Осколки Иль-Яфи (СИ)

Глава 16

Янка огляделась, прошлась по комнате. Она была просторной, отделанной светлыми деревянными панелями, с большими окнами в пол, закрытыми темно-бардовыми шторами. Паркет поблескивал от подрагивающих свечей. Одну стену украшали полотна с пейзажами. Янка пригляделась — если примеривать изображенное к реальному миру, то, скорее всего, перед ней работы старых голландцев. Откуда они здесь?

— А как ты относишься к живописи? — Спросила она.

— О, нашла, о чем спрашивать.

— Ответь.

Настя пожала плечами.

— Мои предпочтения старым голландским мастерам.

Что и требовалось доказать.

То, что Эфтиза называла миром гаффи. Собственная реальность, обособленная от всех миров.

— Это не иллюзия, это мир ведьмы-гафии.

— Ага, — засмеялась Настя. — Иди сюда, что-то покажу.

На большом столе была разложена карта.

— Карта города. А теперь гляди. — Она взяла в руку стеклянную палочку, схожую с дирижерской, и провела ею вдоль некоторых районов. Приближаясь к Центральному, линии границ зажглись иллюзорными фонариками, а когда девушка приблизила указку к линии соседнего, Березовского района, вдруг вспыхнула звездочка. Ее лучи выстрелили пиками и обозначили ровный участок.

— Ого, воскликнула Янка. — Что это?

— Могу только догадываться. Знак, который я расшифровывала, назывался путеводителем силы.

— Путеводителем силы, — нахмурилась Яна. Потом еще раз повторила эти два слова, глядя на Настю.

— Видишь, как я тебе доверяю, — тихо сказала та. — То, что ты видишь — место, где мое волшебство возрастает. Здесь я сильна как никто другой.

Янка, словно завороженная посмотрела на карту, на звезду, искрящуюся над участком, где как раз, на границе двух районов города располагался парк.

— Классно, — прошептала она. Потом нахмурилась. — А с чего ты взяла, что это только твое место?

Настя насмешливо кивнула.

— Если не веришь, проверим. Держи.

Янка осторожно взяла из рук девушки «дирижерскую» палочку и начала водить над картой. Правобережье мегаполиса молчало. Девчонка с сожалением и опаской, что ничего не получится, направила кончик указки через реку на левый берег. И тут по границе реки пробежали иллюзорные фонарики, осветили береговую линию и остановились на новом мосту с гигантской аркой-коромыслом.

— О! — Воскликнули обе и переглянулись. Янка взволнованно воскликнула.

— Вечно у меня не все, как у людей!

— Почему? — Засмеялась Настя. — Гляди.

Ровно от центра арки-коромысла, вверх, стрельнул луч и сверкнул звездочкой.

— Вот видишь, и у тебя есть своя звезда.

— Но почему мост, а если бы его не было, тогда что, вплавь?! Жесть.

— На лодке бы добралась, — ехидно сказала Настя.

Янка уставилась на место своей силы и расплылась в улыбке.

— Все равно круто, — прошептала и выпрямилась.

— Я тебе еще кое-что покажу. Смотри, — Настя беззвучно шепнула и мягким пасом провела ладонью над картой.

Звезды погасли, как и мигающие фонарики, но появилось, что-то другое — светящиеся пятна, разбросанные по всему огромному городу. В том числе, замерцал пятном мост с аркой и Настин парк на границе двух крупных районов мегаполиса.

— Это же… Настя!

— Догадалась!

— Да ты понимаешь, что это… Здесь все осколки!

Девушка кивнула.

— Сколько их? — Вглядываясь в пятна, спросила Яна.

Разбросанные по карте, они мерцали по-разному. Некоторые переливались насыщенным светом, другие скромно поблескивали начищенным серебром. Третьи клубились темным глянцем, точно густая расплавленная карамель.

— Сегодня двадцать пять. Вчера было двадцать шесть.

Янка подобралась и бросила острый взгляд на Настю.

— Кого-то убили?

— Видимо, да.

Девчонка почувствовала неприятные мурашки, пробежавшие по телу. Рядом, в соседнем дворе или соседнем районе ходит тот, кому ты интересна с точки зрения порвать тебе шею и высосать дар, вместе с жизнью.

Страх никуда не делся. Весь этот месяц он тихо копошился где-то внутри, всплывая, как водолаз из мутной воды. Но дома, рядом с вахибеем или с Сашкой, с Максимом, Янка чувствовала поддержку. Каждый из них знал, что другой придет на помощь.

Сейчас же, карта на столе цинично смяла иллюзорную защиту и показала истинное положение вещей. Двадцать пять осколков. Некоторых из них она знает — те же Макс и Сашка. Потом Настя, Владлен с инфернальными чудовищами за пазухой, Михаил — таксист и подручный Владлена, который периодически оборачивается в шкуру зверя, и две темные лошадки — Роман и Инга. Вместе с ней — восемь осколков, наделенных даром… И семнадцать неизвестных. В черных скафандрах с провалами вместо глаз.

— Эй, подруга, ты чего заморозилась?

Янка глубоко вздохнула и встряхнула головой.

— Успокойся, не все так страшно.

— А что хорошего? Семнадцать человек, которых мы не знаем.

Настя скептически поморщилась.

— Не все из них звери. И учитывай, что ты кое-что умеешь. У тебя есть учитель, а у них навряд ли.

— Насть, вчера было двадцать шесть, а сегодня двадцать пять. Сколько будет завтра?

— А что ты предлагаешь? Каждый из нас делает то, что может. Тебя обучает вахибей, у меня получилось отформатировать символы и преобразовать их в книги. Я еще многого не понимаю, но моя сарайка мне поможет, научит, подскажет.

Янка вдруг удивленно посмотрела на карту.

— Погоди, если один забрал силу другого, то почему исчезло место силы?

— Я тоже об этом думала. Парадокс, да? Но, наверное, место силы не служит двум господам. Оно верное… Верное до самой смерти. — Последние слова Настя произнесла грубоватым баском, театрально выпучив глаза.

— Да ну тебя! Насть, будь серьезной. Помнишь, я тебе рассказывала про мальчишку из детского дома?

— Того, что с редким даром?

— Да, так вот, Владлен подослал к нему это чучело в шкуре орангутанга, таксиста. Сашка почуял и позвал Макса. Вдвоем они его уделали. Обошлось. Пока обошлось. Так, что нам есть чего бояться.

— Жалко парнишку, — задумчиво сказала девушка. — Плохо, что у Владлена опека. Опротестовать можно, конечно, но вряд ли это его остановит.

— Жалко, хороший пацан. Ему бы в семью.

Настя внимательно посмотрела на Янку.

— Владлен все равно найдет его, надо хорошо подумать, что лучше сделать.

Янка прищурилась и, немного помявшись, сказала:

— Я тут подумала…

— Да ты что?! Как интересно, ты подумала, — рассмеялась Настя.

— Настя! Слушай, может, ты меня своим знаком одаришь? Шарахнешь, так сказать, на всякий случай. Он же работает как вирус гриппа. От человека к человеку. И я буду ставить печати, всем, кто попытается покуситься на мою тушку. И Сашке тоже поставлю, и Максу.

— И Максу? Боишься, что он парень молодой, горячий, сорвется? — Настя заразительно рассмеялась.

— Он не знает про девственность, я не сказала.

— До сих пор? Ян, это безответственно.

— Ну вот, передадим печать по цепочке, и избежим неприятностей.

— Ладно, смотри сама, но это болезненно.

— Потерплю.

Янка выставила вверх ладонь и зажмурилась. Через несколько мгновений почувствовала плотное прикосновение другой ладони. И Сильное, невероятно болезненное жжение. Наверное, такую же боль испытывает корова, когда ее шкуру прожигают каленым железом, ставя тавро. Девчонка сморщилась, но выдержала, и через пару секунд Настя убрала руку.

— У-у, — тихо заскулила девчонка и затопала ногами. — О-о, ежкин пень, убиться веником! — Янка подпрыгнула и потрясла ладонью в воздухе — Уф!

— Сама захотела.

— Нормально, уже проходит. Слушай, а помнишь Ингу? Она совсем ничего не почувствовала, только покосилась на свое плечо, когда очухалась.

— Да, она странная, может у нее высокий порог чувствительности.

— Может, — согласилась Янка. Потом посмотрела на свою ладонь. Прищурилась, включая волшебный взор, и увидела знак. Он светился, будто из глубины и чуть подрагивал.

— Красивый. Спасибо.

— Не болит?

— Нет, боль прошла, нормально. Ну, враги, теперь держи… — Янка не договорила. Ее боковое зрение что-то заметило. Что-то неправильное, нехорошее. В груди кольнуло холодом. Она быстро обернулась на карту и вскричала:

— Настя, смотри!

Мерцающее пятно на участке улицы генерала Ватутина, на глазах начало блекнуть, таять, как снежинка на ладони, и исчезло, будто его и не было.

Михаил склонился над дочерью и беспомощно зажмурился. Его Марьянка лежала бледная, с черными кругами под глазами. Врач молодец. Он сосредоточен и не отходит от нее. Пусть лечит. Может и сотворит чудо… Только если земля разверзнется и поглотит Владлена. Его Марьяну уже ничего не спасет.

Три дня назад, Владлен его избил до полусмерти. А почему до полусмерти? До смерти. Таксист помнил миг, когда его сердце разорвало от боли. Помнил, как вскипела кровь, как голова поплыла в черном дыму, едва уловив последний удар сердечной мышцы.

А потом были три дня, которых он не помнил, три дня в отключке, в подвале особняка. Очнулся ночью, с трудом пошарил руками по стене и вдруг обнаружил, что дверь открыта. На кухне копошилась Василиса — старая экономка Владлена. Она услышала шорох за спиной, обернулась, а увидев его, сердито зыркнула глазами.

Ведьма. Сильная тварь. Своими глазищами собак к земле давит, мордой вниз. Ротвейлеры в дальнем сарае, при ее приближении забиваются в кучу ипоскуливают от страха.

— Чего пялишься, сядь, поешь. И домой иди. Плохо у тебя в доме, очень плохо.

Михаил помнил, как его ожившее сердце застыло и заледенело от страха.

— Что дома?

— Разозлил ты нашего хозяина. Куколку он сделал на твою дочку. Не знаю, жива ли она еще.

А дальше все как в тумане. Выбежал из кухни, в гараже завел свою машину и погнал.

Жена не спрашивала, где он был три дня. Она сидела на больничном стуле в палате дочери и раскачивалась, вперед-назад, вперед-назад. За первые сутки, как он пропал, она скинула на его смартфон двадцать смс-сообщений. «Марьяне плохо, приезжай домой», «Марьяна упала в обморок, я вызвала скорую», «Мы в больнице, Марьяна в реанимации»… Потом она перестала его беспокоить, выключив собственный телефон.

— Доча, это я, папка. Погляди на меня, доча, — шептал он без остановки и тихонько теребил ее за палец. Потом прикрыл свои глаза и поглядел на дочь уже другим зрением, проникая сквозь тяжелую черную пелену, на которой висело клеймо. Наложенный знак Владлена.

Он просидел у кровати до утра. Когда по коридорам клиники зашуршали шаги больных, бредущих на процедуры, он встал, подошел к жене, поцеловал ее в щеку. И ушел.

Плетью обуха не перешибешь. Таксист понимал, что в открытую ему не справиться с хозяином. Этот монстр под завязку накачан силой, знаниями и поддержкой страшного Факха, выпрыгивающего из заоблачного мира, как кузнечик из куста.

Когда три дня назад Михаил пришел к Владлену и рассказал ему о мальчишке, и о том, что тот пришел с подмогой, хозяин рассвирепел до бешенства. Что-то у него в тот день произошло, это было заметно по воспаленным, красным глазам, мутно бегающим по сторонам, и по тому, как он, морщась прикладывает руку к груди, точно у этого урода вдруг заболел желудок.

Михаил рассказал все как было. Не оправдывался, но и брать на себя вину не хотел. Пацаны реально были сильнее. Владлен его уже не слушал, Михаил это понял, когда хозяин подошел к нему вплотную и посмотрел глазами, полными безумия.

Он ударил его, не сказав ни слова, неожиданно, без прелюдий, окутав свой кулак тяжелым покровом, пробивающим сильнее железной перчатки средневекового рыцаря…

Выбежав из больницы, Михаил тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Не время. Надо решить, как действовать дальше. Мысли мельтешили фрагментами будущего плана, еще не до конца понятные, не сложившиеся в стройную картину. И поэтому, сейчас нужно хорошо подумать, чтобы все сложилось. И понять для себя главное — а не пожалеет ли он потом, что сделал.