Остров Колдунов

19. В разоренном храме

К следующему вечеру Джерхейн и Вельг успели набрать целый воз различных слухов, которые расползлись по Карре в день появления каравана. Говорили, что правитель Риаллара убит какими-то фанатиками, как по волшебству ускользнувшими из Риан Ал Джара после удачного покушения. Ими же убит и его наследный сын Джайт, а средний сын, Джерхейн, исчез задолго до покушения. Поговаривали, что его тоже нет в живых — погиб в одном из горных районов Илломайна, сражаясь с дьявольскими потусторонними тварями, заполонившими высокогорные поселения. Говорили, что никто иная, как жена его, Кианейт, коренная островитянка, при поддержке колдунов и организовала этот переворот, чтобы захватить власть во всем Риалларе и править им от имени Острова, и что она же на самом деле тайно извела своего супруга, чью гибель успешно скрывала до сего момента. Говорили, что чертовы колдуны решили захватить весь Наземный мир, что именно они наслали на Карру голод и мор. Говорили, что в самом глубоком каньоне Поднебесных гор, совсем рядом с Илломайном, всплыло Озеро Кипящей Грязи, и что с каждым днем оно все растет и растет, и когда хлынет оно с отрогов вниз, в долины, сойдут на землю все семь небесных дьяволов и начнется светопреставление…

Тэйн выслушивал пересказ этих диких измышлений уже на улице, по пути к святилищу. Джерхейн излагал их сбивчивой скороговоркой, нервно озираясь по сторонам и периодически замолкая. Тьма в Карре имела мутный, мглистый оттенок. Сплошную пелену сумрака рассеивали тусклые блики едва живого света в окнах домов. Хэльды Свеча, ранее освещавшие центральные улицы и площади, потухли почти везде. Только некоторые из них все еще продолжали исправно работать, не требуя вмешательства илларов, словно в насмешку над жителями столицы, обезумевшими от страха перед колдунами. С закатом дневного солнца улицы стремительно пустели, страх перед частыми вечерними налетами становился сильнее с каждым новым слухом о грабежах, с каждым новым трупом, выброшенным в грязь на мостовую. Мелкий колючий снег, обильно сыпавший с небес вот уже несколько дней подряд, падал и таял в липких зловонных лужах, смешиваясь с грязью, делая даже широкие центральные улицы непроходимыми для пешеходов. Откуда-то со стороны уже доносились нечленораздельные вопли и ругань, резко прерванная лязгом металла и тоскливым звоном стали о сталь — начинались ночные забавы. В домах поблизости поспешно, под визг дверных петель и скрежет задвигаемых засовов, под проклятия и причитания захлопывались ставни, поздние пешеходы торопливо ускоряли шаг, проваливались в заполненные грязно-снежной кашей промоины, оскальзывались на медленно леденеющих на холодном ветру булыжниках.

Джерхейн замолчал, когда собранный им ворох слухов иссяк, и весь оставшийся до святилища путь проделал молча, не добавив ни слова. Несколько раз приходилось останавливаться и пережидать в переулках, пропуская путников, вызывавших подозрение. Один раз с противоположных сторон к ним подскочили какие-то темные личности. Джерхейн только начал вытаскивать меч из ножен, когда они, обнаружив, что нарвались вовсе не на перепуганных до полуобморока горожан, поспешно ретировались, отругиваясь и сплевывая в грязь ар-аззах, дешевую дурман-жвачку.

Тэйн постоянно оглядывался на друга, пока они добирались до святилища, пытаясь понять, что именно у него на уме. Джерхейн молчал. Обычно он привык строить планы вслух, сомневаясь, рассуждая, выслушивая короткие, зачастую резкие комментарии друга, потом принимал решение — и больше уже не сомневался ни на мгновение. Но сейчас он словно боялся заговорить на больную тему. Несмотря на весь ужас и боль неожиданной утраты, окажись эти слухи правдой, Джерхейн получил бы нечто, способное подсластить самую горькую пилюлю. Следующим наследником после Джайта был он сам.

Святилище Хэллиха находилось в старом центре Карры, на левом берегу, среди очень старых строений неизвестно какой эпохи, мрачных, слепых — без единого окна, с низкими куполообразными крышами, покрытыми грубыми резными изображениями девяти богов. Традиционный шпиль святилища, напоминающий трехгранный клинок, был виден отчетливо даже в темноте. Густые аллеи священного дейда, чахлого и искривленного на горных склонах Риаллара, здесь, в мягком континентальном климате, до сих пор держали листву, скованную первыми легкими морозами вместе с ветками. Темно-зеленые листья приобрели почти черный оттенок и издавали своеобразный пряный аромат. При ярком дневном свете зрелище это вызывало дрожь у суеверного горожанина: мрачные черные деревья, ровными рядами окружившие поруганный храм, и статуя самого Хэллиха у дверей святилища, валяющаяся на дорожке. Голова статуи была отколота и откатилась в сторону, видимо, во время погрома статую решили вытащить на площадь, да уронили в самом начале пути, не совладав с тяжестью и с идеально гладкой поверхностью. Лазурно-голубые глаза бога, имевшего человеческую голову и тело аури — хищника из семейства кошачьих, вооруженного клыками, казались озлобленными до безумия.

Разгромленный и оскверненный Купол служб напоминал грязный сарай. Витражи были разнесены в мельчайшие осколки, резные деревянные панели дейда выломаны и, вероятно, сожжены в ближайших домах, ритуальные чаши выворочены и сброшены на землю. Тэйн содрогнулся, представив, что здесь происходило, коротко и зло проклял обезумевших людишек. Бурые, давно застывшие пятна на полу и запах смерти подсказали ему, что иллары Хэллиха вряд ли смогли оказать достойное сопротивление громившей храм толпе.

Он поспешно свернул во внутреннюю часть святилища, где царил такой же хаос, поплутал по темным коридорчикам, сообразил, что здесь он может без боязни зажечь свет, вызвал Небесный огонь, и уже после этого быстро отыскал галерею хэльдов. Их здесь оказалось неожиданно много, кроме общеизвестных, обнаружились и незнакомые. С каким удовольствием в другое время он бы поэкспериментировал с ними, пытаясь догадаться об их назначении… Но хэльды молчали, а времени на праздные развлечения у него не было. На всякий случай он проверил хэльд Исцеление — тот ничего не отразил. Четырехцветная поверхность хэльда Истина превратилась в мутный серый камень. К счастью, хэльд Окно ожил, как только Тэйн протянул к нему ладонь, через которую он направил на его гладкую поверхность слабый поток Огня Жизни.

— Что ты хочешь увидеть в первую очередь? — спросил он Джерхейна, который с волнением следил за его манипуляциями.

— Отца, — ответил тот решительно.

Тэйн инициировал хэльд. Изображение появилось сразу же, как только он закончил воздействие. Джерхейн глухо застонал и отвернулся, Ройг охнул и потерял контроль над хэльдом. Они увидели усыпальницу риалларских королей, чашу, закрытую хрустальной сферой, под которой покоился прах. И надпись, как положено, кольцом идущую по краям погребальной чаши.

Тэйн подождал, пока Джерхейн опомнится, потом предложил:

— Давай посмотрим, что с Джайтом.

Другая чаша, там же, но меньшего размера и не такая роскошная, с тем же кольцом надписи по краям. На этот раз Джерхейн смотрел молча, не отрывая глаз от хэльда, и только когда Тэйн осторожно встряхнул его за плечо, очнулся и прошептал:

— Теперь она.

Кианейт, прекрасная и холодная, сидела в зале Королевского совета, со старым канцлером, и что-то ему объясняла. Выражение лица старика говорило о его категорическом несогласии с тем, что он слышит, тем не менее, возражать он не осмеливался. На Кианейт была диадема, принадлежавшая когда-то матери Джайта, первой жене Холгойна, с рубиновой веткой чаари — символом королевской власти. Тэйн увеличил изображение, сместив его на руки Кианейт — там, на пальце левой руки, он заметил тяжелое золотое кольцо — королевскую печать.

— Вот тебе и слухи, — прошипел Джерхейн сквозь судорожно сжатые зубы. — Я не удивлюсь, если окажется, что все было подстроено заранее. Мое обручение с этой змеей, гибель отца, ее восхождение на трон. Дьявол их забери, островитяне действительно собрались прибрать к рукам Риаллар, а мы, как идиоты, позволили обвести себя вокруг пальца. Только они одного не учли — я-то еще жив и не собираюсь отдавать бразды правления этой…ошибке Прародительницы!

— Зато они прекрасно знают, где ты находишься, и как трудно тебе будет выбраться из Карры. Если караван прибыл своим ходом, значит, с хэльдами типа Дверь или Ворота есть проблемы. Да и это Окно уцелело чудом… Еще компания из пары илларов, с которыми ты все время болтаешься… Нас изловить-то — раз плюнуть. Нужно только остановить на улице и заставить закатать рукава, — воскликнул Тэйн с горечью. — Тебя к нам привяжут — глазом моргнуть не успеешь. Будешь ты болтаться на виселице как пособник колдунов, а мы с Вельгом освещать здешний сумрак вместо потухших уличных хэльдов, в виде большого и жаркого костерка. Да уж, хорошо они все придумали, — закончил он с ненавистью. — Пусть теперь Вельг только попробует запеть песню о священной миссии по поиску артефактов!

— Ты думаешь… — оживился Джерхейн.

— Да это же теперь ясно, как день, — почти выкрикнул Ройг, чувствуя себя не просто дураком — преступником, на чью совесть теперь легла не только смерть мальчишки, но и Холгойна, Джайта, и тех, о гибели которых он еще не успел узнать, но которые наверняка были. — Все же знали о нашей дружбе. Кимр не сомневался, что я расскажу тебе о своем поручении, а может быть, и поведение Кианейт было заранее ими спланировано. Так, чтобы тебе не захотелось оставаться в замке, чтобы ты уехал вместе со мной. Ты и уехал. А артефакты эти чертовы — сплошной отвод глаз! Послали трех дураков найти то, чего не может быть…

— А как же получилось, что у тех людей, что перечислил тебе Кимр, действительно оказались те самые, описанные им камни? — слабо возразил Джерхейн. Вид у него был растерянный и убитый.

— Дьявол их знает! Может, это действительно какая-нибудь редкая ка-эль. А может, вообще не артефакт Кэлленара. Хотя, — тут он перебил сам себя, вспомнив отклик урд-знака в кристалле, когда он брал его в руки. — Что-то в них есть, но вот что именно? А что ты скажешь об оставшихся двух? Ни Майр, ни Ахтан, ни Риаллар давно уже не имели дела с Ард Элларом. Оттуда не было ни посольств, ни гостей, ни торговцев. И с Хильдайром, кстати, тоже. Отослать нас с тобой в Ард Эллар по делам Острова — то же самое, что послать на Адовы облака. Вероятность, что мы вернемся, настолько мала, что ею можно и пренебречь. Какие же мы идиоты, — он схватился за голову и застонал, — как глупо я и Вельг купились! И втянули тебя. Даллан мне говорил…

Даллан. Он остановил свою гневную обличительную речь и снова потянулся к хэльду. Даллан никогда не доверял островитянам. Даллан подозревал, что за экспедицией по поиску артефактов скрыто что-то большее. И если переворот в Риан Ал Джаре — дело рук Агваллара, то Даллан должен был пострадать в первую очередь. А если он мертв, то тогда…

Хэльд не показал погребальной чаши, но и живого Даллана он не увидел. Перед его глазами появилось странное место без света, и как Тэйн не пытался рассеять этот тяжелый клубящийся мрак, ничего у него так и не вышло. Озадаченный, он принялся ходить по залу, раздумывая, что еще можно предпринять и, зацепившись взглядом за разбросанные на полу ка-эль, подобрал браслет из темных, матово блестящих бусин — Нить Феоллона, позволявшую манипулировать временем.

— Я попробую сделать то, что сделал Даллан, — сказал он неуверенно. — Когда искали убийцу главы посольства.

— Меня там не было, — напомнил Джерхейн.

— Восстановить прошлое в хэльде Окно. Есть несколько способов… Тогда Даллан применил связку хэльдов Окно-Истина-Зеркало, но у нас Истина не работает. Я попробую… кое-что свое. Смотри внимательно, — он повернулся к Джерхейну, который стал у него за спиной с тревожно-сумрачным выражением на лице. — Связка сложная, силы возьмет много, я могу и вовсе ничего не увидеть. На всякий случай отойди подальше, если полыхнет.

— А может? — опасливо спросил Джер. Тэйн кивнул.

— Может, не стоит?

— Стоит.

Вспышки, которой он опасался, не последовало. Цепочка из одиннадцати урд-знаков, связанная гармонией, выходившей у него хрипло, но точно, аккуратно легла на гладкой поверхности хэльда и засветилась, рассеивая сумрак. Серия жестов «Жук», инициирующая движение временных пластов с помощью Нити Феоллона на запястье, спорхнула с пальцев с легкостью и точностью музыканта, поток Огня Жизни, связавшей его с хэльдом в единое целое, был мощен и устойчив, как никогда. Поверхность хэльда подернулась зеленоватой дымкой и через мгновение показала Риан Ал Джар. Снег, густыми белесыми хлопьями валившийся на землю, приглушенный мягкий свет в окнах замка…

Тэйн увидел обычный вечерний аррас, шепчущихся Холгойна и Джайта, танцовщиц, почему-то оставивших в этот вечер равнодушным темпераментного короля, еще двух придворных…

…И Кианейт, скользящую рассеянным взглядом по залу, роскошную и надменную, с блуждающей улыбкой на тонких бледных губах. Аррас закончился, танцовщицы ушли, уходят гости, поднимается и Холгойн…

…Король идет в свои покои, не замечая, что одна из женщин следует за ним, бесшумно, шаг в шаг, как и полагается танцовщицам Койе… Он оборачивается у самой двери в свою спальню, там нет и никогда не было охраны, она стремительно бросается к нему, вскинув руки, будто собирается обнять… Он медленно оседает прямо у двери, обмякает и валится на пол, а она уходит, пряча в рукав полупрозрачного одеяния длинную тонкую иглу, похожую на коготь…

Джайт… То же самое, что и с королем. Следом за ним, не успев ничего сообразить, умирает и его жена…

…Ужас и паника в замке, Кианейт, с глазами статуи, отдающая распоряжения насчет похорон…

Тэйн ждал появления Даллана, но его нигде не было. Не было вообще никого из илларов, даже тех, кто частенько бывал в Риан Ал Джаре. Неужели они знали? Ройг с ужасом подумал, что могли знать. И не помешали? А если тот же Кимр каким-то образом сумел обмануть их? Или запугать? Или пообещать что-нибудь такое, от чего они не смогли отказаться? Не захотели бы.

Время продолжало двигаться через хэльд, но он уже не следил за событиями, зная, что ничего не увидит. Ничего, что помогло бы ему ответить на вопрос, что же на самом деле произошло в Риан Ал Джаре, кто именно виноват в смерти Холгойнов. Только ли Остров?

У Холгойна, естественно, было достаточно врагов, как и у любого сильного правителя. Если рассматривать картину в целом, учитывая поручение, отъезд Джерхейна и его собственный, никто иной не мог бы придумать и привести в исполнение столь сложный план. Никто, кроме Агваллара.

Если бы, конечно, хэльд Истина оказался в рабочем состоянии, он добавил бы к связке еще и его. Тогда можно было бы увидеть не только последовательность событий, но и их первопричину. Истину. Но сила хэльда умерла… Тэйн снова сконцентрировался на происходящем, и, увидев похоронную процессию, понял, что пошло уже несколько дней. Он медленно оглянулся на Джерхейна.

— Достаточно?

— Да, — шепотом ответил тот.

Ройг разорвал связи. И ему тут же стало дурно, закружилась голова, потемнело в глазах. Да, чувствуется, что с Кругами Власти в Карре давно не все в порядке — он вытянул всю операцию только на чистом Огне жизни, на личном запасе, не пользуясь силой колодцев. Плохо. Подобные воздействия не должны держаться только на Огне жизни… Этак и помереть недолго.

Тяжело опираясь на Джерхейна, он побрел к выходу.

Всю дорогу до постоялого двора они молчали, подавленные мрачными открытиями. Дотащившись до таверны, заказали обильный ужин и кувшин инты. Только после второго бокала Джерхейн заговорил.

— Нужно возвращаться.

— Приедешь прямо в лапы своей ненаглядной супруги, — Тэйн покачал головой. — Слух о том, что ты жив и едешь домой, опередит тебя.

— Я не дурак, поеду осторожно.

— Если я могу проделать фокус с Окном и посмотреть, что происходит, то островитяне тем более могут это сделать, — продолжил Ройг. — Не торопись. Торопиться уже некуда. Если сунешься в Риан Ал Джар в одиночку, просто так, без поддержки, то окажешься рядом с отцом в виде горстки праха.

Джерхейн со всей силы бухнул кулаком по столу, так, что добрая половина инты выплеснулась из кувшина.

— Она поплатится за то, что сотворила. Чего бы мне это не стоило. Она заплатит мне за смерть отца. Я убью ее.