Орден Святого Георгия

Глава 33

— Проходите, сударь. Его сиятельство вас примет.

…Хоть и без особого желания. Продолжение фразы явно читалось на лице дворецкого. Долговязый мужчина неопределенного возраста смотрел на меня со смесью недовольства и презрения. А уж «сударь» — и это при том, что он никак не мог не знать о моем благородном происхождении — почти оскорбление. И вряд ли санкционированное хозяином — вряд ли Юсупов опустился бы до такого.

Даже будь он по-настоящему зол.

Впрочем, какая разница? Я пришел сюда по делу. Можно сказать, просить о помощи. Или заключать союз, но уж точно не демонстрировать собственный гонор или меряться… ну, допустим, титулами.

Так что сейчас мне оставалось только молча подниматься по лестнице княжеского дворца. Того, что на Мойке — всего семья Юсуповых владела двумя в одном только Петербурге. И этот чуть уступал габаритами и размахом своему блистательному собрату, расположившемуся примерно в километре отсюда между Фонтанкой и Садовой улицей.

Габаритами — но уж точно не роскошью. Впрочем, у меня все равно не было времени любоваться внутренним убранством. Да и особого желания, пожалуй, тоже. В конце концов, в том мире я не раз бывал в обоих дворцах, и вряд ли они изменились настолько сильно, чтобы всерьез удивить меня интерьерами.

А вот публика… Публика здесь собралась весьма занятная. За столом, скорее подходящим для карточной игры, чем для трапезы, собрались около полудюжины мужчин — не считая самого хозяина.

— Друзья мои, — Юсупов чуть склонил голову, указывая на меня, — перед вами Владимир Петрович Волков. Достойнейший из офицеров славного Георгиевского полка и, без сомнения, самый преданный из слуг государя. Прошу любить и жаловать… хоть его визит и стал для меня самого изрядной неожиданностью.

— Приношу свои извинения, милостивые судари. — Я прижал форменную фуражку к груди и изобразил глубокий поклон. — Однако меня привело сюда не праздное любопытство и даже не одно лишь почтение к хозяину.

— Ничуть не сомневаюсь, Владимир Петрович. и мы непременно вас выслушаем, но для начала позвольте мне представить моих гостей. — Юсупов развернулся в сторону мужчин за столом. — И начнем, пожалуй, по старшинству. Перед вами…

Светлейший князь Александр Михайлович Горчаков. Министр иностранных дел и последний канцлер Империи. Крупнейшая политическая фигура своего времени — и не только в России, но и во всей Европе. Тот, кого называл учителем сам «железный Бисмарк». Рано или поздно такое должно было случиться, но, идя сюда, я даже не догадывался, что вот-вот встречу в этом мире того, кого знал в прежнем.

— Вижу, мое лицо вам знакомо. — Горчаков поднялся из-за стола мне навстречу. — Мы не могли встречаться раньше?

— Не думаю, ваша светлость.

Разумеется, мы с князем не были друзьями, да и виделись в последний раз где-то с полвека назад, когда ему не исполнилось и семидесяти. Немалый возраст уже тогда, а сейчас… Старик в юности учился в царскосельском лицее вместе с Пушкиным, а значит, родился то ли в начале прошлого века, то ли вообще в конце восемнадцатого. И к настоящему моменту, в одна тысяча девятьсот девятом…

Сотня лет с небольшим. Может, даже все сто десять. А выглядит раза в полтора моложе! Годы изрядно проредили шевелюру Горчакова, а на макушке и вокруг лба волос и вовсе почти не осталось. Добавилось морщин, но в остальном его светлость почти не изменился. Все те же глаза за овальными стеклами очков в золотой оправе, все тот же взгляд. Да и рукопожатие уж точно не стариковское.

Одно слово — Владеющий.

Не то, чтобы я рассматривал прожившего на два с лишним десятка лет больше положенного Горчакова, забыв обо все на свете, но представление остальных гостей, можно сказать, пропустил мимо ушей. И только на последнем память снова встрепенулась. Мы с ним совершенно точно не встречались и ни в том мире, ни уж тем более в этом, но внешность показалась мне знакомой. И я едва успел подумать, кем мой новый знакомый может приходиться государю…

— Его императорское высочество великий князь и государь наследник цесаревич, — Юсупов произнес полный титул, добавив в голос церемониальных ноток — видимо, чтобы еще сильнее подчеркнуть особое положение гостя, — Иван Александрович Романов.

Наследник, да еще и цесаревич. Вариантов осталось немного — я наблюдал перед собой так и не появившегося на свет в моем мире пятого сына императора Александра. Молодой мужчина… пожалуй, еще даже парень появился на свет от силы года на два-три раньше меня-нынешнего. Но уже успел вытянуться чуть ли не на голову выше всех присутствующих — явно унаследовал стать от могучего отца, а не от хрупкой датской принцессы… то есть, ее величества государыни Марией Федоровны.

Юный Романов еще не набрал медвежьей массивности, присущей венценосному родителю, но в плечах определенно был пошире меня. Гладко выбритое лицо с тяжелой складкой между бровей смотрелось бы суровым и даже сердитым, но длинные темные волосы добавляли облику наследника престола какой-то особой утонченной фактуры и, пожалуй, даже некоторой поэтичности.

Да и в целом он производил впечатление человека приятного и обходительного, хоть и стиснул мои пальцы, как стальными клещами.

— Ваше высочество. — Я чуть склонил голову. — Для меня большая честь познакомиться с вами лично.

— Взаимно, друг мой. — Цесаревич напоследок тряхнул мою ладонь, едва не выдернув руку из плеча, и отпустил. — Я изрядно наслышан о ваших подвигах. Наш почтенный хозяин называет вас героем — а он не из тех, кто станет приукрашивать. Даже ради красивой истории.

— История правдива от начала до конца. Хоть куда больше похожа на сказку, чем на то, что могло случиться. Как бы то ни было, Владимир Петрович, — Юсупов снова развернулся в мою сторону, — я искренне рад приветствовать вас среди этих достойных господ. Хоть, признаться, и не смел надеяться, что ваше знакомство случится так быстро.

Толстый намек, что меня не ждали. Во всяком случае, именно здесь и именно сегодня. Впрочем, будь я совсем некстати, Юсупов наверняка не постеснялся бы и вовсе отказать в аудиенции. Тем более, что публика за столом подобралась явно непростая: почетный канцлер, наследник престола и титулованные аристократы рангом не ниже графа. Я успел заметить, что все до одного были одеты в штатское, хотя наверняка чуть ли не каждый имел чин в армии или министерстве. А цесаревич и вовсе имел право носить мундир с полдюжины орденов только лишь по праву рождения…

Однако ограничился серым летним костюмом с рубашкой. Даже без галстука. Значит, встреча по меньшей мере неформальная, если не сказать — дружеская. И если уж эти почтенные господа согласились меня принять, я всенепременно выйду из комнаты их преданным союзником.

Ну… или не выйду вообще.

— Прошу, присаживайтесь, Владимир Петрович. — Юсупов взял меня под локоть и ненавязчиво потянул к столу. — И расскажите, что привело вас сюда, да еще и в такой спешке.

— Подозреваю, судари, вы уже знаете, что случилось прошлым вечером. — Я опустился в свободное кресло. — Свидетелями чего нам с Николаем Борисовичем пришлось стать. И у меня есть все основания полагать, что вчерашний Прорыв, как и некоторые до него, не возник сам собой.

Кто-то на дальнем конце закашлялся. Негромко, но нарочито и, я бы даже сказал, демонстративно. Будто хотел таким образом уточнить у Юсупова, действительно ли к нему в гости пожаловал тот самый Волков, а не какой-нибудь городской сумасшедший.

— Хотите сказать, кто-то пытался… пытался таким образом убить нашего почтенного хозяина? Или вас?

Горчаков заговорил после недолгой паузы. Первым — видимо, по праву старшего среди собравшихся за столом. Даже с опытом дипломатии в несколько десятилетий он не смог полностью скрыть недоверие в голосе, однако от замечаний все-таки воздержался… Видимо, решил для начала выслушать мою теорию, какой бы безумной она ни оказалась.

— Убить нас? Едва ли, ваша светлость. Наши враги могущественны, но все же не настолько, чтобы… Это почти так же нелепо, как палить из пушки по воробьям. — Я на всякий случай скосился на сидевшего рядом Юсупова. — Даже если речь идет о старых, опытных и, без сомнения, достойных воробьях… Простите, ваше сиятельство.

Кто-то — кажется, сам наследник престола — не удержался и едва слышно захихикал, и остальные гости тут же подхватили. И даже если половина тут же записали меня в идиоты, обстановку я разрядил.

— Презабавное сравнение, друг мой, — улыбнулся Юсупов. — Хоть и не вполне уместное. Однако не могу не согласиться — чтобы убить человека, даже Владеющего, есть способы куда проще.

— Тогда зачем кому-то понадобилось открывать Прорыв, да еще и на кладбище? — буркнул цесаревич. — Об этом вам известно, Владимир Петрович?

— Скажем так, у меня есть предположение, ваше высочество. — Я сделал многозначительную паузу. — Надеюсь, в этом обществе я могу произносить такие слова как «ритуал» или «колдовство», не боясь быть осмеянным?

С дальнего конца стола снова закашляли, и на этот раз куда громче. Даже если Юсупов и правда успел убедиться в происхождение власти и могущества таинственного врага, его веру, похоже, здесь разделяли не все. Впрочем, я по большей части смотрел на Горчакова и молодого цесаревича Романова. Последнее слово наверняка останется за ними, а остальные — так, массовка.

И эти двое больше не смеялись. Напротив — сидели с каменно-непроницаемыми лицами.

— Прошу вас, продолжайте, друг мой. — Юсупов коснулся моего локтя. — Уверен, всем из здесь присутствующих приходилось слышать вещи куда безумнее.

И я продолжил. Коротко, тезисно, не растекаясь мыслью по древу. И, хотелось надеяться, убедительно. Почтенная слушала меня внимательно и не перебивала, но само по себе это значило не так уж много. Так что долгое молчание после моей речи показалось…

В общем, как раз тот случай, когда полторы минуты буквально растягиваются в вечность.

— То есть, вы утверждаете, — наконец, заговорил Горчаков, — что этой осенью нас ждет нечто грандиозное? И, вдобавок, куда хуже всего, что случалось раньше?

— Более того — я убежден в этом, — отозвался я. — События последних лет явно указывают, что в столице готовится что-то пострашнее наводнения или вооруженного мятежа. Прорывы, загадочные смерти ваших родных… Кем бы ни были наши враги, они ничего не делают без причины. И у них есть цель.

— Какая? — Царевич с шумом опустил здоровенные ручищи на стол. — Кто в своем уме станет желать смерти сотням, а может, и тысячам ни в чем не повинных людей⁈

— Увы, цели заговорщиков мне пока не известны, — вздохнул я. — А вот на второй ваш вопрос, похоже, есть ответ: Прорыв на Лазаревском кладбище открыли пятеро сильных Владеющих. Кто-то из древнейших родов, другие попросту бы не справились. Я готов прямо сейчас назвать вам одно имя. — Я подался вперед и облокотился на стол. — И очень надеюсь услышать оставшиеся четыре. Подозреваю, вы…

Договорить я не успел. За окном раздался шум — откуда-то снизу, с набережной. Рев нескольких автомобильных моторов, визг покрышек по асфальту и сразу за ним — ругань и крики.

— Боюсь, этот разговор придется отложить, судари. — Юсупов отодвинул стул и рывком поднялся. — Кажется, у нас еще гости. И на этот раз не из тех, кого я был бы рад видеть.