Ош. Смертные души

Глава 15. Что тебя гложет

Телега, скрипя колёсами, катила по пыльной дороге от Швацвальда на восток, в сторону Готии. Дариус беспрерывно фыркал и размахивал огромным хвостом, стараясь отогнать многочисленных мух.

— Зараза, — уклонился сидящий на месте возницы Жером от очередного взмаха. — У меня, наверное, уже всё лицо в его дерьме.

— Не переживай, — бросил через плечо Дик, сосредоточенно водя мусатом по клинку своего цвайхандера, — никто не заметит.

— Здесь вообще бывает ясное небо? — запрокинул Олег голову к скрывающим Рутезон облакам.

— Ничего здесь не бывает ясным, — оторвался от заточки Миллер и глубоко вдохнул. — Даже воздух какой-то спёртый, будто в склепе. Чего бы я только не отдал сейчас, чтобы вдохнуть аромат свежего кофе. И стейкхауса из «Бургер Кинг». И.. Да хоть выхлоп из глушителя. Боже, кажется, я тут уже целую вечность.

— Может, так оно и есть, — прошептал Ларс, глядя на убегающую ленту дороги позади. — Кто знает...

— Что-то ты совсем приуныл, — тронул его за плечо Олег. — Всё не так плохо. Просто, слишком много знаний сразу на тебя свалилось. Нужно во всём разобраться, разложить по полочкам, и многое станет понятнее. А понятное перестаёт пугать. Верно?

Ларс посмотрел ему в глаза, будто собирался ответить, но, так и не найдя нужных слов, вернулся к созерцанию петляющей меж валунов и пней дорожной колеи.

Полузаброшенные поля Швацвальда остались позади, и теперь путь лежал через каменистое плато Тотесфельд поросшее кривыми, напоминающими скальные останцы деревьями с серо-зелёной хвоей. Время от времени высоко в небе появлялись большие чёрные птицы. По двое, иногда по трое они описывали круги под самыми облаками, неспешно паря на своих огромных крыльях, а потом улетали, но возвращались снова, спустя несколько часов. Вот и сейчас пара этих чёрных соглядатаев кружила над плато.

— Как думаешь, — сложив ладонь козырьком, запрокинул голову Дик, — болт до них долетит?

— Нет, — ответил Олег, оценив расстояние. — Не долетит.

— Что от нас нужно этим тварям? Ещё насрут на голову.

— Ромагрифы, — чуть слышно подал голос Ларс. — Так они называются.

— Рома? Как цыгане?

— Да.

— Почему?

— Они крадут лошадей.

— Ты серьёзно? Но какие же тогда...?

— Около семи метров — размах крыльев.

— Нда... — цокнул языком Олег. — Болт точно не долетит. Нам стоит их опасаться?

— На земле они довольно неуклюжи, и на людей нападают редко. Если не слишком голодны. Но я бы не советовал оставлять их визиты без внимания. Особенно ночью. Во мраке... — Ларс поднял взгляд к небу и вздохнул. — Смеркается.

— Дружище, — передёрнул плечами Миллер, — ты меня пугаешь.

— Он придёт в себя, — выразил надежду Олег. — Дай ему время.

Скрытый плотными облаками Рутезон, опускаясь всё ниже, окрашивал линию горизонта пурпуром. Похолодало. Северный ветер налетал порывами, швырял в лицо пыль и сухую хвою.

— Если не хотим готовиться ко сну в темноте, нужно остановиться сейчас, — предложил Олег и указал в сторону ложбины окружённой несколькими валунами в человеческий рост. — Неплохое место. Вряд ли стоит искать здесь другое.

— Согласен, — кивнул Дик.

— А я бы и на телеге поспал, если меня кто сменит, — зевнул Жером.

— Хочешь ехать в темноте по незнакомой дороге? Не думаю, что ты, в самом деле, настолько осмелел. Рули за камни.

— Надо развести костёр, — спрыгнул Олег с телеги и снял с пояса топор. — Пойду, принесу дров.

— Я с тобой, — окликнул его Дик. — А вы двое пока распрягите и стреножьте Дариуса.

— Стреножить? — поднял бровь Жером.

— Спроси у Ларса, он знает. Он теперь всё знает... И пожрать коню дайте, — крикнул Миллер, догоняя Олега.

Приземистые деревья, похожие на каменную сосну, только с виду были сухими. Кривые, будто сведённые спазмами ветви оказались невероятно твёрдыми и неподатливыми. Боевой топор, с трудом вгрызаясь в плотную древесину, оглашал окрестности раскатистым эхом ударов.

— Надо поговорить, — подошёл Миллер к занятому рубкой Олегу. — С Ларсом что-то явно не так.

— Да, — замахнулся Олег, сжав топорище двумя руками, и опустил острие на медленно расширяющийся проруб. — И с тобой было бы «не так», усвой ты за секунду информацию, накопленную сотнями лет.

— А ты уверен, что очистил душу? Уверен, что...

— Что это всё ещё наш старина Ларс? Да, уверен.

— А вдруг что-то пошло не по плану? Что если душа де Блуа оказалась слишком сильна? Ты же не знаешь наверняка.

— Что ты хочешь от меня услышать? — опустил Олег топор и повернулся лицом к Дику. — Ты же сам просил об этом. Помнишь? А теперь боишься, что де Блуа захватит разум Ларса и прирежет тебя во сне?

Миллер, нервно усмехнувшись, отвёл глаза в сторону.

— Нужно было думать о таком, до того, как вскрывать горло, — вернулся к работе Олег.

— Как скажешь. Только учти, что наш почивший архивариус не меня одного может прирезать.

Сумерки продлились недолго. Ночная тьма накрыла лагерь ещё до того, как костёр успел разгореться. Усилившийся ветер завывал среди валунов и трепал гриву Дариуса.

— Они нас видят, — поднял Жером взгляд к тёмным небесам. — А мы их — нет.

— Не губи душу страхом, — поправил Дик ветки в импровизированном очаге.

— Что? — недоумевающее посмотрел на него Клозен.

Олег и Ларс переглянулись.

— Я... — начал было Миллер, но осёкся. — Забей. Выпить у нас найдётся?

— Держи, — выудил Олег из ранца бутылку.

— М-м, — пригубил Дик и передал бутыль Жерому. — Этот пройдоха де Блуа знал толк в напитках.

— Чёрт, — поморщился Клозен, передавая выпивку дальше.

Голландец, молча, отхлебнул и отдал бутылку Олегу.

— Нет, — вернул тот пробку на место. — Я дежурю первым.

— Тогда дай мне, — протянул руку Дик. — Терпеть не могу, когда бухло недопито.

— Я тоже не откажусь, — робко поднял ладонь Жером.

— И незачем, — хлопнул его по плечу Миллер. — Должно же быть в этой адской дыре хоть что-то приятное! Держи. Тут ведь даже баб симпатичных не сыскать. У всех рожи — будто заворот кишок приключился. И зубы гнилые. А чем ещё развлечь себя мужику, как ни добрым бренди да горячей девкой?!

Клозен утёр рот и украдкой глянул на Олега.

— Да не ссы, — забрал у него бутылку Дик. — Я ж прикалываюсь. Мы в грёбаном средневековье, надо соответствовать эпохе, так сказать, — после чего протянул её Ларсу. — Выпей с нами, а то уж больно ты в последнее время молчалив.

— А это проблема? — принял угощение голландец.

— Нет, — пожал Миллер плечами. — Просто, беспокоюсь... о твоём душевном равновесии. Как оно, не пошатнулось случаем?

— Всё в порядке, — вернул бутылку Ларс, сделав глоток. — Благодарю за заботу.

— Право, не стоит. Мы же одна команда. Верно?

— Разумеется.

— Так поделись с нами. Что тебя гложет?

— Что гложет? — повторил Ларс, поднеся ладони к огню. — Даже не знаю, с чего начать. Мы идём в Газамар. Что ты о нём знаешь?

— Там болота, — глупо усмехнулся Дик.

— Да, болота... Я расскажу тебе о них, если хочешь узнать, что гложет меня, — Ларс поднял ветку и пошевелил угли внутри костра. — У некоторых северных народов почуявшие скорую смерть старики уходят в тайгу. Уходят, чтобы умереть, не доставляя никому хлопот. Но в Оше своей смертью не умирают. Здесь тело чахнет медленнее, нежели душа. И те, чей дух почти истлел, идут в Газамар. Идут со всего Аттерлянда. Там — в топях — они находят последнее пристанище, избавляя прочих от хлопот. Всё, что у них было, отдано богам. Всё, что у них осталось — дряхлая оболочка и отсвет души, который скоро совсем затухнет. Они приходят не умирать, но хоронить себя заживо. Зловонные болота Газамара устланы телами. Торф сберегает ткани от гниения. Говорят, там есть места, где воды отступили, и на поверхность вышли курганы плоти. Нескончаемый источник материала для грязной некромантии, — лицо Ларса скривилось, выражая неподдельное отвращение. — Но и без вмешательства нечестивых чародеев Газамар таит неописуемые ужасы, смертельные опасности. И полые — кому не хватило духу завершить своё материальное существование в торфяной топи — ничтожнейшая из них. Это вотчина безумия. Всё там шатко, всё неверно. Как ступившая на коварную кочку нога уходит в трясину, так и разум, соприкоснувшийся с гнусной сутью Газамара, лишается опоры. Иллюзии, миражи в тумане болотного газа... они манят, сбивают с пути, ведут к погибели. Ядовитые гады подстерегают путника, и кровожадные твари, вышедшие будто из горячечных бредовых видений, рыщут по топям. Вот что беспокоит меня, вот, что гложет...

— Нам действительно нужно туда идти? — спросил Жером, сглотнув.

— Выбора нет, — покачал головой Ларс. — Если, конечно, ты не решил осесть здесь и дожить свои дни, примирившись с судьбой. Хотя, и в этом случае твой путь завершится в Газамаре.

— А меня беспокоит другое, — обтёр Дик ладонью горлышко принятой от Жерома бутылки. — Как найти Палача Мо в том гадюшнике?

— Это будет нелегко, — согласился Ларс. — Топи обширны и не исследованы. Всё, что известно — их западные границы сопредельны землям Готии и Салансы, южные — Занереку и морю Ветров, северные — Пустошам. А как далеко тянутся проклятые болота на восток — ведомо лишь их обитателям.

— Чудесно, — всплеснул руками Клозен. — Да мы там можем бродить до скончания времён. Хотя, наверное, так долго ждать не придётся, и мы кончимся скорее. А если нам всё-таки повезёт, — усмехнулся он, — что дальше? Как мы уничтожим Палача?! С тем же успехом я могу сейчас отправиться пешком до Марселя, чтобы стать президентом Франции. Вы все твердите, что у нас нет выбора, что нужно переться в жопу мира и убивать там Пожирателей. А вдруг это не так? Вдруг есть иной способ? Может, стоит остановиться и подумать? Может...

— Другого способа нет, — перебил его Ларс. — Поверь, всё, что рассказывал де Блуа — правда. По крайней мере, он в это действительно верил. Только сила, заключённая в великих душах, может помочь нам вернуться.

— Ты даже не знаешь, что с этой силой делать, хоть бы и обладай мы ею!

— Узнаем, — вступил в разговор Олег. — Нам дадут подсказку. Видишь? — продемонстрировал он Жерому тёмный экран мобильника. — Молчит с самого Дерранда. Стало быть, мы всё делаем правильно.

— Неужели? А может, на нас плюнули и забыли? Что, если у кого-то там, — указал Клозен пальцем в небо, — поменялись планы или просто пропал интерес? Ты же сам не хотел полагаться во всём на Неё. Что изменилось? Это из-за душ? Неужели я один тут сохранил здравый рассудок?

— Уймись, — махнул рукой Дик. — Больше, чем знал архивариус, нам мало кто расскажет. А теперь у нас свой архивариус, — указал он на голландца. — Он-то от нас ничего не утаит. Так ведь?

— Зачем мне это? — ответил тот вопросом на вопрос.

— Не знаю, — пожал плечами Миллер. — Но кое-что меня настораживает.

— Так поделись своими переживаниями.

— Тут наш русский друг и соратник невзначай упомянул о Дерранде, и я припомнил... — постучал Дик себе по носу указательным пальцем. — Гунон, услышав нашу историю, спросил, как мы выбрались из темницы. А получив ответ, что замок оказался сорван, сказал: «Он освободил вас». Помните? — обвёл он всех присутствующих указующим перстом, словно требуя присягнуть на честность. — Так и сказал: «Он освободил вас». А потом сделал вид, будто ничего и не было. Взболтнул лишку и тут же замял. Но вернёмся к моим переживаниям — хоть я и далёк от человеколюбия, так свойственного мадмуазель Клозен, меня немного напрягает тот факт, что нас освободил чувак, вырезавший со своими подельниками с полтысячи народу, и от одного голоса которого у меня кишки в узел завязывались. Гунон сразу смекнул, о ком речь. А они с де Блуа вроде как кореша были на почве схожих взглядов и увлечений. Так что у меня есть серьёзные сомнения по поводу твоей искренности, дружище. И вопрос — кто Он?

— Коп всегда коп, да? — усмехнулся Ларс, но тут же лишился ироничного выражения: — Я не до конца уверен... Записи путанные. Но, скорее всего...

— Переходи к делу.

— Его зовут — Холодный Погонщик. И он — один из капитанов Ванарата.

— Что?! — в один голос вопросили все трое, и даже Дариус повернул голову.

— Почему ты сразу не рассказал?! — развёл руками Олег.

— Слушайте, у меня в голове сейчас столько всего, что вы можете безостановочно обвинять меня в сокрытии информации. Ты же сам предлагал разложить всё по полочкам. Этим я и занимаюсь, когда вы не донимаете своим беспокойством о моём самочувствии.

— Что ему от нас нужно? — трясущейся рукой принял Жером бутылку от качающего головой Дика.

— Этого я не знаю. Правда, не знаю. Летописи называют Холодного Погонщика рекрутёром Ванарата. Он собирает солдат под свои знамёна, суля дары Хаоса — силу, ярость и бессмертие. Взамен он требует беспрекословного подчинения и верности своему господину. Польстившиеся на обещания обретают неслыханную мощь, но теряю много больше. Они перестают быть собою, обезображенные Тьмой, как духовно, так и физически. Люди, базбены, нолны — все пополняют его ряды. Но не только они. Холодный Погонщик — полузверь, и звери идут за ним, становясь чудовищами на службе Хаоса.

— А вдруг мы, сами того не зная, тоже служим ему? — изрёк Жером, пугаясь собственных слов.

— Поверь, если бы Тьма тебя коснулась, ты бы знал об этом наверняка.

— Но тогда почему? Почему он освободил нас?

— Мотивы, которыми руководствуются слуги Хаоса, редко бывают понятны нам. Их разум столь извращён, что ход мыслей, им рождаемых, непостижим умам человеческим.

— В любом случае, — вступил в разговор Олег, — если Ванарат собирает армию, значит, скоро война.

— Без сомнения, — кивнул Ларс. — Но остаётся вопрос — с кем.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Дик.

— Видите ли, подавляющее большинство обитателей союзных земель, как, наверняка, и вы трое, воспринимают Пожирателей альянсом. Но это не так. Они объединялись лишь раз, дабы исполнить неведомый нам замысел Хаоса. Армии Пожирателей никогда не сражались бок-о-бок, никогда не взаимодействовали стратегически. Они шли в бой, ведомые зовом Тьмы, каждый своим. Ошибка думать, что Пожиратели — союзники. Они — инструменты Хаоса. Топор в руках плотника не знает, что делает в это время пила, хоть они и строят один дом. С Хаосом же всё ещё сложнее. Он может использовать один инструмент для строительства, а второй — для разрушения только что построенного. При этом каждый инструмент чрезвычайно ревнив и требует к себе особого отношения, презирая и считая никчёмными остальные инструменты. Они с величайшей радостью уничтожат друг друга, если это позволит заполучить толику тёмной благодати от их Хозяина.

— Другими словами, — ещё сильнее нахмурился Дик, — нас пытаются использовать в конкурентной борьбе за сферы влияния и авторитет. Весьма лестно, учитывая, что мы тут без году неделю. Стало быть, этот Погонщик видит в нас потенциал. А может и сам Ванарат. Ты как? — пихнул Миллер Клозена кулаком в плечо. — Взбодрился? Уж если сильные мира сего обратили на нас внимание, не стоит себя недооценивать. Так что подбери сопли, сестрёнка, и выпей за карьерный рост!

— А как на счёт Неё? — спросил Олег, глядя на языки пламени. — Есть предположения?

— Слишком много, — вздохнул Ларс. — И ничего конкретного. Что мы о Ней знаем? Принимает облик женщины... А женщины ли, да и что за обликом? Отправляет сообщения на разбитый телефон... Или же использует магию, насылая иллюзии? Ведёт к цели, давая подсказки... А, может, сбивает с пути, играя в игру по незнакомым нам правилам? Что мы можем? Только сделать слепой выбор — верить, либо не верить. Учитывая, что мы до сих пор живы, я склонен верить Ей. Пока склонен... — Ларс прикрыл рот ладонью, зевая. — Крепкий бренди, — после чего взглянул на прихваченные у де Блуа часы. — Уже за полночь, пора бы на боковую.

— Пожалуй, ты прав, — потёр глаза Миллер. — Так и до утра болтать можно, да что толку.

— Ложись, — кивнул Дику Олег. — Через два часа растолкаю.

— А... дерьмо. Я и забыл, что мы в армии, сержант.

— Жером третий, Ларс четвёртый.

— Так точно, — неумело приложил Клозен ладонь к виску.

— Мне не нужны поблажки, — раскатал подстилку Ларс. — Я хоть и старше остальных, но ещё о-го-го, — стукнул он себя в грудь и закашлялся. — Будете смеяться, но я год отслужил на фрегате «Ван Спейк» доблестных военно-морских сил его Величества, и ещё год при штабе в Ден-Хелдер. Так что дисцип... дисциплина не в новинку старому морскому волку, нда...

— Это что-то новенькое, — усмехнулся Дик, кивнув в сторону упавшего на подстилку голландца. — Вторая дивизия корпуса морской пехоты США, будем знакомы.

— Бывал в Афганистане? — спросил Олег.

— Дважды.

— И каково это?

— Что, людей убивать?

— Вообще.

— Безрадостно. Но там я, по крайней мере, знал, что, если выживу, вернусь домой. Спокойной ночи.

— Спокойной... — ответил Олег, и добавил, глядя в небо, чуть слышно: — Очень на это надеюсь.