Янка неспешным шагом дошла до поворота и, только поравнявшись с многоэтажкой, за которой начиналась трасса, прибавила шаг. Отсюда, парни ее не увидят.
— Капец, — еще раз повторила она, не стесняясь, громко, точно выплюнула.
Ситуация патовая. Если этот парень не девственник, то в ближайшие день, два, она рискует нарваться на повторение истории, что произошла с ней и Настей. Возможно, что в ее худшем варианте. А если девственник — тоже мало хорошего. Неизвестно, что он за человек и как воспользуется своим даром.
Подошла маршрутка. Янка запрыгнула внутрь, села на свободное место и задумалась. Серьезно задумалась, до такой степени, что проехала свою остановку. Выскочила на следующей и пешком потопала назад.
В классе набралось не больше двенадцати человек.
— Привет, — Янка перемигнулась с Волошиной, и в это время прозвучал звонок.
Петр Семенович, учитель математики, как обычно, вошел в класс ровно через минуту. Девчонки, два года наблюдающие за этой минутной задержкой, объясняли ее творческой рассеянностью.
У мальчишек была другая версия. Даже несколько: потерял портфель; выронил интегралы из портфеля; потерял деньги, но нашел интегралы; нашел деньги, но не свои; заблудился в портфеле: потерялся; сбежал — от директора, от позора, от …
— Откроем тетради, — как всегда, не глядя на класс, математик быстро прошел к доске и взял в руки маркер. — Сегодня повторим тему…
Янка рассеяно открыла тетрадь, закрыла. Вытащила из рюкзачка широкий блокнот, где она делала пометки, рисовала модели кофточек и платьев. Не то, чтобы она это сильно любила. Нет. Ей просто нравилось чертить тонкие линии, рождающиеся образы. И у нее неплохо получалось. Но дальше рисунков в бесконечных блокнотах, дело так и не пошло.
Позади зашептались Коля Нелюбин и Вика Короткевич — вечная парочка, сидевшая за одной партой чуть ли не с первого класса. Ребята о чем-то спорили. Их шепот то приглушался, то становился громким.
— Функция, которая принимает каждое свое значение в единственной точке ее области определения, называется, Коля Нелюбин… Нелюбин!
Класс насмешливо замер в ожидании.
— Обратимой функцией. А квадратичная функция, или функция синус…
— Спасибо, садись.
Янка равнодушно уткнулась в блокнот, поняв, что на сегодня математика отменяется. Смартфон «прошелестел» хрустом тетрадных листов — удобным оповещением, когда сидишь на уроке.
«Ты не устала?»
Янка тихонько фыркнула — Лизка язвит.
«Не устала, отстань»
«У отца самолет через два часа, а ключи от Porsche в вазочке»
Янка задержала дыхание!
«Ок»
После звонка девчонка тихо смылась из класса, вышла из школы и позвонила подруге.
— Все, уехал в аэропорт, — почему-то шепотом сказала та. — Мчись ко мне, дорогуша.
Мысли о серебристом спорткаре слегка развеяли утреннюю тревожность. Янка быстрым шагом обогнула аллейку, отделяющую школу от трассы и двинулась к остановке.
Но, добравшись до массива, вновь почувствовала колкие удары сердца и нарастающий страх. Вспомнился взгляд парня — исподлобья, настороженный, изучающий, взгляд противника. Девчонка подошла к подъезду, где жила Лизка, позвонила в домофон, и через минуту уже стояла у дверей ее квартиры.
— Проходи, — кивнула подруга.
С кухни доносился перестук посуды и шум воды. Янка удивленно приподняла бровь.
— Марианна Дмитриевна, папина секретарша, — Лизка скривилась. — Присматривает за мной.
— Понятно.
Раздались шаги, и в кухонном проеме появилась дама. Это была высокая дородная женщина в возрасте, возможно, около пятидесяти, но достаточно ухоженная — с современной укладкой на голове, в легких брюках и свободном кардигане, из-под которого выглядывала блузка, усеянная блестками.
— Лизочка, к тебе пришли? — Спросила она, оглядывая Янку.
— Да, Марианна Дмитриевна, ко мне пришли, — с едва прикрытым раздражением ответила та. — Идем. — И потащила Янку наверх, где на втором уровне респектабельной, не стесненной квадратными метрами квартиры, располагалась Лизкина комната. Прикрыв дверь, подруга откровенно передернула плечами.
— Навязал папочка мымру.
— Думаешь, лазутчица? — Усмехнулась Янка.
— Ага. Еле уговорила отца, чтобы она мельтешила только днем, а вечером уходила домой. Представь, дама уже собирала чемоданы для переезда. Такая, если заселится, то добровольно уже не съедет, разве что с полицией.
Янка насмешливо хихикнула.
— Повезло тебе.
— Ладно, — махнула ладошкой Лизка. — Есть хочешь?
— Давай.
Лизка вышла из комнаты, а Янка подошла к окну, с которого открывалась панорама нового моста над рекой — нарядного, как выкрашенное в красный цвет коромысло. Справа, вдалеке, виднелось еще два моста, один — длинный рукав метро и рядом с ним — автомобильный, соединяющий два берега сибирского мегаполиса. Янка залюбовалась, наблюдая проплывающий небольшой пароходик. Рядом с ним промчались два катера, разгоняя волны. Красота.
— Красота! От такой шкуры я бы не отказался.
Девчонка резко, чуть не опрокинув стул, обернулась. Непроизвольно взмахнула рукой, которая вдруг окуталась странным блеском — на короткий миг…
— О! Неплохо.
Темно-бурая Лизкина мартышка, до этого валяющаяся на кровати — с кудрявой синтетической шерсткой и приклеенной ехидной ухмылкой, резво подпрыгнула на покрывале.
— Мурза?!
— Он. — В пластмассовых глазах мартышки заиграли огоньки. Игрушка закрутила головой, оглядывая себя. Застывшая ухмылка на лохматой морде вдруг растянулась еще шире, а маленький приплюснутый нос хищно вздернул ноздрями. Янка брезгливо передернула плечами.
— Ужас. Что ты тут делаешь?
— Приглядываю. Кто-то же должен это делать. Чтобы ты не вляпалась в верблюжью лепешку. Как, например, сегодня утром.
Янка исподлобья, хмуро посмотрела на вахибея.
— Ты о том парне?
— О нем, девонька, о нем. Вот они, ловушки-перекрестки, а проще говоря, наглядный пример магической флуктуации. Так-то, девонька. Рассеянные в бесчисленных мирах капли волшебства прорезали пространства и окунулись в этот мир пылью и туманом. А уже здесь, в результате проникновения магического эфира, вновь обрели плоть волшебства, и развеялись. Но не случайно развеялись, а расселились колониями. Там группа, здесь группа. Из пыли — в капли. Капли внедрились в плоть, случайную плоть. А уже внутри, растеклись изастыли магическим осколком. Эхе-хе… Вот так и прошли годы, десятки лет, сотни лет…
За дверью послышались шаги.
— Исчезни.
Бурая обезьянка на секунду замерла и свалилась на покрывало безжизненной тряпочной игрушкой.
Лизка впорхнула в комнату, держа в руках тарелку с пирожками.
— Мымра приготовила. Вкусные.
На прикроватной тумбочке стояла бутылка с газированной водой. Девчонки быстро поели и через несколько минут покинули квартиру, помахав на прощание ручкой Марианне Дмитриевне.
Выйдя из подъезда, Янка окинула быстрым взглядом двор. Паранойя. Девчонка одернула себя и с безразличным видом, сунув руки в карманы джинсовой куртки, потопала рядом с Лизкой. Калитка огороженной стоянки была открыта. Подруги вошли на территорию и двинулись вдоль рядов.
Красавец спорткар был припаркован неподалеку. Девчонки молча, с замиранием подошли к автомобилю. Янка дотронулась до покатого, серебристого корпуса и ей показалось, что от прикосновения, по глянцевой поверхности пробежали искры. Показалось. Всего лишь воображение.
Реальность была круче воображения, намного круче, потрясающе круче! Четыреста лошадиных сил, четырехцилиндровый двигатель с двойным турбонаддувом, сказка! И идеально обтекаемый кузов!
— Ян, — на лице Лизки дрогнула растерянная улыбка.
— Лиз, — так же тихо ответила Янка. — Ну…
Подруга достала брелок с ключами и легким нажатием притронулась к кнопке. Спорткар промолчал. Не моргнул. Не вспыхнул новомодными плоскими фарами. Девчонки тревожно стрельнули друг на друга глазами.
— Ну-ка, дай мне, — махнула ладошкой Янка.
— Погоди, — хмуро отозвалась подруга и требовательно, несколько раз подряд надавила на брелок.
Спорткар не отозвался.
— Дай, говорю тебе.
Лизка протянула ключи. Янка покрутила их в ладони, оглядела брелок со всех сторон, нажала кнопку. Но символ счастья молчал, как бесценная мумия фараона под крышкой золотого саркофага.
— Ты знаешь, возможно, охранная система не видит ключа.
— А причина?
Янка пожала плечами.
— Может быть, Тимофей Михайлович банально вытащил батарейку из брелока, правда, в этом случае, ему пришлось прилично повозиться, это тоже не так просто.
— А еще варианты? Слушай, а он мог запрограммировать ключ на отпечаток пальца?
Янка опять пожала плечами.
— Говорят, что такое возможно. Не знаю, Лиз, есть такие технические хитрости, о которых мы даже не подозреваем.
Лизка мрачно оглядела автомобиль.
— Мне кажется, что я слышу в ушах зловещий папочкин хохот.
— Пойдем.
Вышли за ворота парковки и, не сговариваясь, направились в любимое кафе, расположенное неподалеку. Впрочем, здесь, на массиве, все было неподалеку. Зайдя в небольшой уютный зал, Лизка долго смотрела на витрину, оглядывая пирожные, необычные печенья в ярких упаковках, корзиночки с орешками, разнообразные торты.
— Что застыла? — Подошла к ней Янка.
Лиза не ответила, отстраненно уставившись в ряд шоколадных маффинов, а потом вдруг бодро воскликнула:
— А давай вечером гонки устроим. Прокатимся до гоночной трассы, а?
— На жуке?… Ну, отлично.
Подруга подозрительно покосилась.
— Надеюсь, ты не разочарована, что опять придется кататься на жуке? Это тебе не спорткар.
— Ой, не говори глупостей, — раздраженно отмахнулась Янка и заказала кофе подошедшей продавщице.
Дома стояла странная тишина. Янка зашла в квартиру, заглянула в свою комнату, прошлась. Остановилась, и отчего-то вдруг лениво зевнула. Непонятная сонливость накрыла исподволь, будто кто-то мягко нашептал в уши сладкую колыбельную. Янка зевнула один раз, другой, тряхнула головой и вышла на кухню.
Опять остановилась. Сонливость прошла, точно ее стерли влажной тряпочкой. Перемена показалась настолько очевидной, что девчонка тут же вернулась назад в комнату. Встала посреди ее и вновь зевнула. Широко, от души, глаза сонно моргнули, потянуло на диван…
Встряхнувшись, Янка быстрым шагом, почти бегом, ринулась назад. Прошлась по коридору. И со злостью забарабанила в дверь своей собственной комнаты.
— Мурза!… Мурза! Я тебя сейчас под душем искупаю! Клянусь! Под холодным!
За дверью послышалось знакомое кряхтение. Янка протиснула голову в щель.
— Слушай, тебе не кажется, что это наглость?!
Вахибей, удобно устроившийся на полочке, приподнялся на плюшевой лапе кота Леопольда.
— Ну, что? Что опять сделал придворный вахибей Мурза в этой жалкой обители примитивного мира, лишенного магии? Что?!
Вахибей встряхнул шерсткой и угрюмо уставился перед собой. Замер. И вдруг резко завертел головой.
— О нет! Откуда?! Как?! Из каких дыр они повылазили! Да чтоб вас всех съел ашорский жмыль под сметанку, — вахибей вскочил на лапы, ощерился, зарычал, и выбросил в стену сверкающий сноп. — Не стой, как Ифейская башня! Помогай.
Искры разлетелись по стенам. Вспыхнули и осветили то, что так сильно разозлило вахибея. Девчонка с ужасом вздрогнула. По стенам, по полу, шторам, по всей комнате шныряли отвратительные двухвостки, каждая размером с палец, с извивающимися телами, покрытыми чешуйками и шевелящимися усиками.
— Просыпайся, бестолковая! — Мурза подпрыгнул и еще раз ловким прицельным ударом выпустил новый сноп убийственных искр. Обугленные трупики с шелестом слетели со штор.
— Двери закрывай! — Завопил он. Янка дернулась и увидела, как по дверному косяку, рядом с ее лицом проползает мерзкое существо, нацелившееся в ее щеку.
Янка с визгом отскочила назад и резко, наотмашь вскинула рукой. Ее ладонь охватил странный огонь, метнувший в дверной косяк пылающий сгусток. Буро-зеленое пламя молнией расползлось по стенам, полу, потолку.
— Уф, бестолковая! Уф! — Вахибей прищелкнул языком и спрыгнул с полки. — Ты же не с драконом воюешь. О, великий юфин Вахари, дай мне терпенье.
Вахибей с шумом набрал воздух, надулся как бочонок и с пронзительным свистом выпустил из себя струю воздуха, сбивающую пламя. Янка с округлившимися глазами подняла ладонь. Огонь уже не полыхал, он только тлел, облизывая пальцы. Не жег, не причинял боль, разве что щекотал. И медленно затухал.
— Уф, — Мурза устало бухнулся на пол. — Это тело надо менять, иначе, я долго не протяну. Да что ты пялишься на свою ладонь. Ну, молодец, разбудила огонь Халиса. А теперь возьми веник и смети этих тварей, сами они не исчезнут.
Остатки огня растворились в ладони, не оставив следа. И на стенах не было следов огня, ни опалин, ни копоти. Правда, если приглядеться волшебным взглядом, то можно различить едва заметные темные пятна.
— Надо помыть обои, они флизелиновые, — тихо, самой себе сказала она, скорее всего, для того, чтобы успокоиться.
— Помой, если хочешь, — ответил вахибей. — И пол подмети.
— Слышу.
— Слышит она, — сварливо пробурчал в ответ Мурза. Легко, как обезьянка, прыгнул вверх на свою полку. Увидев на ней обгоревший трупик двухвостки, сердито фыркнул и метко пнул его в Янку.
— Фу-у, — брезгливо отмахнулась девчонка. — Ты… — и сжала кулак. — Сам сейчас будешь подметать. Кто эту заразу притащил?!
— Пойду-ка я погуляю, — угрюмо пробурчал вахибей, стрельнув колючим взглядом. Плюшевая игрушка повозила задом по полке… И безжизненно замерла.
— Иди, погуляй, — буркнула Янка.
Уборка комнаты заняла не меньше трех часов. Мытье стен, пола, стирка штор. А потом она внимательно, прищурив волшебный взор, обошла всю квартиру, заглянула во все уголки, наизготовку держа правую руку. Это как с тараканами, вроде бы вытравишь, но гарантии нет, что отдельная особь не заползла в щель и не притаилась. А после приготовила себе чай и уныло уставилась в чашку, глядя, как набирается густотой кипяток, в котором плавал пакетик.
— Ну и денек, — сказала она себе и услышала шорох. В дверном проеме показалась морда кота Леопольда.
— Погулял?
— Скучно у вас тут. Механика, электроника.
— О, какие ты слова знаешь.
Мурза фыркнул.
— Было бы что знать. Считаешь, что так сложно разобраться в твоем планшете? Или понять принцип работы телевизора?
Янка удивленно уставилась на вахибея.
— Хочешь сказать, что ты понял?
— А что там понимать? Потаенное слово Аб-Хаззи раскрывает шрифт второго наяка, а ваша электроника, пожалуй, и на пятый не потянет. Так, что… Хотя, одна вещь меня впечатлила — электричество. Убойная штука. Но, как я понял, энерго и финансовые затраты на это электричество слишком велики.
Янка внимательно пригляделась к вахибею, на секунду задумалась, и спросила:
— То есть, при желании, ты сможешь разобраться и в механике и в электронике?
— Девонька, конечно. Не велика загадка. И ты научишься, если возьмешься за ум.
— Так, учи, — буркнула девчонка, и тихо добавила. — Пока еще какая-нибудь зараза не появилась на мою седую голову.