Окрик памяти. Книга первая

Культура прошлого сохраняется не только в шедеврах архитектурного искусства, в литературе и живописи, но и в тех своих малых формах, на которые чаще всего обращает внимание лишь узкий круг людей – от профессионалов до любителей-коллекционеров. В их перечне присутствуют различного рода официальные документы, старинные фотографии и негативы к ним, письма, этикетки, визитки, почтовые открытки с видами городов России.

ПОЛТОРА ВЕКА СИБИРСКОЙ ФОТОГРАФИИ

Обстоятельства, при которых приходится писать памятные, долговые расписки или оформлять подписку, в жизни деловых людей складываются столь часто, что документы этого вида эпистолярного жанра редко сохраняются на продолжительное время. Ну написал, сдержал слово и без сожаления порвал и выбросил ненужную бумажку. Но иногда, в особо редких случаях, расписки превращаются в ценный исторический раритет. Еще реже такие документы чудом попадают в руки исследователей и доходят до читателей. Вот одна из таких расписок: «В присутствии Ялуторовского полицейского управления мы, нижеподписавшиеся, проживающие в городе Ялуторовске находящиеся под надзором полиции государственные и политические преступники, выслушав предписание господина, состоящего в должности тобольского гражданского губернатора, от 8-го настоящего месяца за номером 18, дали эту подписку в том, что обязываемся не иметь у себя дагеротипов, и что в настоящее время таковых у себя не имеем. В том подписуемся: Иван Пущин, Евгений Оболенский, Иван Якушкин, Василий Тизенгаузен, Матвей Муравьев-Апостол» (орфография и пунктуация сохранена в соответствии с оригиналом).

Что же произошло с декабристами в Ялуторовске? В октябре 1843 года сестра декабриста И.И. Пущина отправила ему из Москвы письмо в Туринск. В письме сообщалось, что дагеротипы, в современной терминологии – фотографии (в те годы на серебряных пластинах, а не на бумаге), широко распространяются в столице. В завершение письма сестра обещала прислать образцы. Надо полагать, слово сестра сдержала, и дагеротипы были отправлены И. Пущину в Ялуторовск, куда он приехал на поселение в июле 1843 года.

Во всяком случае, когда весной 1845 года отставной французский инженер-подпоручик, а позже – литограф, А. Давиньон приехал со своей аппаратурой к декабристам, то встретил в Сибири людей, достаточно осведомленных о процессе дагеротипии. С тех пор имена И. Пущина и А. Давиньона навсегда вписались в историю сибирской фотографии, они стали ее крестниками, а город Ялуторовск по праву можно считать родиной сибирской фотографии.

Что же это был за человек, А. Давиньон? Он приехал в Санкт-Петербург в 1842 году из Франции спустя три года после того, как его соотечественник Л.Ж. Дагер впервые добился возможности надежной светозаписи на посеребренных пластинках. Армия увлеченных дагеротипистов росла во Франции не по дням, а по часам. Увлекся дагеротипией после отставки из армии и Давиньон. Не выдержав, однако, у себя на родине жесткой конкуренции, он решил поехать в Россию и завести там свое дело.

На Николаевской улице в Санкт-Петербурге А. Давиньон открыл дагеротипный павильон. Вопреки ожиданиям, фотобизнес французского переселенца не принес ему ожидаемых прибылей. Чтобы как-то поправить свои дела, А. Давиньон решил предпринять путешествие по Уралу и Сибири с намерением сфотографировать замечательные уголки природы, города и знатных людей. Он побывал в Екатеринбурге, Тюмени, Ялуторовске, Томске, Красноярске и Иркутске. Везде охотно снимал декабристов, справедливо полагая, что их портреты, запретный плод, будут хорошо раскупаться.

Он не учел лишь, что работает не во Франции, а в крепостнической России. Расплата за беспечность пришла без промедления. По доносу в третье жандармское отделение А. Давиньон был арестован, у него отобрали все крамольные пластинки-дощечки с портретами декабристов и их жен. Доказательства искать не пришлось: на обороте каждой из дощечек стояло имя предпринимателя-фотографа и его фирменный знак. Спасла Давиньона принадлежность к гражданству Франции да расписка, а точнее – подписка с обязательством не снимать впредь портретов с государственных преступников.

Вот ее текст: «1845 года, декабря 31 дня, я, нижеподписавшийся, дал сию подписку в том, что не имею у себя ни одного портрета, снятого мною в Сибири посредством дагеротипа, с некоторых государственных преступников, и если когда буду путешествовать, то обязуюсь под строгою по законам ответственностью не снимать портретов с упоминутых преступников».

На места ссылки декабристов императором Николаем I были отправлены высочайшие повеления: «...воспретить поселенцам из государственных преступников на будущее время снимать с себя портреты и отправлять оные, дабы не обращали на себя неуместного внимания. Извольте приказать, чтобы были отобраны все портреты, а также принадлежности дагеротипов».

Тогда-то и появилась расписка-подписка, с которой и начался наш рассказ. Полицейский обыск в квартирах декабристов не дал результатов: хозяева крамольной аппаратуры, заранее предупрежденные, все успели надежно спрятать. Как знать, может еще отыщутся они, позабытые, как в доме М. Муравьева-Апостола нашлась знаменитая бутылка с посланием потомкам и с которой начался музей декабристов в Ялуторовске?

Итак, как следует из документов, декабристы в Ялуторовске располагали как аппаратурой для съемки, так и сведениями о технологии изготовления дагеротипов. Можно полагать, что предприимчивый А. Давиньон продал им и фотоаппарат, и химикалии, и секреты получения портретов. С тех пор, с ялуторовской весны 1845 года, и ведет отчет история сибирского фотодела.

Сведения о деятельности А. Давиньона в г. Тюмени, к сожалению, утрачены. Первая фотография в городе была официально зарегистрирована в 1866 году спустя два десятилетия после экспериментов декабристов и Давиньона. Ее основателем стал поляк К.Н. Высоцкий (илл. 177). Уже в 1871 году он демонстрировал на публичной выставке в Тюмени виды города, пристаней, пароходов на р. Туре, портреты и фотокопии редких картин художников. Скончался К.Н. Высоцкий в Тюмени, похоронен на Текутьевском кладбище. Могила замечательного человека, пионера тюменской фотографии, как водится, утеряна...

Позже, в 1880–1914 годах, в Тюмени работали фотографы К. Винокуров, камышловские мещане Ф. и В. Соколовы, К. Черепанов, Т.К. Огибенин и В. Пономарев, В. Кривошеин. Н. Красильников, А. Маштаков, А. Шустер, Л.И. Родионов, В. Маргин, С. Кордонский, братья Козловы и другие. В Тобольске фотозаказы выполняли мастерские М.М. Уссаковской, И. Ипполитова, В.П. Туленкова, А. Мурина (илл. 176), Я. Фидлермана, омского мешанина И. Кадыша. М. Шустера. А.В. Цветкова (бывшая Е. Шредере), (илл. 178). В Ялуторовске содержали фотографии И. Кадыш. Ш. Вишняк, а в Ишиме П.П. Сухих, Н. Лузянов, Суслова, В. Никитин и П. Жилин. Многие из них продолжали работать и в первые годы после революции: М.М. Уссаковская, А.В. Цветков, Шустеры, В.М. Маргин, А. Ушаков и др. (илл. 179).

Среди перечисленных мастеров фотодела наиболее известен как своим искусством, так и возможностями фотопавильона тюменец Т.К. Огибенин. Подробнее о нем – чуть позже.

Чтобы привлечь покупателя, в 10-х годах нашего столетия тюменские фотографы придумали новый вид продукции – сувенирные непочтовые марки-фотографии, снабженные с обратной стороны клеевым слоем. Их можно было наклеивать к визитной карточке, к письму, открытке, на рекламу и торговый знак и даже на... дорожные чемоданы. В Тюмени появились не только фотографии, но и фирменные магазины по продаже фотоаппаратуры, принадлежностей и химикатов. На улице Царской, например, пользовался популярностью магазин товарищества «А.И. Соколовой Н-ки». Он торговал стереофотоаппаратами (с двумя объективами), объективами, штативами, фотопластинами, проявляющими и фиксирующими препаратами, альбомами и фотооткрытками. При магазине работала консультация для фотолюбителей, темная комната для обработки негативов и зарядки фотокассет. Принимались заказы по всему циклу изготовления фотографий от проявки пластинок до печатных работ «по умеренным ценам». Словом, все что имеется сегодня, было известно в Тюмени еще с XIX столетия.

Магазин Соколовой тесно сотрудничал с фотографией Т.К. Огибенина. В частности, многие почтовые художественные открытки с видами Тюмени, выпускаемые товариществом в Петербурге, были сделаны по огибенинским фотографиям.

К 150-летию фотографии в Сибири в музее истории науки и техники Зауралья при Тюменском нефтегазовом университете была открыта юбилейная выставка.

ТАРАС ОГИБЕНИН – МАСТЕР СВЕТОПИСИ

Последующий разговор еще раз коснется художественных открыток. С ними тесно переплелась судьба героя нашего очерка.

Художественной и видовой открытке России исполнилось более века. Впервые после официального правительственного разрешения она появилась в Санкт-Петербурге в 1895 году. С тех пор чуть ли не каждый уездный город, не говоря уже о столицах губерний, считал необходимым оставить в памяти здравствующих и будущих поколений виды местных достопримечательных мест. По статистике с 1895 по 1917 годы по стране в целом было выпущено открыток значительно больше, чем за все последующее время. Триумфальное шествие почтовой видовой открытки в первые годы со дня ее рождения справедливо считают ее «золотым веком».

Не стали исключением Зауралье и Тобольская губерния. В дореволюционных открытках количество сюжетов измеряется многими сотнями и тысячами. В них запечатлены улицы, жанровые сцены, быт, культовые, торговые и промышленные сооружения.

В Тюмени с конца прошлого столетия среди созвездия профессиональных фотографов общепризнанно выделяется Тарас Климентьевич Огибенин (илл. 180). Коллекционерам открыток с видами дореволюционной Тюмени хорошо известно это имя. На многих из них, изданных в Петербурге, наряду с именами издателя и владельца типографии нередко можно видеть на лицевой или обратной стороне отпечатку «По фотографии Огибенина, Тюмень». Конечно, использовались работы и других фотографов, однако фотографии Т.К. Огибенина отличались настолько глубокой выразительностью, удачным и необыкновенным выбором места съемки, нестандартным сюжетом и содержанием и, говоря современным языком, обладали информативностью такой насыщенности, что открытки, копии его фотографий, можно было узнать и без указания фамилий так же, как это делает опытный ценитель работ знаменитого художника по одному ему свойственному почерку исполнения замысла.

Все работы Огибенина выполнены в той неспешной, основательной и фундаментальной манере, какая была возможна только у фотографов начала XX века с их громоздкими и стреноженными, мало приспособленными для переноски фотоаппаратами. Зато фотоснимки обладали почти недостижимой для нашего времени четкостью изображения, поскольку фотографии готовились контактной печатью, когда размеры негатива и отпечатка совпадали. Фотоувеличители, как и фотоаппараты с микропленкой, еще не стали тогда распространенными, особенно в Сибири.

Кто же был этот человек и мастер?

В середине шестидесятых годов у меня в руках случайно оказалась дореволюционная открытка Тюмени, при изучении которой впервые имя Т.К. Огибенина оставило след в памяти. Произошло это благодаря тому, что мне, уральцу по рождению, в селениях, принадлежащих когда-то семье заводчиков Демидовых, часто приходилось встречать эту довольно распространенную в тех краях фамилию. И сейчас еще в поселках бывшего Нижне-Тагильского горного округа она нередко слышится.

Каково же было мое удивление, когда, интересуясь биографией Т.К. Огибенина, удалось узнать, что он родился в Висимо-Шайтанском заводе. Да мы же земляки! Как нетрудно понять, интерес к поиску подробностей из жизни Огибенина тут же возрос, тем более, что Висимо-Шайтанский завод – родина Д.Н. Мамина-Сибиряка, творчество которого в сердцах уральцев и сибиряков, подлинных почитателей его таланта, занимает преобладающее положение.

Т.К. Огибенин родился 19 июля 1861 года в крестьянской семье, приписанной к хозяйству Демидовых. За три года до отмены крепостного права семья Огибениных откупила волю за тридцать рублей серебром. Селение Висимо-Шайтанка было известно железоделательным заводом. Впрочем, в середине прошлого столетия завод, как и окрестные Черноисточинский и Авроринский, испытал спад производства, после которого уже не оправился и постепенно закрылся. В немалой степени этому способствовала и платиновая лихорадка на приисках Висима. Неблагоприятные перспективы заводской деятельности стали причиной массового оттока населения в другие края Урала и Сибири. Мой дед, Спиридон Ксенофонтович (светлая ему память) рассказывал нам, как в конце прошлого столетия его отец не раз посещал Ирбитскую и Тюменскую ярмарки, где они покупали товары, малодоступные для уральской глубинки. По-видимому, с ярмаркой и донеслась на Урат весть о развивающейся Тюмени. Сюда устремились предприимчивые люди. Приехал в Тюмень из Висима отец Т.К. Огибенина Климентий и старший брат Макар. Они организовали сундучную мастерскую по Береговой улице за рекой Турой в приходе Вознесенской церкви. Позже к ним присоединился и Тарас Огибенин.

Т.К. Огибенин окончил Алексеевское реальное училище в Екатеринбурге. Некоторое время отбывал военную службу в Казани в артиллерийских частях. После сдачи экзаменов на звание учителя математики его в 1885 году определили на работу в Тюменское реальное училище. С этого времени и до конца жизни судьба Тараса Климентьевича связана с нашим городом.

Из-за тяжелого увечья (он был хромой) деятельность на ниве народного просвещения продолжалась недолго, и в 1893 году, 32 лет от роду, Т.К. Огибенин уходит в отставку. Благодаря раннему увлечению фотографией он попытался содержать семью (две дочери от первого брака) приработком от фотографических заказов. Постепенно увлечение стало профессией.

Фотографическое ателье Т.К. Огибенина располагалось на углу Войновской и Знаменской улиц (теперь Кирова Володарского), недалеко от Знаменской церкви (илл. 181). Рядом стоял жилой одноэтажный деревянный дом, пять окон которого выходили на улицу. Оба деревянных дома были куплены Т.К. Огибениным в 1904 году у мещанки М.И. Яруновой, сначала частично, а потом целиком. Внутри усадьбы, за дощатым забором, размещался ухоженный сад. В сад из дома обитатели выходили через крыльцо, украшенное декоративными тумбами. Ателье (или «павильон американского типа», как именовался он в рекламном листке) также было деревянным, но двухэтажным с частично застекленной крышей. Дневной свет обильно освещал съемочную площадку. В павильоне стояла аппаратура, размещались химическая и ретушерная лаборатории.

Оба эти здания, представляющие несомненный исторический интерес, к сожалению, сравнительно недавно снесли при строительстве здания для банка. Об уровне исполнения и мастерства хозяина ателье свидетельствует любопытный перечень работ, качество которых гарантировалось исполнителем: фотографирование в натуральных цветах по способу Люмьера на стеклянной подложке; портреты на фарфоре, выпуклые портреты на гипсе (фотографический барельеф); стереоскопические фотографии, тонирование отпечатков в любой цвет по желанию заказчика; изготовление прозрачных слайдов для «волшебного» (проекционного) фонаря и увеличение портретов; прием для проявления пластинок, пленок и печать любительских фотографий. Как было принято в начале века, все фотографии наклеивались на картонные подложки достаточной жесткости. Это обеспечивало многолетнюю сохранность отпечатка. Особой тщательностью отличались фирменные бланки Т.К. Огибенина, наклеиваемые на обратную сторону фотографии, разнообразный подбор шрифтов, замысловатые вензили. Подложки заказывались в городах центральной России. На них указывался товарный знак исполнителя, его имя (в позолоте!), адрес и рекламные сведения. Надо ли говорить, что качество работы мастера отличалось безукоризненностью: фамилия обязывала. Все свидетельствовало о солидности, надежности павильона и о высочайшем качестве изделия. В наше время, к сожалению, почти не сохранилась традиция соперничества фотографов, исчезли фирменные марки, снизилось качество фотографий, не применяются картон-подложка, а главное – не указывается имя фотографа, город и мастерская. А жаль. Может, в условиях нарождающейся конкуренции давняя и добрая традиция кем-то будет возрождена?

Одним из первых в Зауралье Т.К. Огибенин еще в 1894 году использовал при изготовлении фотографий электрическое освещение, изображение в естественных цветах, стереосъемку для получения объемности снятых предметов. Для примера показана стереофотография семьи Огибениных на крыльце дома в саду (илл. 182). Изображение здесь двойное: для левого и правого глаза. Снимок сделан популярным в те годы американским фотоаппаратом «Кодак» со сдвоенным объективом. Чтобы получить эффект объемности изображения, надо рассматривать сдвоенную фотографию через стереоскоп или, при определенном навыке, без него. Для этого страницу книги следует держать на расстоянии около тридцати сантиметров от глаз. Усилием воли надо попытаться совместить оба изображения в одно: они станут медленно ползти навстречу друг другу. Когда изображения совместятся, их станет три, и центральное из трех видимых глазами снимков будет объемным (на левое и правое изображения не следует обращать внимание). Разница в качестве объемного и плоского изображений столь же велика, как между цветным и черно-белым снимками. Вот почему опытные мастера как в прошлые годы, так и сейчас не жалеют усилий на переход к стереоскопической фотографии. Не обошел эту заманчивую возможность и Т.К. Огибенин.

Известны пейзажные работы Огибенина, выполненные им на отдыхе в районе озера Боровое (Казахстан). Они также использовались для изготовления почтовых открыток, которые тиражировались в Омске, Кокчетаве и Петропавловске. В 1895 году Т.К. Огибенин фотографировал павильон Курганской сельскохозяйственной выставки. Некоторые из его снимков приводятся в книге.

Когда человек много экспериментирует, применяет новинки фотографической техники и технологии, готовит работы высочайшего качества, не уступающие столичным изделиям, известность его переходит далеко за рамки региона, где он в основном работает. Так случилось и с Т.К. Огибениным. В начале века его пригласили в Париж на Всемирную фотографическую выставку, где он достойно представлял своими работами Россию и Сибирь.

У Тараса Климентьевича за многие годы скопился богатейший архив: множество негативов, снимков, фотоаппаратов, старинных книг по фотоделу. К сожалению, величайшие исторические ценности погибли: были сожжены во дворе после продажи в 1935 году фотопавильона артели «Бытовик». Руководство артели оказалось неспособным оценить доставшееся им богатство, а о передаче его в архив никто не додумался. Сам Т.К. Огибенин что-либо изменить уже был не в состоянии. Он скончался перед продажей павильона в том же 1935 году 72-летним инвалидом. Его похоронили на Текутьевском кладбище в Тюмени, частично сохранившемся до сих пор возле ДК «Геолог».

После гражданской войны, в разруху, в Тюмени нашлись благоразумные руководители, которые спасли фотопавильон Т.К. Огибенина от гибели. В апреле 1920 года жилищный отдел губернского военно-революционного комитета (губвоенревком) пытался отобрать фотоателье под квартиры. Председатель губвоенревкома Бельгов отменил решение отдела, мотивируя отказ тем, что «фотография Огибенина как образцовая мастерская, помимо своей обычной работы изготовляет фотографические материалы и может служить учебно-показательной лабораторией для местных фотографов».

Многолетняя и безупречная деятельность коллежского секретаря Т.К. Огибенина достойно оценивалась Тюменской городской Думой. Благодаря своему высокому авторитету Огибенин в течение более чем двух десятков лет избирался гласным городской Думы, членом ревизионной и школьной комиссий, работал в совете Пушкинской городской библиотеки и в комиссии по строительству городского водопровода. Так, сооружение в 1914 г. водонапорной башни, сохранившейся до сих пор по ул. Дзержинского, произошло с участием Т.К. Огибенина. В предреволюционные годы он был членом городской управы и кандидатом на место городского головы (1915 г.).

К сожалению, стало уже правилом без исключения, что как только начинаешь говорить о каком-либо выдающемся человеке, обладающем незаурядным талантом, упоминания о политических репрессиях обойти не удается...

После свертывания нэпа прежние заслуги Огибенина оказались забытыми. Более того, по ряду обстоятельств он оказался в опале. Его сын Григорий Тарасович, родившийся в 1897 году от второго брака (илл. 183), в молодые годы учился в Петроградском горном институте. Гражданская война помешала закончить ему полный курс обучения, затем, уже в Тюмени, он был мобилизован в армию Колчака. В военных действиях участия почти не принимал, а в г. Канске перешел на сторону красных. Однако печать «сотрудничества» с Колчаком сопровождала его и его отца вплоть до 1937 года, когда он был арестован и погиб. С 1929 года его отнесли к «лишенцам» – людям без избирательных прав.

Григория Тарасовича Огибенина помнят в Тюмени как весьма талантливого человека, он стоял у истоков высшего образования в городе: создавал первый агропедагогический институт, организовал там химические лаборатории, был доцентом, заведующим кафедрой, имел печатные научные труды, пользовался непререкаемым авторитетом у студенчества.

Думается, гибель архива семьи Огибениных стала следствием ареста сына Т.К. Огибенина.