Она дана ему свыше

Глава 16

Это было еще одно солнечное утро в поместье Херефорд. Однако это стало недостаточной причиной, чтобы захотеть встать с кровати.

Вчера Мадлен весь день ухаживала за Кевином. Наверняка врата в сон должны были распахнуться для нее под вечер. Как бы не так! Она лежала и всматривалась в ночную темноту, думая о Джеке, о его взглядах и прикосновениях, которые заставляли ее тело трепетать. Потом она прокралась в его комнату, как вор, и стала отгонять мефистофельские тени. Мадлен гладила его торс, шептала на ухо, чтобы пролить хотя бы немного света на сны Джека, чтобы облегчить его ношу. Там она ощутила неимоверное желание прикоснуться губами к его груди и шее. Мадлен играла с огнем, который в конце должен больно обжечь ее. Ничто не могло сдержать ее от желания точно так же, как и Джека. Мадлен попалась в сеть соблазна, из которой выпутаться будет непросто, если не невозможно.

Усилием воли она поднялась. Распахнув занавески, ее ослепило яркое солнце — она зажмурилась. Одевшись, Мадлен сразу же пошла посмотреть, как там Кевин. Но в детской от него осталась только не заправленная кровать с комканными простынями. В дальнем углу комнаты она обнаружила боксерскую грушу, которой здесь вчера не было. Бродя по замку в поисках хоть кого-нибудь из членов семьи Гудман, Мадлен не нашла никого.

«Куда же все исчезли?»

На нее накатило волнение от мысли, что мальчику стало плохо, и Миранда с Джеком повезли его к доктору верхом на лошадях. Проходя вдоль стены с высокими окнами, Мадлен прилипла к одному, когда увидела в стороне от сада седланную лошадь, Джека, Кевина и Миранду.

Она так быстро рванула вниз по лестнице, что едва не запнулась и не покатилась по ней клубком. Мадлен миновала все входы и выходы, а когда добралась до места с отбивающим грудь сердцем, застопорилась перед дружной компанией. Миранда была одета в амазонку лавандового цвета. Все четверо, включая коня Джека, пребывали в прекрасном настроении. И Джек был весел. Увидев ее, он осветился еще большей улыбкой.

— Доброе утро, — протянул он.

Все остальные повернули к ней голову и тоже поприветствовали.

— Что это вы делаете? — Положив руку на грудь, Мадлен все еще восстанавливала дыхание. — И почему Кевин не в постели?

Джек ответил:

— Кевин чувствует себя хорошо, и мы решили взять его с собой, ведь ему тоже скоро надо будет осваивать верховную езду.

В изумлении Мадлен вытянула лицо.

Миранда дополнила с лукавым огоньком, натягивая потуже перчатки:

— Джек хочет обучить меня невозможному — верховной езде. Но я начинаю подозревать, что он просто хочет меня убить, выставив мою смерть как несчастный случай.

Джек от души рассмеялся. Мадлен впервые услышала его насыщенный живой смех. Он был несравним ни с чьим, которые она могла слышать за всю свою жизнь. Его смех был схож с гармоничным журчанием реки.

— Джек, когда это случится, пообещай, что я займу ее огромную комнату. — На скамье Кевин заболтал недостающими до земли ножками.

Миранда уставилась на него, наклонив голову.

— Спасибо, брат. Эта мысль будет мотивировать меня к выживанию! — Она с недоверием повернулась к Джеку: — Он ведь не затопчет меня своими огромными копытами?

Джек похлопал по черному жеребцу.

— Конечно, нет, Мира! Иначе я бы не позволил тебе к нему приблизиться. Кайрос смирный. Он еще при Вене привык к шуму стрельб и взрывов, так что тебе нечего бояться.

— Значит ли это, что он выдержит крики Миранды? — подтрунила Мадлен.

Миранда обиженно скуксилась:

— Еще одна острота и я откажусь от этой авантюры.

Мадлен подступила к ней и обняла в знак извинения. Она села рядом с Кевином и заняла позицию наблюдателя.

— Светская леди должна уметь держаться в седле, — сказал Джек.

— А просто красиво держаться за седло, я так понимаю, будет недостаточно? — пустила в шутку Миранда.

Мадлен прикрыла рот рукой, чтобы не отвлекать своим хихиканьем и без того смятенную Миранду. Глядя на нее, складывалось ощущение, что ее вот-вот прорвет на нервный смех.

Джек указывал ей на элементы седла:

— Ты подходишь слева и ставишь на стремя левую ногу, руками можешь держаться за рожок. Потом ты поднимаешься, опираясь на стремя, и перекидываешь вес тела через коня с помощью правой ноги. Поняла? — Лицо Миранды искривилось в сомнении, и Джек добавил: — Я покажу. Это довольно просто.

— Для тех, кто провел несколько лет с седле — да, просто.

Джек поставил ногу на стремя и ловко запрыгнул в седло. Он сидел на коне так уверенно, будто родился для скачек. Мадлен бессознательно и с восторгом засмотрелась на него. Она бы с удовольствием оказалась в этом самом седле рядом с ним, прижимаясь к его сильной груди. Однако на Миранду трюк произвел обратный эффект: ее это не только не убедило, а напугало еще больше.

— Я так не смогу, — провыла она, как тоскливый волк на луну.

— Разумеется, сможешь! Давай попробуем.

Джек был решительно убежден, что Миранда справится. Он сильно верил в ее успех, пытаясь вселить это чувство в нее. Джек словно насквозь хотел пропитать своей энергией сестру, но нечаянно воодушевил Мадлен.

Он спрыгнул с жеребца. Миранда неуверенно подступила ближе. Она поставила не ту ногу на стремя и при попытке запрыгнуть в седло Миранда повисла на нем. Кайрос слегка занервничал на месте. Джек стал его успокаивать.

— Запрокидывай ногу и садись, — говорил он.

Миранда закапризничала:

— Знаешь, мне больше нравились деревянные лошадки! — Она перекинула ногу и… Ура! Миранда сидела верхом на коне… задом наперед.

Кевин громко расхохотался, за что Мадлен его поругала. Миранда перекрутилась, интенсивно раздувая крылышки носа. Казалось, в один момент вместо воздуха она выдохнет огнем от закипающего внутри роптания.

— Очень неплохо, — изрек Джек, но даже Мадлен почувствовала в его фразе запинку. Встретив неудовлетворение в глазах Миранды, он уверял: — Правда! Уж поверь мне, я видел много неудачных наездников.

Миранда фальшиво улыбнулась, она взяла поводья в руки. Джек принялся объяснять ей особенности управления лошадью, и потом Мира попробовала проехаться самостоятельно. Мадлен с замиранием сердца следила за ней. На этот раз у нее выходило более уверенно и, что важнее, правильно. Когда Кевин попросился прокатиться, Джек не разрешил. По нему было видно, что он доверяет Миранде, но в то же время слегка боится за нее. Он приковал к сестре все свое внимание, пока она накручивала круги в поле на Кайросе.

— Откуда такое странное имя у жеребца? — Мадлен подошла к нему с заведенными сзади руками.

Джек обратил к ней бездонные темные глаза.

— Я назвал его. Кайрос — один из древнегреческих богов, означающий удачу. И на войне она как никогда нужна коню и всаднику. Как ты видишь, жеребец цел и невредим.

— И, к счастью, его всадник. — Мадлен подарила ему чарующую улыбку.

Кевин побежал с холма прямо к Миранде, представляя себя на ее месте в седле. Встряхнувшись, Джек поспешил приостановить шустрого мальчика, чтобы он не попал под копыта Кайроса.

Это была настоящая семья. Миранда даже не может вообразить, как ей повезло с двумя братьями. Просто иметь их уже было счастьем. Теперь и Джек с ними и, кажется, даже радуется этому. Они лишились обоих родителей, зато это сплотило их еще больше, и вернуло Джека домой с войны. Кто знает, что бы с ним стало… Мадлен дернула головой. Она и думать не хотела, что бы с ним могло быть, какую боль он мог бы перенести, не будь он сейчас дома.

«А где-то там у меня тоже есть брат» — напевала ей совесть.

Да, у нее был Саймон. Вернее, мог быть. Ее абсолютно родной брат по крови сейчас и не подозревает о ней. Мадлен достала листок из кармана и преподнесла к глазам. Она прочитала его в тысячный раз за три года. Письмо всегда погружало ее в море печали, а сейчас всего лишь навеяло на нее легкую тоску. Вдруг ее жизнь круто изменится, если Мадлен напишет им письмо? Мадлен вздохнула со скрипичной грустью. А что могло перемениться? Ничего, потому что она незаконнорожденная.

Самое интересное, что и Саймон был рожден вне брака, но четырехлистный клевер удачи нашел его первым. Он остался официальным сыном Лендского, а она не являлась его дочерью по закону. Пораскинув умом, аналогично Саймон не был сыном для Фелиции. Он ее даже не знал ровно так же, как и она Сэмюэла. Однако кровное родство оставалось неизменным. Никто и никогда не исправит этого, кровь нельзя было полностью перелить и наполниться новой. Невозможно оторваться от их общих корней и стать новым человеком без семьи и прошлого.

— Мадлен? — Джек поднялся к ней. — Почему ты так рассеянно вздыхаешь? — Опустив глаза, он заметил краешек листка в ее руках. — Тебе грустно?

— Я вздыхала по своему брату Саймону. Наверное, это замечательно, когда у тебя есть кто-то вроде старшего друга, причем если между вами есть кровные узы. — Мадлен опустила голову на смятую бумагу в ладонях. — В детстве я очень просила маму родить мне брата. Хотя тогда я и понятия не имела, что он у меня уже есть. Откуда ребенку знать это? Ему не объяснить эти препятствия и сложности, которые не позволяют с кем-то быть вместе.

Джек подошел ближе, приподнял руками ее голову, обращая к себе. В его глазах толстым почерком было высечено сострадание.

— Ты уже не ребенок, и ты знаешь правду. Так почему бы тебе не позволить узнать ее Саймону? Он имеет право знать о том, что у него есть сестра. Немного нечестно поступать так с ним и скрываться. Прямо сейчас сходи и напиши ему письмо.

Мадлен бросило в сомнения. Может быть, Джек прав? Написать, если уж не отцу, то хотя бы Саймону, и все это закончится. Ее сердце перестанет разрывать от неизвестности.

Если верить словам мамы о том, какой хороший Сэмюэл, значит, и Саймон был таким же. Мадлен не могла представить сына своей доброй и ласковой матери злым и нахальным. Если Саймон решится приехать сюда, то он начнет предлагать деньги, которые Мадлен ни за что не примет. Хотя, глядя на ее нынешнюю жизнь при Херефорд-хаусе, Мадлен вряд ли стала бы думать, что ей нужна помощь или что она нуждается в деньгах. Пусть она обычная компаньонка, зато пока у нее стабильный и неплохой доход. Таки решено!

Мадлен погладила его по руке, и ее сердце ударила искра.

— Спасибо, — прошептала она.

Джек наклонился к ней и хотел поцеловать, но Мадлен прислонила пальцы к его губам, напомнив, что они не одни. Он негодующе чертыхнулся.

В своей комнате Мадлен приготовила для письма все: чернила, чистый лист бумаги и… Перо! Она трясущимися руками достала забытое перо из ящика.

Мадлен собрала всю свою смелость и решительность в кисть, нависающую над чистым листом, и начала писать:

«Доброе утро, дорогой Саймон!»

А если он прочтет его не в утреннее время? Мадлен с поджатыми губами зачеркнула написанное.

«Дорогой Саймон!»

Почему «дорогой»? Мадлен нахмурилась. Она размашисто перечеркнула все и нервно смяла бумагу в один круглый комок. Мадлен достала новый лист из стола и окаменела в нерешительности черкнуть хотя бы пару слов. Она медленно сделала вдох и выдох. Это напомнило ей, как она утешала Джека, и как он успокаивал ее, целуя ее шею в тускло освещенном коридоре. В блаженной улыбке ее лицо растаяло, она успокоилась.

Мадлен взялась за письмо:

«Здравствуйте, Саймон! Наверняка вы не знаете о существовании того, кто пишет вам это письмо. Меня зовут Мадлен. Я являюсь внебрачной дочерью Фелиции Ривз и Сэмюэла Смита и, соответственно, вашей сестрой. Я понимаю, как трудно вам будет поверить в это. Я пишу об этом, даже не зная, рассказал ли Сэмюэл вам о вашей настоящей матери. К сожалению, она умерла вот уже три года назад. Перед кончиной мама взяла с меня обещание, что я найду вас. Я исполнила свой долг. Если вы захотите увидеться, я буду очень рада.

С наилучшими пожеланиями,

Ваша сестра Мадлен».

Мадлен выдохнула и расслабилась. Перо выскользнуло из ее влажных пальцев на стол. Она спустилась и отдала письмо дворецкому, указав адрес получателя. Он обомлел, когда он увидел имя того, для кого предназначался конверт. Легкость, с какой она рассталась с письмом, переросла в ликование. Отголоски прошлого перестали тяготить ее, ей больше не придется оглядываться назад. Мадлен посмотрела на записку, написанную от руки ее матерью. Прижав ее к груди, она отнесла ее наверх и положила в сундук среди своих вещей. Теперь она свободна от обещания!

Джек не мог поверить, что он выспался. Впервые за долгие месяцы он спал до утра беспробудно. Что его окончательно ошарашило, так это прекращение кошмаров. Демоны не приходили к нему в сны вот уже два дня подряд. Джек чувствовал в себе прежнюю силу: он бодр, здоров и готов действовать! Он полагал, что такие перемены были как-то неразрывно связаны с Мадлен.

С ее приходом Джек ощущал небывалый ранее покой в душе. Когда она просто стояла рядом, когда говорила и смеялась, от блаженства внутри все переворачивалось. Джек хотел увидеть ее сегодня. К чему обманывать себя? Помимо сладкой встречи, он надеялся тайком утянуть ее за собой в ближайшую комнату и целовать до тех пор, пока она не попросит его о большем. Каждую нить ее черных волос Джек хотел осыпать поцелуями, потом можно было бы перейти к впадинке у основания шеи и более интимным местам…

Джек спустился, отличное настроение несло его на крыльях в столовую. Завтрак прошел в атмосфере переливающегося смеха со звоном посуды и разговоров. Джек и Мадлен часто поглядывали друг на друга, словно заговорщики, которых объединяла одна важная тайна. В какой-то степени так оно и было.

Они были связаны далеко не дружескими отношениями, как всем казалось. Мадлен прикусила нижнюю губу, когда заметила скользнувший взгляд Джека по ее фигуре. Украдкой он жадными глазами раздевал ее, пока она, красннея, делала вид, что не замечает этого. Благо, голос сестры вывел его из мира фантазий.

На протяжении дня он не мог заглушить ее бархатный голос у себя в голове. Мадлен стала для него опиумом, без нехватки которого скручивало все тело. Джек испытывал к ней желание, он хотел сделать эту девушку своей так, как мог позволить себе только муж. Он бы стал нежно водить руками по ее телу, пока она не потеряла бы над собой контроль. Горячее вожделение промелькивало в его взгляде сегодня так часто, что он опасался, не поймала бы его Миранда. Но Джек мечтал однажды увидеть в глазах Мадлен то же пламя, что горело в нем.

В надежде отвлечься от мыслей о Мадлен Джек снова уехал в город. Ему некуда было отправиться, кроме как Блайнд-хауса. В Херефорде был всего лишь один такой клуб. В тавернах вечера обычно заканчивались стычками и кулачными разборками. Для Джека это было бы самоубийством. Последнее посещение Блайндса закончилось для него ноющей болью и постельным режимом на несколько часов. В этот раз Джек намеревался обойти все неприятности, угрожающие его здоровью. Во всяком случае, постарается.

Первое, что поймали его глаза, это большой народ в помещении. Лакеи без остановок ходили с подносами, и каждый стол в зале был занят несколькими мужчинами сразу. Дым сигарет, азартные игры и скотч стали неотъемлемым украшением этого вечера. Гарри, Марк и Льюис затерялись среди столов, играя в карты. Гарри подал знак рукой, которая растворилась среди табачного тумана, и Джек присел к ним.

— Внимание! Внимание! Последние новости: Херефорд, наконец, покинул свой темный замок и засветился в городе, — напыщенно огласил Льюис, стоя и хлопая над столом.

— Это ненадолго, — сосредоточенный Марк потер нос, — у него дома есть более важные дела.

Гарри сощурил глаза, отбивая карту.

— Это еще какие? Ах, точно! Мисс Берк…

Столик завибрировал от смеха троих. Джек отреагировал надменной усмешкой.

— Сдается мне, ты завидуешь, Гарри? — Джеку подали стакан с виски, и он принялся наблюдать за игрой.

Тот пораскинул:

— Немного.

Льюис раскрыл все карты, неожиданно воскликнул:

— Ха-ха! Берк красавица. Я бы с большим удовольствием сидел дома, если бы мои глаза услаждала такая компаньонка. У нее такие…

— Льюис, — Джек впился в него предупреждающим взглядом, крепко стеснил стакан в руке, — замолчи.

Марк оттянул галстук и добавил, разложив карты:

— Да, Льюис, лучше заткнись, пока Джек не съездил тебе по физиономии.

— А что такого я сказал? — Льюис пригнулся к столу, притаившись, смотрел на Гарри.

Тот поочередно стал выкладывать свои карты на стол рубашкой вниз. Марк с дьявольской ухмылкой и самодовольным обозрением друзей отпил глоток, будто победил самого короля.

Оба проигравших негодовали:

— Нет!

— Твою мать, Вустер! Ты блефовал, я уверен на тысячу фунтов!

Марк наклонился вперед.

— Братья, ничего личного! Игра — есть игра. — Он энергично потер ладони. — Итак, где мой выигрыш?

Льюис с неохотой протянул ему открытую коробочку с толстой сигарой.

— Откуда сигара? Ведь импорт на них запрещен. — Джек вскинул бровь.

Марк внимательно осмотрел диковину под разными углами, преподнёс коробочку к носу и вдохнул табачный запах.

— Ммм, контрабанда, братец. Чистейший табак, прямиком из Франции.

— Ты закурил?

— Нет, — он закрыл коробку и сунул во внутренний карман, — но это единственная интересная вещь, которую Льюис мог мне сейчас предложить. Гарри? — Марк с вопросом посмотрел на него.

— Я ведь не идиот, чтобы светить здесь оружием! — Гарри хлопнул по столу. — Выйдем и я передам его.

Джек поинтересовался:

— Что за оружие?

— Немецкий кремневый пистоль. Между прочим, последней модели. Не хочешь с нами, Джек? — Марк плавно толкнул его кулаком в плечо. — На этот раз сыграем на ирландский виски. На две бутылки, а?

Джек, отхлебнув от стакана, покачал головой.

— Я не играю в азартные игры, и вы это прекрасно знаете.

Гарри изогнул брови, отчего на лбу собралось несколько складок.

— Странный ты! В тебе будто что-то переменилось.

Джек удивился.

— Во мне ничего не менялось, Гарри. Я такой, какой был всегда. И для вас не сюрприз, что я не играю.

Льюис цокнул языком:

— Не-е-т, друг! Ты изменился. Когда ты приехал после войны, у тебя на лице было написано что-то вроде «Хмурый. Свирепый. Угнетенный». Ты толком даже не смеялся.

— А теперь, — добавил Гарри, сощурившись, — я вижу, что ты взбодрился…

— И широко улыбаешься, — подметил Льюис и подался вперед. — В чем же дело, Херефорд?

Марк в полном молчании поглядел на него, словно говорил: «Ну давай, выкручивайся». Он не встревал, потому что знал причину его перемен с бала Херефордшир.

Джек и сам заметил за собой нечто на него не похожее. Например, он перестал быть отстраненным с домашними. Раньше, увидь он сегодняшний Блайндс, наполненный людьми, Джек не стал бы даже переступать его порог. Тогда он искал одиночества и уединения, а теперь Джек предпочитал больше находиться в компании. Кроме того, как подметил Льюис, ему больше не приходилось выдавливать из себя улыбки: они сами просились на лицо. Джек шутил и смеялся, и он знал наверняка, что все это заслуга Мадлен. Она появилась в его жизни внезапно, как радуга после долгих и беспокойных дождей.

Джек сложил руки вместе, сказав:

— Ну, должно быть, в моей жизни произошли некоторые перемены, но… — Его глаза отвлекло некое зрелище.

За соседним столом сидел джентльмен, всем видом выдавая себя за шулера. Напротив него — противник, а рядом с ним мистер Слиппери! Броуди не мог оказаться в этом клубе, потому что не состоял в нем из-за отсутствия титула. Да и вряд ли сыновья викариев осмелились бы посещать такие клубы, как Блайндс, который кишит своей порочностью. Однако самым интригующим было то, что Броуди сидел за столом в качестве игрока. Он был в обычном костюме без сутаны.

— Но что, Джек? — спросил Гарри, аккуратно складывая карты.

Джек подался к середине стола, не спуская глаз с Броуди:

— Что здесь делает сын священника? Кто его пустил?

Друзья обернулись на столик у стены.

— Он здесь уже давно сидит, — сказал Марк. — Проиграл крупную сумму, но парень, похоже, не знает меры. Продолжает потакать своему азарту.

— По-моему, — Льюис задумался, — мистер Слиппери был уже здесь, когда мы пришли, разве нет? Он пришел с тем джентльменом и, как ни странно, его пропустили в эту часть дома.

Гарри негромко стукнул по столу:

— Бардак! Что за город? В Лондоне посторонних не пускают в игральную часть клуба, вообще ни в какую, кроме гостевой. Это против всех правил.

Марк развел руками.

— Здесь тебе не Лондон, Гарри. Хотел бы я сейчас оказаться там. Уайтс, жди меня! Там уж всяко выбор больше.

— Выбор чего?

Марк лукаво блеснул глазами.

— Девушек, конечно. На любой вкус и цвет можно найти подходящую и провести с ней всю ночь. — Его глаза печально упали. — Но пока я здесь с матерью, не могу уехать. В одном крыле дома обвалилась крыша, надо следить за ремонтными работами.

Джек продолжал наблюдать за Броуди. По выражению его лица нетрудно было прочитать, что дела у него хуже некуда. Нервное почесывание носа каждые полминуты, потирание карт между пальцами, нахмуренность — все кричало о его дурном положении. И, если противник у него достаточно опытный, чтобы заметить это, то Броуди уже проиграл. Наверное, ему понадобились деньги, иначе зачем новичку, тем более почти священнику было связываться с азартными играми. К тому же, это опасно, если не знаешь, с кем играешь.

«Сказать Мадлен?» — спросил он себя.

Наверное, не стоит. У нее только все устаканилось с собственными семейными переживаниями. Не хватало ей еще тревожиться о Броуди и, хуже того — бежать к нему на помощь. Мистер Слиппери самостоятельный молодой мужчина и сможет обойтись без женского эмоционального сочувствия. Скорее всего, в Джеке сейчас заговорила ревность. Однако, подумав холодной головой, он действительно не находил причин для того чтобы рассказывать Мадлен о вечерних похождениях Броуди. Она ведь могла вернуться домой, чтобы увериться, что с ним все хорошо. Джек не желал даже представить Мадлен с сумкой, удаляющейся от их замка. Она была нужна Мире и Кевину дома. Уйдя Мадлен от них, Джек забудет, как дышать. Он окажется на пике безудержной тоски.

— Вы слышали, что барон Килмарнок болен? — обратился к нему Марк.

Джек быстро заморгал.

— Кто? Килмарнок? Какое нам дело до него?

— Тебе никакого, но мисс Берк наверняка переживает за здоровье отца. Или она еще не знает? Все-таки Глостершир — не ближний свет.

Джек прикрыл веки. Как это он забыл про Килмарнока? Джек еще секунду соображал, что имел ввиду Марк. Он сделал крупный глоток виски.

— А чем он болен?

— Да кто ж знает! Старость, наверное. Вполне возможно, что старик вскоре скончается. В конце концов, ему уже… — осекшись, Марк кивнул подбородком Гарри. — Сколько Килмарноку лет?

Тот пожал плечами, но ответил:

— Где-то под семьдесят, наверное.

Марк кивнул Джеку.

Он надеялся, что Килмарнок не умрет, иначе Мадлен быстро разоблачат. Возможно, что ее уже разоблачили и вести стремительно расползаются по стране. Джек изменился в лице. Их семья будет посрамлена общественной критикой. Ни одна семья больше не откроет им двери, что больше всего скажется на Миранде, ведь Джеку это было не так важно, как для нее. В следующем году он должен вывести ее в свет и выдать замуж, тогда как никто не захочет связываться с семьей, повязавшей себя с компаньонкой неблагородного происхождения. Джек тихо выругался.

— Прошу, я отыграюсь! — Джека привлек жалобный голосок Броуди. — Дайте мне пару часов, я найду деньги.

Неприятный джентльмен тяжело покачал головой.

— Нет, парень, ты уже проиграл все, что было можно. Уходи отсюда.

Человек, с которым, очевидно, пришел Броуди, что-то бесшумно сказал ему на ухо.

— Но как же? — Броуди с полным голоса отчаянием встал. — Я не уйду! Мне нужны деньги, мистер. Очень нужны. Вы не понимаете…

Товарищ взял его за ворот сюртука и начал выталкивать из-за стола, словно проходимца из дома. Все глядели на это шоу, будто свершилось что-то фееричное.

— Какой позор, — пробубнил Льюис высокомерным тоном.

Гарри повернулся обратно к столу.

— С кем не бывает. Может, у парня что-то случилось, раз ему нужны деньги.

Льюис хохотнул:

— Зачем будущему священнику деньги?

Марк тихо спросил у Джека:

— Это случайно не связано с Мадлен?

Джек поразмял виски:

— Сомневаюсь, что она посвящена в подробности личной жизни Броуди. — Он сделал неопределенный жест на соседний столик. — Если вся эта затея как-то и ведет к Мадлен, то она об этом не знает. Я уверен.

Их ожидало нечто более глобальное, чем Броуди. Вот-вот может раскрыться обман Мадлен, и тогда их жизнь рухнет в одночасье! Уж лучше им заняться собственными проблемами, нежели решать чужие.