Место казни представляло собой непривлекательную разбитую зацементированную площадку, ограждённую с трёх сторон высокими перегородками из выщербленного рокрита, с четвертой стороны к нему примыкал Дворец Правосудия.
Зал Правосудия, главный суд Сиренхольма и штаб-квартира Арбитрес серьёзно пострадали за время оккупации Кровавым Пактом. Верхние этажи высокого здания в неоготическом стиле были выжжены, а западный край сильно разрушен артобстрелами.
Большая часть кабинетов и комнат остались разграбленными. Огромная хромированная аквила, висевшая на фасаде над тяжеловесным портиком, была расстреляна прицельным огнём из стаббера и лежала бескрылой и искореженной на ступенях у главного входа.
По одну сторону от входа в суд располагалась леденящая кровь груда помятых шлемов Арбитрес, которые те надевали во время подавления бунтов, и курган из трофеев, возведённый Кровавым Пактом после разгрома легковооружённых юстициариев, непоколебимо державшихся до последнего, обороняя этот участок города.
Несмотря на всё это, тюремный блок под землёй всё ещё функционировал и был единственным местом с по-настоящему высоким уровнем безопасности, которое мог предоставить Сиренхольм, так что Комиссариату контингента пришлось занять Зал, как лучшее из имевшегося. Из окна тыльной стороны первого этажа Гаунт сверху вниз смотрел на место казни. Шесть человек расстрельной команды, в масках, одетые в одноцветные серые робы, лишённые нашивок или знаков отличия, приняли отпущение грехов от ожидавшего чиновника Экклезиархии с обыденными жестами, затем выстроились и прицелились.
Не было суеты или формальностей. Хищного вида ответственный комиссар, в чёрной шёлковой фуражке, нахлобученной на лысеющую макушку, поднял саблю и подал команду усталым голосом.
Приговорённый не был в наручниках, ему не завязали глаза. Он просто прижался к стене, бежать было некуда.
Шесть лазерных выстрелов единой вспышкой пронзили двор, и приговорённый упал, неуклюже сползая по стене. Руководивший комиссар прокричал что-то ещё, уже вкладывая саблю в ножны и снимая чёрную фуражку, расстрельная команда ушла строем и сервиторы выкатили тележку, чтобы убрать тело.
Гаунт опустил прожженную парчовую занавеску на разбитое окно и повернулся. Даур и Харк, наблюдавшие из соседнего окна, перекинулись парой слов и отправились найти, на что присесть. Полуизломанная мебель была свалена у одной из разбитых стен приёмной.
Высокая, отделанная деревянными панелями дверь открылась, и комиссар Дель Мар прошагал внутрь. Это был худой человек преклонных лет, седой и с аугментированными конечностями, но всё ещё эффектный и внушительный. На добрую пядь выше Гаунта, он был одет в чёрную парадную форму с багровым кушаком и чёрный плащ с красной сатиновой подкладкой. Его фуражка и перчатки были белоснежными.
- Джентльмены, - незамедлительно сказал он, - извиняюсь, что заставил вас ждать. Сегодняшний день полон проволочек с наказаниями, и каждая требует моих подписи и печати. Вы – Гаунт.
- Сэр, - Гаунт отдал честь и принял рукопожатие Дель Мара. Он чувствовал жёсткий каркас искусственной руки Дель Мара через перчатку.
- Мы встречались, я полагаю?
- На Хулене, добрых полдесятилетия назад. Там я был с гирканцами. Имел удовольствие слышать ваше вступительное слово Совету комиссаров.
- Да, да, - ответил Дель Мар. – И также на Канемаре, после освобождения. Очень недолго, на званом обеде с назначенными губернаторами.
- Я впечатлён тем, что вы это помните, сэр. Это было… мимолётно.
- Октар, упокой Бог-Император его душу, не говорил о вас иначе, кроме как похвально, Гаунт. Я присматривал за вами. И, будем откровенны, ваши достижения в этой кампании принесли вам признание.
- Вы очень любезны, сэр. Позвольте представить моего политического офицера, Виктора Харка и капитана Бэна Даура, исполняющего обязанности третьего офицера моего полка.
- С Харком мы знакомы, приветствую. Рад знакомству, капитан. Итак, начнём? У нас напряженное утро, которое можно описать как показательное отсеивание. Тактик Байота здесь с целым выводком штабных офицеров, и инквизитор Гэйбел готов представить находки своей рабочей группы.
- Ещё один вопрос, с которым бы я хотел разобраться, прежде чем мы уйдём в дела, -сказал Гаунт. – Дело рядового Каффрана.
- А, это. Гаунт, я удивлён, что… - Дель Мар остановился. Он глянул на Харка и Даура. – Джентльмены, полагаю, вы дадите нам минутку? Фултинго?
Комиссар Фултинго показался в дверном проёме.
- Проведите комиссара и капитана в зал заседаний, будьте так добры.
Комиссар Дель Мар подождал, пока они не останутся наедине.
- Итак, теперь к делу рядового Каффрана. Буду прямолинеен – это ниже вас, Гаунт. Я знаю, что я - не первый человек из вышестоящего командования, который предупреждал вас об этом. Комиссар или нет, вы – действующий командир воинского подразделения, и вам не следует занимать своё время или мысли этим. Это незначительный инцидент, и его надлежит оставить упрощённому судопроизводству вашего комиссара.
- У меня есть поддержка Харка. Я не собираюсь отступать. Каффран – ценный солдат, и он невиновен. Я хочу вернуть его в мой полк.
- Знаете ли вы, сколько лиц я расстрелял с тех пор, как мы прибыли, Гаунт?
- Полдюжины. Это будет средней величиной для группировки таких размеров.
- Тридцать четыре. Правда, двадцать из них были вражескими пленными, чьи допросы закончились. Но я был вынужден казнить семерых дезертиров, четырёх насильников и троих убийц. Большинство из них – урдешцы, но и несколько фэнтинцев тоже были. Я ожидал подобной статистики. Мы – команда убийц, Гаунт, жестокие, опасные люди, которых научили убивать. Кто-то ломается и дезертирует, кто-то пытается утолить свои неистовые желания за счёт мирного населения, а некоторые просто ломаются. Позвольте рассказать вам об убийцах. Первый, рядовой фэнтинец, раненый, впал в исступление и убил двоих санитаров и медсестру в лазарете в третичном. Каталкой. Не могу представить, как вы кого-то убьёте каталкой, но полагаю, это требует безмерного бешенства. Второй, урдешский огнемётчик, решил поджечь муниципальную столовую во вторичном, и поджарил четверых граждан Сиренхольма, которые имели полное право верить в то, что опасность миновала. Другой, ещё один урдешец, застрелил сослуживца в ходе спора из-за скатки со спальными принадлежностями. Моё правосудие было скорым и неизбежным, как предписывают благородные традиции Комиссариата и требует Имперский закон. Расстрел. Я не бессердечный человек, Гаунт.
- Я и не полагал вас таковым, комиссар. Как давший присягу агент Комиссариата, я без сомнений отправляю правосудие, если это необходимо.
Дель Мар кивнул.
- И вы проделали великолепную работу, определённо. У Первого Танитского практически безупречный послужной список. Теперь один из них пересек черту, одна паршивая овца. Разбирайтесь с этим и двигайтесь дальше. Забудьте об этом и сделаете уроком для оставшихся людей. Не парализуете мою работу запросами об отсрочке и постоянными преднамеренными помехами комиссара Харка.
- Харк замучил вас по моей указке, сэр. И я доволен, что он сделал это. Каффран невиновен. Мы смогли выторговать достаточно времени, чтобы найти настоящего убийцу.
Дель Мар вздохнул.
- Вы знаете?
- Он был арестован вчера вечером, сэр. Рядовой Куу, другой боец из моего полка. Вервунец.
- Понимаю.
- Те танитцы, что живы сегодня, сэр, выжили потому, что я вырвал их с родного мира, прежде чем тот погиб. Я рассматриваю их как драгоценный ресурс. Я не брошу ни одного из них, пока не смогу убедиться, что это правильно. Это – неправильно. Каффран неповинен. Куу – убийца.
- Так… о чём вы просите меня, Гаунт?
- Освободите Каффрана.
- На основании ваших слов?
- На основании моего расследования. Исследуйте причастность Куу к этому преступлению. Улики против него куда серьёзнее.
Дель Мар посмотрел в окно.
- Что ж, теперь… это нынче не так-то легко, Гаунт, - сказал он. – Это не так просто, потому что вы сделали из этого историю. Одно преступление, один подозреваемый – это обыденно. Одно преступление, двое подозреваемых… это судебное следствие. Формальное. Вы принудили к этому, Гаунт. Вы должны осознавать.
- Я надеялся, что мы сможем обойти формальности. Предать Куу военно-полевому суду, и дело с концом.
- Что ж, мы не можем. Теперь нам нужно сперва допросить этого Каффрана под присягой и снять с него обвинения, а затем попробовать с другим. И, учитывая неминуемый штурм Уранберга, не думаю, что вы можете выделить время для этого.
- Я сделаю всё, чего бы это ни стоило, - сказал Гаунт, - для победы в Уранберге… и для моих людей.
Гаунт проводил комиссара Дель Мара к залу заседаний, где начинался брифинг инквизитора Гэйбела. Гэйбел допрашивал захваченных бойцов Кровавого Пакта с первого дня вторжения, и теперь был готов представить свои находки старшим офицерам контингента и стратегическим советникам, чтобы они могли взвесить, как эти данные повлияют на планы штурма Уранберга.
Зал заседаний был плохо проветриваемым помещением, заполненным телами, дымом и дурными запахами, но это – единственное место во Дворце Правосудия, достаточно большое, чтобы вместить офицеров и поддерживать тактический голодисплей с высоким разрешением.
Помахав через столпившиеся тела, Гаунт подозвал Харка к себе.
- Ты освобождаешься от этого. Я останусь, и зафиксирую новые улики.
- Почему? – спросил Харк.
- Потому что Дель Мар не собирается. Он настаивает, что мы должны формально оправдать Каффрана, прежде чем они предадут суду Куу. Ты нужен мне там, подготавливая дело в мою пользу.
- Ибрам…
- Чёрт побери, Виктор, я не могу здесь не присутствовать. Они всё талдычат мне, что я должен рассчитывать на подчинённых. Фес, да и ты мне это повторяешь. Так что ступай, работай, и работай хорошо. Я хочу потратить не больше, чем утро на дачу показаний Каффрана. Я не могу рассчитывать на большее. Ван Войтц говорил о выдвижении на Уранберг меньше, чем через неделю. Подготовь безупречную аргументацию по делу для Каффа, чтобы мы быстро разобрались с этим, и я мог обратить всё свое внимание на вторжение.
- Что насчёт Куу?
- Куу может катиться к чертям, и я умою руки. Каффран – моя единственная забота. Теперь ступай, и сделай это.
Харк задержался. Его лицо приняло странное выражение, которое Гаунт никогда раньше не видел. Необычно сочувственное и озадаченное.
- Что?
- Ничего, - сказал Харк. – Они начинают. Я пойду. Доверься мне, Ибрам.
- Я доверяю, Виктор.
- Нет, я имею в виду, доверить мне сделать это. Не поменяй мнение потом.
- Конечно.
- Ладно. Тогда хорошо.
Харк отдал честь, и стал проталкиваться к выходу.
Гаунт протолкнулся к Дауру.
- Всё в порядке, сэр?
- Верю, что это так.
Воцарилась тишина, когда инквизитор Гэйбел, мертвенно-бледный монстр в матово-розовой механизированной пластинчатой броне прошествовал на середину комнаты и активировал тактическую доску своими бионическими пальцами. Гололитическое изображение города Уранберга ожило.
- Солдаты Императора, - проскрежетал Гэйбел через свой вокс-усилитель, - это Уранберг, главный фабричный город этого мира, важная цель, которую мы должны захватить неповреждённой. Он удерживается, как минимум, пятью тысячами воинов Кровавого Пакта под личным командованием скотины Слэйта. Мы полагаем, что, как минимум, три группы наёмников локсатлей поддерживают его. Итак, вот что мы узнали из допросов вражеских пленных…
Варл падал навстречу своей смерти.
Он в ужасе орал, пытаясь направить своё падение, но зацепился так, что приземлился на бок. В двух метрах от поверхности шкив противовеса начал визжать, натягивая трос и рванул его, заставив замереть вверх тормашками, с головой в нескольких сантиметрах от мата.
Лейтенант Кершерин подошёл и присел перед ним.
- Знаете, чем это было, сержант?
- Ух… весельем?
- Нет. Безнадёжностью.
Кершерин встал и махнул ожидавшему Унтеррио, чтобы тот освободил Варла из обвязки. Затем глянул на фигуры, взобравшиеся на верхушку башни.
- Следующий через шестьдесят секунд!
Тридцатью пятью метрами выше Майло стоял на слишком тесной и узкой площадке башни, держась за перила одной рукой. Он был следующим. Бэнда, Маквеннер и Кёрен ожидали своей очереди за ним у заднего края площадки.
Фэнтинский рядовой, находившийся с ним, Кардинал, поманил Майло, когда шкивы были вновь установлены и противовес пришёл в равновесие.
Он проверил обвязку Майло и подтянул одну из лямок.
- Не волнуйся ты так. Ты уже три раза это делал. Что такой несчастный?
- Потому что ничуть не становится лучше. И потому, что у меня только трое трусов, а мы собираемся сделать четвёртую попытку.
Кардинал засмеялся и прицепил Майло к тянущему тросу.
- Запомни, лицом вниз, конечности растопырь, даже если покажется, что этот мат приближается ну очень быстро. Потом сгруппируйся и перекатись, как только приземлишься. Давай, покажи этому треплу Варлу, как это делается.
Майло кивнул и сглотнул. Вцепившись в восходящие кабели, он сначала поставил одну, затем вторую ногу на край площадки. Как они называли её, вспоминая инструктаж по высадке? Планка? Их инструктировали наспех, и учебные вышки были вполовину ниже. Эта вышка на пять превышала самый длинный десантный трос, который они могли подготовить. К тому же это была не высадка на тросах, а просто прыжки. Прыжки в пространство, с пустыми руками. Никто, ни Маколл, ни Кершерин до сих пор не сказали, с чем конкретно связана операция «Ларисель», но они определённо готовились к чему-то большему, чем длинный трос. Тросы, кабели и шкивы, используемые на этих тренировках, просто обеспечивали симуляцию. Когда они отправятся на задание, они будут без тросов.
И это, а не постеленные тридцатью пятью метрами ниже маты, была действительно тревожная перспектива.
Бэббист, казавшийся точкой внизу, моргнул им зелёным сигнальным фонарём.
- Пошёл! – сказал Кардинал.
Майло напрягся.
- Пошёл! Император защищает!
- Я…
Кардинал услужливо столкнул его с планки.
- Лучше, - заметил Кершерин, наблюдая за прыжком Майло с расстояния внизу. Маколл рядом с ним кивнул.
- Майло понимает. Некоторые остальные тоже. Несса. Бонин. Вадим.
- Этот Вадим – прирождённый десантник, - согласился Кершерин.
- У него не кружится голова. Должно быть, обычно работал на верхних шпилях Вервуна. Вот почему Гаунт отобрал его сюда. Мэрин и Кокоер, оба не столь жалки. И, к моему глубочайшему изумлению, Ларкин тоже делает успехи.
- Самосохранение, я думаю. Страх – превосходный концентратор.
- Это более чем верно.
Майло поднялся и отвесил шутливый поклон под рассеянные аплодисменты своих товарищей. Бэнда заняла своё место на планке.
- Слабейшие? – спросил Маколл.
- О, Варл и Адаре еще далеки от совершенства. Дойлу не хватает гибкости. Бэнда отталкивается слишком сильно, и её отбрасывает. Можно справиться, подтянув колени.
Маколл ухмыльнулся.
- Правильно подмечено. Мы сможем подготовить их вовремя?
- Трудная, трудная задача. Десантная подготовка длится шесть месяцев. У нас нет в распоряжении столько времени. Мы сделаем то, что можем. Нет смысла отсекать любого из них сейчас в надежде вычленить лучших кандидатов. Мы начнём с них.
- Она пошла, - сказал, указывая, Маколл.
Они наблюдали, как Бэнда спрыгнула с башни и со свистом пронеслась вниз, натягивая шкивы. Этот раз был лучше, несмотря на то, что она сильно отскочила при посадке.
- Это куда лучше, - заметил Кершерин. – Она поймёт.
Чуть позже, как только Маквеннер и Кёрен тоже сделали по четвёртому прыжку, Кершерин собрал их и рассадил на матах полукругом. Разошлись бутылки с водой и свёртки с рационами. Было много болтовни и шуток, пока адреналин активно выходил из них.
- Внимание! – сказал Кершерин. – Время для теории. Рядовой Бэббист?
Бэббист вышел в центр полукруга, и Унтеррио поспешил поставить перед ним ящик размером со стандартный для полевого снаряжения, прежде чем вернуться на место.
Бэббист открыл ящик и поднял что-то, чтобы показать им всем. Это был небольшой, но тяжёлый металлический ранец с внушающей обвязкой, включавшей петли для ног и шарнирный стержень с литой рукояткой на левой стороне. Из ранца на уровне плеч выступали два стержня, похожие на рога, оканчивающиеся металлическими шарами размером с кулак. Они были выкрашены в матово-зелёный.
- Что тут у нас, друзья-товарищи, - сказал Бэббист, похлопывая старый, видавший виды образец, - это обычный пехотный прыжковый ранец, пятый тип. Его невозможно подделать. Официальное наименование, если кому нужно: «Тип пятый, конструкция образца «Икар», индивидуальная спускная установка с двойными гравитационными обнулителями М12 и воздуходувным вентилятором с регулируемой скоростью для контроля высоты», которое, я так понимаю, нужно многим из вас.
Раздалось несколько смешков, но внимание Призраков было сконцентрировано на устройстве.
- Произведённый на мире-кузне Люциус, - продолжил Бэббист, - это стандартный гвардейский вариант штурмового прыжкового ранца. Меньше и легче, не говоря уже о том, что они куда компактнее, чем тяжёлые модели, используемые Адептус Астартес. Космодесантники, благослови их Император, нуждаются в штучках усиленного типа, чтобы удержать их в воздухе. Однако ж, мы не боги. Мы бы не смогли подняться ни с одним из ранцев Астартес, надетых на нас.
Бэббист прислонил ранец к коленям и развернул ладони к слушателям.
- Помните, как на курсе молодого бойца они рассказывали вам, что лазган – ваш лучший друг? Присматривай за ним, и он присмотрит за тобой? Ага, забудьте это. Это – ваш новый лучший друг. Познакомьтесь с ним поближе, а то кончите как мокрое место на земле. Если ваш старый друг лазган будет ревновать, напомните ему, что без этого нового друга он не увидит никакого дела.
Ларкин медленно поднял руку.
Бэббист удивлённо нахмурился и глянул на Маколла.
- Выкладывай, Ларкс, - сказал Маколл.
- Э… это просто забавная небольшая лекция, чтобы занять наш разум перед перекусом… или мы должны сделать заключение, что в ближайшем фесовом будущем нас запрягут в одну из этих штук и выкинут в небо? Просто интересуюсь. Я имею в виду, будет ли верно сравнивать это … со щекочущими нервы прыжками на тросах, что мы совершали с той милой вышки и с ситуацией, где будешь много орать и тебя будет выворачивать наизнанку?
Была выдержана продуманная пауза.
- Нет, - прямо сказал Маколл, и каждый, включая Ларкина, засмеялся, невзирая на тревогу, пронзавшую их.
- Смотрю, рядовой Ларкин разузнал, что приберегла для вас операция «Ларисель», - сказал Бэббист. – В качестве приза, он может подойти сюда и помочь мне продемонстрировать эту штуку.
Подгоняемый Призраками вокруг Ларкин встал.
- Я ниоткуда не стану прыгать, - сказал он, подходя к Бэббисту.
- Ноги в обвязки, одна, вторая… - сказал Бэббист, направляя нерешительные движения Ларкина. – Теперь вверх… хорошо. Надень ремни на плечи, как только возьмёшь вес.
- Фес! – заартачился Ларкин.
- Держи их до тех пор, пока я не застегну поясной ремень… ладно, теперь перекинь плечевые ремни мне.
Бэббист защёлкнул металлические наконечники наплечных ремней в пружинный замок, расположившийся на груди Ларкина.
- Теперь ножные обвязки тоже… - Они также защёлкнулись в замке. – Добро. Подтяни немножко ремни. Вот так. Как оно?
- Словно Брагг на меня уселся, - сказал Ларкин, пошатываясь под весом.
Очередной взрыв смеха.
- Тип пятый весит примерно шестьдесят кило, - сказал Бэббист.
- Я тут подыхаю, - простонал Ларкин, неловко передвигаясь.
- Шестьдесят килограмм в нерабочем состоянии, - добавил Бэббист. Он потянулся и опустил закреплённую на шарнире рукоятку управления. Теперь она торчала на уровне талии слева от Ларкина, рукоятка джойстика вытянулась вверх прямо под левой рукой, чтобы было удобно браться за нее. Рукоятка была выполнена из черной резины, отлитой по форме пальцев, установленной в кольце из шероховатого металла с выступавшей из него большой красной кнопкой.
- Опробуем её в рабочем, - сказал Бэббист. Он поднял небольшую крышечку с закреплённой на ней печатью чистоты на правом боку ранца и щёлкнул двумя переключателями. Ранец незамедлительно начал завывать и дрожать по мере нарастания мощности турбины внутри него. Бэббист снова закрыл крышку.
- Фес меня! – встревожено сказал Ларкин.
- Расслабься, - сказал Бэббист. – Это всего лишь воздуходув набирает обороты.
Бэббист крепко ухватился за рукоятку. Он мягко надавил на красную кнопку.
- Как теперь?
- Свят… - Ларкин запнулся. – Вес исчез. Я его больше не чувствую.
- Это из-за антигравитационных установок, - Бэббист указал на два металлических шара, выступавших на тупых рогах над плечами Ларкина, - они приняли вес на себя. Красная кнопка регулирует степень гравитационного подъёма, народ. Я просто касаюсь её, и она компенсирует вес ранца. Чуточку больше…
- Фес! – булькнул Ларкин, вызвав ещё больше смеха. Он поднялся на двадцать сантиметров над землёй и завис, болтая ногами.
Бэббист продолжал держаться за рукоятку.
- Она чувствительна к прикосновению. Небольшое нажатие на неё, как сейчас, позволяет Ларкину парить. Если бы он, скажем, падал с предельной скоростью ему, вероятно, пришлось бы вдавить её на две трети для достижения подобного эффекта.
- Так мы можем прыгнуть с десантного судна, нажать эту красную кнопку и парить? – спросил Майло.
- Да. А полное нажатие на кнопку позволяет взлететь.
Он вдавил кнопку глубже, и Ларкин поднялся выше.
- Это чувствительная вещь. Вам предстоит понять, как сильно нужно давить большим пальцем, чтобы… снижаться, парить, взлетать. Будет время попрактиковаться. Другая сторона ранца – направление. Здесь внутри мощный воздуходув, - Бэббист крутанул парившего Ларкина, чтобы они смогли разглядеть ранец у него на спине. – Здесь, - сказал он, и здесь, здесь, здесь, здесь и здесь. – Он показал жалюзи наверху, внизу и на четырёх углах ранца. – Независимо от того, нажимаете ли вы красную кнопку или нет, перемещение рукоятки направит воздух через эти трубки. Другими словами, вы направляете рукоятку, как джойстик, туда, куда хотели бы двигаться, и воздуходув придаст вам соразмерное ускорение.
Бэббист слегка дёрнул рукоять, и Ларкин легонько полетел наискосок. Он заскулил.
- Совокупность устройств управления означает, что вы можете прыгнуть с судна, управлять вашей скоростью снижения и направлять себя к цели. Вопросы?
- Как часто они отказывают? – спросила Бэнда.
- Практически никогда, - сказал Бэббист.
- Зовите меня Мисс Практически, - сказала Бэнда под множество смешков.
- Что насчёт боковых ветров? – спросил Маквеннер.
- Достаточно попрактиковавшись, вы будете знать, как скомпенсировать действие ветра балансом вертикальной и направляющей тяги.
- Когда же мы приступим? - ликующе спросил Вадим.
Виктор Харк отложил свой стилус и уселся в кресло. Было поздно, светильники купола потускнели, и в его кабинете, временно занимаемом углу в мастерской близ расположения полка, стало холодать.
Харк отпихнул скопившиеся у него кипы заметок и документов и взял планшет. Нажав на кнопку быстрой прокрутки, он изучил информацию. Каффран, Куу, улики и свидетели за и против каждого из них. Он вздохнул и отшвырнул планшет в сторону. «Ты не подумал о Куу, Гаунт, - буркнул он себе. - Ты так чертовски резво кинулся освобождать Каффрана, что не подумал о последствиях».
Харк встал, надел плащ и оглянулся в поисках фуражки. Не в силах её отыскать, он решил пойти без неё. Харк подошёл к двери, вышел, аккуратно закрыл за собой, и пошёл в направлении лестницы. Отступать теперь поздно.
- Гаунт?
Он замер и глянул вниз.
- Нет, отец, его тут нет.
Цвейл появился внизу, поднимаясь по лестничному маршу.
- О, Виктор. Извини. Я подумал, что это Ибрам.
- Его всё ещё нет, как и Даура с Роуном. Второй день тактического совещания.
- Извечная солдатская участь, - вздохнул Цвейл. Он встал на один уровень с Харком и сел на ступеньках.
Харк сделал паузу. У него не было времени на это. Впрочем, остальное еще успеется. Он сел на засыпанную песком ступеньку рядом с Цвейлом.
- Как дела? – спросил Цвейл.
- Плохо. Следующее большое шоу грядёт, а мы всё ещё связаны проблемами с Каффраном и Куу.
- Каффран не делал этого, ты знаешь, - сказал Цвейл.
- У вас есть доказательства?
- Только лучшего вида, – Цвейл постучал себя по лбу. – Он говорил мне. Я верю ему.
- Именно поэтому мы продолжаем работать, - сказал Харк. – Что насчёт Куу? Он чист?
Цвейл выглядел угрюмым.
- Отец айятани?
- Куу я не знаю, - сказал Цвейл. – Я никогда не встречал человека, похожего на него. Я не могу прочитать его.
- Так он может что-то скрывать?
- Также он может быть сложной для чтения личностью. Все, кажется, убедились, что Куу – единственный виновный.
- Он и есть, - сказал Харк.
- Возможно, Виктор.
Харк попытался взять под контроль своё участившееся дыхание.
- Отец… как далеко вы могли бы зайти?
- На свидании? Я же в рясе! Хотя, если бы речь шла о моей молодости…
- Забудьте о вашей юности. Айятани Цвейл… вы сказали, что вы с нами, чтобы удовлетворять духовные нужды людей. На правах тайны исповеди, я полагаю? Ответьте-ка…
- Начинайте.
- Человек невиновен, это очевидно, но вам было велено доказать эту невиновность. И убедительных доказательств вы найти не можете. Как далеко вы зайдёте?
- Это о Каффране?
- Давайте предположим гипотетически, отец.
- Что ж… если бы я знал, что невиновный человек будет наказан за то, чего он не делал, я буду бороться. До последнего.
- Без доказательств?
- Доказательства отрицают веру, Виктор, а без веры Бог-Император – ничто.
- Так если бы вы были убеждены в своей правоте, вы бы старались исправить эту несправедливость изо всех сил?
- Да, старался бы, - Цвейл недолго помолчал, изучая профиль Харка. – Это о Каффране? – повторил он.
- Нет, отец. – Харк встал со ступенек и пошёл прочь.
- Виктор? Куда ты пошёл?
- В то место, о котором вам не стоит беспокоиться.