Он почти изменил мiр (Acting president) (СИ)

Глава 4. В лапах любви

Вашингтон. Округ Колумбия. САСШ.

Из воспоминаний Томаса Маршалла 16 июня 1920 г.

Как влияют наши близкие, особенно женщины, на нас мужчин? Не существует стандарта, по которому можно было бы это измерить. Я хорошо помню случай, который научил меня заботиться о своем собственном поведении и не быть слишком придирчивым к поведению моих ближних.

Меня попросили определить, кто была первой леди определенного города. Вражда между ними возникла из-за того, что они не могли определить, кто же имел право на эту почетную должность — была ли это жена почтмейстера или жена окружного секретаря. Секретарская жена настаивала на том, что ее муж был избран всеми жителями округа и что, следовательно, она была первой леди города; в то время как жена почтмейстера настаивала на том, что ее муж был назначен САМИМ президентом Соединенных Штатов и что она имеет приоритет над женой какого-то окружного клерка. Это был нешуточный вопрос, и я отказался отвечать на него, пока две дамы не приедут в Вашингтон и не позволят мне увидеться с ними.

Моя обычно кроткая Лоис услышав от меня о письме переменила тогда тон: «Томас, как же ты думаешь их рассудить? Ведь закон не делает разделения по красоте или уму, а только по источнику власти. Но оспариваемая «должность» почетная. И она получается по праву брака, и проистекает не от закона, а от их мужей. И выбрав одну из них ты можешь не только оскорбить другую. Ты невольно применишь свою власть в том, в чём избиратели не давали тебе власти». Лоис моя не только умна, половина моей мудрости принадлежит этой женщине. Она не стала в подобном случае бороться за «почетное кресло».

Сенат Соединенных Штатов является самоуправляющимся органом и принял правила для управления своими собственными процедурами. Он не регулируется обычными нормами парламентского права, установленными какой-либо из властей. Это приводило к частым затруднениям с моей стороны, когда я пытался отвечать на вежливые письма, которые мне присылали, потому что, хотя я мало что знал о правилах Сената, я ещё меньше знал о парламентском праве в целом.

Я помню, как получил письмо от женского клуба с просьбой принять решение по некоторым вопросам парламентского права. Оказалось, что у них было три вице-президента; что при назначении должностных лиц третий вице-президент сидела в кресле, отведённом второму, а второй занимала место в кресле, отведённом третьему. Первый вице-президент умерла. Мне был представлен запрос: действительно ли третий вице-президент, поскольку она сидела в кресле второго вице-президента, автоматически унаследовала кресло первого? На этот вопрос я попытался ответить, сказав, что ситуацию контролирует должность, на которую избирается человек, а не кресло, которое он занимает.

В ту среду судьба послала мне сомнения в вечной дилемме о полномочиях и креслах.

Вашингтон, округ Колумбия, Белый дом, САСШ, будуар Эдит Вильсон , 16.06.1920 г.

Сегодня было много дел, но у неё всё валилось из рук. Тумалти последние дни решал внешние проблемы и основной вал писем шел через неё. Она уже научилась раскладывать их по важности и срочности и даже стала доверять часть корреспонденции Джозефу полностью. Он хоть и католик, в служебных делах по-пуритански щепетилен и, если Эдит могла иметь иное мнение по рассматриваемому им вопросу, он всегда советовался с ней. Общий долг и общее горе сближают людей. За неполный год они научились понимать друг друга. Но сегодня много дел и бумажная рутина в основном досталась ей — Эдит Вильсон.

Завтра вице-президент соберёт министров. И они наверняка нажалуются ему что «в Белом Доме ничего не читают». Нужно было самой знать, что ответить этому индианскому остряку, если не удастся спихнуть его на Тумалти. Вот зачем Хьюз ей пишет о «зерновой сделке»? Стал бы Вудро решать этот вопрос? Это полностью прерогатива Хьюза, но он норовит спихнуть ответственность на президента! А ведь ей, пока она поняла, пришлось перелистать полбиблиотеки! Не этому учили девочек в колледже Марты Вашингтон! Ну да Бог с ним. Если Тумалти не против, скажет она завтра Маршаллу что б этот коммерческий вопрос Хьюз решал сам.

Джозеф ей сегодня ещё задачку покинул. Лис Колби похоже сдружился с Маршаллом. А он умеет держать нос по ветру. Не везет ей на Госсекретарей. Прежний вот тоже норовил оттеснить её Вудди «по болезни». И тоже в пользу Маршалла. Похоже Бейбридж идет по стопам Лансинга. Ну что ж он сам эту дорогу выбрал. Надо это будет сегодня решить на вычитке Тумалти статьи перед Вудро Вильсоном.

Джозеф всё же для ирландца очень умен. Его предложение с интервью президента газете может снять многие опасения о здоровье Вильсона. Надо спешить и потому Тумалти будет сегодня вычитывать статью пред президентом, а она пока просмотрит репортаж об этом интервью. Всё же хорошо, что Вудди не пришлось чужими людьми нервировать. И как Джозеф этого журналиста из «New York World» уговорил лично не приходить и сослаться на пандемию?

Итак, что тут Льюис Сэйболд пишет?

«ВАШИНГТОН, 15 июня. Девять месяцев мужественного преодоление последствий болезней, вызванных расточительностью, с которой все серьезные люди полагаются на свой кредит полученный в банке природы, не ослабили дух и ни в малейшей степени не ослабили великолепный интеллект Вудро Вильсона.

Девять месяцев изоляции, в то время как упорядоченные процессы природы в сочетании с нежным и эффективным уходом восстанавливали нервные и физические ткани, напряженные из-за слишком высоких требований к организму, который в лучшем случае никогда не был достаточно крепким, явно повлияли на плоть, но не уменьшили сильную преданность господина Вильсона принципам, за которые он боролся с хваткими государственными деятелями Европы и политическими обструкционистами своей собственной страны.

Президент заплатил своим сердцем. В этом нет никаких сомнений. Но с величайшим мужеством он сражался, лежа почти физически беспомощным. Теперь, когда его полное восстановление здоровья кажется гарантированным, он борется с решительной целью привести Америку к тому, что он считает ее чувством долга перед остальным миром, с полным осознанием своего собственного долга перед Америкой.

Президентскую решимость не сломила атаковавшая его конце мая «восточная инфлюэнция». И господин Вильсон не отказал мне в заранее согласованной встрече. Хотя мне и пришлось принять все необходимые меры и быть с президентом через стекло его «Wnootrania Mongolia».

Таковы выдающиеся впечатления, которые корреспондент привез из трехчасового визита в прошлый вторник к самому любимому и самому ненавистному человеку в мире и получасового звонка в среду.

«В течение трех часов, которые я провел с Президентом, из-за стеклянной двери я видел и слышал, как он выполнял свою работу и работал с присущей ему решительностью, методичностью и остротой интеллектуальной оценки.»

Красиво этот Льюис пишет. И то что не был в комнате с Президентом обосновал, и к византийскому императору его приблизил. Но зачем писать так сложно, мы не русские и такого не выговорим. Так, исправим на «рум-бокс». Или нет, лучше на «Inner Mongolia», так всем понятно и по-английски. Да и по-прежнему ставит мужество Вудро в один ряд с героизмом императора Второго Рима. Что у нас дальше?

«Корреспондент слышал, как он диктовал свои решения по вопросам большой государственной важности с легкостью выражения и прямотой смысла, которые не указывали на ухудшение работоспособности умственной машины, которая в течение 40 лет знала только самый тяжелый вид работы.

Корреспондент беседовал с ним более часа, в ходе которого обсуждался широкий круг тем и по поводу которых он высказывался не только с уильсоновской энергией, но и установил еще более отрадное сохранение спасительного чувства юмора.

Корреспондент видел, как он ходил из одной комнаты в другую во вторник без какой-либо другой помощи, кроме трости. Трость, на которую опиралась его правая рука, была той самой палкой, которой он колотил по грядкам репы, когда был президентом Принстона…

… После того как президент поработал, и мы поговорили в течение часа, Вудро Вильсон поднялся со своего офисного кресла на балконе и направился в кино в восточной комнате, медленно, осторожно, но уверенно. Миссис Уилсон и президент составили небольшую и избранную аудиторию, которая стала свидетелем триллера "Билл Харт» в затемненной комнате. Корреспондент с секретарем президента смотрели фильм из комнаты с кинопроектором.

После шоу миссис Уилсон, Президент, доктор Грейсон, секретарь Тумалти и корреспондент обсудили обед и более-менее волнительные из текущих событий. Аппетит у президента оказался очень хорошим, и он был в веселом настроении. Он даже попытался сделать лимерик, но ему помешал перерыв.»

Что же всё по делу и к месту. Править больше нечего. Итак, прошло три четверти часа! Пора торопиться, Тумалти уже наверно начал вычитку.

Вашингтон, округ Колумбия, Белый дом, САСШ, спальня Вильсона 15.06.1920 г.

В секретарской работе не бывает мелочей. Всё нужно желать продумано вовремя и решительно. Джозеф так и не пришел вчера решению волновавшей его темы, но понимал, что тот день, когда «ирландский вопрос» можно будет решить нужно быть во всеоружии.

Потому он только вечером сообщил Эдит о смелости Колби. Загрузив её мысли. А утром ещё добавил к её графику срочных писем, сославшись что откладывать из-за госсекретаря их уже нельзя. А сам он, «как не находящийся в карантине» сегодня будет занят со статьей и прояснением что делали в выходные другие министры. Вообще, удалось занять Эдит рутиной. При этом, работу по «Интервью» он тоже разделил. Просчитав так что бы Эдит была занята основное время пока, он будет читать саму статью президенту.

Вудро сегодня был чем-то доволен. Тумалти читал и следил за реакцией правой здоровой руки президента. Подняв её кисть, Вильсон выражал в последние месяцы отношение к услышанному или говорящему. В Вудро сегодня не поднимал ещё не разу руки, чтобы остановить чтение. Но вот Джозеф подошел к самому важному.

"Сенат Соединенных Штатов в течение 11 месяцев имел в своих руках полномочия покончить с условиями, которые, несомненно, раздражают очень многих наших граждан, потому что с ратификацией мирного договора, действие законов, которые были приняты для защиты интересов страны в войне, автоматически прекратится.

До тех пор, пока эти законы находятся в сводах законов, они должны соблюдаться. Они применялись и применяются с минимальным ущербом для благосостояния страны и прав отдельных лиц, насколько это возможно. Я не знаю, хотел бы я даже защищать какую-либо политику, которую я считаю необходимой для полной защиты национальных интересов. Это было бы слишком похоже на принесение извинений там, где в них нет необходимости. Я не верю, что мой курс требует каких-либо извинений.

Республиканская, а не демократическая политика несет ответственность за любые негативные последствия, возникшие в результате неспособности Республиканского сената ратифицировать Стокгольмский договор и пакт Международного трибунала. Республиканская политика отрицания проводилась с единственной целью повысить шансы республиканцев на победу на предстоящих президентских выборах и никогда не отражала искреннего желания улучшить эффект мер, принятых для защиты страны во время войны. Политика республиканцев заключалась скорее в том, чтобы преувеличить эффект этих мер. Потому они не стремятся исполнять нашу миссию свободы народов в Европе, не спешат освобождать от бремени военных мер".

Вся статье вчерне уже была согласована с ним и Эдит. Но последняя строка была добавлена сегодня им самим — Джозефом Тумалти. Он боле часа искал как, укрепив веру его соплеменников, не подвигнуть к действиям англичан и дать себе при этом опору для дальнейших действий.

Президент не покачал рукою против. Но завершая фразу Джозеф заметил, что госпожа Вильсон уже подходит со спины к президенту. Секретарь остановил чтение и кивнул. Тут Видро, не видевший жены, махнул рукой требуя продолжить чтение. Тумалти продолжал, не заметив возражения и у Эдит. Что же удачно.

До конца чтения президент, положив здоровую руку на руку жене был спокоен.

— Всё хорошо? Мистер президент?

— Йээсс…

Эдит взяла в свои руки рабочую кисть президента.

— Репортаж я тоже посмотрела Джозеф. Всего две несущественные правки, можете печатать. — кивнула он.

— Дорогой, нам нужно поговорить — сказала она уже мужу

Джозеф встал. Но госпожа президент притормозила его поднятой рукой.

— Вудди. Из Константинополя вернулся посол Джерард. Нам там нужен надежный человек. Как ты думаешь Колби может его заменить?

Президент кажется напрягся, обдумывая что-то, но потом расслабился и подтверждая махнул.

— Вот и хорошо. Сейчас придет сиделка.

Эдит встала, подала листы с «репортажем» Тумалти, тихо сказав.

— Печатайте Джозеф. И, по Бейбриджу, пожалуйста, в течении час принесите оба решения мне.

Лондон. Провинция Онтарио. Канада. 17.06.1920 г.

Утром Энель прибыл в Петоски. И распрощавшись с экипажем «Литл Брейв» поспешил к ожидавшей его кошке. Точнее котам. Два молодых практически черных с едва отливающими рыжиной самца красной висконсинской рыси — достойный трофей для любого охотника. Во всяком случае они прекрасно оправдывают его пребывание в Соединённых Штатах. Четыре дня как по его заказу их выловили следопыты висконсийских ирокезов — онайдов. В порт Петоски кошек привезли вчера. И он, придирчиво осмотрев груз, принял зверей у вождя, дав тому полный расчет. Вместе с этим зверинцем он проехал на грузовом «Форде» до Гайлорда, и далее поездом до Детройта.

Громадина Центрального вокзала поражала не меньше чем сам построивший её североамериканский Вавилон. Его необычный груз вызвал живой интерес уже при провозе по улицам четвертого по численности города Штатов. Не удивительно, что при погрузке в специальный вагон несколько репортёров кружились на перроне и даже сфотографировали животных. Попал в кадр и, как писали утренние детройтские газеты, и «бельгийские дрессировщик Эниэльс» «собственноручно поймавшие этих пантер в Канаде». В общем, улыбнулся Скарятин, залегендировался он по полной. Он ещё успел в гостинице принять душ и сменить «охотничье» облачение, перед тем как с пассажирском уже перрона того же вокзала сесть на «Рассомаху». Знаменитый Нью-Йоркский экспресс увез его в ночь.

День прошел в суматохе и поесть было некогда. Потому из своего пульмановского вагона он уже в Канаде пошел в вагон-ресторан. Черепаховый суп, французское вино… Хотя лучше бы водка и русский салат. Но для южноафриканца это был бы странный выбор. Где-то у Лондона за следующий стол села женщина.

— Воды пожалуйста. И джин.

Голос показался ему смутно знаком. Но высокие спинки стульев скрывали от него даму.

Какой-то подвыпивший «ковбой» пытался даму угостить. Но и ему, и более солидному мужчине дама отказала. Но третий «ухажер», принимая её за очередную консуме (1) не собирался отходить. Распустив руки, он неожиданно получил по лицу.

— Пшол, вон!

«Русская», — пронеслось в голове Скарятина.

«Оскорбленный» янки уже занес руку что бы «этой шлюхе» отплатить. Но вскочивший Энель перехватил удар. Упёршемуся в него взгляд дебоширу хватило нескольких секунд что бы остыть.

— Простите, миссис, я обознался — натужно выговорил он. И медленно высвободив из медвежьего захвата Скарятина руку, пятясь стал уходить.

Энель повернулся к сжавшейся кошкой даме.

— Мадмуазель…

— Мишель? — взметнулась она.

Дама уткнулась в его плечо.

— Шарман. Хоть кто-то, родной — выдохнула она. Напряжение волнами спало. Измученное волнениями и голодом её сознание стало уходить.

1. Консуме, консуманша — работница ресторана или увеселительного заведения побуждающая его клиентов «угощая» её приобретать больше предлагаемых в меню (карте бара) продуктов.