Оружие Танита (ЛП)

Глава четвёртая

Это был долгий путь.

После полудня погода испортилась: резкий западный ветер нагнал низкие, тёмные слоисто-дождевые облака, разразившиеся ливнем. В знак солидарности, Скальд далеко внизу закипел, вспениваясь огненными штормами и электрохимическими вспышками.

Стена кислотного дождя была достаточно плотной, чтобы скрыть Уранберг и оставить от него лишь серое сияние на зловещем небе. Но он едва ли смог уменьшить масштаб разверзшейся под ним пучины.

Маколл пробирался по верху трубопровода. На балках поддерживающих опор разведчику едва хватало места, чтобы поставить одну ногу точно перед другой и удерживаться рукой за бок самой трубы. Дождь сделал всё скользким: металл под ногами, трубу, за которую он держался. На пути не было за что ухватиться, кроме редких заклёпок. Здесь решали все стабильное равновесие и абсолютная концентрация.

Первые метров пятьсот он шёл по верху большой трубы, но погода испортилась, и нарастающий ветер отговорил его от этой затеи. Прохождение по краю опоры шло куда медленнее.

Маколл не хотел смотреть вниз, но это было необходимо. Балки покрывал слой ржавчины и липкого мха, и танитцу приходилось аккуратно делать каждый шаг. Под ним разверзлась бездна с ядовитыми глубинами Фэнтина. Стоит лишь немного оступиться: на куске ржавчины или мха, на скользком от дождя брусе – и он упадет без надежды остаться в живых. Маколл был вполне уверен, что если упадёт, то столкнётся с одной из поперечных балок по пути, так что хотя бы немного узнает об этом.

Он уже дважды едва не сорвался вниз. Внезапный порыв восходящего ветра чуть не сдул его. И он случайно наступил на одну из мерзких слизнякообразных штук, что обитали в этом мрачном месте. Термоворы. Бонин и Майло рассказывали ему о них. Штука хлюпнула, и его ботинок соскользнул вбок в слизи. Почти. Почти, почтиии.

Маколл полагал, что он примерно на половине пути. Дождь усиливался, шёл наискось сплошной стеной, и раскаты грома сотрясали воздух. Приближались сумерки, и, кроме нескольких разрозненных огней, город теперь был абсолютно невидим.

Дождь привлекал слизней. Маколл считал, что они извлекали питательные вещества из осадков или химикатов, или, может, питались микроводорослями, облюбовавшими металл из-за частых дождей. Фес, он не биолог! Всё, что танитец знал наверняка – это то, что теперь металл был усеян мерзкими штуками раз в десять плотнее, чем в начале его перехода, перед дождём. Он старался не касаться их, и уж точно не раздавить. Последнее было сложнее. Он регулярно делал большие шаги, чтобы переступить их извивавшиеся скопления. Дважды он воспользовался прикладом своего лазгана, чтобы убрать с пути особо крупные скопления.

Кожекрыл, вероятно, ошибочно принял его за конкурирующего хищника. Или, быть может, вообразил себе крупную добычу. Разведчик увидел его на подлёте в последнюю минуту: сухопарую, вытянутую, крысоподобную тварь, хлопавшую крыльями с размахом в два метра и тонким хвостом-плетью четырёх метров в длину. Тварь спикировала ему прямо в лицо, закрытое визором, неистово взвизгивая ультразвуком и молотя его крыльями. Маколл оступился, выругавшись, качнулся и соскользнул с бруса.

Он ухватился за край бруса левой рукой. Сила удара едва не вывихнула ему плечо. Маколл застонал от боли, перебирая ногами, пытаясь найти хоть что-то, на что можно опереться. Его левая рука начала соскальзывать, и он ухватился за брус правой, но и она соскользнула с пригоршней термоворов. Он стряхнул их с пальцев и ухватился получше. Его ноги всё ещё болтались, а предплечья горели от попытки удержать вес.

Кожекрыл вернулся, атакуя сзади, вереща так громко, что стальной шлем танитца завибрировал.

- Отвали к фесу! – проорал Маколл.

Скрипя зубами, кряхтя, он закинул один локоть на балку, затем второй, затем ботинок. Наконец, он вкатился на балку и растянулся, трясясь и задыхаясь, уткнувшись лицом в мешанину раздавленных слизней-паразитов.

Он долго лежал, пытаясь унять бешеное сердцебиение, чувствуя себя так, будто вот-вот умрет.

Он, наконец, двинулся вновь, когда кожекрыл сел ему на плечо и начал обгладывать герметичное сочленение шлема и ворота. Он резко перевернулся, поймал тварь за голову и крепко держал, в то время как та билась и боролась. Разведчик удерживал кожекрыла достаточно долго, чтобы успеть вытащить кинжал и прикончить его.

Маколл сбросил его и наблюдал, как тот упал в пучину, болтая крыльями и длинным хвостом. Гнусная фесова тварь едва не убила его.

Как раз перед тем, как сгинуть в облаках далеко внизу, смутные очертания чего-то гораздо, гораздо большего, чем кожекрыл, мельком появилось из Скальда и безжалостно схватило его в полёте, прежде чем вновь пропасть.

Маколл понятия не имел, что только что промелькнуло перед ним. Но внезапно обрадовался тому, что всего лишь кожекрыл возжелал его себе на ужин.

Танитец поднялся, нетвёрдо встал на ноги, покачиваясь, стряхнул слизь с кителя, и возобновил свой нелёгкий путь.

Несса закрыла Майло рот рукой, прежде чем разбудить. Казалось неправильным беспокоить его. Он крепко спал, как ребёнок.

Но уже было почти 20:00 часов по имперскому времени, и начинался цикл сумерек. Им пора идти.

Майло проснулся и посмотрел на неё. Она ободряюще улыбнулась и убрала руку, открыв ответную улыбку.

Он уселся и потёр лицо руками.

- Ты в порядке? – прошептал он.

Она не ответила. Он опустил руки и повторил шёпот так, чтобы она могла видеть его губы.

- Да, - сказала она. Затем добавила: - Слишком громко?

Она с трудом соизмеряла громкость своей речи.

- Отлично, - сказал он.

Скрывшись от бригады рабов, с которой смешались, проходя по переходу, они провели первую половину дня, продвигаясь через зоны основной фабрики и рабочие площадки, избегая ретивых патрулей врага. В середине дня, утомлённые усилиями и постоянным напряжением, они расположились в брошенном многоквартирном доме на окраинах купола Альфа, чтобы урвать несколько часов сна.

Никто из них не упоминал об ужасающих несчастьях, случившихся во время прохождения перехода. Майло не знал Дойла хорошо, но знал, что Призраки потеряли ценного и одарённого разведчика. Смерть Адаре подействовала на него на более личном, эмоциональном уровне.

Лурн Адаре – проницательный, уверенный и сильный, всеми любимый танитец и товарищ. Он был закадычным другом и собутыльником на попойках с распитием сакры у полковника Корбека, крепким выпивохой, который любил встречать рассвет наравне с Варлом, Дерином, Коуном, Домором, Браггом и Бростином. Часть внутреннего круга, сердце и хребет Первого Танитского. Майло вдоволь насмотрелся на проделки Адаре, с самых ранних дней. Он помнил, как Адаре постоянно разыгрывал Баффела и Клюггана. Он помнил, как в стельку напился с ним, когда Адаре присвоили звание сержанта. Он помнил его частые мудрые советы.

Теперь их обоих не стало. Адаре и Дойла. Мертвы. Майло был уверен. Как и остальные. Баффел – на Хагии. Клюгган – давно погиб на Вольтеманде. Маколл – в небесах над Уранбергом.

Сколько ещё пройдёт, задался вопросом Майло, пока исчезнут последние остатки танитцев?

Он встал и потянулся, пытаясь стряхнуть печаль, чтобы голова прояснилась. Голая комната освещалась единственной химической лампой, которую Несса отважилась зажечь, так как окна были закрыты листами картона. Её лонг-лаз лежал на маскировочном плаще и был разобран. Она использовала маленький клочок синей ткани, чтобы отполировать и смазать стрелковый механизм.

Майло вытащил несколько запечатанных в фольгу сухих пайков и с жадностью съел, запив водой из фляги. Он заметил, что его руки испачканы пылью, но ему было всё равно.

Он раскрыл одну из схем Уранберга на копировальной бумаге, которыми обеспечили их всех, и вновь изучил её, прокладывая маршруты.

- Ты поспала? – спросил он, сперва коснувшись ее, чтобы она посмотрела на него.

- Немного.

- Достаточно?

- Я видела сон, - сказала Несса, занимаясь своим снайперским прицелом.

- Сон? – спросил он.

- Мне приснилось, что полковник Корбек и сержант Сорик придут и найдут нас. Они живы.

- Возможно, - сказал Майло. – То есть, мы не знаем.

- Нет, но они были близки к смерти, когда мы уходили. Одно дело, когда ты теряешь кого-то в битве. Другое – когда ты оставляешь их умирающими и потом никогда не узнаешь… никогда не выяснишь…

- Мы выясним. Они дождутся нас, когда мы вернёмся. Сорик будет сыпать остротами и ужасно гордиться тобой. Корбек откроет бутылку сакры и потребует, чтобы я откопал свою волынку ради пары мелодий.

- Почему Сорик будет гордиться мной? – спросила она.

- Потому что ты всадишь «горячий выстрел» промеж глаз Слэйта.

Она засмеялась.

- Приятно знать, что ты так уверен во мне. И что ты можешь заглянуть в будущее, Брин.

- Это дар, которым я обладаю.

Она, хихикая, покачала головой, и начала собирать свой лонг-лаз. Её руки работали с расчетливой точностью, соединяя части воедино. Майло сомневался, что смог бы собрать лазган и за вдвое большее время.

Он наблюдал за Нессой. Она повсеместно считалась самой красивой женщиной среди Призраков, несмотря на то, что у мужчин были свои фаворитки: Мьюрил, Арилла, Бэнда, Солиа, Элайан, Крийд, и, когда они были пьяны или испытывали достаточную боль, чтобы по-настоящему отважиться признать это – Ана Кёрт.

Крийд и Бэнда считались самыми притягательными, несмотря на то, что Майло часто поражало то, что Крийд твёрдо рассматривалась вне игры, даже на уровне разговорных фантазий, ввиду её связи с Каффраном.

Несса не была столь же притягательна, как Бэнда или Солиа. Отчасти – из-за глухоты, самой по себе являвшейся шрамом войны. Но в основном – из-за тонкокостного, ошеломляюще прекрасного лица, безупречных очертаний щёк и носа и тёмно-синих глаз. Её развевающиеся, гладкие волосы казались ключевой частью образа девушки. Теперь их не было, но она всё ещё была чрезвычайно красива. Волосы Нессы только начали отрастать вновь, и выглядели как прелестный пушок, и отсутствие волос лишь подчёркивало её скульптурные черты.

Несса подняла глаза и встретилась с его взглядом.

- Что так заинтересовало? – спросила она.

Майло покачал головой.

Он отвёл взгляд, и увидел небольшой кусок картона, прислонённый к стене. Кончиком кинжала на нём были вырезаны слова: «Несса Бура, 341.748-225.771 М41».

- Это что за фес? – спросил он.

- Просто привычка, - ответила она.

- Это фесово надгробие!

- Расслабься, Брин. Мы делали так каждый день во время партизанских боёв. Я никогда не оставлю эту привычку.

Майло озадаченно покачал головой.

- Тебе придётся объяснить поподробнее, - сказал он.

Она положила свой лонг-лаз и повернулась лицом к нему.

- Мы собирались умирать. Каждый день, сражаясь в партизанской войне посреди разрушенных жилых окраин Вервуна, мы готовились умереть. Количество погибших было ужасающим. Так что мы завели привычку – вырезать собственные надгробия во время любой выдавшейся передышки. Если мы погибали, как видишь, надгробие было готово. Легко. Просто. Наскоро вырыть яму, присыпать тело землёй, помолиться, и надгробие уже готово и ждёт.

- Это ужасно.

- Это… так было. – Она остановилась и тихо прочистила горло, затем продолжила: - Это стало обыденностью, и люди начали ставить завтрашний день датой своей смерти, словно бросая вызов судьбе, что должна забрать их. Сперва это была шутка. Плохая, мрачная шутка. Затем кто-то, не помню кто, приметил, что обычно бойцы, вырезавшие завтрашний день датой своей смерти, выживали.

- Выживали?

- Благоразумные, те, что не вырезали дату смерти, чаще погибали. А те, что с упоением вырезали завтрашний день, будто он будет их последним, жили. Так что они ломали надгробие и делали новое, потому что дата была неверной. Через неделю-две это стало привычкой, счастливым талисманом. Мы все делали так, бросая вызов богам, демонам, или кто там руководит космическим порядком, с тем, чтобы наши надгробия стали бесполезны.

- И ты всё ещё так делаешь?

Она кивнула.

- Во времена, подобные этим, да.

- Чувствую, мне надо бы сделать одно, - сказал он.

- Боюсь, это работает только для вервунцев, - сказала она.

- Чёрт побери… - ухмыльнулся он.

И застыл.

Он услышал стучащий, шаркающий звук этажом ниже. Заметив его выражение лица, Несса поднялась и вставила магазин в свой лонг-лаз.

Медленно, прислушиваясь, Мало поднял своё оружие.

Ещё стук, грохот.

«Пойдём», - показал он.

Они быстро собрали своё снаряжение, косясь на дверь. Несса затушила лампу.

Во наступившем синем сумраке, Майло указал на заднюю дверь большим пальцем, и они медленно попятились к ней, с оружием наизготовку, завернувшись в маскировочные плащи.

Майло осторожно отогнул картон на ближайшем окне.

Три взвода Кровавого Пакта собирались на площади снаружи.

Очередной поисковый патруль. С тех самых пор, как были раскрыты Адаре и Дойл, враг рыскал по фабричному району с целью отыскать других незваных имперских гостей. Система публичного оповещения передавала заклинающие призывы «отыскать паразитов», перемежаемые требованиями сдаться «имперскому отребью».

Майло и Несса отступили к задней двери. Они ожидали Кровавый Пакт.

Но это был не он.

Дверь в комнату разлетелась в щепки, разорванная каким-то мощным выстрелом дробовика, и первый локсатль вбежал внутрь.

В полумраке Майло уловил силуэт извилистого серого тела с плоской, мордатой головой и коротким, мускулистым хвостом. Ксенос ворвался и взлетел по стене, цепляясь прибылыми пальцами за штукатурку, чтобы набрать ускорение. Аугметическая конечность промелькнула перед его пятнистым брюхом, болтаясь рядом со стволом оружия чужака, напоминающего перечницу.

Второй локсатль ворвался через дверь и резко вскарабкался когтями по другой стене. Майло почувствовал запах мяты, смешанной с прокисшим молоком.

Бионическое оружие ксеноса щёлкнуло на всю комнату. Он нацелился на Майло, выпустив бледно-зелёный целеуказатель, потерявшийся на его маскировочном плаще.

Лонг-лаз Нессы взревел.

Второго чужака-наёмника сорвало со стены «горячим выстрелом» и он рухнул, корчась, в дверном проёме.

Другой выстрелил из своего оружия. Огромная дыра разверзлась в гипсокартонной панели за Майло.

Он открыл огонь, на миг подавшись назад из-за практически неудержимой отдачи У-90.

Бронебойно-разрывные снаряды разорвали ящероподобную тварь на куски и залили стену её омерзительной кровью. Её дымящийся остов рухнул со стены на пол.

- Фес! – услышал он крик Нессы.

Тварь, что она подстрелила, пошатываясь, подымалась вновь, целясь бластером в сторону Майло.

Майло опустошил остаток барабанного магазина во второго локсатля, изрешетив его голову и грудь. Он посмотрел на Нессу.

«Пошли!» - подал он знак.

Она кивнула и подтолкнула его по направлению к двери, через которую вошли локсатли. Доверяя ей, Майло понял, что она была права. Отряды Кровавого Пакта штурмовали заднюю часть здания, намереваясь перехватить любых сбежавших, которых упустили локсатли.

Враг не предполагал, что кто-нибудь мог выйти через парадный вход здания.

Несса и Майло, рука об руку, выбежали из многоквартирного дома и направились к негостеприимным очертаниям жилых блоков на другой стороне площади.

В доме за ними, надгробие Нессы лежало раздавленным под тяжестью мёртвого локсатля.

Они прождали большую часть дня ради возможности прокрасться на воздушный причал, где им потребовалось всего девяносто секунд, чтобы захватить грузовик. Выстрел Бэнды издалека снял водителя, а Бонин и Варл добили оставшихся кинжалами.

Джагди подбежала к воздушному причалу и выбросила труп водителя с его места.

- Оставим их тут? – спросил Унтеррио, указывая на мёртвые тела.

- Нет, погрузим, - сказал Вадим.

Они подняли трупы еретиков и зашвырнули в грузовую платформу машины.

Это был лёгкий транспорт с крытой кабиной и грузовой платформой, закрытой брезентовым тентом. Джагди замешкалась, разбираясь с органами управления, в то время как остатки «Лариселя-1» закончили складывать убитых на платформу грузовика и взобрались на борт.

- Коммандер? – надавил Варл.

- Просто знакомлюсь с управлением, - сказала она.

Джагди умело тронулась, и они полетели по каньону между жилыми кварталами по направлению к воротам купола Альфа.

Почти в это самое время, далеко на северо-западе, Маколл взбирался по гранитной породе, где трубопровод, наконец, соединялся с Уранбергом. Было темно, холод пробирал до костей, и ужасно дул ветер, но он чувствовал себя триумфатором. Маколл прошёл весь этот путь и теперь всё, что ему оставалось сделать – это попасть внутрь.

Конвои транспортов, загруженных боеприпасами для систем ПВО купола Альфа, безостановочно громыхали по подъездным дорогам больше часа. «Лариселю-2» пришлось скрываться, пока активность не утихла. Они выжидали с нервозным нетерпением в подвале выжженной часовни Министорума.

Кёрен наблюдал за входом, вооружённый У-90 Мэрина. В течение дня они видели множество наёмников-локсатлей, сопровождавших патрули Кровавого Пакта.

- Это тебе ничего не напоминает? – сказал Маквеннер.

Он осматривал различный мусор, валявшийся на полу подвала, и сейчас держал в руках дешёвую гипсовую фигурку, одну из дюжины тех, что нашёл в коробке.

- Это – сувенир святого Фидоласа, который привёл первых поселенцев на Фэнтин, - сказал Кершерин. – Каждый храм на планете торгует дешёвыми сувенирами вроде этого. Для паломников.

- Ага, - сказал Маквеннер, - но что ещё?

- Не знаю… - сказал Кершерин.

Маквеннер небрежно стукнул фигуркой о колонну, отколов её голову и верхнюю часть тела.

- А теперь?

Все посмотрели на неё, словно это была шутка, и они приготовились к кульминации.

- Фес, - внезапно сказал Ларкин. – Она была за Слэйтом.

- Верно, - сказал Маквеннер.

- Что? – выплюнул Мэрин. – За Слэйтом? О чём вы говорите?

- Когда он был на экране, - сказал Ларкин, - когда он… он показал нам Кардинала… там было большое окно у него за спиной и разрушенная статуя снаружи.

- Не помню никакой статуи, - сказал Кёрен.

- Там была статуя, - сказал Маквеннер. – Разрушенная. Прямо за его окнами.

Разведчик перевернул фигурку и осмотрел этикетку внизу.

- Образ святого Фидоласа, - прочёл он, - копия великой статуи, которую можно увидеть на Имперской площади купола Альфа, Уранберг.

- Так, так, так… - закряхтел Мэрин.

- Мне это не нравится, – сказала Джагди.

- Продолжай движение, - сказал ей Бонин.

Он сидел рядом с ней в кабине грузовика.

Они проникли в купол Альфа через ворота с удивительной лёгкостью, и выехали на подъездную дорогу, которая показалась им достаточно загруженной, чтобы смешаться с потоком. Варл надеялся, что они смогут проникнуть как можно дальше в центральные районы купола к полуночи.

Но поток шёл медленно, и бронированные аэроспидеры Кровавого Пакта с вращающимися оранжевыми маячками вынуждали всю технику снижаться до уровня дороги для прохождения контрольного пункта.

- Нам нужно сойти с этой дороги, - сказал Джагди.

Они едва плелись в хвосте колонны больших грузовиков снабжения.

- Они увидят нас, если мы попытаемся выйти из колонны. Тем более, на дороге нет заметных ответвлений.

- Что ж, я не думаю, что прохождение этого контрольного пункта будет разумной идеей! – прошипела она.

- Серж? – позвал Бонин Варла через решетчатую перегородку. – Какие-нибудь сногсшибательно полезные предложения от вас?

Варл посмотрел на колонны стоявших в пробке машин перед ними и позади них. Шестиполосная дорога сама по себе была открытой, практически без укрытий, и тридцатиэтажный дом возвышался с другой стороны. Не место для перестрелки.

Он обругал себя. Воспользоваться грузовиком было хорошей идеей, и это сэкономило им кучу времени. Но Джагди и Бонин советовали ему бросить его, как только они проникли в купол Альфа. Варл хотел продолжить, чтобы поглядеть, как далеко они смогут доехать.

Теперь он чувствовал себя дураком, будто подвёл их. Хотя Гола Коли не было поблизости, упорное соперничество Коли-Варл привело их в эту передрягу. Гол был героем в Сиренхольме. Отключение электростанции позволило им эффективно выиграть битву. Он был победителем в этом раунде. Когда началась подготовка к операции «Ларисель», всё, о чём мог думать Варл, так только о том, что это может быть его выход. Его выход, чтобы стать героем. Чёрт возьми, Коли! Как тебе это?

Так что он толкал их вперёд, куда дальше, чем они могли бы пройти по такой открытой местности. Он вел их, чтобы они могли добраться до Слэйта и стать героями. Слово «дурак» и близко не описывало всё это.

- Там дорога слева, примерно в семидесяти метрах, – сказал через решётку Варл.

- Вижу, - с сомнением сказала Джагди.

- Мы продолжаем катить вперёд, как сейчас, до контрольного пункта, а затем быстро прорываемся влево и уходим.

- Прямо вот так?

- Коммандер, я испытываю абсолютную веру в вашу способность вести эту штуку так, словно это «Молния» на форсаже. Мы сядем там, бросим эту колымагу, и заляжем.

- Это ваш план? – спросил Унтеррио.

- Да, фес, это он, - сказал Варл. – Всем всё ясно?

- Что, если они обнаружат нас до того, как мы достигнем поворота? – спросила Джагди.

- Ладно… - сказал Варл. – Мы всё равно вырвемся из колонны. Летите прямо в дом.

- Что?

- Я зарядил разрывные. Я проделаю дыру. Мы попадём в здание, а там бросим машину и скроемся. Хорошо? Ясно?

Колонна машин проползла вперёд. Воздух помутнел от выхлопных газов и шума дюжин двигателей. Аэроспидер прожужжал над головой, пролетев над колонной.

Непонятные распоряжения прогремели из громкоговорителей на контрольном пункте.

- Пешие солдаты! – резко прошептал Бонин.

- Где? – спросил Варл.

- Идут по колонне в нашу сторону. По разделительной полосе. Тут, на отбойнике.

- О, фес.

- Они проверяют бумаги, - сказала Джагди.

Она стянула перчатки, вытерла вспотевшие руки о китель, и схватилась за руль и дроссельный рычаг, напряжённая, наготове.

- Ждите их. Ждите их, - сказал Варл.

Бэнда, Вадим и Унтеррио прижали приклады своего оружия к плечам. Бонин положил лазпистолет на колени.

- Может, они не пойдут так далеко, - с надеждой прошептала Бэнда.

Машины вновь продвинулись вперёд ещё на несколько метров. Офицер Кровавого Пакта, стоявший на отбойнике посередине дороги, махнул трём грузовикам прямо перед ними светящимся жезлом.

Затем он вышел на дорогу перед ними и поднял руку.

- Блин! – сказала Джагди.

Ещё четверо солдат Кровавого Пакта и погонщик рабов со сворой ненавистных псов подошли за спиной у офицера. Он пошёл по направлению к грузовику.

- Мы попали, - объявил Бонин.

- Знаю! – сказал Варл. – Выжидаем до последнего…

Офицер встал на подножку кабины и заглянул внутрь. Они почувствовали вонь его тела и увидели его маленькие красные глаза через прорези в маске. Он начал спрашивать что-то на языке, которого они не понимали, и остановился, когда увидел Бонина и Джагди в имперской форме.

- Поехали! - сказал Бонин, и прострелил офицеру голову из лазпистолета.

Джагди вывела грузовик из колонны, рванув так резко, что Унтеррио сбило с ног в кузове. Летящий грузовик с гудением пересек дорогу по направлению к дому, под крики, шум сирен и выстрелов, гремевших ему вслед. Плотный обстрел из аэроспидера выбивал столбики асфальтной пыли из дорожного покрытия.

- Варл! – закричала Джагди.

Фасад дома приближался очень быстро.

Варл откинул тент и встал, чтобы вести огонь поверх кабины. Он с трудом упёрся. Они должны были врезаться в стену через считанные секунды.

Он выстрелил из У-90 и произвёл серию взрывов, вспыхнувших огненным шаром и обрушивших фасад первого этажа вовнутрь.

Они прошли сквозь дыру.

Практически.

Варл едва успел вновь укрыться, когда нависавший обломок зацепился за тент нёсшейся машины и полностью сорвал его. Это также сорвало переднюю и искорёжило заднюю часть. Левую заднюю двигательную установку срезало о торчавшую металлическую балку, и значительную часть днища грузовика разорвало на куски.

Первый этаж дома представлял собой громадное открытое место, используемое под склад и практически пустое, не считая квадратных рокритовых опор сечением в метр через каждые тридцать шагов.

Подбитая машина влетела на склад практически боком. Она ударилась о пол с неистовой силой, отскочила под действием неумолимой инерции и ударилась снова, с визгом скользя по полу, высекая снопы искр и раздробленного в крошку металла.

Машина врезалась передней частью в первую опору с такой силой, что оторвалась от пола, затем упала и осталась смятой и дымящейся, повернувшись в ту сторону, откуда они прибыли.

Варла и Бэнду вышвырнуло, и они лежали без сознания на полу неподалёку. Унтеррио встал на ноги и пытался поднять Вадима. Юный вервунец ударился головой и отключился.

- Давай! Давай! – кричал Унтеррио.

Бонин очнулся. Он свисал из разломанной кабины. Ему потребовался миг, чтобы сообразить, что происходит. Он слышал крики Унтеррио.

Джагди, спасённая ремнём безопасности, была жива, но в полубессознательном состоянии. Бонин с трудом отстегнул её ремень и начал вытаскивать наружу.

Мощные прожекторы пробивались внутрь через окна и пролом в стене. Подсвеченные ими, в помещение вбегали какие-то фигуры.

Унтеррио выскочил из грузовика и открыл огонь из лаз-карабина.

- Бонин! Вытащи их! Вытащи их! – кричал он.

Бонин пытался сообразить, как он мог куда-либо вытащить четырех человек в полубессознательном состоянии. Бэнда шаталась, рыдая от ярости и боли, сжав сломанное запястье.

Джагди внезапно открыла глаза и смущенно посмотрела на Бонина.

- Я продолжаю терпеть крушения, - слабо сказала она. – Мне это не нравится.

- Джагди!

Она вновь потеряла сознание, но сначала успела пробормотать:

- Я чую… молоко. Бонин, я чую молоко и мяту…

Взревел игольчатый бластер, и дерзкое сопротивление Унтеррио подошло к внезапному, взрывному концу.

Что-то маленькое, твёрдое и металлическое упало рядом с Бонином и быстро пронеслось к остальным.

На секунду ему показалось, что это граната, но затем он понял, что это синаптическая мина.

- Бежим! – взвыл он, несмотря на то, что никто в их нынешнем состоянии не был способен подчиниться.

Мина исчезла в безмолвной вспышке, словно падающая звезда, на миг ярко вспыхнула и затем погасла.

Теряя сознание, парализованный Бонин знал, что его счастливая звезда, наконец, тоже погасла.