны ученому миру путем долголетней кропотливой работы. Но мы знаем лишь часть того, что будет известно нашим детям, а потому надо развивать наше знание, нашу готовность учиться и совершенствоваться».

Свою повседневную работу Б.И. Словцов не ограничивал научной и профессорской деятельностью. Он считался талантливым популяризатором медицинских знаний. Одна из первых его научно-популярных работ вышла в 1905 году. Она посвящалась 25-летию научной деятельности лауреата Нобелевской премии профессора И.П. Павлова. Б.И. Словцов сотрудничал в авторитетном журнале «Природа», где опубликовал интересную статью об иммунитете. В конце жизни были напечатаны его популярные книги «Улучшение расы (евгеника)» и «Научные основы выбора профессии». Интересна статья «Прошлое фармакологии и ее идеалы в будущем».

Судьба отпустила Б.И. Словцову всего 50 лет жизни, из которых только половина была отдана науке. Он пережил своего отца на 17 лет. В последние годы его мучила язва желудка: эксперименты по голоданию и проверке пищевых суррогатов на себе не прошли даром. Вскоре язва перешла в рак, что ускорило кончину. Это случилось 24 мая 1924 года. Б.И. Словцов был похоронен на Волковом кладбище в Ленинграде. На его могиле стоит памятник. На корешке мраморной книги перечислены основные научные интересы ученого: «Питание, химия мозга, физиология труда». Страница книги заполнена текстом: «Блажен, кто знанием умел коснуться правды жизни вечной».

В печати появились некрологи и воспоминания о Б.И. Словцове, а журнал «Архив клинической и экспериментальной медицины» один из своих номеров целиком посвятил памяти профессора Б.И. Словцова (илл. 60).

Профессор С. Златогоров, коллега и соученик Б.И. Словцова по академии, писал в некрологе (журнал «Врачебное дело», № 16–17, 1924 г.): «Если Россия и наука потеряли в нем выдающегося общественного деятеля, учащиеся – превосходного талантливого учителя, то мы, близкие его товарищи и друзья, потеряли в нем человека в самом благородном значении этого слова». А вот мнение редакционной коллегии журнала «Архив клинической и экспериментальной медицины»: «Особенно чувствительна и тяжела, действительно незаменима утрата, понесенная русской медициной в лице безвременно погибшего Бориса Ивановича Словцова. Он был из числа тех, чья продуктивность не оскудела от внешних затруднений.

Среди голода и нужды он умел находить силы и время для научных и преподавательских, для литературных и даже для административных трудов. Яркий свет его таланта горел сразу целым снопом разнообразных лучей, отражавшихся своими переливами в его всегда ясных, всегда приветливых глазах, в его неизменной, всех к нему располагающей улыбке. Все, кто с ним соприкасался как товарищ, как ученик и как подчиненный, чувствовали в нем то, что всего нужнее каждому: человека, желающего и умеющего помочь».

Б.И. Словцов многим обязан своему отцу, известному естествоиспытателю и педагогу. От него он воспринял любовь к живой природе и к научным исследованиям. Благодаря ему стал известным педагогом-новатором. В научном отношении он далеко обогнал отца, чем смог бы вызвать радость, гордость и удовлетворение И.Я. Словцова, проживи тот хотя бы немного дольше.

Сейчас трудно предположить, как сложилась бы судьба Б.И. Словцова во второй половине двадцатых – тридцатые годы. Скорее всего, он вышел бы на уровень признания, характерный для таких отечественных корифеев-биологов, как Н.К. Кольцов, С.С. Четвериков или Н.И. Вавилов. Наверное, и его, как Кольцова, Четверикова, Вавилова, постигла бы одинаковая трагическая участь... Во всяком случае, интереса к генетике и к пресловутому «вейсманизму-морганизму» в его трудах было более чем достаточно. В тридцатых – сороковых годах подобное обстоятельство считалось более чем веским основанием для официального осуждения властями.

В 1974 году медицинская и биохимическая общественность страны отмечала столетие со дня рождения и пятидесятилетие со дня кончины профессора Б.И. Словцова. Журнал «Фельдшер и акушерка» и «Вопросы питания» опубликовали статьи об основных направлениях деятельности ученого, его краткую биографию.

...Когда читаешь только что написанную статью, все кажется достаточно стройным и логичным: человек родился, учился, рос, стал известным ученым и прочее. Иногда сожалеешь, что последовательность изложения диктуется биографией своего героя, а не тем случайным набором событий и фактов, которые с трудом извлекались тобою в бесконечных поисках. А ведь именно так произошло у меня с Б.И. Словцовым. Просматривал как-то книгу Л.А. Чугаева «Дмитрий Иванович Менделеев», изданную в Ленинграде в 1924 году. В те годы на свободных от текста обложках печатались многочисленные объявления. В одном из них сообщалось о продаже книги «Физиологическая химия», автор Б.И. Словцов. Б.И. Словцов?! А ведь отчество от Ивана... Ивана Яковлевича Словцова? Вот уж действительно, возьмешься за местную историю и уже не вырвешься из круга замечательных земляков: интересовался Менделеевым, а вновь вышел на Словцовых!

Это потом, позднее, стали известны и статьи в Большой медицинской энциклопедии, перечень публикаций и мн. др.