Осколком оборванная жизнь

17

С этого дня командующий фронтом делал все, чтобы армии генералов Галицкого и Людникова вышли севернее и южнее Кенигсберга к Фришес-Хаффу. И все свершилось так, как задумал И. Д. Черняховский. 29 января армия генерала Галицкого вышла на берег Фришес-Хаффа, а на другой день армия генерала Людникова, выйдя на северный берег Фришес-Хаффа, развернулась фронтом к Кенигсбергу. Но эту радостную весть генерала Людникова омрачило сообщение генерала Галицкого: дивизия генерала Чернова оттеснена от залива за автостраду, к железной дороге.

Черняховский понимал, что все это произошло из-за малочисленности частей, и приказал командармам прекратить наступление, прочно закрепиться на достигнутом. А через пять дней по этой же причине приостановил наступление и всех частей фронта, чтобы пополнить их людьми и боевыми средствами, подтянуть тылы, которые отстали от фронта.

Вскоре Ставка Верховного Главнокомандования реорганизовала 3-й Белорусский фронт. Северная его половина передавалась 1-му Прибалтийскому фронту, а нашему фронту прирезалась большая половина полосы южного соседа — 2-го Белорусского фронта вместе с тремя общевойсковыми и 5-й гвардейской танковой армиями.

9 февраля последовала директива Ставки. Она приказывала не позднее 20–25 февраля разгромить 4-ю армию, которая осела в Хейльсбергском укрепленном районе.

Задача предстояла сложная. Надо было прорвать на 180-километровом фронте глубоко эшелонированную оборону. Причем времени на разработку и на подготовку войск не было.

Решено было сходящимися ударами армий правого и левого крыльев фронта прижать хейльсбергскую группировку к заливу Фришес-Хафф, а силами 5-й гвардейской танковой армии ударом вдоль берега залива и на Хейлигенбейль прикрыть выход противнику к побережью и не дать ему возможности переправиться через залив на косу Фрише-Нерунг.

Наступление началось 10 февраля. И опять капризная погода работала на врага: то мороз, то снегопад, то свирепствовала метель — и вдруг наступала оттепель. Ко всему этому противник, находясь под страхом приказа Гитлера, упорно держался за каждую огневую точку, за каждую позицию. И все же наши войска хотя и медленно, но уверенно продвигались вперед, особенно на флангах фронта.

В то же время армия генерала Крылова застряла. Иван Данилович решил поехать к нему.

18 февраля командующий, как всегда, подписал оперативную сводку, переговорил с Покровским и Макаровым и уехал в 5-ю армию. Там он познакомился с обстановкой, разобрался в причинах задержки продвижения армии, а затем вместе с начальниками родов войск разработал на все этапы наступления боевое обеспечение пехоты танками, артиллерией, минно-взрывными средствами и даже боеприпасами. Закончив все дела у Крылова, Черняховский позвонил Покровскому и сообщил, что «проскочит» прямо к генералу Горбатову, в 3-ю армию. Затем соединился с Александром Васильевичем по телефону и попросил его уточнить место нахождения штаба 3-й армии. Горбатов объяснил, как безопаснее проехать к нему, предупредил, что шоссе между Бернштейном и Мельзаком обстреливается противником. То ли Черняховский не слышал предупреждения генерала Горбатова, то ли пренебрег им, но поехал он напрямик. И когда его «виллис» подъезжал к Мельзаку, прогремел выстрел, впереди разорвался снаряд.

«Еще не рассеялся дым и пыль, как я уже был около остановившейся машины, — рассказывал позже генерал Горбатов. — В ней сидело пять человек: командующий фронтом, его адъютант, шофер и два солдата. Генерал сидел рядом с шофером. Он склонился к стеклу и несколько раз повторил: «Ранен смертельно, умираю».

Я знал, что в трех километрах медсанбат. Через пять минут генерала осматривали врачи. Он был еще жив и, когда приходил в себя, повторял: «Умираю, умираю, умираю». Рана в груди была смертельной. Вскоре он скончался».

Это печальное сообщение сильно потрясло генерала Макарова. Я не слышал, что говорил ему по телефону Горбатов, но по резко изменившемуся лицу, по испуганным глазам и по необычному повторению им «Боже мой, боже мой» понял, что кто-то погиб, но что погиб Иван Данилович, я мысли не мог допустить.

— Погиб Иван Данилович, — горестно промолвил Василий Емельянович. — Такой человек…

Не хотелось верить, да не только мне, но и всем, кто знал Ивана Даниловича, видел и общался с ним. Его уважали, больше того — любили и гордились им все воины фронта.

Утром 19 февраля о трагической смерти генерала армии И. Д. Черняховского узнала вся страна. Газета «Правда» на первой полосе поместила в траурной рамке большой портрет и правительственное сообщение:

«Совет Народных Комиссаров СССР, Народный Комиссариат Обороны СССР и Центральный Комитет ВКП(б) с глубоким прискорбием извещают, что 18 февраля скончался от тяжелого ранения, полученного на поле боя в Восточной Пруссии, командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии Черняховский Иван Данилович — верный сын большевистской партии и один из лучших руководителей Красной Армии.

В лице товарища Черняховского государство потеряло одного из талантливейших молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Отечественной войны.

Похороны генерала армии Черняховского И. Д. состоятся в городе Вильнюс — столице Литовской Советской Республики, освобожденной от немецких захватчиков войсками генерала армии Черняховского…

Память генерала армии Черняховского И. Д. увековечивается сооружением ему памятника в городе Вильнюс…»

В этот же день покойного Ивана Даниловича перевезли из Мельзака в штаб фронта.

Во всех частях фронта был зачитан приказ Верховного Главнокомандующего:

«Сегодня, 20 февраля, в 17 часов в столице Советской Литвы городе Вильнюс (Вильно) состоятся похороны генерала армии Черняховского И. Д., командовавшего войсками 3-го Белорусского фронта.

Армия и флот Советского Союза склоняют свои боевые знамена перед гробом Черняховского и отдают честь одному из лучших полководцев Красной Армии.

Приказываю: в час погребения генерала армии Черняховского отдать умершему последнюю воинскую почесть и произвести в столице нашей Родины Москве салют в двадцать четыре артиллерийских залпа из ста двадцати четырех орудий».

Великий русский революционный демократ Виссарион Григорьевич Белинский, рассуждая о достоинствах человека, сказал: «У всякого человека есть своя история, а в истории свои критические моменты; и о человеке можно безошибочно судить только смотря по тому, как он действовал и каким является в эти моменты, когда на весах судьбы лежали его и жизнь, и честь, и счастье. И чем выше человек, тем история его грандиозней, критические моменты ужаснее, а выход из них торжественнее и поразительнее».

Таким был замечательный человек и славный полководец генерал армии Иван Данилович Черняховский.