Ош. Смертные души

Глава 45. Вольнодумец

Миллер сделал ещё несколько осторожных шагов назад, и «по-товарищески» хлопнув Олега по плечу, прошептал:

— Ты заварил, ты и расхлёбывай.

Принцесса тем временем подошла ближе, морщась, разевая пасть и тараща глаза, словно пыталась совладать со своей новой, не самой приятной мимикой. Правая передняя лапа поднялась и коснулась морды, но не ощупала её, а лишь задела по касательной. Собачья пасть обнажилась в омерзительном оскале, настолько сильном, что мочка носа задралась кверху вместе с губой, выставляя напоказ красные дёсны и частокол зубов, совсем не подходящих для обворожительной улыбки.

— Ты оглох? — прорычала Санти. — Моё лицо!

Олег остался единственным, кто не отступил перед надвигающейся химерой, и теперь стоял в считанных сантиметрах от оскаленного лика принцессы, зависшего над его собственным покрытым холодной испариной лицом. Нужно было что-то ответить. И от ответа зависело, останется ли лицо Олега на прежнем месте, или отправится в желудок этого похожего на оборотня монстра.

— Твоё лицо... Оно изменилось.

Язык Санти прошёлся по острым зубам и ребристому нёбу.

— Неужели? Опиши.

— Оно стало... более хищным.

— Звериным?

— Частично.

Мочка носа задрожала от клокочущего рыка.

— Нам пришлось, — поспешил Олег объясниться. — Слишком серьёзные раны. Тебя было не спасти без его души.

— Ты мог бы отдать собственную, — прошептала принцесса, почти касаясь зубами лица своего спасителя. — Рассказывай.

— Левая сторона пострадала меньше. Здесь ты всё ещё похожа на себя, прежнюю. От правой мало что осталось. И теперь... Она звериная. Да, покрыта шерстью, как и большая часть тела. И твой доспех... он слился с плотью. Мы пытались снять его перед поглощением, но не смогли, это расчленило бы тебя. Я опишу, что вижу, если так хочешь.

Принцесса слушала молча, и её оскаленные зубы постепенно накрывались подрагивающими губами. Багровые, лишённые привычных зрачков и радужек глаза двигались из стороны в сторону, будто бы выражая смятение, хотя этого и нельзя было сказать наверняка. Время от времени левую сторону лица поражала судорога. Или то были рудименты мимических реакций? На это Олег не мог дать ответа, не мог определить, к чему ведёт его рассказ — даёт ли он Санти желаемое, или же только бесит, бесит так сильно, что остатки лица корёжат спазмы, и челюсти сжимаются в приступе едва сдерживаемой ярости. А челюсти эти были близко, слишком близко. Олег продолжал говорить, уже по второму разу описывая виденное им, словно это описание было заклятием, сдерживающим кровожадную животную стихию, замершую перед лицом. Он говорил, всё менее размышляя над словами, и всё более — над планом действий. В какую сторону рвануть, едва чудовище шевельнётся? Куда бить, чтобы не попасть мечом по наполовину скрытому мехом и плотью доспеху? В какой момент отскочить, чтобы не угодить под огонь Бреннера? Как не дать...

— Довольно, — неожиданно повелела принцесса, и Олег застыл с глупо разинутым ртом. — Ты и без того был не в меру красноречив, — чудовищное создание, с трудом управляя непослушным ещё телом, подошло к откушенной руке и остановилось над ней. — Сожгите это.

— Зачем? — спросил Миллер, чем приковал к себе недоумённые взгляды прочих. — Что я такого сказал? Считаю, мы имеем право знать, после того, как пережили... Боже мой!

Не дожидаясь принятия коллегиальных решений, Санти схватила руку зубами, пережевала её, и выплюнула пустую искорёженную перчатку, после чего наградила Дика взглядом, не сулящим лёгкой смерти.

— Что ж, — с хрустом размяла принцесса шейные позвонки, — я всегда полагала, что силу красоты сильно переоценивают. Думаю, сила челюстей поможет мне скрасить эту потерю. Ты, — кивнула Санти в сторону Олега, — забери мой меч.

— Благодарю, — снял Олег палаш в ножнах с бока чудовища.

— Кровь на его клинке — вот единственная достойная благодарность. Века праздности опустошили моего старого друга, но ты сможешь вернуть былую силу. Его имя — Вольнодумец.

— Почему Вольнодумец? — обнажил Олег клинок палаша и примерился к его слегка необычному балансу.

— В нём сокрыта душа раба. Очень особенного раба с очень непростой историей. Быть может, он поведает её сам. Если сочтёт тебя достойным слушателем.

Принцесса попыталась улыбнуться, но улыбка превратилась в волчий оскал.

— Мне казалось — он должен быть тяжелее, — вытянул Олег руку с мечом вперёд.

— Похоже, ты ему нравишься. Испытай, — кивнула принцесса на тушу зверя.

Вращая внушительных размеров меч, словно лёгкую рапиру, Олег подошёл к трупу и замахнулся. Ощущения подсказывали, что клинок нанесёт глубокий порез, как максимум. Но стоило Вольнодумцу перейти на нисходящую траекторию, как его вес моментально возрос, да так, что Олегу пришлось подключить вторую руку, чтобы сохранить контроль над стремительно падающим оружием. Клинок вошёл в обгоревшую плоть, словно секира, а вышел — снова лёгкой рапирой, стоило только потянуть на себя. Перед таким пасовал даже титанический опыт капитана Варна. Это были совершенно новые ощущения, ломающие не только известные техники фехтования, но и представления о законах физики.

— Невероятно! — резким взмахом смахнул Олег кровь с клинка, и на сей раз меч не изменил своего веса. — Что это, магия?

— Скорее, характер, — ответила Санти. — Но предупреждаю, он не так прост. Постарайся его не разочаровывать.

— Считаю, мы отлично сработаемся.

Олег снял с пояса ножны со скьявоной и прикрепил на их место Вольнодумца.

— Прошу прощения, — вышел из темноты Мордекай, поднимая руку, словно школяр. — Я верно понял, что душа существа заключена в этот предмет, то есть, физически в нём находится?

— Именно, — подтвердила принцесса.

— Как такое возможно? Не сочтите за дерзость, но ведь ни одна неживая оболочка не в состоянии долгое время оставаться вместилищем души. Мне известно о множестве попыток, но все они обернулись полным крахом. Вспомнить хотя бы самый известный пример — доставку души Иеремии в Ничью крипту. Их первая подвода распалась на части, не проехав и десятка миль, хоть и была выкована из лучшей стали. Энергия души разрушительна для неживой материи, она хаотично меняет природу всех известных науке материалов, может даже наделять их токсичными и взрывчатыми свойствами. Поэтому, если история о душе в мече правдива... О-хо-хо, — картинно отстранился Томас от висящего на боку Олега Вольнодумца. — Я бы держался от него подальше.

— Склонен согласиться с озвученными выводами, — обозначил свою точку зрения Ларс. — Синергетика такого оружия вызывает большие опасения.

— Стоп-стоп, — поднял руки Миллер. — Давайте попроще. У нас тут что, миниатюрный Чернобыль?

— Возможно, — согласился голландец. — С другой стороны, меч оставался стабилен веками. Быть может, процессы в его структурах обрели цикличность. Но насколько опасен каждый из циклов — загадка. Нет никакой гарантии, что прямо сейчас он не излучает смертельные дозы радиации, например.

— Вы закончили? — поинтересовалась принцесса, терпеливо выслушав научный диспут. — Признаюсь, я мало что поняла из ваших многословных речей, но это и не важно. Клинок Вольнодумца не отлит из бронзы, не выкован из стали, не выточен из кости, он выращен. Это живой кристалл. Взгляни внимательнее, — обратилась она к Олегу.

Тот вынул палаш из ножен и поднёс к сияющей сфере. Только теперь Олег заметил, что багряные отливы на кажущейся гладкой поверхности медленно струятся от острия к обуху, а то, что представлялось холодной сталью, слабо искрится, переливаясь мельчайшими гранями подвижной кристаллической структуры.

— Удивительно, — восхищённо прошептал пристроившийся рядом Мордекай. — Он словно дышит.

— Кремниевая форма жизни? — подключился к изучению артефакта Ларс.

— Похоже. Я сталкивался с описаниями подобного, но в тех манускриптах речь шла о высших сущностях Великой Пустоты. А чтобы узреть сие вживую... О, как же хочется оказаться сейчас в моей лаборатории и всесторонне изучить этот феноменальный экземпляр. Кто его вырастил? — обратился Томас к принцессе.

— Это случилось задолго до моего рождения, — ответила Санти. — В памяти предков нет ничего конкретного. Неизвестно, кто был первым хозяином Вольнодумца, даже сам он этого не помнит.

— Постой, — насилу оторвал Олег взгляд от клинка. — Так твои слова, о том, что меч может рассказать историю — не фигура речи? Он говорит?

— Не совсем. Время от времени он может показывать образы из прошлого. Наверное, из прошлого. В большинстве своём они нечётки, туманны, но иногда видения обретают ясность и складываются в чуть более целостную картину. Впрочем, так бывает не со всеми. Мой отец вовсе не ощущал этой связи с Вольнодумцем, потому и отдал его мне без сожалений. А дед ощущал острее, чем я. Иногда он разговаривал с мечом, и со стороны казалось — у них полноценный диалог. Быть может, я заблуждаюсь, и это лишь мои детские фантазии. Не знаю, общается ли он с хозяином осмысленно, или насланные им видения спонтанны, но на его чувства я полагалась всегда.

— Чувства? — переспросил Ларс.

— Ощущения тревоги, покоя, удовлетворения, ярости... Они так сильны, что достаточно положить ладонь на эфес, чтобы услышать. Думаю, можно назвать это чутьём. Он видит то, что другим недоступно.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — обратился к Олегу Мордекай.

— Погоди, — прислушался тот к мечу. — М-м... Ничего. Я ничего не чувствую.

— Может, ты недостаточно хорош для него? — усмехнулся Миллер, и протянул руку: — Дай-ка сюда.

— Чёрт! — отшатнулся Олег, прижав меч к груди.

— Что такое?! — подскочил к нему Томас, излучая нездоровое любопытство. — Ты почувствовал?

— Да. Готов поклясться, он не хочет, чтобы его передавали. Ему не нравится Дик.

— Очень смешно, — встал Миллер, уперев кулаки в бока.

— Я серьёзно. Ты к нему лучше не тянись больше.

— Хм, ладно. Не шибко-то и хотелось.

— И ещё кое-что, — обратилась Санти к Олегу. — Не смахивай кровь с клинка, не лишай его угощения.

— Понял, — кивнул тот и с немым вопросом указал в сторону мёртвого Зверя.

— Нет, — покачала головой принцесса. — Только свежая, тёплая. Можешь, при случае, наполнить кровью ножны и погрузить туда Вольнодумца. Он с удовольствием осушит их. Либо оставь в теле на некоторое время, если обстоятельства позволяют, а другой крови в скором будущем ждать не приходится.

— Для чего ему кровь? — спросил Ларс.

— Из неё меч черпает силы.

— Питается... Это логично, раз мы говорим о живом существе. А при отсутствии питания, вероятно, впадает в анабиоз. Как в склепе. И тогда он слабеет...

— Теряет свои необычные свойства? — уточнил Томас.

— И приобретает новые, — ответила Санти, после чего вновь обратилась к Олегу: — Внимательно посмотри на рукоять, возле гарды.

— Здесь какое-то углубление, — скорее на ощупь, нежели взглядом, определил тот.

— Сними перчатку, помести в углубление большой палец и двигай его вперёд.

— Дерьмо! — выронил Олег меч, распоров крайнюю фалангу о миниатюрное лезвие под гардой, чем вызвал у принцессы смех, похожий на лай гиены. — Зачем это?

— Чтобы поить, глупый человечек.

— Не проще приложить ладонь к лезвию?

— Тогда изголодавшийся меч возьмёт больше, чем ты готов отдать. А держать его в голоде — последнее, что тебе захочется.

— И как часто его нужно поить?

— Раз в три дня, обильно.

— Похоже на рекомендацию по поливу цветов, — усмехнулся Дик, но никто не оценил его шутку.

— Но лучше — чаще.

— А если не получится? — уже без прежнего воодушевления поднял и осмотрел Олег зловещий артефакт. — Что тогда?

— Тогда характер Вольнодумца станет портиться, — покачала принцесса головой, скалясь. — День за днём, всё хуже и хуже, пока не сделается совсем скверным. Не рекомендую проверять.

— Дьявол, — прошептал Дик. — Я держал его в руках, когда вынул...

— Тебе повезло, что он не успел пробудиться, иначе сейчас твои руки остались бы лишь в воспоминаниях.

— Раз в три дня... — повторил Олег, глядя на багровые переливы.

— Но из любого правила есть исключения, — продолжила принцесса. — В большую битву ему лучше идти натощак. Четыре-пять дней без крови придадут Вольнодумцу большей резвости.

— Прямо как питбуль, — снова подобрал сравнение Миллер, и пояснил в ответ на вопросительные взгляды: — Их не кормят перед боями. Вы не знали? У меня знакомый такого держал, пичкал стероидами. Настоящая машина смерти. А слишком голодный он и хозяина порвёт. Уверен, что хочешь таскать питбуля на поясе? Ладно-ладно, расслабься, я не претендую.

— Так что ты скажешь? — поддержала вопрос Миллера принцесса. — Уверен?

— А я могу отказаться?

— Конечно. Жаль будет оставлять моего верного друга в этом неприветливом месте, но не каждому хватит духа, дабы владеть им. Он снова заснет, и будет терпеливо ожидать достойного хозяина.

— Она подначивает, — хмыкнул Миллер. — Думаю, её высочеству интересно посмотреть, как этот кровососущий кристалл на диете сорвётся. Ну, или высосет тебя через палец.

— Я рискну, — кивнул Олег после недолгого раздумья и решительно загнал Вольнодумца в ножны.