Орден Святого Георгия

Глава 6

— Улетел? — недоверчиво переспросил Дельвиг. — А ты головой, часом, не ударился, пока по крышам скакал?

Я бы тоже не поверил — если бы не видел своими глазами. А его преподобие примчался хоть и быстро, но все-таки недостаточно, чтобы успеть на представление. Впрочем, с земли оно бы наверняке смотрелось не так эффектно.

— Никак нет, не ударился, — вздохнул я. — Именно так все и было. Улетел, аки птица — во-о-от туда за Неву.

— Да уж, чудеса. — Дельвиг нахмурился и покачал головой. — И ведь не догонишь теперь — бог знает, куда он там пошел.

— А догонять и не обязательно. — Я опустился на корточки. — Поглядите-ка сюда, ваше преподобие.

Винтовка почти не пострадала при падении. Разве что чуть поцарапался лак на прикладе и остались следы на рукоятке скользящего затвора — из-под воронения виднелась блестящая сталь.

— Да чего тут глядеть? — недовольно буркнул Дельвиг. — «Манлихер» и «манлихер», самый обычный. Таких в Петербурге сотни три на руках будет — да и купить несложно.

И все-таки не трехлинейка, которых наверняка отыскалось бы на два порядка больше — и это только у гражданских, не считая тысяч единиц в арсеналах гвардейских полков, полиции, жандармерии и хоть тех же георгиевцев. Для охоты на нас с Дельвигом снайпер почему-то предпочел не винтовку Мосина, а «австрийца» конструкции Фердинанда Манлихера. Может, и не столь надежного и неприхотливого, как отечественный собрат, но тоже весьма удачного. Чуть поточнее, отдача не такая сильная, быстрее перезарядка — в самый раз для прицельной стрельбы по мишени, которая пытается сбежать. В свое время я владел такой игрушкой, и впечатления остались исключительно положительные.

Но сейчас меня интересовало кое-что другое.

— Верно, «манлихер». А вот эту штуку в обычном магазине не купишь.

Я протянул руку и коснулся закрепленной над казенной частью винтовки бронзовую трубку в полторы моих ладони длиной. Линза не перенесла падения, мягкий металл немного замяло с края, на заводском клейме вместо привычного «Kahles» красовался «Fiedler», но приспособление определенно было именно тем, что я помнил и знал не понаслышке.

Оптика. Игрушка редкая и безумно дорогая даже в Первую Мировую, хоть и появилась уже как лет десять. То ли в конце девятнадцатого века, то ли в самом начале двадцатого. За всю свою жизнь я видел такие буквально два или три раза — и только в частных коллекциях.

— И что это? — Дельвиг присел рядом со мной. — Какой-то прицел или?..

— Оптический. Вроде подзорной трубы, только с разметкой на линзах. Занятная штуковина. Хрупкая и стоит наверняка дороже, чем пулемет «Максим». — Я постучал пальцем по бронзе. — Не знаю, откуда ее позаимствовали, но уж точно не из армии. Ставлю свое месячное жалованье, что не так давно сей «манлихер» лежал в оружейном шкафу какого-нибудь графа или барона.

Дельвиг снова нахмурился. Только теперь уже не сердито и разочарованно, а скорее задумчиво. Ноги у суеты со стрельбой и прыжками по крышам явно росли оттуда же, откуда нитсшесты и мертвые князья. Где-то на самом верху столичной вертикали власти — а может, и прямо в Зимнем дворца под носом у государя императора — разворачивалась нешуточная борьба. И ставкой в этой партии уже давно стали не за капиталы, чины или монаршая милость, а жизни.

А мы… мы просто подобрались слишком близко к карточному столу.

— Ты хочешь сказать?.. — начал Дельвиг.

— Кто из петербургской знати увлекается охотой? Настолько сильно, что готов заказать оптический прицел прямиком из Австрии? — Я сложил руки на груди. — И у кого из них есть причины желать вам смерти?

— Мне⁈

— Именно так, ваше преподобие, — кивнул я. — Чтобы подготовить такую засаду, нужно знать, где будет цель… Я никому не говорил, куда отправляюсь на встречу. А вы?

— Виктор Давидович знает. Захар. Еще пара человек… кажется. — Дельвиг бросил на меня недовольный взгляд. — Но ты ведь не думаешь, что кто-то из них мог?..

— Увы, сейчас мы можем подозревать кого угодно. — Я пожал плечами. — Впрочем, за вами могли и просто следить от самой Почтамтской.

— За мной? — Его преподобие явно начинал терять терпение. — У тебя тоже много врагов. И не только среди тех, кто связан с нашим делом.

— Согласен. — Я склонил голову и, на мгновение задумавшись, добавил: — И не согласен тоже. Врагов у меня действительно хватает, но если вы имеете в виду трагически почившего барона Грозина, то он, как ни странно, тоже связан с убийствами в столице.

— Интересно, как?

Его преподобие явно не был в восторге от того, куда понемногу заходила наша беседа. Он наверняка уже давно не просто догадывался, а доподлинно знал, что перестрелка на Коломенском острове не обошлась без моего участия. И что сожженный дотла особняк Грозина и обезглавленное тело, которое нашли в саду в луже крови…

Но одно дело знать. И совсем другое — разговаривать от этом с юношей, почти мальчишкой. Которого сам прикрыл от излишнего внимания столичных сыскарей в обмен на службу Ордену. В отличие от Геловани, Дельвигу вряд ли когда-либо приходилось участвовать в сомнительных сделках. Ни с собственной совестью, ни уж тем более с прыткими и наглыми гимназистами.

Наверное, надо быть поскромнее — хотя бы самую малость. И ее забывать, что изрядно окрепшему, заматеревшему и набравшему сверхчеловеческих способностей телу Володи Волкова пока еще не исполнилось даже восемнадцати. И уж точно не вести себя так, будто мне теперь позволено чуть ли не все на свете… В конце концов, когда я успел забыть собственное главное правило?

Не высовываться.

— Мне приходилось слышать, что покойный барон… скажем так, был не слишком чист на руку, — осторожно начал я. — И кое-кто связывает его и не только с криминальным миром Петербурга, но и с другими событиями. Убийства, похищения, дуэли… Как я уже говорил в свое время — есть немало способов избавиться от нежелательных людей. И большинство из них вовсе не требуют нашествия Жаб или смертоносных проклятий.

— Хочешь сказать, Грозин вызывает… вызывал своих противников, — поправился Дельвиг, — по чьей-то указке?

— Ну… Уж точно не всех, — усмехнулся я. — Вы наверняка куда лучше меня осведомлены о бретерских достижениях его благородия, но не меньше, чем половиной дуэлей он обязан скорее собственному дурному характеру, чем чьей-то воле. Однако есть мнение, что Грозин также выполнял кое-какую грязную работу для нашего таинственного колдуна. И еще пары человек из самого высшего света столицы, чьи имена я не решусь назвать без весомых доказательств.

— Есть мнение? — ядовито переспросил Дельвиг. — Есть мнение? Позволь полюбопытствовать, чье же оно. И почему я вдруг должен поверить, что тебе известно больше, чем тайной полиции?

— Причину вы и так знаете. — Я пожал плечами. — Чин в статском ведомстве или гергиевский крест отпирают многие двери, но некоторые скорее закроют еще крепче. И то, что человек ни за что не скажет сыскарю или капеллану, вполне можно выяснить… скажем так, неофициальными методами. Ведь для этого я и нужен вам с Геловани, — усмехнулся я. — Разве не так, ваше преподобие?

Дельвиг сердито сердито сдвинул брови, сверкнул глазами из-под очков, но спорить все-таки не стал.

— И откуда ты такой на мою голову?.. — вздохнул он. — Ладно уж. Скажи лучше, откуда у такое мнение, что Грозин и этот колдун одного поля ягоды? Кто сказал?

— Надежный источник. Его сиятельство князь Петр Александрович Вяземский. — Только я бы на вашем месте не спешил докладывать Геловани.

— Это почему же? — Дельвиг недовольно поморщился. — Виктор Давидович рвет и мечет.

— Знаю. Именно поэтому говорить пока и не стоит, — отозвался я. — Или наш дражайший Виктор Давидович, как и положено порядочному сыскарю, тут же отправит за Вяземским целый кортеж полицейских автомобилей и спугнет колдуна. А то и вообще посадит старика под замок.

— Под замок? — Дельвиг удивленно приподнял брови. — Хочешь сказать?..

— Нет, ваше преподобие. Сказать я как раз ничего не хочу. — Я покачал головой. — И вам не советую. Пока есть хоть какая-то возможность не суетиться и действовать скрытно — ей определенно стоит воспользоваться.

На мгновение на лице Дельвига отразилась борьба. Не то, чтобы мучительная и напряженная, но служебный долг явно изрядно насел на здравый смысл, требуя незамедлительно оповестить старшего по чину… и все-таки проиграл.

— Ладно, как скажешь, — буркнул Дельвиг. — И что мы будем делать дальше?

— Точно не знаю. Но вам я бы посоветовал искать нашего летуна — и быть настороже. На тот случай, если он не один охотится за вашей головой. — Я поднял с земли винтовку. — А я, пожалуй, займусь… делами.

— Знаю я эти дела… С тебя теперь спрос особый! В свободное время делай, что душе угодно, но на службе ты подчиняешься мне и старшим офицерам. — Дельвиг уперся руками в бока. — Понял, гимназист!

— Так точно, ваше преподобие. — Я подпрыгнул, молодцевато щелкнул ботинками и вытянулся по стойке «смирно». — Только я теперь не гимназист. Вашими, между прочим, усилиями.

— Верно… забыл. — Дельвиг улыбнулся и двумя пальцами коснулся виска, изображая воинское приветствие. — Вольно. Можете быть свободны, господин поручик.