Остров Колдунов

41. Пленник

(Сезон Холода, Ард Эллар. Долина реки Тойрент)

«Шайола, — подумал он уже в полусне, — шиаллах… Неудивительно, что жрецы перепугались и подумали о предательстве. И неудивительно, что я ничего не помнил об этом»

В полусне ему показалось, что он все еще лежит на холодном полу той клети под святилищем, ожидая приговора. Холод держал его в неподвижности, руки-ноги онемели и отказывались повиноваться. В животе выло то ли от голода, то ли от боли, а согнуться почему-то не получилось. Он с трудом приподнял веки, увидел серое, испятнанное облаками небо, с которого сыпалась белая льдистая крупа, и вспомнил, что те события на Острове давно остались в прошлом. Тем не менее, боль оказалась самая настоящая, а когда он попытался изменить положение тела, она резко усилилась и оглушила, в то же мгновение вернув память…

Через силу Тэйн попытался осмотреться. Шум реки слышался теперь с другой стороны, похоже, они опять сменили место стоянки. Со всех сторон торчали гладкие, обточенные водой и ветром валуны. В поле зрения появился Лигур, его лицо приблизилось, в руках появилась баклага, горлышко которой ткнулось ему в зубы. Ройг охотно отпил столько, сколько ему позволили, задохнулся, когда огонь обжег внутренности. Отдышавшись, прислушался, как блаженное тепло растекается по телу, как проясняется в голове и утихает звон. Соображалось плохо, однако ответить на некоторые вопросы самому себе все же пришлось.

Где Рек? Со вчерашнего дня, проснувшись связанным, Тэйн не видел и не слышал своего спутника. Лигур заявил, что тот также связан и занимается любимым делом — спит. Как же, станет он спать, когда такое случилось… Да его стоны и ругательства перебудили бы всю окрестную живность! Значит, рот ему или заткнули, или опять напоили той самой интой со снотворным. О том, что Река могли убить, Тэйну не хотелось думать. Все-таки эти четверо — иллары.

Значит, Рек жив. И, к счастью, мало чем может помочь ард элларцам. Когда вчера Лигур потребовал отдать ему камни-защитники, Ройг долго прикидывался дурачком, изображая непонимание, пока близнецы не принялись его избивать. Отплевываясь кровью, Ройг цветисто и многосложно выразил свое отношение к Лигуру, Ригойну, и всей ард элларской школе. Бэр и Барт перетряхнули всю его поклажу. Потом вещи Река. Затем, на всякий случай — все остальные. Бесценных артефактов нигде не оказалось.

Мешочек с камнями лежал в заплечном мешке, вместе с запасной одеждой. За все время путешествия Тэйн ни разу не доставал его, однако еще вчера утром тот был на месте. Если он и вывалился случайно, так только вечером, на стоянке, перед тем, как его напоили интой со снотворным. Естественно, делиться этим умозаключением он ни с кем не собирался. Попинав его еще немного, близнецы бросили его в лодку, погрузились сами и отчалили от берега.

Линара сидела на корме, у рулевого весла, и по большей части молчала, изредка откликаясь на бросаемые ей реплики. Когда Ройг, злой, как сам дьявол Ллих, в не самых лестных выражениях напомнил ей о двух попытках соблазнения, она взвилась фурией и едва не выцарапала ему глаза, хорошо, Лигур оттащил. Его это явно позабавило — он отпустил несколько ехидных шуточек насчет всех баб вообще и Линары в частности.

Весь предыдущий день плыли без остановок. По коротким репликам, которыми обменивались Лигур и Барт, Тэйн понял, что никто и не собирался везти его к Сторожевому очагу. Пользуясь невежеством чужаков, они плыли по совершенно другому притоку Тойрента. Теперь же Лигур торопился и нервничал, подгоняя близнецов на веслах и раздраженно переругиваясь с Линарой.

Поесть ему так и не дали. Лигур заявил, что поскольку ни грести, ни идти ногами ему больше не придется, то и припасы на него переводить нечего. Спасибо хоть напоили. Опять же, интой. Тэйн усмехнулся про себя: видимо, Лигур считал, что, опьянев, он станет разговорчивее, но у Ройга за спиной была хорошая школа пьянства, пройденная вместе с Джерхейном. Он глотал инту, не давясь, согревался, но не пьянел, только злости прибавлялось с каждым глотком. Злости и понимания.

Ночевали на берегу. Перед Лигуром снова появился голубой овал Окна, но Тэйн, будучи связан и обессилен, так и не смог уловить ни слова из их очень эмоциональной беседы. Потом он быстро провалился в глубокий, стылый сон, полный тягостных воспоминаний…

Он попытался напрячь мышцы. Повиновались они плохо, но в конце концов ему удалось согнуть ноги в коленях и перевернуться на бок. Река он снова не увидел, хотя вчера, во время путешествия по реке, он слышал на корме лодки какую-то возню и видел мельком что-то похожее на обездвиженное тело. Очень хотелось верить, что парень все-таки жив.

Кое-как ему удалось оглядеться. Лодка стояла на берегу, у одной из глыб был разведен костер, около которого сидели нынешние его враги, неторопливо жевали и вполголоса совещались.

Мелкий колючий снег продолжал сыпаться с неба. Тэйн, вспомнив, что на нем нет ни тхона, ни куртки, так, одни штаны да рубаха, уже изрядно порванная, сообразил, чем может закончиться для него долгое лежание на холодной земле. Зубы лязгнули, но он сжал челюсти, не желая, чтобы те, у костра, слышали эти жалкие звуки.

Когда они закончили есть и Линара убрала посуду и припасы, Лигур вновь навис над ним, всем своим видом выражая брезгливость.

— Так куда ты их дел? — спросил он, просунул руку под кожаные ремни, которым Ройг был стянут, и рывком посадил его. — Давай думай быстрее, а то мои ребята очень сильно сердятся за воровство и жаждут немного размять об тебя руки-ноги.

— Ты бы объяснил, что тебе нужно, а? — буркнул Тэйн с презрением. — Убедился ведь уже, что нет у меня твоих камней.

— Врешь, — раздраженно заявил Лигур. — Учитель в хэльде Истина видел. Его камень ты тоже украл, мразь, — тут он с ненавистью сплюнул. — Давай соображай быстрее, не заставляй нас брать грех на душу и ломать тебе кости.

Ройг представил себе эту веселенькую перспективу и замысловато выругался.

— Ну так что?

«Если бы я знал, — подумал он устало. — Может быть и лучше, что я не знаю. И они никогда не узнают»

Лигур, явно разочарованный его молчанием, но, по-видимому, ожидавший его, кивком головы позвал близнецов.

— Сейчас мы этого упрямца искупаем. Водичка как раз для несговорчивых. Линара, кажется, тебе очень хотелось его раздеть? Будь с ним поласковее, пусть знает, от чего отказался.

Когда им наконец надоело это занятие, его бросили на берегу, предварительно добавив к ремням, стягивающим запястья и лодыжки, еще несколько. Тэйн и без этого не удрал бы — мышцы давно свело судорогой от холода. Когда Линара, стоявшая в стороне, пока его швыряли и вытаскивали из воды, подошла к нему и присела рядом, он поблагодарил богов, что раздеть его полностью у нее не хватило смелости — штаны все же она ему оставила, хотя теперь они затвердели на холоде и леденили хуже воды. Протянув руку, она прикоснулась к его груди — синяки там были что надо, красно-фиолетовые, огромные, — вздохнула и спросила, не скрывая проскальзывающих в голосе жалостливых ноток:

— Зачем ты так? Лигур ведь не хочет от тебя ничего невозможного. Зачем ты заставляешь нас это делать?

Тэйн насильно рассмеялся, маскируя смехом явно прорывавшийся стук зубов.

— Ты лучше объясни мне, зачем вам понадобилась такая сложная комбинация, чтобы камни отобрать? — спросил он. — Почему бы не сделать то же самое в Очаге Солнца? И, кстати, зачем вам камни?

— Мы долго не могли понять твоих целей, — ответила Линара, задумчиво разглядывая облака. — Орис опасался тебя. Он был уверен, что ты действуешь по поручению Агваллара. Книга — только повод для тебя, ты мог бы прочесть ее на Острове. Хэльд Истина долго не давал ответа. Почему-то ты в нем не отражаешься… — она опустила взгляд и долго, пристально смотрела ему в глаза, но, не увидев там ничего, кроме откровенной неприязни, отвернулась. — В Окне тоже… В общем, Орис и сейчас уверен, что ты подослан агвалларцами. Видимо, они как-то закрывают тебя от наблюдения. Как только ты назвал другой очаг и другое имя, хэльды дали ответ, что именно тебе понадобилось. Орис решил, что безопаснее будет, если ты уберешься из нашего Очага как можно скорее. А позавчера Ригойн обнаружил, что его камня нет на месте. Сам понимаешь, какой приказ мы получили.

Тэйн яростно вывернулся, пытаясь сесть и желая посмотреть ей в глаза.

— Зачем вам камни? Все равно главный Колодец находится в Риалларе.

Линара повернулась к нему с нехорошей усмешкой.

— Кажется, ты не знаешь. Смешно. Ты прочел три Книги Кэлленара и не понял такой простой вещи. Камни — уникальный инструмент защиты. Неважно, от чего — от всемирной Катастрофы или от простого дождя. Тот, кто ими владеет, может увеличить или уменьшить сферу защиты. Это зависит только от размера Круга Власти да от силы шайолы. Именно так Агваллар получил власть над Телларом и тысячелетиями ее удерживал.

Тэйн скрипнул зубами и выругался.

— А Орис решил, что теперь — очередь Ард Эллара? Руки у него чешутся поуправлять всем остальным миром?

— Почему — поуправлять? Мы защитим от Катастрофы всех тех, кто захочет с нами сотрудничать. Агваллар потеряет первенство. Впервые за долгое время у всех будут равные возможности, и можно будет начать все сначала. Остров слишком долго приказывал Наземному миру, как жить. Теперь им придется или существовать отдельно, без Теллара, или подчиниться общим законам, — уверенно закончила она.

— А если кто-то сотрудничать не захочет, вы просто исключите его из сферы защиты, — в ярости он даже согрелся, а потому умудрился сесть и поймать ее взгляд. Опять глаза ее были злые… Он продолжил, ехидно и презрительно. — Интересно, а что хочет Орис за сотрудничество? Статус бога? Или денег? Или…

Линара в ярости занесла руку для удара, но в последний момент удержала ее.

— Ну, давай, врежь мне, — продолжил Тэйн лихорадочно, — я, может быть, скорее подохну, тогда вы точно ничего не узнаете.

Резко поднявшись, она направилась к Лигуру.

Через какое-то время его подтащили к костру. Лигур держал его ремень, на котором висели ножны с мечом.

— Иллар, носящий оружие, — проговорил он задумчиво. — Выродок. Скольких человек ты убил? А скольких ранил? Не хочешь испробовать это на своей шкуре? Не бойся, в пещеры Феоллона мы тебя не отправим, просто нарисуем на другой руке еще один браслет.

Тэйн молча ждал, глядя на руки Лигура. Помнится, Даллан запретил Вельгу прикасаться к мечу… Вот он помедлил, мгновение нерешительности отразилось на его лице брезгливой гримасой. Видимо, убедив себя, что иного выхода нет, Лигур взялся за рукоять и выдернул меч из ножен.

Его вопль заставил Линару вздрогнуть, а близнецов — оглядеться в поисках невидимого врага. Лигур повалился на землю и затих, выпустив рукоять меча, Линара склонилась над ним, тряся, шлепая по щекам. Открыв глаза, он недоуменно уставился на кисть руки, затем — на валявшийся в стороне меч. Тэйн, удовлетворенно улыбавшийся, получил от Барта пинок в живот. Первый, и, как оказалось, далеко не последний.

…Потом все слилось для него в один непрекращающийся кошмар, выплывая из которого на несколько мгновений, он жалел, что действительно не знает, что случилось с камнями. В какой-то момент ярость в глазах Линары внезапно потухла, она отвернулась и ушла, что-то прошипев сквозь зубы. Один из молодцев отволок его за ноги к лодке и бросил на дно, лицом в скопившуюся там ледяную воду.

Надо же было так влипнуть, подумалось сквозь боль. Идиотская доверчивость… Ведь чуял же подвох… А Орис-то каков! Равные возможности… Да они передерутся между собой, островитяне и эти… доморощенные адепты, а все остальные тем временем тихо — или не очень — перережут друг друга и подохнут сами. Нет уж… лучше окочуриться, чем отдать этим камни.

Он стал вспоминать те особые слова урда, которые знал каждый иллар и которые произносили очень немногие — только те, кто по каким-то причинам желал намеренно уйти из жизни. Дьявол, даже это ему недоступно, требуются кисти рук, а они притиснуты к телу столь плотно, что он давно их не чувствует. Одеревенели. К холоду добавился озноб, купание в ледяной воде под аккомпанемент морозного ветерка потихоньку делали свое черное дело. Что ж, если так, урд скоро может и не понадобится.

Он с трудом вырвался из цепких объятий стылого, нездорового сна. Открыв глаза, внезапно осознал, что будят его намеренно, осторожно встряхивая за плечи и похлопывая по щекам. Вокруг было темно, ночное солнце затянуло тяжелыми тучами, ветер стих, воздух казался чуть теплее, чем накануне. Тэйн обнаружил, что лежит на берегу развязанный, и что Рек, с донельзя расцарапанным лицом (не иначе, Линара приложилась) растирает его пахнущей интой тряпкой. Он попытался сесть, но ничего не получилось. Тело словно умерло, одна боль существовала сама по себе. Губы растянулись в кривой и радостной улыбке, но парень недовольно покачал головой и, сунув ему в рот всю ту же баклагу, заставил сделать несколько глотков.

— Я огрел их по голове, пока они спали, — пояснил он. — Пусть спят подольше и покрепче. Может их… того?

Тэйн медленно, словно преодолевая сомнения, качнул головой, потом, чувствуя, что уже может шевелить губами, спросил:

— Как ты освободился?

— Разжевал кляп, перегрыз ремень. Все зубы стер, — он пощупал пальцем нижние резцы и вздохнул. — Я бы раньше, — добавил он виновато, — если бы знал, что с тобой и где ты. Проснулся-то я уже связанный. Только когда я твои вопли услышал, тогда и понял, что надо шевелиться. Камни твои я спрятал еще тогда, на стоянке, — продолжал Рек, отхлебнув из баклаги для поддержания духа. — Я слышал почти весь разговор Лигура с Ригойном, когда валялся в лодке. Я тогда и понял, что плывем мы не туда, и что им нужно камни твои свистнуть и смыться. Пока Лигур с близнецами дровишки собирал, а сука эта посуду мыла, я их тихонько у тебя из мешка вытащил, да за те глыбы — помнишь их? — спрятал. Там щель есть одна хитрая, как раз туда все три и просунулись. Тебе сказать не успел — пойло их гнусное совсем разум замутило. Оказалось — правильно сделал.

Тэйн криво усмехнулся. Правильно. Очень правильно.

— Своими руками они тебя не убьют — боятся, — продолжал Рек лихорадочно. — А вот бросить здесь — бросят, ни пожрать, ни выпить не оставят. Так что давай сматываться, пока они не очухались. Ты встать-то можешь?

— Худо будет, если не смогу, — хмыкнул Ройг.

С помощью Река он поднялся на ноги, с трудом переставляя их, сделал несколько шагов. «Главное — начать, — подумалось неуверенно, — а там видно будет, кто кого». Рек уже тащил тхон, чьи-то сухие штаны, судя по тому, что оказались коротковаты — Лигура, его меховую куртку, сапоги — тоже явно не его собственные, кого-то из близнецов. Пока Тэйн одевался, Рек таскал в лодку шкуры и мешки с припасами, бормоча себе под нос, что кое-кто обойдется и без жратвы, и без инты, потом принялся сталкивать лодку на воду, понимая, что от Ройга помощи будет мало. Тэйн проковылял к догоревшему костру, надеясь разыскать свой меч. Вряд ли Лигур отважился взять его во второй раз. Там он и нашелся. Тэйн поднял его, нашел в стороне пояс с ножнами, нагнулся за ним… и боковым зрением увидел женскую фигуру, крадущуюся в сторону лодок. Видимо, у Река не хватило духу ударить ее.

— Линара, — окликнул он ее, подпоясываясь. — Оставь эту глупую затею. Если хочешь жить, отойди подальше и жди, пока мы уплывем. Убить не убьем, но свяжем и бросим где-нибудь.

Она резко обернулась, замерла с ничего не выражающим лицом, а когда он сделал шаг вперед, собираясь действительно связать ее и заткнуть рот кляпом, он услышал за своей спиной чье-то тихое и ровное дыхание. Скосив глаза на шкуры со спящими, он убедился, что близнецов нет на месте. Быстро очухались… Рек не стал их связывать, надеялся, что побег отнимет гораздо меньше времени. Он замер, потом, собрав силы, зажег высоко над головой знак Небесного огня. Искусство давалось с трудом. «Если уж драться, то хотя бы не в темноте», — подумал он угрюмо и заметил тень крадущегося сзади Бэра. Тогда он развернулся, и, не обращая внимания на предупреждающий крик Линары, прыгнул вбок и ударил тяжеловесного, не успевшего увернуться Бэра ногой в живот. Мышцы, впрочем, у того оказались железные, он лишь отшатнулся и крякнул, а потом метнулся вперед и повалил Ройга на землю, ловя кисти рук — основное оружие иллара. Тэйн с трудом вывернулся, вскочил на ноги и с яростью приговоренного на смерть кинулся навстречу встающему противнику. Со стороны доносился голос Линары, оттуда же долетала ругань Река, что-то где-то хрустнуло, грохнуло, она взвизгнула, потом все затихло, затем снова донесся его голос, отвечающий на реплики Барта… Отвлечься и узнать, что там с Реком, было невозможно. Ройг был ловок и увертлив, обучен системе рукопашного боя, практикуемой риалларской дружиной Хэллиха, но сейчас ловкость и сноровка мало помогали ему теперь, слишком уж больно было драться. В очередной раз уйдя из захвата, он ухватился за спасительную рукоять меча, выдернул его из ножен и выставил вперед. Бэр попытался ногой выбить его из рук, но Ройг, ожидавший именно этого, рубанул по лодыжке, Бэр попытался увернуться, потерял равновесие и упал на землю. Ройг бросился сверху и, держа лезвие клинка у его горла, ударом пальцев по точкам на шее отправил его в глубокий обморочный сон. Отойдя к шкурам, он выдернул шнуры из мешков и связал руки-ноги и его, и до сих пор не пришедшего в себя Лигура.

Тело слушалось плохо, каждый мускул по отдельности стонал, вымаливая пощаду. Дохромав до берега, Тэйн обнаружил Река, который отмахивался от Линары, нападавшей на него с ножом, с помощью баклаги из-под инты. Барт вылезал на берег из воды, хрипло бормоча проклятия. Тэйн прыгнул в лодку, размахнулся веслом и снова опрокинул того в воду, отталкивая подальше от берега. Барт нырнул и почти сразу же всплыл, захлебываясь ледяной водой и бестолково барахтаясь. Ройг окликнул Река и велел ему поскорее садиться в лодку.

Удачно отбросив Линару, отчего она упала на землю, Рек прыгнул в лодку, отталкивая ее от берега, но ухватившийся за корму Барт потянул ее на себя, а Линара в тот же момент метнула нож. Рек крякнул, откинулся назад и рухнул в воду с фонтаном ледяных брызг. Левой рукой Тэйн поймал его за ворот и вытащил голову из-под окрасившейся алым воды, правой нарисовал урд-знак Смерч и ударил им Барта, который в этот момент забирался в лодку. Того снова швырнуло в воду, а Ройг, едва не перевернувшись, с трудом вытащил обмякшего Река.

Лезвие вонзилось в его шею сзади, кровь хлестала изо рта, он попытался что-то сказать и захлебнулся. Несколько мгновений в глазах все еще билась жизнь. Тэйн выплюнул заклинание, останавливающие кровь, семь слов и два жеста. Почувствовав, как накренилась лодка и потеряв равновесие, он на последнем жесте упал на одно колено. Тут же сильные руки Барта вцепились в его куртку и потащили в воду. Несколько мгновений они боролись, потом Ройг вырвался из захвата и швырнул прямо в его бешеное и мокрое лицо гибрид «Паука» с «Вихрем», бессознательно стекший с кончиков пальцев. Захлебнувшись криком, Барт осел в воду, а скорчившийся от боли Тэйн ползком вернулся к Реку.

Поздно. То короткое время, за которое он мог бы еще перетянуть чашу весов жизни на свою сторону, утекли вместе с кровью незаконченного заклятия. Глаза его незадачливого спутника закрылись. Тэйн вытащил нож из раны и снова повторил заклинание. Кровь уже не текла, он начал другую фразу урда, может, сердце еще можно заставить биться… Но плоть уже не отзывалась под его руками, и то особое ощущение, которое иллары называли пульсом жизни, скользнуло меж пальцев и рассеялось.

Все было кончено.

Разогнувшись, он увидел Линару, вытаскивающую из воды оглушенного Барта. Тот, кажется, не шевелился. Неужели он убил его с помощью кэн-ли? Лицо Линары было до синевы бледным, до ее сознания добрался весь ужас содеянного. В тусклом свете урд-знака над берегом он разглядел ее полные паники глаза. Сам он не чувствовал ничего, кроме пустоты. Жив ли Барт? Может, еще все-таки жив? И, поглядев в лицо Линары, он понял, что нет.

Тэйн медленно, нарочито медленно, надеясь, что яростная дрожь уляжется, устроил Река на дне лодки, потом выпрыгнул на песок и шагнул к Линаре, мутно соображая, что делает, схватил ее за плечи и сдавил их до хруста. Она даже не вскрикнула, только лицо сделалось совсем обморочным. Он встряхнул ее — голова мотнулась безвольно, как у куклы. Стиснув ее плечи еще сильнее, он встряхнул ее снова. Она пискнула, взгляд обрел осмысленное выражение — на нем отразился панический ужас загнанного животного, не сомневающегося в своей судьбе. Они оба — убийцы. Два иллара-убийцы. Отбросив ее на землю, он вытер руки о полы тхона, вернулся в лодку и сел над Реком, тупо глядя в его окаменевшее лицо…

В себя он пришел от ее же голоса. Она трясла Лигура, развязывая его и пытаясь привести в чувство. Бешенство снова вспыхнуло в нем, желание убить — по-настоящему убить, не случайно, а осознанно прервать ее жизнь, стало настолько сильным, что он снова выбрался на берег, связал ей руки за спиной и бесцеремонно швырнул в лодку, еще не зная, что будет с ней делать дальше. Выведя лодку на середину реки, он наконец разжал губы и прошипел:

— Показывай дорогу к предыдущей стоянке.

— Тогда развяжи меня, я сяду на руль, — сказала она покорно.

— Попытаешься сбежать — убью, — предупредил он. Выражение его лица и голос не вызывали сомнений, что решимости у него хватит.

На обратном пути пришлось подыматься вверх по реке. Ройг, еле живой после всего случившегося, едва выгреб против течения. Линара молчала. Ни разу она не попыталась сбежать, даже тогда, когда они наконец выбрались на берег. Тэйн с легкостью нашел щель между глыбами, в которую Рек спрятал артефакты, вытащил их оттуда и с ненавистью уставился на три сияющих камешка. Выбросить бы их в воду, чтобы никто и никогда даже не помышлял с их помощью устанавливать господство над мирами… А что потом?

Ему было плохо. Многочисленные купания в ледяной воде сделали свое дело — с рассветом лихорадка, малозаметная во время драки и пока он греб, сотрясала его вдвое сильнее прежнего, ломота в костях, вдобавок к синякам и ушибам, сделалась совершенно невыносимой. Он плохо соображал, что делает и что должен сделать. Надо бы похоронить Река, но он лишь сидел, привалившись к камням, и глядел, как Линара, стоявшая напротив, кутается в рваную безрукавку. Другой одежды, кроме рубахи и штанов, на ней не было, но ему не было ее жаль. Он не разрешил ей взять теплую куртку Река. Тупо глядя перед собой, он, с трудом шевеля губами, выдавил приказ взять нож, тот самый, и рыть им яму. Прямо здесь, между тремя большими глыбами. Линара, зыркнув на него с ненавистью, повиновалась.

Он так и остался сидеть, не выпуская меча из рук, когда она жалобно попросила у его разрешения передохнуть. Только кивнул, утопая в волнах жара, лениво следя за тем, чтобы она никуда не улизнула. Она попросила разрешения поесть, из тех припасов, что остались в лодке. Предложила развести костер, но он не разрешил. Пожевав лепешек и сыра, запив все холодной водой из реки, она покорно и молча принялась за работу.

К середине дня яма была готова. Тэйн перенес Река к камням, потом велел Линаре собрать веток, и пока она носила хворост, он, стоя на коленях перед другом, шепотом выговаривал Прощание. Петь, как положено при погребении, у него не было ни сил, ни голоса. Время от времени он замолкал, судорожно пытаясь вспомнить ускользающие из памяти слова. Кому приходилось служить последнюю службу по друзьям? Напутствия перед длинным путем в чертоги Феоллона, наставления перед последующим воплощением и прощание, прощание навсегда. «Что ты сделал за свою короткую жизнь, парень? Так немного… Летая над озером кипящей грязи Лахлайда, душа твоя наберется сил, очистившись от горечи и разочарования, от прежних обид и незалеченных душевных ран. А я пойду дальше. Прости…»

Он молчал, когда Линара закончила носить ветки для костра. Он поджег их знаком Небесного Огня, нарушив правило: погребальный костер можно было зажечь только живым, земным огнем. Разжигать его у Ройга не хватило бы сил, а Линаре он не мог доверить столь важный для него обряд. Привалившись к камням, он долго смотрел на пламя, моргая от слез, и ему казалось, что он сам лежит сейчас там, объятый огнем. На какое-то время он забылся. Открыв глаза, обнаружил, что костер уже почти прогорел. Велев Линаре забросать то, что осталось, землей, он еще раз шепотом повторил Прощание.

Когда она закончила, дневное солнце клонилось к закату. Тэйн, едва волоча ноги, вернулся с ней к лодке, отобрал часть припасов, теплые вещи, оставил ей одну шкуру и велел убираться прочь.

— У тебя же жар, — сказала она встревожено. — Я могла бы…

— Убирайся, — повторил он раздраженно, не глядя на нее.

Она все еще стояла на берегу, рядом с лодкой, когда он втиснул все в самый большой мешок и, закинув его за спину, нетвердой походкой отправился прочь.