Осел и морковка

Глава 7

Я радовалась, что удалось улизнуть от Армандо ровно двадцать минут. На двадцать первой мой плотик зацепился за корягуи начал медленно поворачиваться. Я испугалась и попыталась его отцепить. В процессе отцепления вода унесла мою единственную обувь.

И тут до меня дошло, что я осталась посреди реки без еды, одежды, одеял и прочих средств к существованию. Обычно этим словосочетанием обозначают наличные деньги, но это явно не тот случай.

Деньги как раз были. Моя зачарованная сумочка повисла у меня на плече почти сразу, как Армандо исчез из виду. А толку? Что на них можно купить, стоя на плоту, который несется вдоль стремнины, а вокруг на многие лиги простираются только безлюдные леса?

Дура ты, Армандина, просто редкая дура. Еще умной всегда себя считала. Кретинка. Вот теперь получи и распишись. Хорошо хоть плащ на себя набросила. И зачем, спрашивается, надо было бросать парня посреди лесов? Не могла до цивилизации потерпеть?

Надо признать, поступила я так под влиянием момента. Практически первый раз в жизни не стала раздумывать, просто увидела плотик и жердину и решила: вот он, мой шанс. Шанс, ага. На что, спрашивается?

А началось все еще там, в домике ведьмы, на третий день после того, как мы туда добрались. Ну ладно, на четвертый. На третий ничего не произошло, хотя я лежала тихо и ждала, что парень начнет приставать. Планировала ему вломить и объяснить понятно, что между нами быть ничего не может. Но он не пристал и стало обидно. Вот так с обидой я и заснула в тот раз, а на следующий день все началось.

Виновата во всем я сама. Он всего лишь мужчина, что с него много требовать? Попытался меня поцеловать? Так это нормально. А я, вместо того, чтобы дать нахалу отпор, вдруг ответила на его поцелуй. Ничего не могла с собой поделать.

То ли это ведьминская натура дала себя знать, то ли…

Нет, нет, я не влюбилась в этого Армандо! Еще чего не хватало! Просто, стоило почувствовать вкус его губ, ощутить тепло его тела, как у меня крышу сорвало окончательно и бесповоротно.

Днем я держала себя в руках. Не позволяла парню никаких вольностей, вела с ним себя как дальняя родственница в гостях. Вроде не чужие, но и не близкие люди. А ночью творила такое… Даже с родным мужем я себе подобного не позволяла.

В этом была моя главная боль. Не должна, не должна я была связываться с этим магом. Полечиться разок еще куда ни шло, но сходить с ума от одного его прикосновения? Даже мой любимый Антонио так на меня не действовал, а ведь я знала его всю жизнь, любила и уважала. Этот парень был мне совершенно чужим, а после того, что он мне о себе рассказал, мне следовало бы прекратить с ним всякое общение.

Подлая моя ведьминская натура! Обнимая Армандо, я чувствовала, что предаю память Антонио, но ничего не могла с собой поделать. Ну что, что в нем такого, от чего я становлюсь как безумная?

В попытках совладать с собой я пыталась их сравнивать. Армандо превосходил моего мужа только по двум параметрам. Он был почти на полголовы выше ростом и лет на семь старше. Во всем остальном первенство оставалось за Антонио. Мой любимый муж был красив лицом и атлетически сложен, а Армандо красотой не блистал, сложением же напоминал скелет многоножки: длинный, тощий и вихлястый. Ум и талант? Для меня всегда главным в мужчине был ум, поэтому я и полюбила Антонио, а вовсе не за красоту, как многие считали. В нашей Академии он был лучшим за много лет, я не раз это слышала. Его при мне не раз сравнивали с лучшими выпускниками прошлых лет и часто в его пользу. Но никто никогда не упоминал при мне выпускника Армандо Бастиана, а я точно знаю, что он учился в нашей Академии.

Армандо, конечно, умен и талантлив, не спорю. Но не уверена, что в очном соревновании он бы выиграл у Антонио.

Так что же меня так к нему тянет? Настолько, что я забываю о своей клятве вечной верности Антонио? Или это просто играет моя ведьминская сущность, заставляя поступать так, как я ни за что бы не стала в здравом уме и твердой памяти?

Хотя… Есть у Армандо одна черта, которая мне понравилась. Он никогда не ленился отвечать на мои вопросы. Не отмахивался, а терпеливо объяснял и рассказывал, стараясь осветить вопрос как можно более полно. Я за неполные две декады с ним записала в свой будущий гримуар больше, чем за предыдущие пять лет.

Антонио роль учителя всегда тяготила. Ему было легче сделать задание за меня, чем объяснить, как его надо выполнять. А я никогда бы не пошла на то, чтобы сдать преподавателю нечто, к чему я не приложила ни руку, ни голову. Так что, поступив в Академию, я очень скоро перестала просить своего будущего мужа помочь мне с учебой.

Так, о чем я думаю? Зачем мне сейчас учитель? Здесь, на плоту? Мне нужен спасатель!

Я больше всего боялась снова оказаться в Кортале, поэтому, как только смогла, постаралась перебраться поближе к высокому мангрскому берегу. Течение в этом способствовало, но несколько не так, как бы мне хотелось. Вдоль обрывистого берега Виэли шла стремнина. Глубокая вода неслась со страшной скоростью и вертела мой несчастный плотик как хотела. То и дело попадались водовороты, на которых его крутило вокруг собственной оси по много раз. К счастью, размеры бывших мостков оказались достаточными, чтобы их не затянуло под воду. Но о том, чтобы управлять плотом, можно было забыть.

Я перестала орудовать шестом, положила его вдоль длинной стороны плота, и придавила ногой. Сама села посередине и ухватилась покрепче. Вымокну, но хоть не потону.

Несколько часов несся мой плот куда‑то вдаль. Я потеряла всякую ориентацию во времени и пространстве, помнила только одно: я плыву по течению, а оно вынесет меня к слиянию Виэли с Каруной. Сколько туда плыть: один день или декаду, я не представляла.

К вечеру стало ясно, что мне удалось преодолеть большой отрезок пути. Скорость течения стала снижаться, да и водовороты встречались теперь гораздо реже. Берег Мангры не пугал отвесными обрывами, он стал более пологим, а в некоторых местах к нему даже можно было пристать.

Одна песчаная отмель в том месте, где в просвет реки открывается устье оврага, показалась мне приветливой. Там наверняка есть чистый ручей и можно найти укрытие на ночь.

Мокрая, замерзшая, измученная, я все же встала на ноги, взяла в руки шест и направила свой плот к берегу. С трудом вытащила его на песок и рухнула рядом. Полежала так немного, а потом встала и пошла собирать хворост. Прежде чем искать еду, надо согреться и высохнуть, а то и заболеть недолго.

К счастью, устье оврага оказалось забитым валежником, который вынесли сюда весенние воды. Расчистив площадку, я сложила на ней будущий костер. Решив, что хуже не будет, запалила хворост магическим огнем и пристроилась рядом.

Ручеек в овраге действительно оказался чистым, так что я попила. В моей любимой сумке нашлось несколько сухих лепешек. Я вспомнила, что в большую все не влезли, а оставлять я их категорически отказалась и засунула часть сюда. Вот и пригодились. Еще бы котелок… Вода — это хорошо, но горячему чаю я бы больше обрадовалась.

Вспомнив про котелок и чай, вспомнила про Армандо, у которого все это осталось, и еще раз обругала себя за глупость. Сама себе поклялась: больше никогда в жизни не действовать по первому порыву. И ведь буквально впервые так необдуманно поступила. Увидела мостки и… Вообще‑то я — человек продуманный, всегда действую по плану, а если плана нет, то выжидаю.

Меня этому учила, нет, не бабушка, мама. Она была тихой, спокойной, милой и очень разумной женщиной. Возможно, восемь человек детей свидетельствуют против ее особой разумности, но дело в том, что в данном вопросе она шла на поводу у отца и бабушки. Ей легче было родить еще одного ребенка, чем бороться с их желанием продолжить магическую и ведьминскую династии.

Не ее вина, что результат не впечатлял даже тогда, когда все были живы. Магом и ведьмой одновременно была я одна. У старшего брата Лоренцо вообще не было никакого дара, у младшего Карло — слабый магический. Таким прямой путь в лекари — травники. Мои любимые сестры Патриция. Доменика, Люсинда и Розамунда оказались, по бабушкиному выражению, пустышками. Очаровательными, милыми, умненькими и хозяйственными, но совершенно бездарными в магии. Наша самая младшенькая Бьянка еще не доросла до возраста, когда просыпаются ведьминские способности, так что в этом смысле была "лисой в мешке".

Но теперь никто не узнает, получила ли она дар. Никого из моих родных больше нет. Только в моей памяти они живы.

Обычно я отгоняю от себя эти мысли. О погибших родных думаю только тогда, когда совсем плохо. Вот как сейчас. Вспоминаю и пытаюсь представить, кто и что бы мне сказал.

Ну, братья стали бы упрекать за то, что вообще связалась с этим магом, Армандо. Они оба дружили с Антонио и были бы против любого, кто захотел бы занять его место. Сестры посмеялись бы над моей глупостью и посочувствовали моей беде. Бабушка отругала бы на все корки. Она вырастила нас в убеждении, что мы сами виноваты во всем, что с нами случается, и никогда не упускала случая ткнуть носом в совершенные ошибки.

Отец пожалел бы. Прижал к сердцу, погладил по голове, угостил вкусненьким… Он умел утешать, но спрашивать его совета было бы глупо. Он всегда смотрел на мир со своей очень мужской точки зрения. Дочери всегда в его глазах были глупышками, за которыми нужен пригляд.

Только моя тихая, кроткая мама могла бы дать дельный совет. Она никогда не кричала, никого не ругала и не обвиняла. Она просто разбирала любую ситуацию по косточкам и предлагала несколько выходов, заодно называя плюсы и минусы каждого варианта. Не навязывала готовое мнение, а давала возможность составить свое. Сейчас мне очень не хватает ее спокойного голоса, очень хочется услышать: "Ари, дочка, я, конечно, лезу не в свое дело… Мне кажется, ты совершила огромную глупость. Но у тебя есть три выхода"…

Мама всегда видела выход там, где я не вижу ровным счетом ничего. Вернулась бы к Армандо, если бы могла… Но я ухитрилась уплыть на такое огромное расстояние, которое мне пешком и за месяц не преодолеть. К тому же идти назад глупо.

Придется продвигаться вперед. Поплыву дальше, так довольно быстро получается. Плот у меня хоть и не настоящий, но показал себя неплохо: не перевернулся и не потопил меня. Мне бы до Элидианы добраться, а там я уж как‑нибудь.

Пока нужно до утра дожить, не заработав воспаления легких. Сейчас притащу еще хвороста и устроюсь спать у костра. Если станет холодно, всегда можно в костер веточек подбросить. А утром в голову придут хоть какие‑то здравые мысли…

Засыпая, еще раз вспомнила маму и подумала: есть одно, за что она бы меня похвалила. Я не поступила подло с Армандо, не забрала все вещи. Пусть я обездолила себя и сейчас страдаю от собственной глупости. Лучше так, чем радоваться собственной подлости.

Правда, не ко времени проснувшаяся совесть намекала, что бросить вот так, без объяснения причин, того, кто тебя спас, не самый благородный поступок, но я ее заткнула. Пусть не мешает спать!

Обсохнув и согревшись у костра, я заснула как убитая и открыла глаза только тогда, когда солнышко начало вовсю пригревать. Вскочила, огляделась…

Костер давно догорел, высокие стенки оврага не мешают дневному светилу заглядывать на самое его дно… Время ближе к полудню.

Перекусим и в путь. Я набрала воды в лист лопуха, свернув его и скрепив край травинкой, достала кусок лепешки, оставшийся с вечера, перекусила. Затем подобрала свои нехитрые пожитки и выбралась на берег Виэли. Он был пуст. Никаких признаков моего плота. Только на песке разводы от высокой волны как раз в том месте, где я его оставила.

Видно, ночью поднялся ветер и унес ничем не прикрепленную конструкцию. И что мне теперь делать?

Впервые с того дня, как пришла весть о смерти Антонио, я расплакалась. Вместо того, чтобы искать выход из создавшегося положения, позорно ревела, вспоминая все плохое и злое, что было в моей жизни за последние годы. Слезы текли без остановки и никак не желали заканчиваться. Я вытирала их подолом и мрачно констатировала, что он становится такой мокрый, как будто в реке побывал.

Но все когда‑нибудь кончается, кончился и мой рев. Я с удивлением отметила, что он пошел мне на пользу: на сердце полегчало. А бабушка еще всегда нам запрещала плакать и ругала, если увидит чьи‑то слезы. Мама, правда, разрешала и даже прятала плачущих у себя в комнате, пока глаза не просохнут. Я редко пользовалась ее добротой и гордилась этим. Выходит, зря. Горе действительно вылилось, оставив мокрое пятно на подоле и легкость пустоты в душе.

Теперь можно собраться и пораскинуть умишком. Что у нас есть в активе? Ничего. Дальше двигаться придется по берегу пешком. Идти вдоль воды по узкой полоске песка не выйдет. Она есть далеко не везде, как не везде можно залезть наверх, туда, где виднеется лес.

Значит, надо подняться по оврагу и выбраться на поверхность, а затем, держась берега, продвигаться вниз по течению.

Я в Мангре, а Армандо меня предупреждал: здесь магов не любят. Значит, чем меньше я буду сталкиваться с людьми, тем лучше. Первый пункт моего путешествия — остров Валарен на слиянии Виэли и Каруны. Там, по словам все того же Армандо, обосновалась община магов и ведьм. Надеюсь, они мне помогут.

Овраг оказался не таким уж большим, очень скоро я вылезла на усыпанную сосновыми иглами лесную подстилку. Подлеска здесь почти не было, золотистые стволы уходили вверх, раскрываясь на огромной высоте хвойными зонтиками. Было сухо, тепло и чудесно пахло смолой. По такой красоте идти будет приятно. Еще бы еды где‑то добыть…

Я вспомнила слова Армандо, что в лесу от голода не умрешь, и приободрилась. Надо вернуться к реке и двигать вдоль нее. Глядишь, удастся набрести на земляничную поляну. Остальные ягоды еще только в проекте, а эта уже должна была созреть.

Очистив и высушив одежду подходящим заклинанием, я пошла вперед, жалея только о том, что на мне нет башмаков. Из‑за этого придется быть очень осторожной.

До самого вечера ничего не произошло, если не считать, что я набрела‑таки на землянику и наелась от пуза. С размоченной лепешкой она пошла как нельзя лучше, придав мне сил. Ближе к ночи я набрела на еще один овраг и устроилась в нем. Укромно, к воде поближе, да и хворост уже готовый. Терять мне больше было нечего: в плащ я завернулась, а сумку пристроила под голову.

В этот раз всю ночь меня донимали сны. Сначала снилась бабушка. Она была очень разгневана и ругательски меня ругала. Мол, она нашла мне подходящего мужчину, который способен меня вытащить из той задницы, куда я по своей глупости угодила, а я от него сбежала.

Очень я сомневалась в том., что моя покойная бабулечка стала бы специально подсовывать мне Армандо. Скорее, это моя неугомонная совесть, не пробившись ко мне за день, влезла в сон и оттуда пытается меня достать.

Затем мне приснилась надвигающаяся на меня целая толпа толпа мужчин в форменных мантиях кортальских армейских магов. Я бы сама такую носила, если бы Лапунда довез меня до крепости. Эти маги явно были настроены против меня. Они молча медленно сжимали кольцо, но я не видела их лиц, прикрытых капюшонами. Наконец один из них открыл лицо и я с ужасом узнала Антонио. Его взгляд был устремлен на меня и, казалось, прожигал насквозь. Я обрадовалась, подумала, что сейчас он меня спасет, но вместо этого он выбросил вперед руку с наставленным на меня пальцем и закричал: "Ведьма!".

Я тоже закричала и проснулась. Никого. Тишина, еще даже не начало светать.

Подкинула хворосту в костер, легла на другой бок и завернулась в плащ покрепче.

Под утро мне приснился еще один сон. Меня звал грустный, усталый голос. "Дина, где ты? Где ты, отзовись?!"

Армандо? Он меня ищет?

Ответ пришел сам и сразу. "Конечно, дурочка, я тебя ищу! Как я могу тебя бросить в чужой стране одну — одинешеньку? Дина, милая, скажи, где ты?"

Но я молчала. Во — первых, не верила, что Армандо смог до меня докричаться, слишком велико расстояние. Думаю, это опять моя совесть воду мутит. А во — вторых… Что я ему скажу? Я и сама не знаю, где очутилась. В Мангре, вот и весь сказ.

Утром я встала рано, слопала еще половинку лепешки и запила водой из ручья. Пересчитала оставшуюся провизию. Если я буду съедать по лепешке в день… Эх, даже на декаду не хватит. Надо будет придумать, как добыть другую пищу. Птичку поймать или зайчика. Только придется их убивать и обдирать… Нет уж. Кажется, тут по ручьям тоже растет мучной корень.

Я быстро убедилась, что местность начала меняться и идти, как раньше, впритирку к берегу Виэли не получится. Все чаще и чаще на моем пути начали попадаться овраги, которые приходилось обходить. А они заводили меня все дальше от реки и возвращаться не всегда имело смысл. Дорога получалась слишком длинной. Зато третий овраг вывел меня к проезжей дороге, шедшей в нужном направлении.

К счастью, там никого не было, а идти по ней оказалось удобно. Теплая и довольно гладкая поверхность давала отдых моим несчастным ноженькам. Я решила сделать эксперимент. Пройти вперед несколько лиг, стараясь ни с кем не встречаться, а затем вернуться к реке.

Так и сделала. Дорога оказалась не слишком популярной, телега по ней проезжала хорошо если раз в час. Заслышав издали шум, я благоразумно ныряла в придорожные кусты и продолжала идти под их прикрытием. Заодно вспоминала все, что мне рассказал о Мангре Армандо.

Магов и ведьм тут не любят, это я сразу вспомнила. Но было что‑то еще нехорошее. Кажется, разбойники. Правильно!

Стоило вспомнить одно слово, и я вспомнила рассказ Армандо в деталях. Как будто в голове возник его голос, который подробно и толково все рассказывал.

У нас в Кортале при всех минусах довольно сильная власть короля и хорошая организация внутренней безопасности. Стража давно повыловила всех разбойников, которые грабили людей по дорогам.

В Мангре же, стоит отойти от столицы, власть короля заканчивается. По замкам сидят сиятельные сеньоры, которые никому не подчиняются и беззастенчиво обдирают подвластных им людей как липку. По лесам же скрываются банды грабителей, которые отбирают то, до чего не дотянулись загребущие ручки сеньоров. Почему‑то местное население разбойников любит больше. Наверное потому, что при желании каждый сам может стать разбойником, а вот стать сеньором не светит никому.

Это я очень разумно делаю, что ото всех прячусь. Конечно, у людей я смогла бы разжиться едой, целой одеждой и обувью, но лучше я голодная, босая и рваная похожу. Здоровье дороже.

Размышляя так, я вдруг заметила впереди черные крыши из перепревшей соломы и услышала лай собак. Деревня. Эх, придется обойти, нет ни малейшего желания влипать в неприятности. Но если придется показаться местным жителям, то на всякий случай надо привести себя в порядок. Пусть я босая, но хоть выглядеть буду опрятно.

Я сошла с дороги и укрылась в густых кустах. Для начала привела в порядок платье: вычистила и зачинила появившиеся за сутки дыры. Затем вытащила из сумки зеркальце чтобы заняться лицом и волосами.

Вдруг… Все самое ужасное начинается с этого слова, но сегодня судьба решила меня порадовать. Я услышала тихий перезвон маленьких серебряных колокольчиков. Он доносился с той стороны, откуда я пришла.

Сунув зеркало обратно в сумку, я пристроилась за кустом и уставилась на дорогу. Интересно же, что может издавать такие звуки?!

Не прошло и минуты, как из‑за поворота показалась самая удивительная повозка, какую я когда‑либо видела. Между двух огромных красных колес, прямо на оси, был пристроен плоский ящик. Вверх от него отходили красные же дуги, на которых был натянут желтый расписной тент. Тащил эту необычную конструкцию ослик.

Я никогда их прежде не видела живьем, только на картинке. На нашем материке они не водятся, их иногда (очень редко) привозят из заморского Хотея в качестве экзотического подарка какому‑нибудь властителю. Это объяснимо: перевозка таких крупных животных по морю стоит целое состояние. В Хотее же это обычный тягловый скот, по крайней мере так утверждал мой учебник.

Но самым интересным был не осел и не повозка. Сверху на плоском ящике сидел совершенно фантастический персонаж. Маленький даже по сравнению с невысокой мной старичок — хотеец в роскошном зеленом одеянии, расшитом чем‑то розовым и золотым. На голове у него была синяя шапочка с золотой кисточкой, из‑под зеленого наряда торчали ножки в синих же штанах, заправленных в ярко — красные сапожки. Он вообще был ярким как птица с далеких островов.

У нас люди так не одеваются. Наши сограждане предпочитают более сдержанные, тусклые цвета. Мое платье, например, тоже зеленое, но его мрачноватая болотная зелень и рядом не лежала с великолепием изумруда, которым сверкало одеяние заморского старичка. О диковинной разноцветной вышивке я уж и не говорю. Такая роскошь есть разве что у королей.

Забавным оказался способ, которым хотеец управлял своей повозкой. Он держал в руках нечто вроде длинной удочки, с конца которой свисала привязанная морковка. Ослик тянулся к ней мордой, но достать не мог, поэтому довольно резво бежал вперед, надеясь добыть недоступное лакомство.

Интересно, когда они доберутся до места, получит осел морковку, или нет?

Я не могла оторвать глаз от необыкновенной картины, так и стояла, не шевелясь и затаив дыхание.

Повозка между тем поравнялась с моим укрытием. Старичок — хотеец повернул голову и внимательно осмотрел кусты, в которых я пряталась. На мгновение мне показалось, что наши глаза встретились…

Но в следующую секунду я поняла, что ошиблась. Он отвернулся и снова стал смотреть на дорогу, а его осел продолжал свой путь за морковкой.

Позавидовав удобному способу передвижения, я закончила приводить себя в порядок и тихонько побрела в ту же сторону, в какой исчез странный экипаж.

Почему‑то появление странного путешественника повлияло на мое решение обойти деревню стороной. Наверное, мне хотелось снова его увидеть, разглядеть подробнее, а возможно и познакомиться. Но разгуливать босиком при всех…

В результате раздумий я решила рискнуть. Накинула на себя выполненный по всем правилам полог незаметного и решительным шагом направилась в деревню. Если тут нет сильного мага, а я надеюсь, что это так, то меня никто не заметит, пока я сама не захочу.

На встречу с удивительным старичком я надеялась напрасно. Он явно остановился в местном трактире. Его таратайку как раз закатывали в каретный сарай, когда я проходила мимо. Денег на обед и даже ночлег у меня было довольно, но соваться в полный пьяных мужиков трактир я не рискнула. Решила попытать счастья где‑нибудь на отшибе. Можно по примеру Армандо переночевать на чьем‑нибудь сеновале. И что этот долговязый тип мне все время на ум приходит?!

Так я прошла насквозь почти всю деревню. Остановил меня тихий плач.