Осколки души. Том 1 и 2

Глава 79

— Это очень опасная тема. Хотя меня и не удивляет такой вопрос. — холодно ответил Морозов. — Дары богов позволяют многое, но не мы определяем, что нам достанется.

— И все же? — не отступил я.

— И все же… да, боги бывают изобретательны. История знает много способов контроля людей, а иногда и других одаренных своими собратьями. — нехотя сказал инквизитор. — Известны случаи, когда с помощью воды в организме человек превращался в послушную марионетку, хотя полностью осознавал свои действия. Армии зомби во время великой священной войны тому подтверждение.

— Не подходит, она осознавала свои действия и верила в их правильность. Сама контролировала тело. — покачал я головой.

— В таком случае стоит подумать над молнией или воздухом. Наш мозг по своей сути большой проводник, и достаточно искусный маг молний способен создавать позывы и даже менять память. Однако для этого нужно обладать не только очень специфическим даром, но и потрясающим контролем. — холодно сказал дознаватель. — В академии таких людей нет.

— Ясно, очень перспективное направление и полностью соответствует ее поведению. Жаль. — задумавшись произнес я. — А что с воздухом?

— Визуальные и слуховые галлюцинации, удерживаемые для одного или многих людей. — коротко ответил Морозов. — Не твой вариант, верно? К тому же все вышеперечисленные дары не только редко встречающиеся, но требующие гениального контроля и огромной практики. В добавок ко всему в бою они практически бесполезны, ведь используя тот же набор сил можно использовать гигантскую цепную молнию, воздушные копья или водяные косы.

— И чем же это лучше? — удивленно спросил я. — При сражениях армия на армию любое препятствие, любые отвлекающие маневры имеют значения.

— Не знаешь, как закончилось восстание зомби в Румынии? — холодно усмехнулся Морозов. — Их сжег маг, значительно слабее поднявшего армию. Сжег одним махом, поймав в ущелье между поселениями. В Аравии архимаг-джин способный создавать воздушные замки и иллюзорные армии был сметен песчаной бурей и убит бароном-молнии. Сила — первична, все остальное лишь оттягивает неизбежное или отвлекает в сражении.

В голове всплыла старая мысль, доставшаяся мне от прошлого «я»: «если бы в начале пути у меня было достаточно силы, я сумел сохранить этот мир». Отзвук чужого голоса почувствовался в голове столь отчетливо, что я невольно вздрогнул. Я пришел в этот мир за силой, и ее в достатке хватало — только сумей получить.

Жаль только мой бог — это я сам. И кинжал, возникающий в моей ладони не более чем атрибут, доставшийся мне не «даром», а путем опасных испытаний. Иногда очень хотелось прийти на все готовенькое, чтобы госпожа удача или провидение подкинуло мне силы даром, и побольше. Но пока придется довольствоваться тем, что выгребаю сам.

А еще я был в корне не согласен с Морозовым и всей существующей концепцией силы одаренных. Впрочем, если судить по терзаниям Эрдмана им и в самом деле приходилось очень нелегко. Не видя и, не чувствую структуры силовых линий они не создавали плетения, а использовали их готовые формы для всплеска силы, приобретающего форму через божественное оружие.

— Отложим эту тему. Что на счет влияющих на разум артефактов? — спросил я.

— На твоем месте я бы рассмотрел возможность что тебя обманывают и никакого воздействия не было. И все же… думаю такое возможно. — холодно сказал Морозов. — предполагаю тебе известно о существовании артефакторики — раздела магии земли, выраженной в камнях и металлах. Это очень редкий дар, попадающийся один на тысячу, для сохранения его в клане многие семьи выдают детей за родственников. Но он все равно идет на спад с каждым поколением.

— И что тогда толку с такого угасшего дара? — поинтересовался я.

— Даже слабые артефакты стоят колоссальных денег. — чуть усмехнувшись произнес Морозов. Надо же, даже его ледяное спокойствие дрогнуло, значит там и в самом деле замешаны астрономические суммы. — Амулет заживления — не самый сложный из артефактов, который может создать даже подмастерье, однако он стоит три галеона. Годовой бюджет весьма состоятельной аристократической семьи из баронского рода.

— Впечатляет. А что тогда считается произведением искусства? — уточнил я, сделав себе заметку о достатке баронов. Три галеона — это три корабля малого флота, понятно, что семья может состоять из сорока человек, включая детей-внуков и слуг. Но я думал о более скромных суммах. Галеон — максимум.

— Ты видел корабль цесаревича России? Молния последней модификации, ударный фрегат вооруженный 160мм орудиями главного калибра и системой ПВО в виде скорострельного 30мм многоствольного орудия. Такой корабль в состоянии размолоть любое малое войско за мгновения. Не нужна даже магия — достаточно топлива и хорошего экипажа. — отстранённо сообщил Морозов, но я успел увидеть блеск в его глазах. Кажется, я нашел больную мозоль нашего инквизитора!

— Да, действительно впечатляет. — поддержал я Морозова, гадая как далеко заходит его увлечение воздушным флотом. Но тот быстро взял себя в руки.

— Все воздушные суда начали появляться около пятидесяти лет назад, в ответ на Крепость Христову, триединой церкви. — грустно усмехнувшись сказал Морозов. — Представь себе летающий остров, величиной с небольшое государство. Размещенные там маги — способны уничтожить огненным дождем любую армию. И пока никто не сумел даже приблизиться к могуществу церкви.

— Разве триединая церковь не является частью Священной Римской Империи? — на всякий случай уточнил я.

— Формально это так. Но на самом деле церковь полностью самостоятельна. Именно после появления папы римского Иоана Двадцатого — она обрела сегодняшний статус и силы. Говорят, он обладает силами архонта камня, с уклоном именно в артефакторику. После его освящения в церквях появляется место силы, предназначенное для возвышения одаренных. — заметил инквизитор.

— Погодите, получается только он способен регулировать и настраивать пентаграммы возвышения? — удивился я, на автомате проговорив то, о чем думал изо дня в день. И только по дернувшимся бровям Морозова понял, что сказал лишнее, тут же заткнувшись.

— Тебе что-то известно о самой охраняемой тайне церкви? — вкрадчиво поинтересовался инквизитор.

— Только то, что в зале возвышения плитка скрывает под собой пентаграмму. — ответил я почти честно. — Мне удалось присутствовать на возвышении Виолетты, и я заметил их сходство геометрии поля и многоугольника.

— Это еще ничего не доказывает. — чуть разочарованно протянул Морозов. — К сожалению, или к счастью, секрет Иоанна Двадцатого столь же священен, как и обряд Иоана Первого — Крестителя. Если бы не Крепость Христова, возможно и триединой церкви не существовало, а Московский патриархат оставался независим.

— А как же противостояние с одаренными? — удивился я.

— Это в европе, после волн чумы и неурожаев, церковь потеряла силу, и стала скорее символом. А на Руси мы всегда были едины с властью, возводили царей на трон, поддерживали монархию и аристократию. И появление одаренных не обошло стороной священный синод. — вновь вернув холодное спокойствие ответил Морозов. — Одаренные не стали для нас таким ударом, как для Рима. И только появление шаманов и прочих отщепенцев из диких пустошей прошло испытанием по всей империи.

— Значит Российская инквизиция была сформирована для борьбы с одаренными иноверцами? — уточнил я.

— Именно, и это никогда нами не скрывалось. Сибирские шаманы, восточные муллы и шаолиньцы — мне самому приходилось не раз сталкиваться с ними в бою. Пока… пока я не был направлен сюда. — едва заметно замявшись проговорил инквизитор.

— Спасибо за урок истории. — улыбнувшись сказал я, поднимаясь со стула. — Я услышал все что должен был. Надеюсь, для вас беседа тоже оказалась полезна.

— Более чем. — кивнул Морозов, но, когда я был уже у дверей окликнул меня. — Лансер… если выяснится, что продававшийся на аукционе секрет — реально существует. Или каким-то образом станет известна тайна создания печатей возвышении… даже если просто появится еще кто-то кто просто в состоянии их повторить, такого человека поддержат очень многие. А его значимость может сравниться лишь с императорской. Подумай об этом.

— Жаль, что такого человека пока нет. — улыбнувшись я вышел из камеры.

Поддержат… ровно до тех пор, пока не поймают и не запрут в комнатушке или стальной клетке, которую будут возить по городам под конвоем из огромного количества охраны. Потому что пока у меня не будет достаточной силы, чтобы сохранить самостоятельность — я останусь лишь ценностью, которую можно будет запереть в сейфе или таскать с собой. Ведь властью никто и никогда не делиться добровольно.