Осколки Иль-Яфи (СИ)

Глава 19

Через час, после примерки праздничного платья, девчонки поехали домой. Поднявшись в квартиру, Яна зашла на кухню, окликнула вахибея. Схватив яблоко, зашла в комнату. Простая плюшевая игрушка мирно стояла на полке. Мурза куда-то испарился. Янка пожала плечами и снова ушла на кухню. Включила телевизор, приготовила яичницу, задумалась. Через три дня — экзамен по истории. Можно день отдохнуть, а потом… писать шпаргалки.

На экране телевизора бегали мультяшные зверушки. Янка нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда она умудрилась включить детский канал. Наверное, Мурза развлекался, больше некому. Девчонка поставила в раковину тарелку, и услышала шуршание в своей комнате.

— Мурза, это ты?

Вахибей не ответил. Хмыкнув, девчонка направилась в свою комнату.

Он сидел на диване, странный, сосредоточенный, и даже ехидная мартышкина морда вдруг стала серьезной.

— Что-то случилось? — Спросила она.

— Случилось, — Мурза вздохнул. — У меня неприятности.

— Рассказывай.

Вахибей опять вздохнул, а потом вдруг вскочил и со злостью рыкнул.

— Плохо! Если бы я знал!

— Да что произошло?

— Сегодня утром во дворце нашли мертвым юфина Мехри.

Янка медленно опустилась на стул и вздохнула. Хорошее настроение улетучилось.

— Плохо, — тихо сказала она.

— Это еще не все. Пропала Свирель.

— Факх! Сволочь! — Девчонка вскочила со стула и тревожно заходила по комнате. — Очень плохо.

— И это еще не все, — голос вахибея задрожал. Он поднял голову и с болью посмотрел на свою ученицу. — Во дворце ищут меня, а не Факха, и глашатаи читают на площадях приказ Совета Старших о немедленной поимке активиозиуса Мурзу Серкана по обвинению в убийстве юфина.

— Что? Это же бред!

Мурза опустил голову.

— Я не знаю, что делать. Этот паршивец Сайи, секретарь почтенного Мехри, заявил, что я интересовался Свирелью, что я выпытывал у него, где юфин.

— Но это же полная ерунда. Ты сможешь легко доказать, что это не так. Мурза, я не поверю, что у вас в Совете сидят полные идиоты.

— Нет, идиотов в Совете Старших нет, — вахибей горько усмехнулся, качая головой. — А вот враги и предатели вполне могли затесаться. Юфин Мехри был авторитетным человеком, его слову верили, знали, что он честный человек. И кому-то это очень не нравилось…

— Стой! — Янка вскинула ладошкой. — Ты же говорил, что в вашем мире волшебник становится призраком.

Мурза покачал головой.

— Я понял, что ты хочешь сказать. В том-то и беда, что Мехри убили окончательно. Его задушили удавкой Халиса — особым предметом, который хранится в пыточной Черной тюрьмы. Я тебе рассказывал, что убить призрак волшебника крайне сложно, но можно. Так вот, удавка Халиса — единственно законный способ в нашем государстве, которым пользуются, если на это есть соизволение Совета.

— Странно. Удавка хранилась в тюрьме, тогда кто ее оттуда взял? Навряд ли это могли сделать случайные люди.

— О! Ее охраняли, как драгоценности султанши Наили. Пуще глаза.

— Ага, пуще глаза. И Свирель тоже пуще глаза?

— Свирель хранил Мехри, — мартышкины лапы понуро повисли. — Мехри убили, Свирель украли, а виноватым сделали меня.

Янка резко мотнула головой.

— А тебе не кажется, что этот секретарь в сговоре с убийцами?

— Не знаю. Скорее всего, он просто самодовольный дурачок.

Янка опять заходила по комнате. В голове никак не складывалась общая картина. Она чувствовала, что не хватает какого-то одного факта, но нужная мысль ускользала… пока она не вспомнила кое-что важное.

— Постой-ка. Если есть такая удавка, то почему Иль-Яфи столько лет томится в подземелье? Куда проще было бы его казнить.

Мурза устало пожал мартышкиными плечами.

— Меня там не было, девонька. Но я знаю, что кто-то из юфинов на Совете выступил против казни, объяснив это тем, что Иль-Яфи должен в муках и корчах провести те годы, что ему отпущены Небом. Что это самая страшная казнь.

— Как театрально, — фыркнула Янка и прищурилась. — Хотя, звучит убедительно, кто угодно поверит.

— Ты о чем? — Мрачно посмотрел на нее Мурза.

— Ты знаешь, кто это сказал? Кто настоял на том, чтобы его заперли в пещеру? Мурза, да у вас зреет государственный заговор.

Вахибей впервые за день рассмеялся.

— Сказки. С тех времен прошло почти триста лет, неужели ты думаешь, что кто-то запланировал с таким дальним прицелом?

— Возможно, этот кто-то выжидал, или у него не было союзников, или еще что-то.

— Ну, не знаю. С тех пор живы только два юфина. Люди почтенные, уважаемые. Зачем им переворот? Нет, ерунда.

— Ты думаешь? — Янка язвительно скривила губы. — А кому по силам убить волшебника первого наяка? Кто сможет пробраться в тюрьму и украсть удавку? Кто украл Свирель, зная, что он сумеет правильно ее настроить и воспользоваться ею? И насчет Факха, ты сам говорил, что он едва дотягивает до третьего наяка, тогда почему его взяли на такую ответственную должность, кто ему помог? Мурза, тебе не кажется, что ты наивный?

Вахибей сверкнул бирюзовыми глазами. Он ничего не ответил Янке, но было заметно, что ее вопросы попали в цель.

— Скажи, а как ты все узнал?

— Это Мустали, мой дружок. Он перехватил меня в коридоре, затащил к себе в комнату и велел не высовывать носа. Я, девонька, едва разминулся с воинами-сайхирами, которые шли в мою обитель.

— Как так затащил?

Вахибей махнул лапой.

— Он тоже призрак.

— Плохо, — Янка задумалась. — Погоди, а как ты вернулся сюда?

— Из его комнаты, это возможно.

— Он знает, что ты сейчас живешь в нашем мире?

Вахибей покачал головой.

— Нет. И не узнает, охо-хо. Что же мне делать?

Янка внимательно посмотрела на него.

— Мурза, я хочу тебя попросить, только не вздумай возвращаться. Пожалуйста. Тебе не поверят, потому, что тебя записали виноватым. Все подстроено. Хоть верь, хоть не верь, но только не возвращайся в обитель. Обещай.

Мурза поднял на нее грустные глаза. И промолчал.

— Ты же не хочешь, чтобы на тебе примерили удавку смерти? Ты понимаешь, что с тобой сделают?

— Понимаю.

Плотно зашторенные окна не пропускали света, только блики магии освещали согнувшееся в три погибели тело. Владлен захрипел и судорожно вздохнул, чувствуя, как от боли темнеет в глазах.

— Я стерплю огонь Зейфеса, но выну из тебя кишки, моль. Я сгорю. Печать вытрясет из меня жизнь, но ты испытаешь боль в тысячи раз сильнее. Ты не исполнил моего приказа, и я тебя накажу.

— Она — фойра.

— Чушь! Если бы она была фойра, то ты сейчас скакал бы обезьяной без капли волшебства. Тебя надули как мальчишку.

Владлен встряхнул головой и приподнялся с ковра. Факх выплывал на картине с красным, как у рака лицом. Оно смазывалось, растворялось, но колдун вновь выползал и через силу выплевывал заклинания, выворачивающие дикой болью. Потом исчезал с перекошенным лицом, точно по его ноге проехал самосвал… И это радовало. Владлен сел на ковре, согнул колени и стал ждать. Сейчас выплывет, самое большее, через минуту.

Колдун появился, как он и загадал, ровно через минуту. Теперь его лицо было бледным, точно колония бактерий в чашке Петри. Прижало иномирную жабу. Одно это доказывает верность утверждения ведьмы. Владлен подумал, что, если их поставить друг против друга, то победит не Факх, победит она.

— Убей ее. Просто, без выкрутасов. Возьми свою маленькую пушку и пристрели. Выкачай силу, пока она будет в отключке, и все, нет проблемы. Понял? И хватит церемониться с мальчишкой. Свирель у меня. Скоро я получу нужный компонент для заклинания, и мы найдем его половинку. Все.

Ненавистное лицо размылось и исчезло. Владлен скривился. Боль отступала медленно, надо переждать. Он попытался встать, но не смог. Заклинания, которыми пользовался Факх, выполняли простую незамысловатую функцию, схожую с нанесением физического удара… У Факха все незамысловато и просто. Убей, плени, вырви, запри в подвал.

Владлен с трудом поднялся и бухнулся в кресло. Дотянулся до телефона, набрал номер.

— Где он? — Спросил он, когда на другом конце отозвались.

— Сейчас в кафе. Дальнейшие распоряжения будут?

Владлен почесал кончик носа и ответил:

— Привезите его ко мне. Аккуратно. И не забывайте, что я говорил: с этим парнем надо действовать быстро, без вступительного слова. А еще лучше — молниеносно.

Закончив разговор, он откинулся на спинку кресла. Боль еще плавала в глазах красными кляксами и отзывалась тупой резью. Навряд ли сегодня получится поработать. Завтра. Возможно, завтра он будет владеть необходимой информацией. И тогда жить станет немножко легче, отпадут некоторые проблемы, а в рукаве появится пара полезных козырей.

Дверь появилась незаметно.

Настя вновь и вновь пыталась водить указкой по карте. Указкой, на кончике которой, она прилепила воском волосок Владлена. Этот способ она прочитала в книге, обнаруженной на полке.

Волосок разбудил фонарики на карте и обозначил путь, ведущий к месту силы. Путь, но не точку. Палочка-то, как говориться, о двух концах. Место силы Владлена играло с ней в кошки-мышки, затаившись в безмолвных линиях карты.

Настя отложила указку, задумалась. В любом случае, эту загадку нужно решать. Вариантов два — или это место располагается за оперным театром, или неподалеку от художественной галереи. Экий эстет, наш господин Владлен.

Девушка поморщилась, вспомнив его ухмылку. И услышала за спиной тихий скрип. Сердце ухнуло вниз, а ладошки покрылись испариной. Настя резко обернулась. И застыла. Стена за ее спиной, обитая деревом, прорезалась дверным проемом, контуры которого проходили точно по линиям деревянных панелей, поэтому она никогда не знала о существовании этой двери. Хитро! Она осторожно подошла и заглянула в щелочку.

Где-то высоко светило бледное солнце. Дорожку укрывали деревья, в ветвях которых шумели птицы.

Настя перешагнула порог.

Огляделась, прислушалась.

Место напоминало пейзажи старых картин. Густые кроны деревьев, извилистая тропинка, редкие, неброские цветы в густой траве. Поодаль доносилось журчание воды, и Настя пошла на звук. У маленького фонтана со сколотыми краями, на скамье кто-то сидел. Девушка замедлила шаг. Остановилась и окликнула.

— Эй, вы кто?

Незнакомец обернулся.

— Здравствуй, осколок. Подойди, не бойся, поговорим.

Он был стар. Из-под цилиндра выбивались седые волосы. Осунувшееся лицо покрывали морщины, а в глазах затаилась усталость. Его одежда была опрятна, но явно не новая. Черный сюртук и штаны потерты, штиблеты с заплатами. Настя подошла и настороженно остановилась у скамьи.

— Не хочешь познакомиться? А то как-то невежливо.

Девушка неуверенно пожала плечами, но все же кивнула.

— Хорошо, давайте познакомимся. Настя.

— Меня зовут Петр Иллизарович Иванчиков. Приказчик, из мещан.

— И что вы здесь делаете, Петр Иллизарович?

Мужчина потеребил бородку, потом скрестил руки на груди и улыбнулся.

— Хорошо здесь, вот и сижу. Мне некуда торопиться. Сто семьдесят лет уж как никуда не тороплюсь, барышня.

— Так и сидите, и сидите? — Насмешливо переспросила Настя.

— Ну, зачем же, брожу, встречаюсь с приятелями. У нас здесь, знаете ли, не скучно.

— А от меня что хотите?

Старик поднял голову и засмеялся.

— Ты бы присела, барышня, я безобидный.

Настя подумала и присела на скамью, поодаль от незнакомца.

— А кто ваши приятели?

— Разные люди. Есть сановники, один контр-адмирал — важная шишка, три крестьянки, инженер, одна певица, говорит, что исполняла партию Баттерфляй в Большом. Еще есть пара персон. Одни из них прожили долгую жизнь, другие и двух десятков лет не протянули. Жизнь-то она не сахарная.

— Кто вы? — Настя внутренне напряглась. В словах человека не было зацепок, логики. Она пыталась упорядочить в голове список людей, которых он перечислил, подвести под общий знаменатель, но…

— А ты не гадай. Мы не родственники, среди нас нет твоих предков. Мы — результат случайности. Вот, например, девчонка горничная носилась, бегала из кухни в парилку — барыне квас понадобился, потом захотелось чаю отпить с шиповником, утомилась, видишь ли, барыня, а банька-то на улице, зима, мороз. Прихворала девчонка и померла через две недели. Как все думали. А на самом деле, паучка подцепила на теле.

— Не очень понятно.

— Поймешь, — человек нахмурился. — Ты девонька еще мало что знаешь. Первые пауки были злые. После них мало кто выживал…

Настя нахмурила брови.

— Вы умирали?

Петр Иллизарович развел руками, а в глазах мелькнула горечь.

— Умирали. Все как один. Яд пауков оказался непригоден для людей, или заклинание было неправильным, не знаю. Умирали. Только не до конца… — он вдруг с улыбкой огляделся. — Здесь хорошо, да только надо к одному концу прийти. Не вечно же нам в межмирье околачиваться.

— А что вы от меня хотите?

— От тебя — ничего. Наоборот, хотим отдать то, что твое. Нам оно ни к чему, только мешает, а тебе пригодится, — бывший приказчик пошарил в кармане и вытащил тряпичный комок, в котором было что-то завернуто.

— Погляди, — он откинул концы кружевного платка, и на его ладони заблестела серебряная брошь с камнем. — Красивая? То-то же.

Брошь была старинная, потускневшее серебро вилось тонким узором, обрамляя большой зеленый камень.

— Купчиха Зайцева пожертвовала своей драгоценностью. Камень — изумруд, а в нем, барышня, наши остатки. Мешают они нам, привязывают к этому месту, хоть ты тресни.

— Какие остатки?

— Твоего волшебства. Мы умирали, а частички оставались. Как бельмо на глазу, слепые мы с ним, не видим путь. А у тебя он оживет, и каждая частичка силу даст. Или амулет из него сделай.

Настя с сомнением посмотрела на Петра Иллизаровича. Странно все это.

— Не веришь. А в чем я тебя обманул, ответь?

Девушка недоверчиво поджала губы и взяла из его ладони брошь. В ее руках внутри камня вдруг что-то проснулось. Изумруд оживился, в его гранях заблестели блики.

— Видишь, признал тебя, откликнулся. Твой он, не сомневайся. Так, что, берешь?

Настя пожала плечами и кивнула.

— Хорошо, если вы считаете, что он мой…

— Твой, — уверенно сказал старик и облегченно вздохнул. А потом вдруг помахал кому-то рукой и засмеялся.

— Пришли. Гляди, машут тебе.

Настя удивленно вскинула голову и увидела группу людей, сбившихся в кучу. Они стояли поодаль, в сотне метров от нее, среди деревьев.

— Ну, вот и все. Уходим мы, прощай.

Настя пригляделась к незнакомцу и нахмурилась. Только сейчас она увидела, что он не так материален, как казалось. И чем дальше он уходил от нее, тем прозрачней становились его очертания с цилиндром на голове. Бледнели, истончались, и окончательно растворились среди деревьев.

Солнце на чужом небосводе начало клониться к закату. Быстро клониться, точно детский воздушный шарик, падающий с вершины горы.

— Это ненормально, — с тревогой нахмурилась Настя. Еще минуту и она окажется в темных сумерках непонятного пространства, места без названия и смысла.

Девушка быстро встала со скамьи и побежала назад, к двери, подумав, что этот кусочек парка всегда будет напоминать кладбище. Когда она подбежала к двери, дорожка погрузилась в темноту, а когда она вошла внутрь, деревянная обивка за ее спиной слилась сплошным полотном. Настя на секунду замерла и обернулась, надеясь увидеть неприметную дверь.

— Мистика, — прошептала она и протянула руку к стене. Гладкой и цельной, с естественным древесным рисунком под слоем лака.

Потом подошла к столу с картой и развернула платок Петра Иллизаровича. Поднесла драгоценность к горящей в канделябре свече. Внутри камня всколыхнулись бирюзовые тени. Девушка проморгалась и отложила брошь. С ней она разберется позже. Сейчас нужно завершить начатое. Указка с волоском Владлена по-прежнему удерживала нить огоньков, но место силы так и не проявилось.