Он почти изменил мiр (Acting president) (СИ)

Глава 13. Rush in to Washington

ТЕКСТ ВЛАДИМИРА МАРКОВА-БАБКИНА

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 23 июня 1920 года.

— Знаете, Анатолий, а я вами недоволен.

Сказано было просто, но Емец тут же подскочил и вытянулся.

Киваю:

— Сидите, князь.

Тот церемониально присел на краешек кресла и «ел глазами начальство».

— Да, Анатолий Юрьевич, я недоволен. Как-то много лирики случилось в этом деле. Ваш Скарятин, что женщин никогда не видел? Или ему стало тоскливо в обществе египетских верблюдов или североамериканских мустангов? Может ему провести какое-то время в обществе северных оленей и собачьих упряжек?

Емец молчал. И правильно делал.

Долгий и мрачный взгляд в глаза «собеседнику».

— Вы мне докладываете о том, что британцы собираются ликвидировать помощника президента США мистера Тумулти. Бог с ним, пусть о нём молятся ирландцы. Но, князь, ваши смежники докладывают мне о том, что главной целью террора станет вице-президент Томас Маршалл. Не скажу, что я испытываю особо теплые чувства к потенциальному покойнику, но он мне нужен в данный момент. А его могут убить со дня на день. И я сейчас против этого. Анатолий Юрьевич, когда я вам сказал, что Джейкоб Шифф мой враг, вы отправились и убили его. Убив попутно одним ударом и изменника Шкуро. Но теперь я с удивлением читаю какие-то странные отчеты о каких-то барышнях Скарятина. Да, барышни в окружении семейства Барухов нам потенциально интересны, но практической пользы от них я сейчас не вижу. Им никто никогда не будет доверять, при них никто ни о чем важном не будет болтать, тут уж проще дать деньги простой горничной. Вы теряете хватку, князь, и меня это очень печалит. Барышень Скарятина передайте вашей супруге и больше их судьбой не занимайтесь. Скарятин пусть займется делом. А если Маршалла в ближайшие дни убьют, то я очень огорчусь.

САСШ. «ВАШИНГТОНСКИЙ ЭКСПРЕСС» 24 июня 1920 года.

Утро у Скарятина выдалось снова бурным. Сначала Нина, предчувствуя новое длительное воздержание, дважды заставила его утомиться. Потом они скоро съезжали из «Никербокера». На такси доехали до Мэдиссон-Сквера. Здесь их уже ждала Елен, которая заходила к мужу в расположенное напротив сквера Флэтайрон-билдинг, знаменитого высотного «Утюга», русское консульство. Поцеловав Крузенштерн в щёку Михаил быстро вышел из салона. Всё было оговорено, но Нинин взгляд говорил о её растерянности и не желании его отпускать. Энель заплатил водителю «линкорных» два доллара (1) и уступил Бахметьевой своё место в салоне.

Проводив глазами уезжающих дам, он, подхватив свой кожаный саквояж, неспешно пошел к свободному такси.

«Вашингтонский экспресс» отходил около двух часов с Пенсильванского вокзала. До войны приходилось плыть паромом в Нью-Джерси, но с национализацией железных дорог были сняты противоречия между частными кампаниями и стало возможно использовать тоннель под Гудзоном и вокзал на Манхэттене. После возвращения собственности прежним владельцам, «железные дороги Балтимора и Огайо» с «Железными дорогами Пенсильвании» договорились сохранить оказавшийся взаимно выгодным участок маршрута. В общем, Энель занял отдельное купе. Продолжая традиции, заложенные «Королевским синим», бывшим первым экспрессом, шедшим от припортового железнодорожного вокзала Джерси-Сити на Вашингтон, поезд № 525 был просто раскошен.

Уже к вечеру Энель будет в Вашингтоне, и у него, даже с учетом похода в вагон-ресторан, будет часа три чтобы подумать. После тоннеля принесли прессу, в целом ничего интересного, хотя для кого-то наверно было важной новостью, что «Северная баптистская конвенция, собравшаяся в Буффало, штат Нью-Йорк, стала второй американской деноминацией христианских церквей, проголосовавшей за выход из Межцерковного всемирного движения» или «рекордная "свадьбы на расстоянии", проведена по радио между невестой, находящейся в Соединенных Штатах в Первой пресвитерианской церкви в Детройте, и моряком ВМС США, который находился в Тихом океане на борту легкого крейсера «Бирмингем», по сообщениям, в 1000 милях от берега Калифорнии». И уже ничего о землетрясении с Сан-Франциско и даже интервью президента Вильсона… «А ведь из-за этого морячка «Новой Белой эскадры», идущей в Желтое море, меня Центр наверно от намеченной поездки на съезд демократов сдёрнул? — Подумал Энель. — Наверно кто-то у Службы там и без него есть, да и избранный делегатом от Калифорнии Дементьев, по-здешнему Деменс-младший (2), представит подробный отчет».

Михаил вздохнул. Всё же задумывалось, что он отсмотрит «все партии», никакие отчеты не заменят личных знакомств и впечатлений. «Что-то ЭСЕД поторопило. Всё-таки не эскадра. По прибытии в Нью-Йорк задание в Вашингтоне намечали на «после съезда в Сан-Франциско».

Энель продолжил размышлять.

«Я бы вполне успел и в подвернувшемся деле с Ниной больше поучаствовать, а за Маршала взяться после съезда Демократической партии в Калифорнии, как в начале месяца и парировалось, заодно бы успел и к Рамбой заехать».

Михаил встряхнул головой.

«Чу! Морок. Не до дам нам! Центр ускорился после интервью Президента, похоже и оно и последовавшее молчание о нем в газетах многое значат».

Энель достал сигару и закурил. Что-то важное прошло мимо него, пока его ломала близость с Ниной и внезапная страсть к Рамбовой.

«Расслабился, как школяр! Соберись! Работа не ждет!»

Ладно. Идет на поправку Вильсон или он совсем плох — не он причина для спешки. Царьград намекнул, что его усилят смежниками, а значит вопрос действительно стоит остро.

Приказ «предпринять все меры для обеспечения государственных интересов и недопущения провокаций против России» позволяет ему хоть спалить Вашингтон, как англичане в 1812 году, но вот ради чего из Центра сообщат только сегодня. Если уж дали право на всё, даже на ликвидацию противника, то всё чрезвычайно серьёзно. Придется стартовать сразу по прибытии.

Без новых данных решить сложившуюся головоломку Михаил не мог, да мчащийся как курьер мозг требовал подбросить чего нибудь в топку. Ланч он пропустил и вечером, возможно, ему будет не до ужина. Потому проезжая по мосту через Делавэр из Нью-Джерси в Пенсильванию Скарятин решил посетить салон-вагон и подкрепиться. Пока можно будет взять салаты и аперитив и успеть заказать горячее, которое подадут во время остановки экспресса из лучшего городского ресторана в Филадельфии — первой столицы Соединённых Штатов.

Примечания:

1. Купюра ФРС САСШ 1918 года в 2 доллара с синей печатью прозванная «линкорной» из-за дизайна реверса.

2. Сын Петра Алексеевича Дементьва (Питера Деменса) русского дворянина, сделавшего бизнес в САСШ.

САСШ. «ВАШИНТОНКИЙ ЭКСПРЕСС» 24 июня 1920 г.

С обедом Скарятин покончил, когда поезд уже покидал штат Делавэр. Зайдя в купе он с удивлением увидел молодого человека, располагающего свои вещи и, судя по всему, только что севшего в Вилмингтоне.

— Позвольте сэр, это моё купе.

— Извините сэр у меня билет в четвёртое купе, а это как раз четвертая дверь от входа.

— Сэр, первая дверь — служебная. Ваше купе следующее.

— Ой, извините, сэр, я не часто езжу поездом, — сказал гость и развел руки, демонстрируя медный перстень (1) с посеребрённой хризмой (2).

— Ничего страшного сэр, — сказал Энель

— Оставайтесь, я буду только рад интересному попутчику, — завершил он.

Михаил закрыл дверь и, пожимая руку, приобнял второй связного.

Он сразу, узнал этого юношу. Борис Пашковский был из следующего потока «егерской школы». Потомственный священник, он вырос в САСШ и был наполовину серб. В свои восемнадцать Борис успел уже тогда год повоевать в артиллерии и закончить Киевскую духовную семинарию. Где и когда курсант «Паш» попал на глаза князя Емца-Арвадского никто не знал, но видно было что «глазомер» прозорливого главу ЭСЕД не подвел, и юноша с рвением отдавался новому своему поприщу.

— Я, Борис, тебя вечером встретить ожидал. Впрочем, даже не знаю, как тебя правильно назвать? Ваше Преподобие?

— События ускоряются, Михаил Владимирович. Надо будет работать уже с колёс. В части же обращения, по мне так лучше, как прежде. А если будете у нас в церкви Рождества Пресвятой Богородицы — то Ваше Благословение. Я всего лишь ипоиерей, но по понедельникам весь день помогаю в службах.

То, что Борис получил духовный сан и был здесь пусть и по делам Службы, но как православный клирик, показалось Михаилу рациональным. Понимал он и то, что с учетом специфики работы Пашковскому не могли полноценно доверить ведение обрядов, назначив «младшим священником». Что ж для молодого потомка двух американских архиепископов, точнее одного русского и одного сербского, вполне объяснимый чин и прикрытие. В Штатах ряса открывает те же закрытые для мирян двери, что и сутана или рубашка с белым ошейником — колораткой.

— Рассказывай, — сказал Энель после того как они сели.

— Центр просил уточнить, что английская разведка намерена не допустить подписание срочные торговые сделки президентом Вильсоном. С этой целью они собираются устроить антироссийскую провокацию.

— Это мне ясно. Почему спешка, Борис?

— На прошлой неделе нам стало известно, что резидент английской разведки, Вильям Вайсман, в мае встречался с бывшим здесь с визитом министром Нефти Мексиканской республики, Львом Троцким, и попросил прислать ему «незасвеченного агента». И этот агент уже прибыл в Нью-Йорк.

— Вам известны задание или имя этого агента? — спросил Энель

— Мы знаем кто это, но не имеем сведений зачем он приехал. — продолжил Пашковский.

— Всё что смогли выяснить в этой папке.

Борис достал и протянул Михаилу документ.

Михаил быстро взглянул на тонкое дело «товарища Артёма».

«Так, большевик, но в годы войны жил в Австралии. В Мексике был всего полтора месяца. И… похоже это он заставил этих братьев Анастасиа искать вчера в порту потерянный ножичек…» — перечитывая поданное думал Энель, — «Интересно, но на боевика он точно не похож. Думать надо.»

— Он уже в Вашингтоне?

— Нет, Михаил Владимирович. Но наружка сообщила, что Вайсман в соседнем вагоне. Потому я и поторопился вам на встречу.

— Фото Вайсмана есть?

— Не с собой. Мы торопились. Но я покажу его вам. За мной не следят, а англичанин меня не знает.

— По делу что ещё есть? Ведь твой внезапный визит говорит о крайней спешке?

— Поступили сведения от американских коллег. О них в этой папке.

Вторая папка, на этот раз даже запломбированная сургучом, перекочевала к Скарятину. Он достал швейцарский нож из несессера и разрезал бечеву.

«А печать от военной разведки, значит действительно срочно если включили и этих смежников» — мысленно отметил Энель.

Примечания:

1. Медный перстень носился младшими клириками, серебряный — иереями.

2. Хризма — ☧ — монограмма имени Христа, которая состоит из двух начальных греческих букв имени Х и Р.

САСШ. ПОЕЗД НЬЮ-ЙОРК— ВАШИНГТОН. 24 июня 1920 г.

Вильям Вайсман не любил поездов. Он с превеликим удовольствием воспользовался бы сейчас пароходом или яхтой. Но в первом случае, с учетом пересадки на автомобиль в Аннаполисе или на тот же поезд в Балтиморе, было добираться дольше, а второй был небезопасен. Поезд однозначно спасал и от шторма, и от торпед, здесь проще было не привлекать лишнего внимания. К тому же, Штаты страна большая и континентальная, как и, будь она неладна, Россия. На маршруте из Нью-Йорка в Сан-Франциско, даже самый обычный поезд здесь уверено обгонял любой из быстроходных лайнеров, бравших «Голубую ленту Атлантики».

Аварии конечно на железных дорогах были, но выжить в них больше шансов, чем на внезапно тонущей яхте. Да и никто на поезд в САСШ не нападёт. Время налетчиков Дикого Запада прошло, хунхузов здесь нет, да и он не та фигура чтобы русские мстили ему за крушение императорского поезда в 1888 году. Тем более, нынешний русский император тогда не пострадал, а он, Вильям Вайсман, в силу такого же, как и у Михаила Романова тогда малолетства причастности к тому крушению не имел.

«Вот вечно какие-то страхи при посадке в поезд мне мнятся!» — подумал Вайсман, — «всё будет хорошо, я часто езжу в Вашингтон, и у русских или кого-либо ещё нет причин обычной поездкой волноваться».

Вильям понимал, что успокаивает себя. После разговора с полковником Хаусом он знал, что на самом верху известно о его новой миссии. Рокфеллеры не возражают, но не исключено, что будут приглядывать. Впрочем, скорее не будут — это для них алиби. И делиться сведениями они пока не станут. Во всяком случае он надеялся, что до «друзей Михаила» цель его визита в ближайшие пять-семь дней не дойдет. Те конечно узнают, но останавливать его будет уже поздно, да и нужно ли им. Во всяком случае слежки за собой он не заметил.

Русские тоже что-то мутят. Но он в курсе почти всех их дел. Пытаясь провести свои «покупку линкоров» и «зерновую сделку» Москва задействовала всех своих чиновников и лоббистов. Всех, кого и ранее знал Вайсман. У них конечно прибавилось средств. Вильям даже завидовал русским коллегам, которым их Казначейство не стало ополовинивать после войны бюджеты, а поступило прямо наоборот. Но и тратились здесь русские не рационально, даже учитывая, что при новом императоре воровать стали в разы меньше. Тратились они в основном на покупку лояльности разных высокопоставленных лиц, что Вайсман и сводил на нет, включая свои связи и наезжая в Вашингтон. Так что на наблюдение и решительные акции у русских тоже достаточно, по его информации, средств не было. В Старом Свете, особенно Европе русские стали неприятно умелы и дерзки. Но здесь, в Америке они брали числом, продолжая работать «по старинке». Эх, была бы у него команда трёхлетней давности! А ещё лучше дали бы ему шифровальщиков как планировали в восемнадцатом… Но сочли, что технических средств достаточно для чтения телеграмм русского посольства. Будто русские не знают этого и других каналов связи не имеют? Что ж, чего нет — того нет. Потому и приходится ему сейчас почти в одиночку крутиться, привлекая списанные другими в отбросы «кадры».

По началу он думал даже недавно осевших в Штатах красных русских привлечь. Лейба Троцкий по старой дружбе сдал ему эвакуировавшуюся из России социалистическую «Боевую организацию». Но Вайсман к её приезду отношения не имел, на жаловании они были у Интернационала. А действовать через Мехико было долго и для британских друзей в руководстве Коминтерна небезопасно. Он всё же запросил от Лайбы Давидовича, не связанного с михайловской Россией и Мексикой большевичка, и как ему сообщили, тот неплохо показал себя в стычке с итальянцами. Для отведенной роли агнца он вполне годился.

А вот на остальные роли пришлось через курирующего их Клайна приглашать уже галицийских стрельцов. Они предпочитали называть себя украинскими, но это дела не меняло. Россию они не любили искренне, но для всех здесь были «русскими». Более того: и по документам они были подданными Российской империи добровольно эмигрировавшими в Соединённые Штаты уже при императоре Михаиле II… Это нисколько не перечеркивалось тем фактом, что они воевали против России. Тем более что в новых биографиях бывших сечевиков, сменивших фамилии, этого факта не значилось. Вильяму же они были ценны именно как «русские» стрелявшие в русских. Само наличие таковых радовало его сердце.

Важно сейчас, однако, не только это. Реальный боевой опыт делал их незаменимыми в предстоящем деле. Обходятся их содержание для MI-1 дешево, потому даже ужавшись в старые апартаменты на Уайтхол-корт два в Лондоне Секретная служба Его величества продолжает их кормить. Бывшие сечевые стрельцы стараются не проявлять в Америке инициативы, боясь раскрыться и быть выданными России. Конечно, грызлись они меж собой за перепадающие им крохи, но хозяина слушались. В общем, идеальные исполнители, которые во всех смыслах «Старушке Англии» не дороги. Если же что пойдет не так, то увидев физиономии этих «коновальцев» и «степанив», кто скажет, что «это британцы»? Лондон будет не причем, как и с налетом хунхузов на «Дальневосточный экспресс», или крушением в России Императорского поезда…

САСШ. «ВАШИНГТОНСКИЙ ЭКСПРЕСС» 24 июня 1920 года.

Из сигнала американских разведчиков следовало, что Вайсман вызвал в Вашингтон бывших сечевых стрельцов из Галиции.

Энель размышлял:

«Все были в Ташкенте или Царицыне в плену. Из России они убыли в Персию, далее через Индию и Соединённые Штаты. Здесь их подобрал Вильям Вайсман. Они живут под новыми именами, командир, егерь, снайпер… Интересный состав. Даже дама имеется».

Михаил ещё раз пробежался по отчету военной разведки и папочке на большевика Фёдора Сергеева.

«Что их связывает?» — Энель задумался, — «один ещё довоенный эмигрант, эти трое считай австрияки и воевали с Россией…»

— Так, Борис, а что у тебя есть по здешней большевицкой боёвке?

— Вот возьмите. Борис Львович, изволили передать.

Третья папочка легла перед Скарятиным. Тоже с сургучной, но уже “Дворцовой особой ревизии” печатью.

«Блин, развели департаментов, но этот тоже с прямым докладом Государю Императору, по сути не просто «смежник», а «из наших» — Энель мысленно хмыкнул, — «так, что пишет Бразоль?»

«Мария Моисеевна Эссен, 47 лет, партийная кличка — Зверь, прозвище по оперативному учету Шикарная. Участие в боях 1905 года, побег с этапа, член ЦК РСДРП в 1903–1904 годах, в 1907–1917 годы участие в революционной работе не выявлено. После провала февральского мятежа была, решением ЦК РСДРП(б), уполномочена воссоздать «Боевую организацию» партии. Предполагается причастность к ряду дерзких нападений с целью освобождения арестованных революционеров летом 1917 года. С декабря 1917 года «Организация Эссен» приостановила активную работу. В 1919 году Мария Эссен покинула Россию вместе с другими членами боевой организации. Проживает в Бостоне.

Михаил Васильевич Фрунзе, 35 лет, партийная кличка — Арсений, прозвище по оперативному учету — Кат…, побег, убийство, статистик на Западном фронте, школа прапорщиков (под фамилией Михайлов), сапер, участвовал в освобождении Вильно, но принять участия в боях не успел, … Округ Колумбия, Вашингтон…» — читал с удивлением Энель, — «и зачем с этими Зверем, Катом, Шутце… сечевики и грузчик из Австралии? Они сами и Белый Дом подорвут, да и живут рядом? Зачем?»

— А что Борис, эти, — Энель помахал «большевицкой» папкой, — здесь не шалят?

— Я не слышал. Генеральный прокурор Палмер в момент бы их отправил в Мехико. Но лучше у Бориса Львовича спросить.

Михаил кивнул. «Думаю, Борис Львович Бразоль и про галичан больше знает». — решил он.

— Нам нужно с ним спешно встретится.

— По прибытии покажу вам Вайсмана, и поспешу на вечерню, а там скажу Борису Львовичу. Он подъедет к девяти вечера в Уордман-Тауэр. Вам забронировано сегодня в этом отеле. Бразоль снимает там апартаменты в пяти номерах от вашего.

— Хорошо, пусть зайдет в ресторан и поднимется через полчаса после меня. К десяти часам я жду его в номере.

Пашковский кивнул.

— Ещё что сообщить на словах есть?

— Центр просил передать что англичане намерены устранить секретаря президента Джозефа Тумалти

«Не велика фигура,» — подумал Михаил, — «но документы на подпись идут через него».

— …И вице-президента Маршалла.

Энель замер. В голове его пронеслось: «Так вот зачем центр выдал мне чрезвычайные полномочия!»

Холодно:

— С этого надо было начинать, Пашковский.

Борис покраснел, не находя себе оправданий. Но Михаил уже успокоился.

— Сохраняйте хладнокровие, Борис. Делаем как ранее сговорились, осмотрительно и точно. Успокойтесь и не торопитесь, полчаса сейчас ничего не решит.

Прошло десять минут как они проехали Балтимор, и пора было собираться. Пашковский ушел в свое купе с намерением выйти первым. Скарятин убрал бумаги в свой саквояж. По прибытии в Вашингтон Борис, выйдя на перрон, пошел в противоположную от проходов сторону, изображая, что кого-то встречает. Оставив в шаге за спиной коренастого мужчину в сером котелке, он неуклюже выронил трость. Коренастый даже не обернулся и не сбавил шаг. Михаил, наблюдавший всю эту сцену «из тени», стоя в дверях купе, через вагонное окно, неспешно последовал к выходу из вагона. «Что ж, я знаю врага в лицо, а он меня нет. Вайсман не военный, держится спокойно, как настоящий лондонский джентльмен,» — Скарятин хладнокровно размышлял, — «Он не знает обо мне, но я не знаю, что задумал это англичанин и у меня не много дней чтобы опередить его». Неспешно идя из вагона, Михаил пропустил вперёд Бориса. Слежки ни за Вайсманом, ни за Пашковским он не заметил. Впрочем, пока за Вильямом следил Борис. Да и где англичанин остановится было известно. А Борис всё-таки не та фигура что б за ним отправили ищеек, да и нет на это у британцев здесь столько людей. «А вот хвост за собой мне тоже не мешает проверить,» — подумал Энель, — «есть многие кто кроме нас и англичан следить умеют».